Fatum

Последствия утечки не заставили себя ждать – в кабинете, в котором мы были свидетелями доверительного разговора двух вип-персон, уже следующим днем состоялся диалог, настолько выразительный, что передавать его неприлично при любом переводе, но смысл которого сводился к тому, что в таком бардаке нечего никому поручить нельзя, все козлы, ученых не трогать, ждать, и вообще они конкретно лоханулись. Такое впечатление, что собеседники даже поссорились. По крайней мере, наговорили друг другу много лишнего. Хотя, наверное, ничего нового. Поводом для ссоры стала международная телеграмма с наглыми вопросами на иностранном языке: когда и где можно встретится с академиком Фурмановым и его ассистентами, насильно вывезенными из обсерватории в пригородную зону? И что за открытие такое сделал всемирно известный ученый, что его срочно изолировали от научного сообщества?

– Хотя бы этого хорька вонючего поймать, кто убег, и вертухая – лучше мертвым, чем живым! Из-под земли, откуда хочешь! И снова – в землю, гы-гы. Вообще всех там смени, зажрались!

– А с этими тремя, что?

– Да ничего. Пусть лечатся. Поглядим.

Однако порядок есть порядок, не зря он сам возникает из хаоса и сам же себя поддерживает. Одно дело сидеть в кабинетах и раздавать указивки, другое дело – реально управлять конкретными жизненными обстоятельствами. И уж раз заведен был – никто уже и не помнит кем, когда и зачем, – порядок в нашем загородном медучреждении, изменить его не в силах никакое начальство, никакие приказы и вообще никакие посторонние силы. Порядок срабатывает сам. Если нет особого распоряжения главврача, или коменданта, или начальника смены, – а кто враг себе, такие распоряжения отдавать? – все пациенты санатория подлежат полной санации – дело в том, что о существовании санатория никто не должен знать. Выход – либо на самый верх, на ковровые дорожки, в вип-аппартаменты, либо на два метра ниже уровня почвы. Либо полное выздоровление, либо коварная болезнь опять взяла свое.

Так что в кабинете, куда нам больше заглянуть, надеюсь, не придется, опять разыгралась неприятная сцена. Хозяин кабинета не кричал, не бранился, не топал ногой, нет. Он холодно смотрел, шипел змеей, унижал и издевался.

– Что ты вообще можешь? – три раза подряд – то убегут, то помрут, а если они еще и оживут где-нибудь, а? Молчи, козел. Предателя так и не поймал? Недоделок. Так. Вынь все из карманов, все вот сюда. Так. Снимай штаны. Носки. Трусы. Нет, пиджак оставь. Пойдешь напротив, на улицу, в киоск, да-да, возьмешь мне пачку  «Парламент Лайт». Я в окно буду смотреть. Потом решу, что с тобой делать. Пошел.

– А деньги?

– А зачем тебе деньги, привыкай жить без денег, от них вся порча, гы-гы. Пошел, быстро, плесень.

И при всем динамизме и эмоциональной нагруженности сцена теряет для нас всякий интерес – то ли потому, что интерес переместился на улицу, к табачке, –  нечасто такое можно увидеть, – то ли потому, что вип-персонажи в нашей повести уже больше не нужны, то ли потому, что они в самом деле совершенно неинтересные. Решайте сами. Да и вообще дальше нам будет не до литературных фокусов и фантазий.

Глава 4 (начало)

Тимур

Его история – и вполне закономерная, и в то же время уникальная, как почти у каждого из нас, – складывалась как мозаика из кусочков стандартной жизненной смальты в некий узор, может быть и задуманный кем-то, но получившийся, тем не менее, спонтанно. Рос он обычным городским мальчиком, учился на 2, 3 и 5 – если, конечно, было что-то интересное в школе. Хотя вряд ли, кроме его любимых занятий, неинтересно было все – свекольно-грязная громада школы высилась над кособокими домишками, как бастион муштры, скуки и гнета, как фальшивый оплот дидактики и государственности в сереньком рабочем районе. Тимур почему-то запомнил директрису школы – огромную тучную еврейку, вечно гневливую, мощным голосом выкрикивающую нормы школьной жизни «Не бегать!», «Не шуметь!» «Не стоять у стены!» И еще какие-то, настолько же абсурдные, насколько и важные и обязательные к исполнению. Директриса была на хорошем счету у районного начальства, может, у нее и были какие-то управленческие таланты, но детей она ненавидела всей своей экзотической душой и не в силах была это скрыть. Врожденную греховность человека она, видимо, решила выжигать огнем в самом нежном возрасте, когда детям так нужны любовь и забота. Плюсом такой педагогики были надежные заборы, выросшие в детских душах, куда ни взрослым, ни их идеологическим святыням ходу не было. Мальчишки, как водится, взахлеб читали под партой приключения, фантастику и исторические книжки, мастерили кораблики и самолетики, радиоприемники и телескопы. Вот эта страсть к дальновидению и привела Тимура сначала во дворец пионеров, а потом в университет, где он оставался аспирантом ровно до того дня, когда сердце, разум и друзья не призвали его на фронт демократических преобразований в масштабе всей страны, а стало быть – и планеты. А что, к таким категориям астрономия вполне адаптирована, даже Золотого петушка принес царю Додону звездочет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.