Альфа-держава

Скажу прямо: старые системы ломались куда реже, чем их современные сабституты. Женская скромность и пожизненный брак – это не романсы о высоких чувствах, а хладнокровный социобиологический расчёт. Суть проста: держи базовые женские половые инстинкты под контролем – иначе система даст трещину, а следом всех нас с грохотом накроет.

Не метайся, не прыгай туда-сюда, не ведись на импульсы, не делай глупостей, не порть товарный вид, не заводи драм на пустом месте, держись мужа. Мужчина, в свою очередь, пыхтит как проклятый паровоз: добывает, строит, тащит, защищает – чтобы эту систему кормить, поить и держать в тонусе. А общество страхует тылы от полного развала.

Всё логично. Стабильно. Почти элегантно-гениально в своей примитивности.

Брак был не союзом бабочек в животе, а пожизненным контрактом на устойчивость – с условиями, которые никто не читал, потому что выбора особо и не было.

Измены?

Оставьте эту роскошь для самоубийц. Всё просто: не трогай чужое – сам останешься цел.

Страсти, конечно, закипали – но их запирали плотно, как огонь в печи: чтобы грело, но не сожгло. Никто не собирался превращать жизнь в романтический квест. Вопрос стоял жёстко и без прикрас: как удержать общество от самоуничтожения под весом собственных слабостей.

Религия – это не про спасение души. Это про строительный надзор. Из природных инстинктов слепили прочную коробку: всё выверено, подогнано, пронумеровано, закручено болтами до характерного хруста. Что можно, что нельзя, а что вообще смертный грех – всё задокументировано. Природные порывы строго канализировались: захотел романтики – изволь сперва на исповедь. Выбора особо не давали: либо шагай в семейный рай с кольцом на пальце, либо грей грешные кости в аду, захлёбываясь неудовлетворёнными хотелками.

Мужчинам досталась роль вечных носильщиков. Кто-то ведь должен был таскать тяжёлое и умирать по графику. Это не про власть – это про тупое, но работающее распределение нагрузки: защищай, обеспечивай, падай первым. Уйти из семьи?

Удачи. Даже волки не бросают стаю – знают, одиночка быстро становится белковым перекусом для кого-то пошустрее.

И не надо рыдать о несправедливости системы. Она не жестокая. Она эффективная. Женщины обустраивали уютный дом, мужчины рушились под его основание. Так и работало. Но попробуй теперь объяснить кому-то, почему на войну всегда шли одни мужики. Ответ прост: потому что у них не было альтернативы. Таскать мечи и строить мосты – явно менее уютно, чем заниматься вышиванием у тёплого очага.

А так ведь как просто было раньше – прямо как мамонт на вертеле: мужчина добывает, женщина сохраняет. Брак – не про песни на закате, а про сделку века с чётким регламентом. Стратегический альянс с уставом, отточенным поколениями. Горячие инстинкты упаковали в суровую мораль, чтобы никакая падла не выбивалась из строя, а религия щёлкала ремешком по мордам самых самоуверенных – чтобы не начинали слишком умничать.

Женщина прошлого – не губастая инста-дива с глазами перепуганной форели, впервые увидевшей фронтальную камеру, а центр Вселенной. Стратегический ресурс. Её функции – репродуктивные и социальные – охранялись так же тщательно, как сегодня охраняют нефтяные месторождения. Всё – ради одного: не дать обществу развалиться в мясную бойню за хавчик, самок и наследников.

Вот такой был великолепный патриархат, где женщины – почти мебель. Только с золотыми ручками. Угнетение? Не смешите её сундуки с приданым. Корсеты ломали ребра, но не жизнь. А теперь? Вместо сундука с деньгами – пустой счёт и кредитная линия, вместо крепкой семьи – горькая мантра про ты сильная, ты справишься.

Ирония в том, что та система, где женщина якобы была вторым сортом, давала ей больше реальной свободы и стабильности, чем весь ваш нынешний базар с красивыми словами о равноправии.

Только подумайте – дама прошлого не висела на супруге, как котомка на посохе, а вполне могла, если вдруг что, приземлиться мягко: всегда знала, что если упадёт – будет кому подхватить.

А что сейчас? Летит эта эмансипированная с высоты современной независимости прямиком в пропасть самостоятельности – и прямо мордой об бетонный реализм. Привет, дно.

Вот оно, сладкое равенство: лицом вниз и без страховки.

Проверка на пригодность

Природа – первостатейный манипулятор и признанный мастер иллюзий. Кукловод по призванию. Её ремесло – тонкая фальсификация: женские инстинкты она заточила не на глубину, а на блеск. Увидела девчонка яркий блескучий фантик – и всё, капкан захлопнулся. Вцепилась, как коршун в мишуру, а потом – разочарование: внутри кислая карамелька из местного ларька. Пресловутая ирония эволюции.

Парадокс в том, что подлинные вожаки – те, чьи достижения говорят громче любых криков, – не размахивают своими победами, как знаменами в уличном шествии. Они строят своё тихо, без глянца, без оды к собственной значимости. Без показухи. Их уверенность не требует громкоговорителя – она тихо шепчет, как бриз в открытом море. Но беда в том, что женщина, прошитая на уровне прошивки инстинктом на внешнее, этих мужчин попросту не видит. Пролетает мимо, увлечённая фейерверком суррогатов, оставляя настоящие бриллианты пылиться в дальнем углу витрины.

Современные отношения – театр войны между эпохами. Битва времён: офисный прагматизм сцепился в рукопашной с доисторическим сценаристом. Разум подаёт сигналы бедствия: Выбирай надёжного, успешного, с хатой и планом вперёд! А инстинкты, как бешеные шимпанзе, лезут на шкаф, впиваются когтями и визжат: Вон тот агрессивный! Смотри, как гремит кулаком по столу – альфа в чистом виде!

Мозг требует стабильности. Тело – жаждет драмы.

Миллионы лет природные алгоритмы были предельно просты: агрессия = сила, сила = выживание. Миллионы лет женские инстинкты кричат всё то же: Нужен сильный!

Агрессивный! Тот, кто притащит мясную зверюгу для супа! Но вот незадача: вчерашний доставщик мамонта сегодня превратился в офисного бойца за ключевые показатели своей работоспособности и право сидеть поближе к розетке. Мамонты вымерли, а с ними – и критерии отбора.

И вот с стоит она растерянно перед внутренним трибуналом и хлопает ресницами: вот этот глянцевый корпоративный хищник, ловкий в составлении отчётов и столь убедительный в Zoom – он сможет защитить семью, если в дверь постучит не мамонт, а рецессия?

Природа, как любой алгоритм без обновлений, глючит. Тупит в современных реалиях. Её прошивка не знает слова Forbes. Для неё агрессия – всё ещё признак альфы, а спокойствие – досадный дефект системы. В реальности же агрессоры становятся клиентами пенитенциарной системы, а тихони – героями бизнес-рейтингов. Но инстинктам не объяснишь: они, как старая виниловая пластинка, продолжают крутить саундтрек из эпохи холодных пещер – там, где главные ценности: сила, мясо и голос на октаву ниже.

Ах, юность!

Это не возраст – это шумный карнавал без правил и организаторов. Пока здравый смысл ещё кутается в одеяло и зевает, гормоны уже крушат мебель и устраивают пьяный дебош. Будто кто-то кнопку нажал: девчонки, как под гипнозом, слетаются в стайки и кидаются на плохих парней с тем же азартом, как на последний ящик халявного шампанского. С визгом, гиканьем, нервным восторгом, охотничьим блеском в глазах и святой убеждённостью: вот он – редкий зверь! Последний экземпляр дикого и прекрасного. Их лимитированная коллекция страсти.

И ведь правда – что может быть сексуальнее вечного бунта и запашка проблем, щедро приправленных хорошим добрым вызовом?

В этих парнях – всё сразу: вызывающая ухмылка, адреналиновое облако и демонстративное презрение ко всем правилам, включая знаки препинания. Они прогуливают школу, устраивают потасовки за гаражами и носят на лице выражение, будто жизнь – их личная арена для анархии. Девчоночья эволюционная лимбическая система радостно кивает и потирает ладошки: Вот это материал! И обидчику почки отобьёт, и хавчик, если что, приволокёт!

Но эйфория, как и гормоны, быстро сдувается. Взлёт сменяется турбулентностью – и вот уже похмелье стучит в дверь: банкет окончен. Эти заводные бунтари хороши только на короткой дистанции. Их харизма тает быстрее, чем студенческая стипендия, а внутренняя анархия сжирает всё вокруг – включая и их самих. Проходит пара лет, и бывшие звёзды переменки, короли столовки и альфы субботних вписок стабильно переквалифицируются в хедлайнеров рубрики Разведён и снова должен.

Природа, как водится, снова подкидывает свинью: чемпионы подросткового гормонального ринга с треском проваливаются на взрослом кастинге. В школьных коридорах они ещё смотрелись симпатично и органично – но в мире ипотек, коммуналок и родительских чатов их адреналиновый флер рассеивается. Вместо драйва, свистопляски и огня – пустота, апатия и дыры в сознании. И та самая дверь, которую он хлопает, уходя за хлебом на трое суток.

А на другом полюсе – скучные парни.

Те самые тихие ботаны, омеги, гаммы, тени школьных лет. Их не звали на вечеринки, не выбирали в команды на физре и игнорировали, когда раздавали пылкие школьные влюблённости. Они просто сидели в тихом углу и занимались тем, что тогда казалось категорически несексуальным: учёбой, планированием будущего и первыми инвестициями из карманных денег.

И угадайте что? Проходит десяток лет – и вдруг оказывается, что они не просто держатся на плаву, а уверенно стоят у штурвала. Они не ломали мебель – они её собирали. Не шумели – готовились к жизни по-взрослому. К жизни, в которой инстинкт уже не рулит – рулит расчёт.

Но есть нюанс: в шестнадцать лет слово стабильность звучит как всё пропало, мы стареем. Немощь, плесень и скука. Диагноз, а не мечта.

И только пройдя через боль, слёзы, страх и хаос, бывшая девчонка вдруг осознаёт: надёжность – это не занудство, это роскошь. Особенно когда за спиной выжженное пепелище под названием мой бывший.

И всё бы ничего, да не каждый тихушник – герой. Таких, как и неуправляемых бунтарей, тоже ломает. Безотцовщина, удушающая мать, вечный женский контроль, отсутствие мужского примера – и вот он, потерянный омежка, который не выдерживает даже минимального нажима. Из бабьей ямы не выбирается никто: ни дерзкий, ни скромный; ни бунтарь, ни ботан. Потому что такая травма – универсальна. А инстинкты, увы, социологию не читают.

Сегодняшний альфа – это не тот, кто врывается в комнату с воплями и шлейфом тестостерона. Это тот, кто по ночам вгрызается в код, а днём сидит в библиотеке, обнимая свою диссертацию как последний бастион смысла в мире шума и хаоса.

Но девичий третий глаз упорно игнорирует таких. Он всё ещё внимает биению шаманского барабана: ищет того, кто хлопает дверьми, раздаёт лещей молодняку, орёт на соседей и швыряет угрозы, как лепестки на празднике агрессии. Пока женщины продолжают вестись на этот доисторический розыгрыш, реальные сокровища собирают пыль на задворках внимания.

И не удивительно, что очередной идеальный выбор снова оказывается гранатой без чеки – с неустановленным сроком детонации. Как всегда.

Выбор мужчины – это совсем не романтическая история, а суровое кастинг-шоу на стойкость. Назовём его так: Как я прошла через это всё и выжила. Сезон первый. Без продакшн и бюджета.

Думаете, она ищет доброго и заботливого? Увы, вы перепутали жанр и ошиблись павильоном. Это не мелодрама – это съёмочная площадка под названием Инстинкт диктует.

А теперь – откройте рот пошире: сейчас хлынет концентрат холодного анализа. Чувства оставьте за дверью. Эмоциям – на выход.

Встреча. Вот оно – долгожданное свидание.

Но ради всех святых угодников – берегитесь! Она ведь не влюбляется – она сканирует. Натягивает очки внутреннего аудитора, врубает режим биологической комплаенса и начинает препарировать: уверенность, ресурсы, запах, походка, как вы держите ложку и не жрёте ли прямо с тарелки. Всё под лупой. Комплименты, цветы, нежности? Да бросьте. Это лишний декор. Мишура. Побочный продукт сложной сделки.

Ваш любимый свитер с оленями? Нате вам! – жирный минус в графе комедийный олень, с пометкой: нелепый бабушкин артефакт. Новенькие New Balance, только из коробки? Минус два – симптом тревожного стадного инстинкта. Её древний мозг не изменяет себе – он как дотошный AI без этического регламента и чувства такта: сканирует и мгновенно выносит вердикты – минус, минус, минус. Никакой эмпатии.

Её инстинкт – это суровый счетовод без чувства юмора, которому плевать на нюансы. Он считает строго и нудно: способен ли этот слегка зажатый субъект обеспечить защиту от внешних угроз и её внутренней разрухи? Забьёт ли пещеру съедобной пайкой, согреет ли зимой, подсветит ли её богатый внутренний мир, прикроет ли от летящего кирпича и подстрахует ли в схватке с агрессивной самкой на кассе в Перекрёстке? Всё серьёзно. На кону – судьба потомства, а это не шутки.

Ответственность давит, как долговая яма или рюкзак с двойней.

Теперь – откровенно: каковы шансы, что она выберет именно вас? Не в теории, а по её древнему алгоритму, написанному где-то в тёмной пещере, на языке тревог и запахов. Колитесь – невелики, верно? Но не принимайте близко к сердцу. Это не к вам. Это к биологии, которая немного сбилась с курса и потеряла инструкцию от реальности XXI века.

Проблема в том, что алгоритм полового отбора давно накрылся медным тазом – и продолжает дребезжать. Думаете, она выбирает логично? Ха. Какая там логика? Не смешите её труселя! Это нелепый спектакль, где разум нервно курит за кулисами, пока биология устанавливает диктатуру – врывается на сцену с мегафоном, плёткой и таблицей овуляций.

Её инстинкт срабатывает моментально: притягательность, уверенность, магнетизм – хватай, не раздумывай. Лидер! Защитник! Добытчик! Всё по древнему учебнику.

Рептильный мозг мгновенно включает тревожную сирену: Вот он – тот, кто притянет тушу к костру и отпугнёт волков своим рёвом. С ним не пропадёшь.

Уверенность? Да, разумеется – только что нахамил таксисту: Гони быстрее, брат! – звучит как хозяин жизни. Харизма? Ну да – он весёлый, громко ржёт, гримасничает, смешно дёргает бровями, держит аудиторию в полураспаде. И ей плевать, что его кошелёк – чёрная дыра, а стратегическое мышление заканчивается на Что там у нас на ужин? – зато фасад у него ох какой убедительный.

Но вот в чём прикол: этот гипотетический мамонтоборец оказывается павлином в кредитных перьях и кредитной коме. Перья – в рассрочку, бравада – на время. Он обещает возить по Парижам, а возит только до ларька с шавермой – и то, если маршрутка не опаздывает. Ты смотришь на витрину блеска, а за ней – пустота. Его уверенность – не признак силы, а её муляж. Декорация. За ней – ни ресурсов, ни плана, ни базовой способности справиться с реальностью. Ни-че-го. Мамонт? Этот даже суслика к огню не подтащит.

А ведь мужчина – это не просто смазливый парень с банкой протеина, хотя, конечно, кубики пресса приятно ласкают глаз. Мужчина в биологическом смысле – это живой индикатор шансов на выживание. Носитель пакета генетических плюшек с возможностью апгрейда: устойчивость к стрессу, социальный вес, навык добывать и сохранять, способность не паниковать при виде счета за ЖКХ. Это филогенетический выбор в пользу сохранения вида – не фигурально, а буквально.

Всё по-честному: природа прописала ей искать признаки силы. И вот она, натасканная тысячелетиями, сканирует на автомате – на предмет этих самых маркеров.

Кто не расплачется, когда грянет Армагеддон? Кто поймает кролика, соберёт шалаш, натянет крышу и не даст сгинуть в мире без доставки и power bank’ов? Кто хотя бы не даст помереть с голоду, глядя на пустой холодильник на третий день после свадьбы?

Инстинкт всё ещё ищет силу. Только вот современная маскировка силы – это лукавый фейк. Он ходит в зал, носит часы, делает уверенное лицо и говорит границы, ресурсность, манифестирую. Для древнего мозга – лидер. А по факту – мастер выдавать желаемое за стабильность. Новая мутация в геноме обмана. Уверенность? Нарощена. Статус? В аренде. Смелость? Отрепетирована. Он сияет – но только снаружи: визуальный ранг, брендовый фасад, татуировки про осознанность и мантра я работаю над собой.

А на деле – пузырь из контента и кредитов. Рядом с ним женщина не успокаивается – она напрягается в два раза больше. Потому что его доминантность часто заканчивается там, где начинается коммуналка.

Природа смотрит на фасад – и думает, что это стена. А это просто ширма на липучке. И вот он, голос из пещеры, бодро тянет руку к очередной сверкающей иллюзии, путая внешний лоск с внутренним опорным хребтом.

Вот и получается, что голос природы звучит, как подруга после пятого бокала – громко, самоуверенно и с сомнительными советами. Она настойчиво указывает на тех, кто сияет, как неоновая вывеска: громких, эффектных, с обещаниями на вечность. На тех понторезов, что щеголяют по району – этих псевдо-альф и самоуверенных пустых болтунов – словно они наследники престола по пути на коронацию.

Вот он – расправил плечи, подмигнул, пообещал все звёзды с неба… А она смотрит умильно – тает и видит в этом местном мачо героя своих гормональных грёз. Он держит паузу, говорит с выражением, позирует и улыбается – будто уже сорвал банк. Она верит. Внешний лоск, пара хорошо поставленных фраз – всё, выбор сделан.

Только она ещё не знает, что за этой сияющей обёрткой – эхом отдается гулкая пустота. Ни звёзд с неба, ни борща на плите. Ни, страшно сказать, даже элементарного плана на завтра. Вместо самца, способного держать удар, она получает селфи-самца, у которого даже эмоциональная стабильность – в прокат.

Инстинкты – древние, зловредно упрямые, но не всегда точно попадающие в цель. Она выбрала. Выбрала, как велел биологический навигатор, но попалась на старейшую, как мир, уловку: инстинкт выдал сбой. Этот выбор – ошибка. Жирная, страшная ошибка, замаскированная под природную мудрость. Катастрофа в обёртке от эволюции. Инстинкт подвёл её с грацией фокусника-алиментщика: заманил блеском, ослепил упаковкой, поиграл мускулом, и – бац – никакой глубины, одна полированная гладь.

Упаковка ослепила, суть ускользнула. Биология устроила ей подлую подножку: вместо стального каркаса она получила пернатого пустозвона с театрально раздутым птичьим эго.

Результат? Петушиный трёп вместо орлиного полёта.

Это не мелкий сбой, не досадная заминка в коде. Это фатальный провал, от которого леденит даже сухие строчки статистики. Она искала опору, а получила акробата на эмоциональном батуте. Хотела лидера – выбрала фантом. Инстинкты лопухнулись, природа сыграла злую шутку – и не в её пользу. Подставила.

И вот она сидит, обманутая, с лицом человека, который заказал фуа-гра, а получил рыбные палочки в панировке. Как так? Почему? – вопрошает она. А всё потому, что природа – это не милая бабушка с пирогами, не заботливая мама. Это скорее злой фитнес-инструктор в душном зале, чья задача – вышибить всю дурь через боль.

Желательно – несколько раз подряд.

Ах, какая восхитительная трагикомедия! Прямо шекспировская постановка, только вместо Ромео и Джульетты – Инстинкты и Разум, пляшущие свой нелепый танец на обломках логики и костях здравого смысла. Вообразите: она – умная, стильная, стратегически мыслящая фея-охотница с MBA по маркетингу – торжественно выводит своего избранника-мечту на свет Божий.

Арена залита светом, публика в экстазе, в центре – наша героиня, а вокруг разлетается конфетти из генетического мусора. И она, словно нетерпеливый ребёнок в магазине игрушек, тянется к самой блестящей безделушке. Вот она, главная сцена её персонального реалити-шоу. Этот типчик, её триумфальный выбор, сияет, как золотой кубок под витринным светом – ослепительно ярко, напыщенно, зрелищно. Все вокруг зачаровано аплодируют: Вот он, тот самый!

А потом наступает жизнь.

Не та, где селфи и ужины при свечах, а та, где счета, дети и психоэмоциональные свалки после тяжёлого дня. И тут – с сюрпризом всех! – оказывается, что её золотой кубок не выдерживает даже легкого толчка. Позолота облезает, внутри – мерзкое ничего. Ни хребта, ни воли, ни тени ответственности. Лишь фальшивый артефакт, идеально созданный для соцсетей и неловких тостов. Симулякр мужественности, обёрнутый в подложную авторитетность и скидочный абонемент в фитнес клуб.

Чем всё заканчивается? Комедией, конечно. Только с привкусом трагедии. С латинским девизом на могиле здравого смысла: Requiescat in ratione. Да покоится с миром рассудок.

Финита ля комедия – если уж совсем коротко. Curtain. Теперь точно всё.

Инстинкты, эти древние коварные дирижёры в лохмотьях, продолжают концерт. Они играют на нервных окончаниях, как на струнах, а разум – бедняга – скручен, связан, заткнут и брошен в подвале. Заперт и лишь беспомощно всхлипывает. Женщина всегда выбирает. Она – как последний редут на пути к будущему, строгий смотритель молекулярно-биологического музея. Её задача – с холодной решимостью отсеивать слабое, фальшивое и сомнительное. Пропускать только проверенное, крепкое, достойное. ДНК без брака и комплексов, пожалуйста.

Она – эволюционный шлагбаум, охранник генетического порядка. Её работа стоять насмерть, крепко держа пред собой табличку на вытянутых руках: Только лучшие! Остальным вход запрещён.

Но дьявол, как всегда, в деталях.

Вот вам и классический сюжетный трюк: да, женщина выбирает. Но только из тех, кто не успел сбежать. Этот выбор – как шоппинг в секонде: вроде как сама взяла, но только из того, что не унесли раньше. Она может ткнуть пальцем в любого, кто рангом пожиже – и вот уже кажется, что она у руля. Но нет.

Тот, кого она действительно по наитию хочет (пусть даже и не до конца осознаёт), – в другой лиге, на другом этаже и, разумеется, не жмётся в очереди, не распушает хвост, не делает глазки и не играет мускулом. Потому что вверх палец не тычет: там выбирают её, а не наоборот. Но кто же предупреждал о таком подвохе?

Зато иллюзия выбора остаётся: вроде как сама так решила. Ну конечно: примерно как если столовское меню считать актом гастрономической свободы. И вот уже я выбираю звучит как я согласна на компромисс.

И вот тогда механизм даёт сбой. В шлагбауме – короткое замыкание, в голове – тоже искрит. И вот она, хранительница отборного генофонда, внезапно распахивает ворота настежь, превратив процесс отбора в грандиозную распродажу, где каждый генетический неудачник получает шанс на бессмертие: Заходите все! Да-да, и вы, дешёвый циркач с пафосной походкой – не стесняйтесь!

Вместо строгого кастинга – скидки на всё, по полной: Гены, гены, гены! Бери парочку – получи еще пару – без обязательств! Впускаются все – от недозревших хулиганов до напыщенных шутов с гелем в синих волосах и пустотой между ушей. Наступает эпоха скидочного спаривания.

Перед нами – неумирающая классика. Только скрипка тут не играет, а скрипит.

Мы наблюдали очередной номер из репертуара эволюционного цирка: герой её гормонального эпоса в глянцевой обёртке самца-доминанта вышел на арену, как заправский трюкач. Поблестел, просверкал улыбкой, пожонглировал словами и флиртом, поразбрасывал обещания – и, не моргнув, ловко рассыпал свои никчёмные гены.

Покрасовался еще немного в своём павлиньем прикиде – и оп-ля! – растворился в закатном мареве: оставив после себя только шлейф фантомных клятв, таких же призрачных, как его представление о долге. Его звёздный час закончился ровно в тот момент, когда начался реальный спектакль под названием бытовуха.

Свет включили – артист сбежал через чёрный ход. В дыму, с квитанциями – и фирменной репликой: я щас, только воды попью…

Великий исчезатель. Господин Я-сейчас-вернусь.

А ведь природа предупреждала. Туманно, шёпотом – но всё же: Проверь качество перед покупкой. Не ведись на блеск. Но кто её слушал? Теперь уже поздно вспоминать, что женская эволюционная миссия – не пускать в генетическую реку ничего лишнего. Разглядеть подделку и отвергнуть, пока та не пустила корни. Но в момент выбора вся бдительность впала в анабиоз. Сердечко ёкнуло, увы – и именно тогда, в тот самый роковой миг.

Когда судьба, ехидная интриганка, выложила перед ней варианты силы, разума, здравомыслия, пустоты, слабости и иррациональности – она, не моргнув глазом, радостно ткнула пальцем в самый блестящий экспонат и с детским восторгом спросила: Ой, а можно мне вон того? Он так красиво светится!