Второй шанс

Полина смотрела в потолок и пыталась собрать по крупицам все события предыдущего дня. Мысли все еще путались. Но одна мысль не давала ей покоя.

Полину никто и ни разу не назвал по имени и даже не спрашивал, как ее зовут. Поэтому Полина сомневалась, что эти люди вообще знают кто она. Да и нужно ли им это знать? Возможно, через–неделю другую ее уже не будет, и никому не будет важно, как ее вообще звали.

Полине стало грустно, что ее могилка в лесу так и останется безымянной. И туда никто не придет, кроме любопытных белок и безмозглых насекомых, которым будет не важно, как ее звали.

От этих мыслей у Полины потекли слезы, и она всхлипнула. Медсестра, сидящая в кресле в дальнем углу, сделала вид, что ничего не слышала.

Вечером, после ужина, опять пришел доктор. Он дежурно справился о здоровье у Полины, и о выполненных предписаниях у медсестры. Долго осматривал и ощупывал всю Полину и, кажется, состояние больной его удовлетворило. Или, по крайней мере, не обеспокоило.

Затем он ушел, и медсестра сменилась на другую, почти такую же девушку, Наталью. Полина задумчиво рассматривала новую тюремщицу, как она их, медсестер, уже называла про себя.

Полина пришла к выводу, что эту тоже разговорить не получится. Они все были одинаковые, в этой своей безупречности, отглаженной униформе и одинаково собранными волосами. Прямо как «степфордские жёны», подумалось Полине. Такие же скрытные.

Она решила, что утро вечера мудренее и решила поспать. Следующие несколько дней прошли одинаково уныло, и ничего нового не произошло. Ее кормили, лечили, за ней ухаживали. Только хозяин дома, в комнате, где лежала Полина, больше не появлялся.

***

Где–то через три–четыре дня, Полина не могла сообразить, сколько точно она уже находится в этой комнате, доктор сообщил ей, что острый период ее сотрясения миновал.

Он сказал, что теперь главное – правильная реабилитация и покой. Для этого ей уже не нужен медицинский персонал. Со всем этим вполне справятся люди, находящиеся в доме, которым он оставит рекомендации по приему лекарств, распорядку дня и богатой витаминами диете.

Полина смотрела на него обреченным взглядом, потому что понимала, что с уходом доктора уходят и дни, отмеренные ей для жизни. Конечно, никакой реабилитации не будет. Подлатали для вида и хватит.

Зачем накачивать ее витаминами? Чтобы ее румяная, здоровая тушка смотрелась веселее в сырой земле? Полина всхлипнула. Доктор воспринял это по–своему:

– Ты обязательно поправишься, – он по–отечески потрепал ее за плечо. – Динамика твоего выздоровления показала, что с большой вероятностью от твоей травмы не останется никаких последствий. Все будет хорошо.

Он поднялся со стула, который стоял около ее кровати, вежливо попрощался и ушел. Полина начала отсчет до того момента, когда за ней придут люди в черном, чтобы прервать ее столь короткую и не слишком яркую жизнь.

Через полчаса она довела себя до такой степени, что при звуке открывшейся двери так закричала, что вошедший человек от неожиданности буквально превратился в ледяную статую.

Затем, видимо оттаяв, вошедший аккуратно приблизился к кровати Полины. Это был хозяин дома. Немного отодвинув стул и сев, мужчина принял нарочито расслабленную позу, сложив ногу на ногу и продемонстрировав Полине дорогие туфли цвета бургундского вина.

Полина, трясясь от страха, натянула до носа одеяло, как броню, и молча смотрела на мужчину со шрамом круглыми от страха глазами. Тот усмехнулся:

– Понимаю, что не слишком красив в глазах женщин, но, чтобы вызывать каждый раз настолько неподдельный ужас – такое у меня впервые.

По поводу «не слишком красив» он, конечно, лукавил. Даже Полина, трясясь перед ликом смерти, заметила магнетическую привлекательность этого мужчины. Несомненно, он был слишком красив для того, кто в итоге станет ее убийцей.

Его русые волосы были всё так же тщательно уложены. Волевой подбородок и скулы гладко выбриты. Полина перевела взгляд на его густые брови, которые были чуть темнее волос, затем на прямой нос, на красивые, изогнутые в усмешке губы.

В этом мужчине заметнее всего был не шрам, пересекающий половину лица, а его глаза. Они были цвета свежей весенней зелени. Даже в тускло освещенной комнате Полина видела, какого они насыщенного зеленого оттенка. А густые темные ресницы еще больше подчеркивали столь необычный цвет.

Полина как загипнотизированная смотрела в эти глаза и очнулась только тогда, когда мужчина сменил позу, подавшись чуть вперед.

– Полина, я не причиню вам вреда, – он смотрел на нее, сдвинув брови, и казался крайне серьезным. – Больше не причиню, – поправился он.

– Я вам не верю, – прошептала Полина. – Вы увезли меня с места аварии, держите тут как пленницу. А теперь, когда нет доктора, ничего не мешает вам избавиться от меня. И вообще, откуда вы знаете, как меня зовут?

– Если бы я хотел от вас избавиться, то сделал бы это сразу, когда вы были без сознания. И даже после никакой доктор не помешал бы мне сделать то, что потребовала бы ситуация, – сказал он так естественно, что теперь Полина точно ему поверила. Особенно последней фразе, про доктора.

Мужчина продолжил:

– При вас был телефон. Мои люди немного в нем покопались. Затем они уладили некоторые вопросы, чтобы вас не искали.

– Как предусмотрительно. Наверное, моим родным и друзьям сказали, что я умерла, и теперь меня действительно можно убрать. Как они отреагировали? Моя бедная мама этого не переживет, – причитала Полина. – А Антон хотя бы плакал? А где моё тело? Похороны уже были? – выдала она на одном дыхании.

Мужчина слушал, приподняв брови в удивлении. Уголки его губ подрагивали. Когда Полина закончила, он прикрыл глаза и потер переносицу, словно сильно устал.

– Вас отправили в срочную рабочую поездку, и в первые дни вы будете очень заняты, поэтому выйдете на связь, как только освободитесь. Именно так должна была сказать всем главная… кто у вас там в магазине главный?

– Директор, – задумчиво ответила Полина. Она думала о том, что возможно мама и поверила внезапной поездке, но Антон наверняка заподозрил неладное. Но что он может сделать? Объявит ее в розыск?

– Где я нахожусь? – Полина решила выяснить все до конца, пока мужчина напротив был готов отвечать на вопросы.

– У меня дома, – ответил он, хотя Полина рассчитывала получить немного другой ответ. Интересно, она хотя бы в своем городе?

– Вы сказали «мои люди», кого вы имели в виду? – решилась спросить она.

– Можете считать их моими помощниками, персоналом, подчиненными. Еще какие–то вопросы? – он снова ушел от ответа, но Полина все равно решилась задать свой главный вопрос:

– Когда я могу вернуться домой? – она, не мигая, смотрела на его лицо, пытаясь прочитать правду.

– Когда поправитесь, – отрезал он и встал, давая понять, что больше не намерен давать какой–либо информации. Он почти дошел до двери, как вдруг Полина крикнула ему вслед:

– Вы не сказали, как вас зовут!

– Андрей, – сказал он и хлопнул дверью, покидая комнату.

Глава 4

Все последующие дни, вместо медсестры, за Полиной ухаживала та самая полноватая женщина, которая обычно приносила еду. Ее звали Вера Павловна. Она работала здесь домохозяйкой, и у нее в подчинении была помощница по уборке и кухарка.

Полина встречалась только с женщиной, занимающейся уборкой, когда та приходила навести порядок в комнате. Женщина молча протирала пыль, пылесосила, затем прибиралась в ванной комнате и быстро уходила.

Вера Павловна была более разговорчивой, чем все остальные, и отличалась добродушием. Иногда она выдавала Полине крупицы информации, которые, к сожалению, не имели никакой практической пользы. Но это было лучше, чем ничего.

Полина теперь знала, что Андрей живет в доме один. Семьи у него нет, детей тоже. Он достаточно молод, но все беспрекословно его слушаются и даже боятся.

Почему, Вера Павловна не объяснила, но было видно, что в отличие от «всех» она относилась к Андрею с уважением и некой материнской теплотой, но без фамильярности.

Кто такой этот Андрей и чем занимается, Полине по–прежнему было неизвестно. Но судя по его внешности и выражениям лиц людей в черном – ничем хорошим.

Теперь, когда острый период миновал, Полине уже не требовался какой–то особенный уход. Ей по–прежнему нужно было лежать, но она могла самостоятельно ходить в туалет и недолго принимать душ.

Вера Павловна ей немного в этом помогала, потому что Полина была еще слаба, и у нее до сих пор болела и кружилась голова. Но, все равно, Полина чувствовала себя гораздо лучше. И у нее появился аппетит.

Домработница, помимо вкусной горячей еды и фруктов, всегда приносила немного сладостей. Она говорила, что, конечно, на сладкое сейчас налегать нежелательно, но бедная девочка и так настрадалась, а от пары конфеток еще никто не умирал.

Полина была за это ей очень благодарна, но чувствовала себя рождественской индейкой, которую откармливают на убой. Ей нечего было делать, кроме как недолго читать разные модные журналы, которые ей регулярно приносил человек в черном.

Также Вера Павловна тщательно следила за приёмом необходимых лекарств. Полина не слишком разбиралась в медикаментах, но по названиям на пачках и аннотациям, понимала, что ее не собираются травить.

Все лекарства и витамины были направлены на восстановление функций мозга и кровообращения и укрепление организма в целом. Поэтому она послушно глотала таблетки, которые домработница клала на тумбочку три раза в день.

У Полины всегда было чистое постельное белье, и на кровати раз в день появлялась свежая пижама. Ей даже принесли какое–то количество уходовой косметики, люксового сегмента, что немало удивило Полину. Как и тщательно подобранный, именно для нее, ассортимент средств для лица и тела.

Полина подумала, что очередной безымянный человек в черном не мог так хорошо разбираться в уходовых средствах. Наверняка их подбирала опытная женщина, ну или помогал профессиональный консультант.

Полина страдала от одиночества и неопределенности ее будущего, но не могла не отметить, что о ней действительно хорошо заботятся и даже слишком. В больнице она бы не получила такой уход. Но если бы не эти люди, Полина и не оказалась бы в больнице и в уходе не нуждалась.

А раз она здесь, то, что делать, нужно просто набраться терпения и выздоравливать. Будущее ее пугало, как и этот дом, и его хозяин, и весь персонал. Кроме Веры Павловны. Но Полина не сильно рассчитывала на ее поддержку, если что–то пойдет не так. Все–таки она для этой женщины по–прежнему никто.

С этими мыслями Полина смотрела в потолок и по очереди поднимала то одну, то другую ногу, а также пыталась крутить ногами «велосипед», чтобы хоть немного размяться.

Иначе, когда придет момент, и понадобится, к примеру, бежать – Полина стечет на пол, как растаявший жирный холодец. Потому, что слишком долго лежала в этой постели и только ела и спала, спала и ела.

В этот момент, в приоткрытую дверь вошел Андрей. Полина застыла с поднятыми в воздух ногами и уставилась на вошедшего.

– Готовитесь к марафону, Полина? – усмехнулся он.

– К прыжкам в ширину, – ответила Полина. – Кстати, я на втором этаже, если не ошибаюсь? Мне не очень видно из–за зелени.

– Да, на втором. А вы собираетесь спрыгнуть? – он поднял брови.

– Ну, как пойдет. Можно попробовать, – Полина говорила не всерьёз, потому что прекрасно понимала, что этот прыжок в добавок к больной голове принесет еще и сломанные ноги, и тогда она пролежит в этой кровати еще полгода. Это если очень сильно повезет.

– Я бы не советовал, потому что внизу ров с крокодилами. Они не ели с прошлой недели.

– О, так это милые домашние питомцы по сравнению с «вашими людьми», – фыркнула Полина, и Андрей искренне рассмеялся.

Как молодо он выглядит, когда смеется, подумала Полина и нечаянно им залюбовалась. Потом вспомнила все обстоятельства ее пребывания здесь и одернула себя. Она вновь свела вместе брови и насупилась.

– Когда меня отпустят? Меня вообще выпустят отсюда? Когда мне вернут телефон? Я могу поговорить с кем–то из родных, чтобы они не волновались? – она опять выдала за раз все волнующие ее вопросы.

Андрей стоял, держа руки в карманах темных отглаженных брюк. Рубашка на его груди была расслабленно расстегнута на пару пуговиц, а рукава закатаны, открывая сильные предплечья.

– Ваше настроение переменчиво, как весенняя погода за окном, Полина, – довольно благодушно ответил он. Но Полина подозревала, что за его благодушностью скрывается тот самый крокодил из рва. Может не настолько голодный, но точно беспощадный.

– Я просто хочу знать, что меня ждет. Я волнуюсь за маму, за друзей, – она опустила глаза. Ей не хотелось плакать при нем, но эта неизвестность пугала ее и не давала покоя.

– За родных не волнуйтесь. Им регулярно пишут и даже присылают фото достопримечательностей. Пока им этого хватает, – ответил он.

Полина от возмущения надулась, как рыба–шар, и хотела было высказать все свое негодование по поводу того, как спокойно этот человек распоряжается ее жизнью и личным пространством, но Андрей ее опередил и добавил:

– Полина, вы хотите немного прогуляться?

Полина опешила от этого внезапного предложения и начала судорожно соображать, что это может означать. Было ли это заботой, и он действительно решил ее вывести подышать свежим воздухом? Или все–таки багажник–лес–лопата–могила?

Андрей, видимо, прекрасно читал лица и заметил замешательство Полины, поспешив ее успокоить:

– Всего лишь прогулка. Вернее, мы просто посидим на воздухе и поговорим. Вам ведь нельзя ходить. Так, что, хотите? – он вопросительно смотрел на Полину, и той ничего не оставалось, как молча кивнуть головой.

Она действительно засиделась в этой комнате, вернее даже залежалась. Ей очень хотелось вдохнуть вечернего воздуха, просто выйти, вырваться из этих стен.

Ну и плюс ко всему, это была прекрасная возможность оглядеться. Увидеть, что находится за стенами комнаты. Может, получиться понять в какой части города она вообще находится, и в городе ли она.

Поэтому Полина поднялась с постели и попыталась встать на ноги. Но Андрей сделал несколько шагов по направлению к ней и неожиданно поднял ее на руки. Полина была так шокирована этим, что не знала, как себя вести и за что держаться.

Ей ничего не оставалось, как положить руки ему на плечи и обхватить за шею. Иначе все выглядело бы совсем нелепо, скрести она руки у себя на груди, или держа ровно, как парализованный человек, которого несет медбрат.

Полина зажмурилась от неловкости и дурацких мыслей, которые наполняли ее нездоровую голову и просто расслабилась, позволив нести себя вниз по лестнице.

От Андрея пахло каким–то умопомрачительным парфюмом, одновременно мужественным и свежим. Полина неосознанно втянула носом этот аромат и открыла глаза, поймав на лице Андрея легкую улыбку, как будто он мог читать ее мысли.

Ей стало совсем неловко, и она подумала, что очень вовремя сегодня приняла душ и тщательно помыла голову. От нее наверняка тоже пахнет свежестью, ведь вдобавок на ней чистая пижама. Боже, она ведь в пижаме!

Она в тонкой трикотажной пижаме в горошек, которая хоть и скрывает очертания ее тела, но совершенно не скрывает то, что она вечером не стала надевать ни бюстгальтер, ни топ под майку, потому что в них обычно очень неудобно спать. А выходить она точно не планировала и даже не надеялась на это.

Полине показалось, что она стала пунцовой от макушки до пяток, и сейчас температура ее тела достигла температуры поверхности солнца. Но в это время человек в черном открыл перед ними дверь, и Полина оказалась во внутреннем дворе дома.

На открытой веранде стояла строгая садовая мебель, которая окружала небольшой прямоугольный стол, уставленный приборами для чаепития. Андрей опустил девушку в одно из кресел.

К ним подошел кто–то из людей в черном. Он опустил перед Полиной мягкие домашние тапочки и накрыл большим пушистым пледом. На улице вечерело, но воздух еще не был слишком прохладным.

Но даже если бы на улице был мороз или ливень, Полина все равно не отказалась побыть снаружи и просто дышать. Но, к счастью, температура на улице была комфортной.

Они сидели на возвышающейся над садом веранде. Все вокруг было засажено плодовыми деревьями, необычными кустарниками и засеяно газоном.

Полина с удивлением обнаружила, что за время, пока она лежала, деревья успели зацвести, и воздух наполнился цветочным ароматом, тонким и ненавязчивым.

Может быть, будь она «на воле», она бы не уловила этот запах, но, видимо, от долгого пребывания в закрытом пространстве все ее чувства обострились, и ей казалось, что она слышит и различает запах каждого растения в этом саду.

Это было непередаваемое удовольствие. И Полина так увлеклась этими внутренними ощущениями, что не заметила, как подали чай и какие–то небольшие закуски на тарелках. Она повернулась, чтобы посмотреть на Андрея и наткнулась на его задумчивый взгляд.

Он сидел напротив, поставив руку на подлокотник кресла и опираясь на нее подбородком, наблюдал за Полиной. Девушка не понимала, что означает этот взгляд и о чем думает в данный момент Андрей, когда так на нее смотрит.

Но почему–то ее тело среагировало по–своему, Полина поёжилась, как от озноба, и плотнее завернулась в плед. Андрей, сдвинув брови, опустил глаза и подался вперед, чтобы взять чайник, и налил им обоим горячий чай, от которого шел пар и травяной аромат.

Некоторое время они сидели и молча пили чай. Полина рассеянно жевала вкусное шоколадное печенье, видимо, домашнего приготовления. Андрей смотрел вдаль на кроны деревьев в свете уходящего дня, словно что–то обдумывая.