Альфа-держава

Половая жизнь? Да, но строго по биологическим часам — только после того, как тело скажет: всё, пора. До этого – учись варить борщ, плести косички, шить наволочки на будущее приданое. Или вышивай крестиком, выбирай по вкусу.

Традиции-то с потолка не падали. Их ковали страхом – страхом перед хаосом, перед безродными ублюдками, перед распадом рода, перед разрушением кланов. В былые времена девчонок выдавали замуж раньше, чем те успевали освоить азы юношеской бурной дурости и записаться в кружок беспорядочные связи. Но к телу подпускали только тогда, когда организм отщёлкивал: готово.

Консумация – без сказок, без нежностей, без драм. Про любовь всей жизни никто никому не втирал. Эту сладкую муть притащили позже – чтобы легче впаривать букеты, открытки, мелодрамы и романы клиентам с дырой в голове. Слюнявым идиотам-романтикам.

Тогда всё было предельно ясно: твой кусок земли – моя страховка, твой доход – мои дети. Всё остальное – мусорная пыль, в которую сентиментальные мечтатели зачем- то накачали литры искусственной магии.

Культ девственности? Тьфу ты, ё-моё! Да не было никакого культа. Оставьте за дверью лицемерие, святость и морализаторство. Не о том речь. Это был железный механизм удобства и контроля. Всё просто: ты знал, что дети – твои, а не от мельника за углом или кузнеца с соседнего двора. Кто её знает, где она там шляется. Девица без полного багажника скелетов за спиной – это незапятнанная генетика без неприятных бонусных сюрпризов. Минимум мутных прошлых трагедий, максимум чистых генетических гарантий. Цинично? Ещё бы. Логика? Железная.

На деле это был отлично работающий социальный инструмент. Женскую гиперсексуальность держали на коротком поводке, потому что природные таланты к провокации и врожденные навыки манипуляции – штуки ох какие опасные! – если пустить на самотёк.

Стройность мысли была проще, чем сельская свадьба: брак заключался до того, как гормоны начинали горланить Да гори оно всё синим пламенем! Никаких мимолётных влюблённостей, никаких истерик на тему сердце хочет того, чего хочет, никаких визжащих похотью едва созревших подростков. Контракт подписали – и точка. Всё! Дальше всё по расписанию: рожайте детей, храните верность, ведите хозяйство.

И вот она – идиллия! Муж – довольный, как удав на солнцепёке, жена сияет, как натёртый чайник. Всё чинно: одна золотая клетка, дети прут наружу, как взбесившиеся инстинкты, кормёжка три раза в день, стрессоустойчивость выше среднего, коэффициент продуктивности в норме. А если после бесконечной беготни за морковкой ещё где-то зашевелится парочка нейронов – марш строить здоровое и сильное общество. Карму набивайте – в загробной жизни зачтётся.

Всё красиво – как в рекламе.

Вывод болезненно прост: ранние браки — это не варварство, а древний лайфхак, который заставлял хаос держать язык за зубами. Девчонок не отпускали в свободное плавание, где любой упс потом стоил репутации всей семьи. Всё заранее просчитано, обставлено, завёрнуто в железный регламент.

Сегодня такие порядки обзывают дикостью, но вопрос в лоб: а ваша цивилизованная альтернатива куда привела? К свободе, заканчивающейся бесконечными разбитыми сердцами и кредитами? К толпам безотцовщины на каждом углу? К новым ценностям, больше похожим на хаотичную свалку, чем на стройную систему?

Скажу прямо: старые системы ломались куда реже, чем их современные сабституты. Женская скромность и пожизненный брак – это не романсы о высоких чувствах, а хладнокровный социобиологический расчёт. Суть проста: держи базовые женские половые инстинкты под контролем – иначе система даст трещину, а следом всех нас с грохотом накроет.

Не метайся, не прыгай туда-сюда, не ведись на импульсы, не делай глупостей, не порть товарный вид, не заводи драм на пустом месте, держись мужа. Мужчина, в свою очередь, пыхтит как проклятый паровоз: добывает, строит, тащит, защищает – чтобы эту систему кормить, поить и держать в тонусе. А общество страхует тылы от полного развала.

Всё логично. Стабильно. Почти элегантно-гениально в своей примитивности.

Брак был не союзом бабочек в животе, а пожизненным контрактом на устойчивость – с условиями, которые никто не читал, потому что выбора особо и не было.

Измены?

Оставьте эту роскошь для самоубийц. Всё просто: не трогай чужое – сам останешься цел.

Страсти, конечно, закипали – но их запирали плотно, как огонь в печи: чтобы грело, но не сожгло. Никто не собирался превращать жизнь в романтический квест. Вопрос стоял жёстко и без прикрас: как удержать общество от самоуничтожения под весом собственных слабостей.

Религия – это не про спасение души. Это про строительный надзор. Из природных инстинктов слепили прочную коробку: всё выверено, подогнано, пронумеровано, закручено болтами до характерного хруста. Что можно, что нельзя, а что вообще смертный грех – всё задокументировано. Природные порывы строго канализировались: захотел романтики – изволь сперва на исповедь. Выбора особо не давали: либо шагай в семейный рай с кольцом на пальце, либо грей грешные кости в аду, захлёбываясь неудовлетворёнными хотелками.

Мужчинам досталась роль вечных носильщиков. Кто-то ведь должен был таскать тяжёлое и умирать по графику. Это не про власть – это про тупое, но работающее распределение нагрузки: защищай, обеспечивай, падай первым. Уйти из семьи?

Удачи. Даже волки не бросают стаю – знают, одиночка быстро становится белковым перекусом для кого-то пошустрее.

И не надо рыдать о несправедливости системы. Она не жестокая. Она эффективная. Женщины обустраивали уютный дом, мужчины рушились под его основание. Так и работало. Но попробуй теперь объяснить кому-то, почему на войну всегда шли одни мужики. Ответ прост: потому что у них не было альтернативы. Таскать мечи и строить мосты – явно менее уютно, чем заниматься вышиванием у тёплого очага.

А так ведь как просто было раньше – прямо как мамонт на вертеле: мужчина добывает, женщина сохраняет. Брак – не про песни на закате, а про сделку века с чётким регламентом. Стратегический альянс с уставом, отточенным поколениями. Горячие инстинкты упаковали в суровую мораль, чтобы никакая падла не выбивалась из строя, а религия щёлкала ремешком по мордам самых самоуверенных – чтобы не начинали слишком умничать.

Женщина прошлого – не губастая инста-дива с глазами перепуганной форели, впервые увидевшей фронтальную камеру, а центр Вселенной. Стратегический ресурс. Её функции – репродуктивные и социальные – охранялись так же тщательно, как сегодня охраняют нефтяные месторождения. Всё – ради одного: не дать обществу развалиться в мясную бойню за хавчик, самок и наследников.

Вот такой был великолепный патриархат, где женщины – почти мебель. Только с золотыми ручками. Угнетение? Не смешите её сундуки с приданым. Корсеты ломали ребра, но не жизнь. А теперь? Вместо сундука с деньгами – пустой счёт и кредитная линия, вместо крепкой семьи – горькая мантра про ты сильная, ты справишься.

Ирония в том, что та система, где женщина якобы была вторым сортом, давала ей больше реальной свободы и стабильности, чем весь ваш нынешний базар с красивыми словами о равноправии.

Только подумайте – дама прошлого не висела на супруге, как котомка на посохе, а вполне могла, если вдруг что, приземлиться мягко: всегда знала, что если упадёт – будет кому подхватить.

А что сейчас? Летит эта эмансипированная с высоты современной независимости прямиком в пропасть самостоятельности – и прямо мордой об бетонный реализм. Привет, дно.

Вот оно, сладкое равенство: лицом вниз и без страховки.

Проверка на пригодность

Природа – первостатейный манипулятор и признанный мастер иллюзий. Кукловод по призванию. Её ремесло – тонкая фальсификация: женские инстинкты она заточила не на глубину, а на блеск. Увидела девчонка яркий блескучий фантик – и всё, капкан захлопнулся. Вцепилась, как коршун в мишуру, а потом – разочарование: внутри кислая карамелька из местного ларька. Пресловутая ирония эволюции.

Парадокс в том, что подлинные вожаки – те, чьи достижения говорят громче любых криков, – не размахивают своими победами, как знаменами в уличном шествии. Они строят своё тихо, без глянца, без оды к собственной значимости. Без показухи. Их уверенность не требует громкоговорителя – она тихо шепчет, как бриз в открытом море. Но беда в том, что женщина, прошитая на уровне прошивки инстинктом на внешнее, этих мужчин попросту не видит. Пролетает мимо, увлечённая фейерверком суррогатов, оставляя настоящие бриллианты пылиться в дальнем углу витрины.

Современные отношения – театр войны между эпохами. Битва времён: офисный прагматизм сцепился в рукопашной с доисторическим сценаристом. Разум подаёт сигналы бедствия: Выбирай надёжного, успешного, с хатой и планом вперёд! А инстинкты, как бешеные шимпанзе, лезут на шкаф, впиваются когтями и визжат: Вон тот агрессивный! Смотри, как гремит кулаком по столу — альфа в чистом виде!

Мозг требует стабильности. Тело – жаждет драмы.

Миллионы лет природные алгоритмы были предельно просты: агрессия = сила, сила = выживание. Миллионы лет женские инстинкты кричат всё то же: Нужен сильный!

Агрессивный! Тот, кто притащит мясную зверюгу для супа! Но вот незадача: вчерашний доставщик мамонта сегодня превратился в офисного бойца за ключевые показатели своей работоспособности и право сидеть поближе к розетке. Мамонты вымерли, а с ними – и критерии отбора.

И вот с стоит она растерянно перед внутренним трибуналом и хлопает ресницами: вот этот глянцевый корпоративный хищник, ловкий в составлении отчётов и столь убедительный в Zoom – он сможет защитить семью, если в дверь постучит не мамонт, а рецессия?

Природа, как любой алгоритм без обновлений, глючит. Тупит в современных реалиях. Её прошивка не знает слова Forbes. Для неё агрессия – всё ещё признак альфы, а спокойствие – досадный дефект системы. В реальности же агрессоры становятся клиентами пенитенциарной системы, а тихони – героями бизнес-рейтингов. Но инстинктам не объяснишь: они, как старая виниловая пластинка, продолжают крутить саундтрек из эпохи холодных пещер – там, где главные ценности: сила, мясо и голос на октаву ниже.

Ах, юность!

Это не возраст – это шумный карнавал без правил и организаторов. Пока здравый смысл ещё кутается в одеяло и зевает, гормоны уже крушат мебель и устраивают пьяный дебош. Будто кто-то кнопку нажал: девчонки, как под гипнозом, слетаются в стайки и кидаются на плохих парней с тем же азартом, как на последний ящик халявного шампанского. С визгом, гиканьем, нервным восторгом, охотничьим блеском в глазах и святой убеждённостью: вот он – редкий зверь! Последний экземпляр дикого и прекрасного. Их лимитированная коллекция страсти.

И ведь правда – что может быть сексуальнее вечного бунта и запашка проблем, щедро приправленных хорошим добрым вызовом?

В этих парнях – всё сразу: вызывающая ухмылка, адреналиновое облако и демонстративное презрение ко всем правилам, включая знаки препинания. Они прогуливают школу, устраивают потасовки за гаражами и носят на лице выражение, будто жизнь – их личная арена для анархии. Девчоночья эволюционная лимбическая система радостно кивает и потирает ладошки: Вот это материал! И обидчику почки отобьёт, и хавчик, если что, приволокёт!

Но эйфория, как и гормоны, быстро сдувается. Взлёт сменяется турбулентностью – и вот уже похмелье стучит в дверь: банкет окончен. Эти заводные бунтари хороши только на короткой дистанции. Их харизма тает быстрее, чем студенческая стипендия, а внутренняя анархия сжирает всё вокруг – включая и их самих. Проходит пара лет, и бывшие звёзды переменки, короли столовки и альфы субботних вписок стабильно переквалифицируются в хедлайнеров рубрики Разведён и снова должен.

Природа, как водится, снова подкидывает свинью: чемпионы подросткового гормонального ринга с треском проваливаются на взрослом кастинге. В школьных коридорах они ещё смотрелись симпатично и органично – но в мире ипотек, коммуналок и родительских чатов их адреналиновый флер рассеивается. Вместо драйва, свистопляски и огня – пустота, апатия и дыры в сознании. И та самая дверь, которую он хлопает, уходя за хлебом на трое суток.

А на другом полюсе – скучные парни.

Те самые тихие ботаны, омеги, гаммы, тени школьных лет. Их не звали на вечеринки, не выбирали в команды на физре и игнорировали, когда раздавали пылкие школьные влюблённости. Они просто сидели в тихом углу и занимались тем, что тогда казалось категорически несексуальным: учёбой, планированием будущего и первыми инвестициями из карманных денег.

И угадайте что? Проходит десяток лет – и вдруг оказывается, что они не просто держатся на плаву, а уверенно стоят у штурвала. Они не ломали мебель – они её собирали. Не шумели – готовились к жизни по-взрослому. К жизни, в которой инстинкт уже не рулит – рулит расчёт.

Но есть нюанс: в шестнадцать лет слово стабильность звучит как всё пропало, мы стареем. Немощь, плесень и скука. Диагноз, а не мечта.

И только пройдя через боль, слёзы, страх и хаос, бывшая девчонка вдруг осознаёт: надёжность – это не занудство, это роскошь. Особенно когда за спиной выжженное пепелище под названием мой бывший.

И всё бы ничего, да не каждый тихушник – герой. Таких, как и неуправляемых бунтарей, тоже ломает. Безотцовщина, удушающая мать, вечный женский контроль, отсутствие мужского примера – и вот он, потерянный омежка, который не выдерживает даже минимального нажима. Из бабьей ямы не выбирается никто: ни дерзкий, ни скромный; ни бунтарь, ни ботан. Потому что такая травма – универсальна. А инстинкты, увы, социологию не читают.

Сегодняшний альфа – это не тот, кто врывается в комнату с воплями и шлейфом тестостерона. Это тот, кто по ночам вгрызается в код, а днём сидит в библиотеке, обнимая свою диссертацию как последний бастион смысла в мире шума и хаоса.

Но девичий третий глаз упорно игнорирует таких. Он всё ещё внимает биению шаманского барабана: ищет того, кто хлопает дверьми, раздаёт лещей молодняку, орёт на соседей и швыряет угрозы, как лепестки на празднике агрессии. Пока женщины продолжают вестись на этот доисторический розыгрыш, реальные сокровища собирают пыль на задворках внимания.

И не удивительно, что очередной идеальный выбор снова оказывается гранатой без чеки – с неустановленным сроком детонации. Как всегда.

Выбор мужчины – это совсем не романтическая история, а суровое кастинг-шоу на стойкость. Назовём его так: Как я прошла через это всё и выжила. Сезон первый. Без продакшн и бюджета.

Думаете, она ищет доброго и заботливого? Увы, вы перепутали жанр и ошиблись павильоном. Это не мелодрама – это съёмочная площадка под названием Инстинкт диктует.

А теперь – откройте рот пошире: сейчас хлынет концентрат холодного анализа. Чувства оставьте за дверью. Эмоциям – на выход.

Встреча. Вот оно – долгожданное свидание.

Но ради всех святых угодников – берегитесь! Она ведь не влюбляется — она сканирует. Натягивает очки внутреннего аудитора, врубает режим биологической комплаенса и начинает препарировать: уверенность, ресурсы, запах, походка, как вы держите ложку и не жрёте ли прямо с тарелки. Всё под лупой. Комплименты, цветы, нежности? Да бросьте. Это лишний декор. Мишура. Побочный продукт сложной сделки.

Ваш любимый свитер с оленями? Нате вам! – жирный минус в графе комедийный олень, с пометкой: нелепый бабушкин артефакт. Новенькие New Balance, только из коробки? Минус два – симптом тревожного стадного инстинкта. Её древний мозг не изменяет себе – он как дотошный AI без этического регламента и чувства такта: сканирует и мгновенно выносит вердикты – минус, минус, минус. Никакой эмпатии.

Её инстинкт – это суровый счетовод без чувства юмора, которому плевать на нюансы. Он считает строго и нудно: способен ли этот слегка зажатый субъект обеспечить защиту от внешних угроз и её внутренней разрухи? Забьёт ли пещеру съедобной пайкой, согреет ли зимой, подсветит ли её богатый внутренний мир, прикроет ли от летящего кирпича и подстрахует ли в схватке с агрессивной самкой на кассе в Перекрёстке? Всё серьёзно. На кону – судьба потомства, а это не шутки.

Ответственность давит, как долговая яма или рюкзак с двойней.

Теперь – откровенно: каковы шансы, что она выберет именно вас? Не в теории, а по её древнему алгоритму, написанному где-то в тёмной пещере, на языке тревог и запахов. Колитесь – невелики, верно? Но не принимайте близко к сердцу. Это не к вам. Это к биологии, которая немного сбилась с курса и потеряла инструкцию от реальности XXI века.

Проблема в том, что алгоритм полового отбора давно накрылся медным тазом – и продолжает дребезжать. Думаете, она выбирает логично? Ха. Какая там логика? Не смешите её труселя! Это нелепый спектакль, где разум нервно курит за кулисами, пока биология устанавливает диктатуру – врывается на сцену с мегафоном, плёткой и таблицей овуляций.

Её инстинкт срабатывает моментально: притягательность, уверенность, магнетизм – хватай, не раздумывай. Лидер! Защитник! Добытчик! Всё по древнему учебнику.

Рептильный мозг мгновенно включает тревожную сирену: Вот он – тот, кто притянет тушу к костру и отпугнёт волков своим рёвом. С ним не пропадёшь.

Уверенность? Да, разумеется – только что нахамил таксисту: Гони быстрее, брат! – звучит как хозяин жизни. Харизма? Ну да – он весёлый, громко ржёт, гримасничает, смешно дёргает бровями, держит аудиторию в полураспаде. И ей плевать, что его кошелёк – чёрная дыра, а стратегическое мышление заканчивается на Что там у нас на ужин? – зато фасад у него ох какой убедительный.

Но вот в чём прикол: этот гипотетический мамонтоборец оказывается павлином в кредитных перьях и кредитной коме. Перья – в рассрочку, бравада – на время. Он обещает возить по Парижам, а возит только до ларька с шавермой – и то, если маршрутка не опаздывает. Ты смотришь на витрину блеска, а за ней – пустота. Его уверенность – не признак силы, а её муляж. Декорация. За ней – ни ресурсов, ни плана, ни базовой способности справиться с реальностью. Ни-че-го. Мамонт? Этот даже суслика к огню не подтащит.

А ведь мужчина – это не просто смазливый парень с банкой протеина, хотя, конечно, кубики пресса приятно ласкают глаз. Мужчина в биологическом смысле – это живой индикатор шансов на выживание. Носитель пакета генетических плюшек с возможностью апгрейда: устойчивость к стрессу, социальный вес, навык добывать и сохранять, способность не паниковать при виде счета за ЖКХ. Это филогенетический выбор в пользу сохранения вида – не фигурально, а буквально.

Всё по-честному: природа прописала ей искать признаки силы. И вот она, натасканная тысячелетиями, сканирует на автомате – на предмет этих самых маркеров.

Кто не расплачется, когда грянет Армагеддон? Кто поймает кролика, соберёт шалаш, натянет крышу и не даст сгинуть в мире без доставки и power bank’ов? Кто хотя бы не даст помереть с голоду, глядя на пустой холодильник на третий день после свадьбы?

Инстинкт всё ещё ищет силу. Только вот современная маскировка силы – это лукавый фейк. Он ходит в зал, носит часы, делает уверенное лицо и говорит границы, ресурсность, манифестирую. Для древнего мозга – лидер. А по факту – мастер выдавать желаемое за стабильность. Новая мутация в геноме обмана. Уверенность? Нарощена. Статус? В аренде. Смелость? Отрепетирована. Он сияет – но только снаружи: визуальный ранг, брендовый фасад, татуировки про осознанность и мантра я работаю над собой.

А на деле – пузырь из контента и кредитов. Рядом с ним женщина не успокаивается – она напрягается в два раза больше. Потому что его доминантность часто заканчивается там, где начинается коммуналка.

Природа смотрит на фасад – и думает, что это стена. А это просто ширма на липучке. И вот он, голос из пещеры, бодро тянет руку к очередной сверкающей иллюзии, путая внешний лоск с внутренним опорным хребтом.

Вот и получается, что голос природы звучит, как подруга после пятого бокала – громко, самоуверенно и с сомнительными советами. Она настойчиво указывает на тех, кто сияет, как неоновая вывеска: громких, эффектных, с обещаниями на вечность. На тех понторезов, что щеголяют по району – этих псевдо-альф и самоуверенных пустых болтунов – словно они наследники престола по пути на коронацию.

Вот он – расправил плечи, подмигнул, пообещал все звёзды с неба… А она смотрит умильно – тает и видит в этом местном мачо героя своих гормональных грёз. Он держит паузу, говорит с выражением, позирует и улыбается – будто уже сорвал банк. Она верит. Внешний лоск, пара хорошо поставленных фраз – всё, выбор сделан.

Только она ещё не знает, что за этой сияющей обёрткой – эхом отдается гулкая пустота. Ни звёзд с неба, ни борща на плите. Ни, страшно сказать, даже элементарного плана на завтра. Вместо самца, способного держать удар, она получает селфи-самца, у которого даже эмоциональная стабильность – в прокат.

Инстинкты – древние, зловредно упрямые, но не всегда точно попадающие в цель. Она выбрала. Выбрала, как велел биологический навигатор, но попалась на старейшую, как мир, уловку: инстинкт выдал сбой. Этот выбор – ошибка. Жирная, страшная ошибка, замаскированная под природную мудрость. Катастрофа в обёртке от эволюции. Инстинкт подвёл её с грацией фокусника-алиментщика: заманил блеском, ослепил упаковкой, поиграл мускулом, и – бац – никакой глубины, одна полированная гладь.

Упаковка ослепила, суть ускользнула. Биология устроила ей подлую подножку: вместо стального каркаса она получила пернатого пустозвона с театрально раздутым птичьим эго.

Результат? Петушиный трёп вместо орлиного полёта.

Это не мелкий сбой, не досадная заминка в коде. Это фатальный провал, от которого леденит даже сухие строчки статистики. Она искала опору, а получила акробата на эмоциональном батуте. Хотела лидера – выбрала фантом. Инстинкты лопухнулись, природа сыграла злую шутку – и не в её пользу. Подставила.

И вот она сидит, обманутая, с лицом человека, который заказал фуа-гра, а получил рыбные палочки в панировке. Как так? Почему? – вопрошает она. А всё потому, что природа – это не милая бабушка с пирогами, не заботливая мама. Это скорее злой фитнес-инструктор в душном зале, чья задача – вышибить всю дурь через боль.

Желательно – несколько раз подряд.

Ах, какая восхитительная трагикомедия! Прямо шекспировская постановка, только вместо Ромео и Джульетты – Инстинкты и Разум, пляшущие свой нелепый танец на обломках логики и костях здравого смысла. Вообразите: она – умная, стильная, стратегически мыслящая фея-охотница с MBA по маркетингу – торжественно выводит своего избранника-мечту на свет Божий.

Арена залита светом, публика в экстазе, в центре – наша героиня, а вокруг разлетается конфетти из генетического мусора. И она, словно нетерпеливый ребёнок в магазине игрушек, тянется к самой блестящей безделушке. Вот она, главная сцена её персонального реалити-шоу. Этот типчик, её триумфальный выбор, сияет, как золотой кубок под витринным светом – ослепительно ярко, напыщенно, зрелищно. Все вокруг зачаровано аплодируют: Вот он, тот самый!

А потом наступает жизнь.

Не та, где селфи и ужины при свечах, а та, где счета, дети и психоэмоциональные свалки после тяжёлого дня. И тут – с сюрпризом всех! – оказывается, что её золотой кубок не выдерживает даже легкого толчка. Позолота облезает, внутри – мерзкое ничего. Ни хребта, ни воли, ни тени ответственности. Лишь фальшивый артефакт, идеально созданный для соцсетей и неловких тостов. Симулякр мужественности, обёрнутый в подложную авторитетность и скидочный абонемент в фитнес клуб.