Сок земляники. Время и герои братьев Стругацких

Я жалобно посмотрела на Комова. Он, хитро улыбаясь, подмигнул мне и сказал:

– Угощайтесь, пожалуйста.

Я осторожно, обоим руками взяла у аборигена горячий мягкий кусок и выдавила из себя:

– Спасибо.

Комов опять что-то пробурчал, наверное – перевёл. Все аборигены сразу приглушённо загомонили, показывая друг другу на меня. Кажется, они всё это время глаз с меня не спускали – видимо, сейчас происходил какой-то ритуал. Наверное, что-то связанное с традициями гостеприимства.

Я пристально, скрывая опаску, рассматривала, что же мне хотят тут скормить… Я держала в руках нечто, завёрнутое в широкий и толстый лист местного растения. Запах, по крайней мере, был очень даже ничего себе, может быть, мясной. Я мысленно зажмурилась и откусила маленький кусочек… А потом ещё один, и сразу – следующий, побольше. Леонидяне опять загомонили, и мне показалось, что в их фырканье слышится одобрение. В общем, я такой вкуснятины не пробовала ещё ни разу за свою жизнь.

– А вы боялись, – добродушно сказал Комов. – Ну, что, вам тут уже нравиться?

– Ещё как! – пробормотала я с набитым ртом.

* * *

– Ни разу мной ещё не интересовались инспектора второго КОМКОНа, – сказал Комов, вытянувшись на травке. Уже совсем стемнело, по безоблачному чёрному небу рассыпались рисунки незнакомых созвездий, туман над рекой светился в сиянии Пальмиры, дым от костра, куда подбросили хвороста, валил столбом прямо в зенит. Леонидяне вповалку лежали у костра и что-то мурлыкали себе под нос. Я сидела на краю обрыва, свесив вниз босые ноги и болтала ими в воздухе как маленькая девочка.

– Это они так поют? – спросила я.

– Да. Почему-то сегодня не пришёл… один местный музыкант. Под дудочку у них выходит веселее. Что-нибудь случилось?

– Ещё нет…

– Я понимаю, а то бы вы не тянули время.

– Здесь так хорошо.

– Всех нас тянет в первобытные времена.

– В общем, в Области Святого Ордена… Вы знаете, где это?

– Да, знаю.

– Так вот, там нашли следы присутствия Странников.

– Современного?! – Комов аж подскочил. – Современного присутствия?

– Да… нет вроде бы. Просто прогрессоры наткнулись на какой-то стран… – я засмеялась, – необычный янтариновый аппарат.

– А, что, встречаются обычные янтариновые аппараты? – Комов почему-то понизил голос до шёпота.

3.4

8 сентября 2158 г., База КОМКОНа-1, Леонида, утро

Если бы не аборигены, Комов бы ещё вчера сорвался на Базу. Поймать Странников за хвост – это, похоже, его хрустальная мечта. Он ведь весь извёлся за ночь, пока учил меня языку леонидян, а потом мы вместе очень смешно болтали с ними. Они оказались такими забавными. А потом мне стало не до смеха. Комов всё пытался объяснить им, чем я у нас занимаюсь. Он сказал, что “она охраняет порядок”, а они не поняли. “От кого?” – спросили они. Ответ “вообще” им так же остался непонятен, а ответ “от других людей”, кажется, привёл их в лёгкое замешательство. Так что Комову срочно пришлось менять тему. На это он мастер. Хотя последний ответ в прямом смысле не совсем соответствовал действительности, лучше выразиться было нельзя, но звучало это для аборигенов, по-моему, страшновато. Вот я и подумала, что какими бы забавными и смешными они мне не казались, но они, слава богу, не понимают, как это среди себе подобных могут быть “другие люди”, от которых следует “охранять порядок”.

Комов ещё вчера бы рванул на Базу, если бы не был настоящим ксенопсихологом. Я не совсем поняла, но какие-то там сложные правила этикета не позволяли ему просто встать после ужина, поблагодарить-попрощаться и уйти. Хорошо, что я, немного покривив душой, убедила его в том, что дело у нас не срочное. Тот метеоролог сразу бы известил меня через браслет о получении сообщения Экселенца, и корабль сразу мог бы нас забрать.

      Потом меня положили спать в каком-то шалаше, сквозь крышу которого можно было видеть звёздное небо, при этом Комов пообещал, что дождя всё равно не будет, а сам ещё остался у костра.

На утро первой моей мыслью было, что Комов всё же не удержался и ещё ночью ушёл на Базу отправить запрос на ЕН-2097/3, а то и вовсе уже улетел туда. Но нет – он просто плавал в реке. Я с удовольствием к нему присоединилась, потом нас накормили и… подали транспорт. Земляне прозвали их бегемотами за внешнее сходство издали, но я бы назвала это чудище “мегемотом”. От слов “мёд” и “бегемот”. Я слышала на Земле про этих медоносных монстров и даже видела фотографии, но, когда оно сегодня утром стало вылезать из высокой травы в пойме реки, я просто вжалась спиной в ствол дерева.

Оказалось, ехать на этом чудище очень даже приятно и не так медленно, как можно было бы представить. Вот только забираться к нему на загривок неудобно.

* * *

Когда мы добрались до Базы, Комов первым делом бросился в радиорубку, но интересующих его новостей там, конечно, ещё не было. Тогда он отправил два осторожных – по моему настоянию – запроса типа “Всё ли у вас там хорошо?” в штаб прогрессоров на ЕН-2097/3 и в Главное Управление КОМКОНа-1 на Землю.

– Знаете, Аня, – он прогнал радиста, и мы одни сидели в радиорубке, – по-моему, вы мне чего-то не договариваете, – он обезоруживающе улыбался. В ответ на такую улыбку можно было согласиться с чем угодно.

– В каком смысле? – я тоже умела мило улыбаться по необходимости.

– Боже меня упаси оскорбить вас подозрениями, но вы действительно больше ничего не знаете, кроме того, что рассказали?

– Конечно. Не знаю.

Он мне не верил. Правильно.

– В Святой Области прогрессор нашёл кусок янтарина. Такая ситуация относится к компетенции СГБ. Одновременно информация прошла напрямую к нам, – я ткнула себя пальцем в грудь. – Я её приняла и доложила Сикорски. Он меня отправил сюда за вами. Сейчас я вместе с вами жду его распоряжений.

– А зачем Сикорски понадобился ксенопсихолог в Святой Области? Я, конечно, знаю, что Орден – это не подарок, но там нет проблемы контакта. Или ваш шеф надеется встретить там самих Странников среди епископов?

– Даже и не знаю, – честно призналась я. – Очень может быть…

Последнее я сказала как можно более естественно и как можно более безразлично. Так что Комов не принял этого всерьёз.

– СГБ начинает сейчас только проверку той информации, и Сикорски, наверное, просто хочет предусмотреть как можно больше, чтобы избежать случайностей…

А вот на счёт случайностей, можно было и прикусить язычок.

– СГБ, – повторил за мной Комов. – А вы тогда в каком качестве здесь выступаете?

– В качестве сотрудника Рудольфа Сикорски.

И тут мы получили радиограмму. Неожиданную.

ЭКСТРЕННАЯ, НУЛЬ-СВЯЗЬ. ЦЕНТР, КОМИССИЯ ПО КОНТАКТАМ, БАДЕР – НАЧАЛЬНИКУ БАЗЫ “ЛЕОНИДА-ПРИМА” КОМОВУ. РЕШЕНИЕМ МИРОВОГО СОВЕТА ПО ПРЕДСТАВЛЕНИЮ СИКОРСКИ ЕН-2097/3 ОБЪЯВЛЕНА ЗОНОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПРОИСШЕСТВИЯ, ПРЕДПОЛАГАЕМОГО СОПРИКОСНОВЕНИЯ С ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ СТРАННИКОВ. ВСЯ ПОЛНОТА ВЛАСТИ В СИСТЕМЕ ЕН-2097 ПЕРЕДАНА СГБ И ЛИЧНО СИКОРСКИ. ВЫ НАЗНАЧАЕТЕСЬ ЕГО КОНСУЛЬТАНТОМ. НЕМЕДЛЕННО СТАРТУЙТЕ К ЕН-2097. ДОПОЛНЕНИЕ – ИНСПЕКТОРУ КОМКОН-2. АННА, СИКОРСКИ ПРОСИТ ВАС СОПРОВОЖДАТЬ КОМОВА.

БАДЕР.

Приложения мы прочитали уже в полете.

“ПРИЛОЖЕНИЕ 1. “ЭКСТРЕННАЯ, НУЛЬ-СВЯЗЬ. ЕН-2097/3, РЕЗИДЕНТУРА, ПАВЕЛ – КОМИССИЯ ПО КОНТАКТАМ, БАДЕРУ. КОПИЯ – КОМИССИЯ ПО КОНТРОЛЮ, СИКОРСКИ. 6.09 ПО ВОЗВРАЩЕНИЮ ИЗ ОБЛАСТИ СВЯТОГО ОРДЕНА БЫЛ РАСКРЫТ И АРЕСТОВАН КОНТРРАЗВЕДКОЙ ОРДЕНА, ПОСЛЕ ЧЕГО ВЫСЛАН НА ОСТРОВА В ЗОНУ ВЛИЯНИЯ ПИРАТОВ И ФАКТИЧЕСКИ ОСВОБОЖДЕН. ПО ЗАЯВЛЕНИЮ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ОРДЕНА ВСЯ НАША РЕЗИДЕНТУРА НА ТЕРРИТОРИИ ИМПЕРИИ РАСКРЫТА И АРЕСТОВАНА. ВОСПОЛЬЗОВАВШИСЬ РЕЗЕРВНЫМ ПЕРЕДАТЧИКОМ НА ОСТРОВАХ, НЕ СМОГ УСТАНОВИТЬ СВЯЗЬ НИ С ОДНОЙ БАЗОЙ, НИ С ОДНИМ РЕЗИДЕНТОМ, НИ СО ШТАБОМ. ПОЛАГАЮ, ПРОИСХОДЯЩЕЕ ЯВЛЯЕТСЯ РЕЗУЛЬТАТОМ ВМЕШАТЕЛЬСТВА СТРАННИКОВ, ДЕЙСТВУЮЩИХ ПОСРЕДСТВОМ СТРУКТУРЫ СВЯТОГО ОРДЕНА. ОБОСНОВАНИЕ СОДЕРЖИТСЯ В РАПОРТЕ НА ИМЯ Р.СИКОРСКИ ОТ 4.09, КОПИЮ КОТОРОГО ПРИЛАГАЮ. НАМЕРЕВАЮСЬ ВЕРНУТЬСЯ НА МАТЕРИК И НАЧАТЬ РАБОТУ ПО ВАРИАНТУ “ЗОМБИ”.

ПАВЕЛ.”

Вторым приложением шёл рапорт, который я возила Экселенцу на Саракш, и в котором Пашка сообщал, что Странники готовят население бывшей Империи к трансформации.

Эпилог

октябрь 2158 г., дом Леонида Андреевича Горбовского, Краслава, Латвия, под вечер

Полутёмный холл через широко распахнутые двери переходил в веранду, доски пола которой ещё золотились в лучах заходящего солнца. Прямо напротив дверей, сразу за перилами веранды медленно-медленно покачивались верхушки сосен. Воздух над ними стремительно расчерчивали ласточки. Было тихо.

– Так что мы сняли его прямо с борта флагмана пиратской эскадры, – сказала Анка. Она сидела в шезлонге на веранде, щурилась на солнце и рассматривала на просвет содержимое низкого, толстого стекла стакана.

– Да, это было забавно, – согласился Павел. – Одной легендой в этой истории больше…

– Легендой для них или для нас? – Комов был не раздражён и не язвил, а просто всё ещё был очень сильно раздосадован.

Горбовский взглянул на него, как будто бы Комов сказал что-то бестактное. Вернее, Леонида Андреевича смутила интонация. Он слушал очень внимательно, ему хотелось почувствовать, как это происходило. Горбовский снова стал смотреть на Павла, пристально, часто моргая, всматриваясь. Павел смутился и продолжил:

– Я ведь не сомневался, что они отвезут меня обратно, и вдруг… Теперь понятно, что у них была договорённость с Орденом. Хоть я и обязательно должен был бы об этом знать. Получилось, что я единственный из всех наших, кого не выслали в Соан, и с кем были более-менее откровенны. Ведь остальных просто хватали, где придётся – обвинение в шпионаже и высылка… А потом началась эвакуация.

– И как быстро всё случилось! – Анка, медленно переступая босыми ногами, подошла к бару и плеснула себе ещё виски на дно стакана. – Ведь буквально считанные часы… Никто ничего не понимает, все как сумасшедшие носятся, орут что-то, и только эвакуация идёт полным ходом. Десантные боты ведь сновали туда-сюда как челноки… А как всех вывезли, начали разбиваться автоматические дирижабли-наблюдатели.

Она постояла посреди комнаты, подумала и села на пол, глядя на Горбовского.

– А вот вы, Аня, говорили, что были в это время с Рудольфом на самой планете, – проговорил Горбовский. – Что вы надеялись там увидеть?

– Когда мы с Геннадием Юрьевичем сорвались туда с Леониды, я ожидала увидеть эскадру Странников на орбите и узнать, что началось вторжение…

– Ну, да – в торговую республику Соан, – засмеялся Павел. – А сводки боевых действий между республиканскими гвардейцами и панцирной пехотой Странников не ожидала получить?

– Да ладно тебе, Пашка, – отмахнулась Анка, покраснев. – Но на орбите оказалась только наша эскадра… А на самой планете ничего не изменилось, да нам там и шагу ступить было нельзя – везде чёрные патрули… Едва ноги унесли. Экселенцу, наверное, хотелось находиться в центре событий, только событий никаких особых и не было.

– А я ведь поначалу, по глупости своей чуть было не поверил, что наконец-то мы с ними встретились, – сказал Горбовский. – Знал, что невозможно, что ничего хорошего получиться не может, и то, знаете ли, загорелся как мальчишка какой…

Комов только тяжело вздохнул.

– Я даже успел расстроиться от того, что командовать туда послали Рудольфа, – Леонид Андреевич печально улыбался. – Но, слава богу, скоро выяснилось, что даже он ничего не сможет там испортить. А вот провести эвакуацию – это пожалуйста.

* * *

– Потеряли целую планету, – сказал Павел.

– Там ещё восемь материков, – заметил Комов.

– Так ведь они не остановятся. Это теперь уже не просто Орден, это весь народ – Орден. Для остальных материков это будет как лавина, конкиста…

– Да, кстати, Паша, – сказал Горбовский, – а как, по-вашему, для чего Странникам вся эта кутерьма? Эта трансформация, психопрограммирование, как вы говорите.

– Занятное предположение, – хмыкнул Комов.

– Я даже не знаю, для чего им это, – Павел пожал плечами. – Ведь не прогрессорством они решили наконец заняться.

– Хорошо, что тебя Сикорски сейчас не слышит, – весело сказала Анка. – Мне начинает казаться, что он именно прогрессорской акцией это и считает. Ну, конечно, прогрессорской на манер самих Странников. Он, может быть, боится, как бы это не было репетицией перед Землёй.

– Ну, да – под носом у Земли, – сказал Павел. – Просто нам надо было в своё время не улыбаться снисходительно, глядючи на Святой Орден, а понять, какую силу там имеет религия. И тексты ихние святые почитать – там ведь всё честно и откровенно прописано было: и на счёт скорого преображения мира, и что Орден – орудие этого преображения, и на счёт причастия-преображения, на которое они сгоняют народ.

– Пока никаких изменений не отмечено, – сказал Комов.

– С орбиты не отмечено? – спросил Павел.

– Ну, не надо ссориться по пустякам, – попросил Горбовский. – Так хорошо… сидим. Такой вечер, вон ласточки чирикают. К дождю, наверное.

Сам он полулежал в большом кожаном кресле.

– Хотите, я вам кофе сейчас сварю? – предложил Леонид Андреевич.

– Ой, сварите, пожалуйста! – захлопала в ладоши Анка.

* * *

– Геннадий Юрьевич, сделайте милость, освободите там место на столике, – сказал Горбовский, появившись в дверях с подносом в руках. На подносе стояли маленькие чашечки и дымились. – Анечка, идете скорее сюда. Это надо пить сразу же, пока горячий.

– Тут так красиво, Леонид Андреевич, – сказала Анка с веранды. – Солнце почти село, а вон та-ам такая огромная туча в виде наковальни, и молнии уже проскакивают…

Горбовский сам принёс Анке её чашку и посмотрел на тучу.

– Так это, знаете, какая гроза сейчас начнётся! Она же прямо сюда идёт. Никуда я вас теперь не отпущу. Оставайтесь, у меня места много.

Они зашли в комнату, Павел и Комов так молча и сидели на своих местах. Дули на кофе.

– Может, я свет зажгу? – предложил Горбовский.

– Нет, не надо света, – сказала Анка. – Так хорошо в полумраке.

– Ну, тогда камин, – решил Горбовский и пошёл за дровами.

* * *

– Знаете, отчего мы все так это переживаем? – сказал Горбовский. Он снова поудобнее устроился в своём кресле и вытянул к огню свои длинные ноги.

– Отчего, Леонид Андреевич? – живо спросила Анка.

– По-моему, во всей Галактике мы только в Странниках увидели своё подобие. Этакая мощная, деятельностная галактическая цивилизация. Всё время куда-то стремящаяся. И нам ужасно захотелось найти их, посмотреть друг другу в глаза, побеседовать по душам… Почему-то мы думали, что они смогут нас понять. И нам казалось, что мы понимаем их. Мы всё время шли по их следу, как щенок бежит, звонко тявкая, за большой собакой. Но ведь она не обязательно примется его облизывать, когда он в шутку тяпнет её за лапу.

Снаружи громыхнуло, прямо над крышей.

– Вот это да! – восхищенно прошептала Анка. У неё в глазах весело плясали отблески огня в камине. – А дальше…

– И вот теперь они отмахнулись от нас. Так лениво, как от надоедливой мухи. Газеткой. Изящным таким жестом.

– Щелчок по носу, – сказала Анка. – Обидно.

– Вот именно, что обидно, – согласился Горбовский. – И хорошо, еще, что только щелчок. Ведь вся эта история пока ещё практически неизвестна общественности… Стараниями вашего шефа, Аня.

– Ну, вообще-то он прав…

– Да я и не спорю, наоборот! Ведь если эта история получит широкую огласку и будет осознана… То это получится очень сильный удар по самолюбию человечества, по нашему огромному галактическому самолюбию. Человечество тянется к Странникам как к тайне, хоть и побаивается её. Оно готово испытать ксеношок при встрече с ними, но не презрительное отстранение. Кстати, “щелчок по носу” – это уже наша собственная эмоциональная оценка. Мы не можем посмотреть на ситуацию их глазами. И такие наши оценки могут быть гораздо жёстче. Нам ведь ничего не стоит посчитать это чуть ли не предательством со стороны братьев по разуму. Мы их так долго искали, а они! Человечество, чего доброго, может ещё взять и обидится на Странников, а это ещё хуже по последствиям, чем переживать свою открывшуюся инфантильность в галактическом масштабе.

– Лично я, – бодро заявила Анка, – ничего такого переживать не буду, так как это всё несущественно. А тем более обижаться я не стану. Даже на Странников – я вообще ни на кого в жизни не обижаюсь.

– А “я” – последняя буква в алфавите, – как-то очень уж серьёзно сказал Павел и рассмеялся. Анка сначала наморщила лоб, уставившись на него, а потом тоже засмеялась. Видимо, это была какая-то старая шутка.

– Леонид Андреевич, – Анка поднялась с ковра, на котором сидела перед камином, и потянулась, – где тут у вас кухня? Давайте я приготовлю кое-что посущественнее…