Ученик бирюка

– С бирюком жила? Прям вот жила?!

– Да не бирюком, дурила! В деревне с бирюком!

– Ну, я так и сказал…

– Дык, Йорек, как им жилось-то?

– Да как, – смутился сразу тот. – Жили и жили. Говорит, лечил всех, жил на отшибе.

– И что?

– И все! – рассердился Йорек. – Жил и жил. А ты каких рассказов ждал?

– Я тоже слыхал, что бирюки по деревням только живут, – добавил единственный теперь охранник. – А этот вон по дорогам шляется. И вообще они вроде только мертвечину одну жрут.

– Ну, от Шурыги пахло так, будто он сдох, это да, – прыснула Людмила. Её, казалось, исчезновение охранника не тронуло совершенно.

– Дядя Дарен, – в отчаянии сказал Янко. – Ну как вы не понимаете?..

– Все я понимаю! – огрызнулся обозник, но сразу смягчился. – Допустим, Ксим – людоед. Но зачем ему Шурыгу-то жрать? Почему не тебя, например? Не Людмилу? Кого полегче?

Ксим уловил нотки неуверенности в голосе старика. Он сейчас не Янко убеждает, а сам с собой почитай разговаривает. Прикидывает, мог ли Ксим в самом деле убить Шурыгу. Все решится сейчас. Был бы Ксим человеком – по спине, наверное, бегали бы мурашки. А так – лишь тень беспокойства шевельнулась где-то глубоко внутри. Но Дарен молчал, думал, с беспокойством поглядывал на бирюка, а остальные не знали куда и глядеть – на плачущего мальчишку, на обозника или на невозмутимого лекаря, который, возможно, еще и людоед.

– Янко, – вдруг вмешался Йорек. – Ты Шурыгу видал?

– Ну, видал, – буркнул тот.

– Скока, по-твоему, пудов он весит? – спросил Йорек. – Да будь Ксим хоть трижды людоедом, как он умудрился сожрать этого бугая, да еще следов не оставить?

– А может, он и не сожрал! – нашелся Янко. – Может, убил да схоронил где!

– И зачем?

– Да пес его знает! – с досадой сказал мальчишка. – Вы видали, как они вчера отходили поговорить? И с каким лицом Шурыга вернулся?

Во глазастый засранец!

– Что скажешь, Ксим? – повернулся к бирюку Дарен.

– Ничего не скажу, – ответил тот. – Ежели бы я чужие болячки обсуждал, кто б ко мне лечиться шел?

– Разумно, – согласился Дарен.

– Правильно!

– Да отцепитесь уже от молодца, – возмутилась Людмила. – И так видно, что никакой не нелюдь. Обычный людь, всем бы такими быть!– и с вызовом уставилась на товарищей по обозу.

– Да что ты понимаешь, молчала бы!

– Верно говорит! Ты ее не затыкай!

– Ладно, – махнул рукой Дарен. – Погуляли, пора и честь знать. Утро вечера, знаете ли.

– Да что же это! Люди! – Янко видел, что проигрывает и чуть не кричал. – Это же чудище! Бирюк! Вы ему верите?!

На последней фразе мальчишка так дернулся, что чуть не сверзился с телеги. Дарен поймал его, помог спуститься.

– Ксим, – сварливо сказал кто-то из обозников. – Приструнил бы своего мальца, а? Розгу выломать тебе потом?

И все. Янко сбросил с плеча руку Дарена, который все еще придерживал его, и похромал к своему месту – медленно, на глазах у всего обоза. Щеки его пылали, и, судя по всему, мальчишка предпочел бы сейчас розги этому унижению. А был бы нормальным бирюком ничего не почувствовал бы, подумал Ксим. Ничего, молодой еще, привыкнет.

А потом ему и правда притащили пару хороших розог, чтобы, значит, мальца воспитал, как надо. Но он, конечно, в дело их не пустил. Может быть даже, что и зря.

Шурыга не вернулся и на следующий день, посему, Дарен велел собираться в путь. Сборы проходили в тяжелом молчании. Иной раз Ксим нет-нет, да и ловил на себе чей-нибудь хмурый взгляд. Вечером накануне его, конечно, признали невиновным, но подозрения так просто не прогонишь. Вправду-то сказать, подозревать в обозе было больше некого. Из пришлых тут только он, да мальчонка, но на мальчонку грешить, будто он здоровенного охранника погубил, уж совсем нелепо. Вот и оставался один бирюк. Ксим все это понимал, поэтому на взгляды эти внимания не обращал. Хотят – пусть смотрят, лишь бы в печь не клали. Но с обозом явно было что-то не чисто, поэтому, когда уже все было готово к отправлению, Ксим подошел к Дарену и попросил моток веревки.