Горловка Это моя земля

Охранник на входе, пожилой Степаныч, только усмехнулся, увидев запыхавшегося учителя истории.

– Опять к своим картинкам, Максим? – добродушно проворчал он, пропуская посетителя.

– Не картинки это, а полотна, – буркнул Максим, но спорить не стал.

Внутри музея время словно замедлялось. Здесь, среди работ Рериха, Айвазовского и Врубеля, тридцатипятилетний учитель забывал о неоплаченных счетах, о равнодушных учениках, о собственной однокомнатной квартире, где на мольберте стояли его никому не нужные картины.

Максим прошел в зал русской живописи и устроился на привычной скамейке. Достал из потрепанного портфеля альбом для набросков и карандаш. Рука сама начала выводить контуры морского пейзажа Айвазовского, но что-то было не так. Кто-то нарушил его уединение.

– Интересная техника, – раздался женский голос за спиной.

Максим вздрогнул и захлопнул альбом. Перед ним стояла незнакомая женщина в строгом синем костюме с бейджем музейного работника.

– Я Елена, новый экскурсовод, – представилась она. – А вы, должно быть, тот самый учитель, который приходит каждую среду?

– Максим, – неохотно ответил он, пряча альбом в портфель. – Просто убиваю время между уроками.

Елена улыбнулась, но в ее глазах промелькнуло что-то, похожее на понимание.

– Знаете, я тоже недавно сменила профессию. Двадцать лет в шахтоуправлении, цифры, отчеты… А теперь вот, – она обвела рукой зал, – рассказываю людям о прекрасном.

Максим хотел ответить что-то колкое, но промолчал. В конце концов, это был его музей не больше, чем ее.

– У нас сегодня новая выставка открывается, – продолжила Елена. – Работы местных художников. Может, взглянете?

– В другой раз, – Максим поднялся. – Мне пора на урок.

Выходя из музея, он почувствовал странное беспокойство. Его убежище было обнаружено, а вместе с ним и его тайна – любовь к искусству, которую он так тщательно скрывал от коллег и учеников.

Неделю Максим избегал музея. Проверял тетради в школьной библиотеке, гулял по парку, даже засиживался в учительской – лишь бы не столкнуться с новой экскурсоводшей. Но в среду ноги сами принесли его к знакомому зданию.

– А я думала, вы уже не придете, – Елена возникла словно из ниоткуда, когда он остановился перед полотном Рериха.

Максим поморщился.

– Я просто посмотреть.

– Конечно, – она кивнула и отступила, но не ушла.

Максим чувствовал ее взгляд и не мог сосредоточиться. Карандаш в руке замер над чистым листом.

– Вы мешаете, – наконец произнес он.

– Извините, – Елена присела рядом. – Просто интересно. Вы ведь не просто срисовываете, верно? Я видела, как вы смотрите на картины. Так смотрят только настоящие художники.