скачать книгу бесплатно
В архив не вносить. Остросюжетная повесть
Николай Кириллович Анфимов
Однажды в сибирской тайге, в заброшенном и догнивающем сталинском лагере, я случайно нашел табличку – памятку для часовых с надписью: «Воин! Будь бдителен – помни побег Павлова!» Позднее пожилые местные жители рассказали мне интересную легенду об отчаянном капитане Василии Павлове…
В архив не вносить
Остросюжетная повесть
Николай Кириллович Анфимов
Солдатам великой войны посвящается
© Николай Кириллович Анфимов, 2016
ISBN 978-5-4474-7011-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Сибирь. Верхний Челым. 1988 год. апрель
По раскисшей дороге, в гору, с ревом полз лесовоз «Урал», загруженный длинными бревнами – хлыстами. Вот он с трудом перевалил гребень горы, проехал десяток метров по ровному месту, заскрипел тормозами, и встал. Из забрызганной грязью кабины, на придорожную проталину выпрыгнул парень лет тридцати, шустро присел несколько раз, разминая затекшие после долгого пути мышцы, но на очередном приседании неожиданно замер: невдалеке от него, на огромной, поросшей мелким кустарником поляне, стояли большие железные ворота, намертво прибитые скобами к вкопанным в землю и потемневшим от времени толстым бревнам. Рядом с воротами лежала на земле полусгнившая сторожевая вышка, в кустах виднелись скрученные витки ржавой колючей проволоки, чуть далее темнели в зарослях трухлявые срубы обвалившихся бараков. Затерялся в тайге заброшенный людьми старый сталинский лагерь. Неожиданно налетел резкий порыв ветра, на гнилой вышке закачалась и звякнула жестянка правильной прямоугольной формы. Парень – водитель заинтересовался и подошел ближе. Внимательно присмотрелся к странной жестянке, и присев на корточки, с треском сорвал ее с трухлявой древесины. На куске жести с давно выгоревшей краской слабо просматривался силуэт солдата в каске с винтовкой в руках и ровная надпись под ним: ВОИН! БУДЬ БДИТЕЛЕН – ПОМНИ ПОБЕГ ПАВЛОВА! Разглядывая на ходу странную находку, парень медленно подошел к кабине лесовоза, сунул руку за водительское сиденье, и достал оттуда черную тряпку. Бережно завернул в нее жестянку, и резво запрыгнул в кабину. Хлопнула дверца. «Урал» взревел, выпустил мутное облако выхлопных газов, и тяжело двинулся дальше…
Книга первая. Голодные острова
Глава первая
Ленинград. 1946 год. Август.
Павлова взяли на вокзале.
Громыхая буферами и выпуская клубы пара, поезд медленно тащился вдоль старого перрона. Пассажиры в вагоне засуетились. Поснимали с верхних полок свои вещи и редкой цепочкой потянулись к выходу. Павлов подождал пока выйдут соседи по купе, поднялся с места. Привычным движением поправил фуражку, взял в правую руку старенький чемодан и двинулся вслед за людьми.
В тамбуре толпился и медленно выходил на перрон народ.
Остановился у окна. Долго стоял и смотрел на обветшалое здание до боли знакомого вокзала: «Ленинград! Город мой родной, сколько лет я мечтал снова увидеть тебя? Вот и закончилась моя военная эпопея длиной в шесть лет, начинается новая, мирная жизнь…»
Тамбур опустел. У выхода из вагона стояла пожилая проводница.
Вышел на перрон и остановился напротив женщины
– Спасибо мать! Хорошо доехали, – быстро и с комфортом.
Проводница улыбнулась
– Пожалуйста, товарищ офицер!
Недавно прошел дождь, на перроне блестели мелкие лужицы. Издалека доносились глухие раскаты прошедшей недавно грозы, воздух был свеж и чист.
Навстречу, вдоль состава, быстро шли два угрюмых типа в темных пальто и шляпах, высматривая кого-то в толпе идущих людей. «Агенты НКВД? Ищут разыскиваемых уголовников или встречают кого?»
Зашел в здание вокзала, пересек его коротким путем и вышел в город. Чувство непонятной тревоги шевельнулось в душе, шевельнулось и притихло. «Странно? Война давно закончилась, а интуиция все еще подает сигналы опасности? Но сегодня, слава Богу, она ошиблась. Все хорошо, как не крути, а я уже дома…»
Прошел вблизи деревянного ларька. Бегло взглянул на стекла, и в отражении увидел одинаковых типов. Типы явно шли за ним. «За мной все же увязались? Неужели „контора“ мною заинтересовалась? Нет, не за что. Эти не по мою душу, по своим делам рыщут…»
На привокзальной площади стояли три легковых автомобиля. От ближайшего авто навстречу быстро подходили двое мужчин в штатском с явной военной выправкой. Сзади приближались угрюмые типы
– Капитан Павлов?… взяли в круг…
– Да! Капитан Павлов, чем обязан?
– Василий Павлович?
– Да! Василий Павлович!
– Госбезопасность! К Вам имеется несколько вопросов, пройдемте с нами в автомобиль. Властная рука в перчатке показала на распахнутую дверцу легковой
– Садитесь, капитан…
Павлов молча сел в машину, пристроил на коленях чемодан. «Эпопея, похоже, не закончилась? Возможно, встреча с мамой и сыном откладывается на неопределенное время?»
Слева втиснулся один из агентов, пришлось подвинуться вплотную к правой дверце.
– Поехали, нас уже ждут…
Осмотрелся. На боковых стеклах автомобиля темные шторки, ручка открывания на дверце, у которой он сидел, отсутствовала…
Везли долго. Автомобиль переезжал мосты, ехал по набережным и петлял переулками, выезжал на улицы, где повсюду стояли полуразрушенные дома, виляя среди завалов из битого кирпича и камня, вновь нырял в ближайший переулок. Мрачные попутчики ехали молча А Павлов обдумывал сложившуюся явно не в его пользу ситуацию
«В чемодане трофейный пистолет, две обоймы к нему. Ну, на кой хрен я его взял, не настрелялся еще досыта? Везу нелегально, разрешения на него нет. А если взяли по ошибке? Попутали со шпаной ряженой[1 - Ряженые – в послевоенные годы уголовники совершали преступления переодеваясь в военную форму. Контора – органы госбезопасности.], а тут „Вальтер“. Контора[2 - Контора – органы государственной безопасности.] вполне может зацепиться за такой факт, и начнет шить подготовку покушения на видных деятелей партии. И ведь знают, сволочи, что многие фронтовики везут домой штыки, пистолеты, и прочую мелочь. Но мне от этого не легче. „Вальтер“ и обоймы надо сбросить с рук, но как ухитриться сбросить, пока не обыскали чемодан? Бред! Они глаз с меня не спустят, пока не сдадут на руки тому, к кому везут, а пистолет даже не достать незаметно. Значит, следует придумать правдоподобное объяснение.» Возможности избавиться от опасного груза за всю дорогу так и не появилось…
Автомобиль остановился в глубине большого двора у неприметной двери черного входа.
– Внимание, Павлов! Соблюдать дистанцию при конвоировании! Вперед!
Двое в штатском провели по длинному мрачному коридору, лестницей поднялись на второй этаж
– Стоять! Лицом к стене!… остановили у первой же двери
В кабинете строгая казенная обстановка. За большим, обитым зеленым сукном столом, привстал маленький человечек в сером костюмчике и массивных роговых очках.
Заговорил человечек на удивление приятным голосом
– Если я не ошибаюсь, Вы, – капитан Павлов Василий Павлович?
– Да! Капитан Павлов Василий Павлович!
– Прекрасно! Пройдите, пожалуйста, ко второму столу, и поставьте на него свой чемодан для досмотра. Извините, – обычная формальность… показал рукой в дальний угол кабинета… а затем, садитесь вот сюда… рука показала на табурет перед зеленым столом…
Павлов прошел и поставил чемодан на второй стол.
У зарешеченного окна стоял и курил в открытую форточку крепкий коренастый офицер лет сорока, в военной форме, с майорскими погонами на плечах. Глянул на него ничего не выражающим взглядом, и отвернулся снова к окну. Грубо сколоченный табурет стоял слишком близко к столу, садиться было неловко. Павлов дернул его за край, пытаясь поставить удобней, табурет даже не пошевелился. Посмотрел под ноги и усмехнулся – неуклюжее седалище было намертво прибито к полу. Пришлось сидеть в неудобной позе весь допрос…
– Ну-с, Василий Павлович, приступим к делу. Для начала представимся: меня зовут – Вадим Яковлевич Коган. Старший следователь госбезопасности! Я буду вести следствие по вашему делу. А это мой товарищ и коллега по работе – Федор Семенович Корюхов, прошу любить и жаловать. Вам крупно повезло Василий Павлович, мы с коллегой считаемся, так сказать, мягкими следователями. Арестованные уважают нас за то, что мы никогда не применяем мер физического воздействия. А Вы, как я понял из личного дела, всю войну прослужили в разведке…
Коренастый майор от окна посмотрел на Павлова с интересом: «Мягко стелет – но как будем спать? Благодушие у недомерка показное, а нутро, чувствую, гнилое. Да и майор, похоже, не лучше? Хотя нет: лицо простое, крестьянское, нос перебит, уши приплюснутые, похоже, боксер, да и в переделках бывал, черные пороховые точки от стрельбы на правой руке. Возможно, воевал?.. Точно воевал, что-то родное от него исходит…»
В душе появилась робкая надежда. Павлов знал: в среде фронтовиков всегда присутствовали уважение и чувство солидарности друг к другу, готовность хоть чем-то помочь попавшему в беду даже и незнакомому товарищу по сражениям.
… – я всегда относился с уважением к людям прошедшим столь суровую школу…
Слова Когана доносились откуда-то издалека, нахлынувшее вдруг волнение глушило их, майор за соседним столом открывал его чемодан…
…ну ладно, это все эмоции, оставим их. Давайте уточним ваши данные, Василий Павлович:
Год рождения – одна тысяча девятьсот шестнадцатый. Уроженец Вологодской губернии, как раньше при царе писали, деревня Погост, Велико – Устюжского уезда.
Родители: Отец – Павлов Павел Иванович. Год рождения – одна тысяча восемьсот восьмидесятый. Мать – Павлова Анастасия Федоровна, одна тысяча восемьсот восемьдесят второго года рождения.
– Данные по родителям верны, Павлов?
– Да все правильно, данные верны…
– Тогда продолжим: ваша семья переехала в Петроград, как назывался тогда наш город, в одна тысяча девятьсот двадцать третьем году, где Вы, Павлов, до ухода на службу в Красную Армию, в одна тысяча девятьсот сороковом году, и проживали. До войны служили на заставе номер одиннадцать, двадцать второй погранотряд НКВД, нападение Германии встретили там же. За военный период времени мы поговорим отдельно, продолжаем далее: последний год служили в Венгрии, откуда и следуете сейчас. Войсковая часть – тридцать четыре двести шестьдесят два. Командир – подполковник Стрельцов. Уволились в запас по собственному желанию. Полностью ли совпадают ваши данные? Отвечайте Павлов!
– Да, все правильно, данные полностью совпадают. А сейчас объясните мне – на каком основании меня задержали?
– Всему свое время, не волнуйтесь, объясним…
А майор за вторым столом уже вынул из его чемодана завернутые в полотенце гостинцы для матери и сына, осмотрел содержимое и аккуратно отложил в сторону. Достал и расправил с легким звоном парадный китель с наградами, с уважением посмотрел на Павлова, слегка улыбнулся
«Сейчас поднимет галифе, а под ними сверток с пистолетом и обоймами. Вот и приехал ты домой, Вася…»
Коган встал и вышел из-за стола. Он оказался еще худощавее и меньше чем казался сидя. Подошел почти вплотную к сидящему на табурете Павлову и неожиданно закричал:
…Отвечать на мои вопросы четко и разборчиво!!! Итак: где Вы были, Павлов, в июле и августе сорок первого года? Да-да, июль, август сорок первого?
Китель уже лежал на столе, рядом галифе и портупея, а майор копался в чемодане и …молчал.
Павлов замер. Он уже не слышал, что говорит ему следователь, он ждал восторженного вскрика от второго стола. А странный майор все молчал…
…Павлов!!! – заорал ему прямо в ухо Коган… Вернитесь на землю!!! Ваша судьба решается сейчас, именно сейчас, а Вы витаете где-то в небесах? Объясните нам: каким образом в немецких архивах по военнопленным оказалась карточка с вашими данными? Вы что – были в плену? В вашей автобиографии нет упоминаний о плене. Нет! Отличные характеристики, награды, и вдруг после войны во вражеских архивах всплывает карточка с вашими данными? Не кажется – ли Вам странным сей факт? Объясните нам, Павлов – почему Вы скрыли от командования, что были в плену, что заставило скрыть свое пребывание в плену? А может Вас, завербовала немецкая разведка, и сейчас, Ваше личное дело, заполненное в «Абвере», уже у американцев? Да, Павлов? Немцы сдали все свои архивы американцам, и они к Вам придут Павлов, обязательно придут! Американские резиденты не забывают своих людей. Когда в последний раз Вы виделись со своими хозяевами, Павлов?…
Лицо следователя покрылось красными пятнами, в голосе появились истерические нотки, по сторонам разлетались брызги слюны…
– Вы изменили Присяге и Родине! Вы предатель и американский агент…
Знакомая волна ярости затмила разум.
«Надо валить этого хлюпика…»
Павлов опустил руки на табурет и слегка приподнялся…
«Майор далеко, недомерка успею кончить…»
Но медлительный с виду майор Корюхов оказался очень даже подвижным, он мгновенно вклинился между арестованным и следователем, грубо осадил приподнявшегося Павлова обратно на табурет.
– Арестованный, сидеть!!! Не стоит делать глупостей! В противном случае закуем в наручники и все допросы будем проводить в том же духе! Успокойтесь, Ваша вина пока не доказана. Мы все проверим самым тщательным образом и докопаемся до правды. Лично я не исключаю и такой вариант, – что «Абвер» наштамповал подобных карточек на добрую половину нашей армии, с целью устранения лучших бойцов нашими же руками. Все мы прекрасно знаем, что штабной документации в руки врага попало немало, особенно в первый год войны…
Встрял Коган
– Федор, что ты несешь? Архив проверен специалистами, подделка исключена…
– На кой хрен ты назвал Павлова предателем, ты что, уже во всем разобрался?
– Архив…
– Фальшивый архив или нет – знает только «Абвер»! Наше дело во всем разобраться по закону и по совести, иначе много заслуженных людей пострадает.
– Я тебя не понимаю, Федор? Нам дано указание разыскать, всех оставшихся в живых, и проверить их на предмет вербовки немецкой разведкой, и приказ надо…
…но майор гнул свое
…предатели и дезертиры обязательно пойдут под суд, только вот честные люди не должны пострадать. А мы с тобой и будем определять – кто честен перед Родиной, а кто нет…
Странный майор медленно отходил к второму столу увлекая за собой Когана
…вот и давай разбираться, опыт работы в органах у меня весьма солидный, арестованных я насквозь вижу…
– Да Вадим, я всегда помню об этом, но сегодня ты порешь горячку. Нет, ты посмотри сколько у него орденов и медалей, такой человек просто не может быть предателем…
И Павлов понял: «Да он же мне помогает, заговаривает следователя и сбивает того с толку своими разговорами, дает мне время обдумать ситуацию и найти правдоподобное объяснение. Про пистолет ни слова?…
неожиданно появилось сомнение…
…Стоп, а вдруг разыгрывают спектакль? Через некоторое время плохой следователь уйдет, а «хороший» останется. Пороховые следы могли остаться на коже и после многочисленных расстрелов? Весьма сомнительно, что в этом заведении служат честные офицеры, что-то не слышал я о таких? Значит, пудрят мне мозги. А пистолет майор достанет поздней, чтобы прижать меня как следует, и тогда «Вальтер» автоматически превращается в улику. Обвинение слишком серьезное – плен и шпионаж в пользу Америки, а это уже тянет на расстрел. Боевые заслуги в счет не идут, в наших трибуналах повсюду сидят «тыловые мыши». Штрафники на фронте не раз рассказывали, как и за что их арестовывали, как били до полусмерти и как судили. Не верил тогда бывалым людям, думал, привирают, а сейчас вот и сам попал неизвестно за что? Но в плену я не был, тогда откуда в немецких архивах взялась карточка с моими данными? Как раз в июле и августе сорок первого я выходил из окружения. Напарник Серега в сорок пятом погиб, подтвердить мою невиновность некому. Да и что толку от этого подтверждения? Стоп? Заставу на Буге немец разнес вдребезги, все штабные документы остались в руинах, но в сейфах. Бумаги могли уцелеть, и после того как их обнаружили, передали в «Абвер». Далее с ними произвели манипуляции, и вот результат – свои же и меня и шлепнут. Да… силен был немец на провокации? Как же я мог про заставу забыть? Ну ничего, сейчас я знаю что отвечать…»
…ну и что? В американской разведке глупые не служат, может все награды фальшивые?
– Все возможно Вадим, не исключаю что ты прав? Ладно, давай дальше работать с арестованным…
Настырный майор сдавал свои позиции, но психологический натиск следователя уже утратил свою силу, и время было упущено.
Проговорив с майором еще с минуту, следователь Коган вернулся к своему столу
– Мы слегка отвлеклись Павлов, но допрос продолжается. Как я думаю: настоящий советский офицер никогда бы не стал скрывать правду от руководства, чего бы это ему не стоило. А Вы, Павлов, скрыли. Возникает вопрос – почему скрыли? А ответ на такой вопрос один – Вас завербовала немецкая разведка! Пора уже сознаться в совершенном преступлении, и я не советую играть в молчанку, ибо на карту поставлена ваша жизнь…
– Заявляю Вам, товарищ следователь, – в плену я не был, на вражеские разведки никогда не работал, я честно служил Родине и прошел всю войну, с первого до последнего дня. Предъявленное мне обвинение в шпионаже считаю оскорбительным и несправедливым! Признаваться мне не в чем, у меня нет грехов перед Родиной…
