Сок земляники. Время и герои братьев Стругацких

– Мои поздравления, брат, – тихо, но очень отчётливо произнёс епископ. – Наши молитвы были услышаны, и нам, недостойным, даровано ложное упоение в свершении наших помыслов.

– Я вымаливал у Бога вразумления, дабы в меру моих скудных сил способствовать свершению его помыслов, – сказал Павел, он стоял перед чёрной тенью, замерев в полупоклоне.

– Нам, грешным, в своей ограниченности невозможно постичь и одной мысли его, – монах закончил ритуальное словоблудие елейным голосом, откинул на спину капюшон и прямо вцепился своим водянистыми глазами, сверкающими из-под косматых седых бровей, в Павла. Павел бы не очень удивился, если бы его преосвященство сейчас прочитал все его мысли, как открытую книгу.

– Брат мой, – твёрдым, уже своим собственным голосом произнёс епископ, – ты славно потрудился на благо нашего Ордена, и Совет Высших приглашает тебя незамедлительно прибыть в нашу Святую Область для поздравлений и освящения тебя в новой должности.

Вот оно…, даже с каким-то облегчением подумал Павел, падая на колени и ловя сухую и узкую ладонь монаха. Это ведь приказ. И ничего не успеть предпринять. Одна надежда, что составили резервный план – Адмирал должен будет начать действовать. Хотя, может, всё ещё обойдется – я им пока нужен здесь.

2.2

3 сентября 2158 г., Главный Храм, Область Святого Ордена, ЕН-2097/3, поздний вечер

…Члены Совета Высших неспешно и тихо покидали святилище. Они двигались все вместе, но каждый по какой-то отдельной траектории, огибая ровно мерцающий алтарь и скрываясь среди множества толстых базальтовых колонн, на черной поверхности которых тонкими полосами по всей длине лежали желтоватые отсветы от алтаря. Когда первосвященники оказывались между алтарём и колонной, желтая полоска на ней не пропадала.

Да они ещё и тени не отбрасывают, подумал Павел, очень мило… Наверное, я просто схожу с ума.

Павел заставлял себя обращать внимание на то, что первосвященники Ордена, почему-то, пропускают свет, что они ходят по сложной траектории, что колонны тянутся вверх на чёрт знает какую высоту… На всякую дребедень вокруг, лишь бы не зацикливаться на этом дурацком алтаре, который, черт бы его побрал, светился изнутри мягким медовым светом, потому что был он из янтарина и более всего из всех вещей, виденных Павлом на этой треклятой планете, походил на то нечто, которое Павел начал искать здесь ещё два года назад вместе с Анкой по негласному поручению самого руководителя КОМКОНа-2 Рудольфа Сикорски.

Тогда это было почти по сказке, где противный злой король послал добра молодца и красну девицу в дальние страны найти “то, не знаю что”. И тогда это было таинственно и забавно, потому что ни с чем плохим не ассоциировалось. И была это лёгкая прогулка, почти отпуск после арканарского ужаса, и полное отсутствие результата нисколько не удивило и не тронуло.

А теперь оказывается, янтариновая (ЯНТАРИНОВАЯ!!!) штуковина – это главная святыня Святого Ордена… Очень мило. Тем более, что она работает, хоть и не понятно, что же именно она делает, и руководство Ордена, как видно, умеет ей пользоваться. И штуковина это играет какую-то очень важную роль в том, что Орден в последние годы делает с несчастными осколками бывшей Империи.

– Я вижу, вы просто потрясены, сын мой, – как-то очень уж доброжелательно заметил отец Вуру, что-то вроде пресс-секретаря Совета Высших.

– И до самой глубины моей ничтожной души, – Павел не смог вспомнить, когда он ещё был так же откровенен на этой планете.

– Все мы проходим через это благотворное потрясение, – покровительственно произнёс отец Вуру. – И оно чудесным образом производит самый настоящий переворот в наших душах, умах и сердцах, устремляя их всецело к новой, божественной жизни.

Павел лихорадочно пытался заметить в себе хоть отголосок чего-нибудь необычного. “А что, если это автомат по программированию поведения?!” – думал он в отчаянии.

– Так что теперь, я думаю, вы с многократно умноженной силой будете продолжать своё нелёгкое служение во имя облагораживания этого грешного мира и приближения его к Абсолюту.

– О, да, конечно, святой отец, – Павел смиренно склонил голову, сосредотачиваясь перед началом столь трудных свершений. “Они ведь перестраивали церкви!” – обожгла мысль. – “Меняли алтари!! Ещё год назад!!! Не на янтариновые, конечно, но на большие по размерам! И весь народ начали по три раза в день сгонять в церкви ещё раньше…”

2.3

5 сентября 2158 г., Пьяная Берлога, недалеко от ируканской границы, территория де-факто под протекторатом баронов Пампа, ЕН-2097/3, день

…Я приближалась к месту моего назначения. Воздух был пропитан восхитительными лесными ароматами, и я вдыхала их полной грудью. С моим провожатым, работающим здесь под видом деревенского кузнеца, я рассталась ещё на дороге, по обе стороны которой стеной возвышались восхитительные мачтовые деревья с неестественно белёсой корой. Кузнец как-бы поехал на рудник и на обратном пути встретит меня на том же месте. Вообще-то это я настояла, что до точки рандеву доберусь сама – Пашка сильно рискует в своём положении, прибывая сюда на встречу со мною, так что не имеет смысла засвечивать и ещё одного резидента.

А вот и избушка… Я хотела было покривляться перед воротами и попросить эту избушку повернуться ко мне передом, к лесу задом, но подумала, что Пашка может наблюдать изнутри, а тон вызова и категория “экстра-молния” (она, кстати, первый раз применялась на моей памяти) ни к каким шуткам не располагали.

Но внутри никого не оказалось… Я накинула поводья на смешной шлем одного из идолов и осторожно поднялась по ступенькам крыльца. Вошла. Как всегда здесь было темно, прохладно, пахло плесенью и, кажется, чем-то спиртовым. Как видно, отец Кабани опять сработал очередной аппарат. Прогрессоры бьют их ему с завидным упорством уже который год. Под подошвами ботфортов захрустел мусор. Вот только почему-то никого сейчас здесь не было.

Вдруг моя лошадка во дворе коротко заржала и затопталась на месте. Я уже дёрнулась выскочить посмотреть, но замерла и стала ждать. Со двора раздался особый свист – только Пашка умел так свистеть сквозь зубы и только на Земле.

Он как будто через силу поднялся на крыльцо, вошел, увидел меня, обнял. Всё молча. Он явно был рад мне и под действием этой радости из-под маски дона Гуга стал проступать растерянный и озабоченный Пашка. И таких глаз я у него никогда не видела. Что-что, но таким потерянным Пашка никогда не был. Даже после того, что случилось с Антоном.

– Слушай меня, Анечка, – заговорил он негромко, держа меня за плечи. – Слушай очень внимательно…

И он рассказал всё, и я не смогла не поверить… А потом он развернулся и выбежал, не поздоровавшись и не попрощавшись, только сунул мне в ладони кристалл с рапортом Экселенцу и с тоской взглянул на широкую необструганную скамью между столом и окном, покрытую всё той же облезшей, лоснящейся от грязи шкурой. Он, должно быть, смертельно устал и держался только на таблетках. Как я поняла, ещё вчера он был в Святой Области.

Мягкий стук копыт по траве уже давно затих за покосившимся частоколом, а я всё торчала посреди избы как дура и прикидывала, за сколько времени я смогу добраться до Экселенца. Времени потребуется очень много, а Пашке удалось сильно меня напугать, так что я заранее боялась не успеть, хоть и сама не понимала, до чего…

* * *

Кузнецу было ещё рано возвращаться, и я решила добираться до корабля одна. Я пустила свою лошадку галопом, ветер бил мне в лицо. Солнце начало клониться к закату. Дорога, проложенная по просеке, была прямая, и солнце сейчас светило как будто в коридор с белыми стенами, прямо в глаза.

3.1

6 сентября 2158 г., база Полярная, Саракш, утро

Когда я выглянула из люка, то сразу же с интересом стала озираться вокруг, впервые увидя это чудо – “вогнутую” поверхность Саракша и его “твёрдое” небо. Рефракция здесь, действительно, была ужасная.

По рифлёным плитам от купола диспетчерской меня кто-то шёл встречать. Подошедший человек в меховой дохе, унтах и какой-то странной фуражке отдал мне честь с непроницаемым выражением на лице, но смеющимися глазами.

– Здравствуйте, меня зовут Вадим. Можно просто Дима, – отрекомендовался он и сверкнул белозубой улыбкой. – С приездом. И добро пожаловать на Саракш, – он с интересом меня рассматривал.

– Спасибо, – я вежливо улыбнулась в ответ, оперлась на его предупредительно протянутую руку и спрыгнула вниз, представилась. Поверхность плиты подо мной едва ощутимо спружинила, это была третья чужая планета, на которой я побывала.

Тут оказалось, что у них на Саракше просто невозможно как холодно. Показалось, прямо сверху налетел пронизывающий ветер, по обшивке корабля застучала снежная крупа, которая не успевала скатываться, а сразу таяла и испарялась. Захотелось залезть обратно, задраить люк и включить обогреватель на полную мощность.

Вадим мгновенно сбросил свою доху и накинул мне на плечи. Доха была невесомая, хоть и смотрелась очень внушительно, а на самом Вадиме была неизвестная мне, но очень красивая тёмно-синяя форма с якорями, эполетами и шнурами. Впрочем, застёгнута она была небрежно. Прогрессоры, подумала я. И вспомнила – Островная Империя.

* * *

– Где сейчас Экселенц? – спросила я, как только мы оказались в диспетчерской базы.

– На материке, – непонятно ответил Вадим. – Чаю хотите?

– Очень. Мне необходимо срочно с ним связаться.

– Сливки, сахар?

– Сливки, сахар. Вы меня слышите?

– Сколько ложечек?

Вряд ли он, конечно, издевался – просто глушь, рутина, неспешный уклад жизни… Прогрессор, опять же.

– Я боюсь, – очень спокойно начала я, – вы, Дима, меня не совсем правильно понимаете…

– Ну, извините, пожалуйста, умирающего со скуки капитан-инженера, – Вадим поставил передо мной дымящийся чай в подстаканнике в виде стилизованной субмарины. – Мы тут готовы лезть на стены и выть на луну – жалко, что её здесь нет.

– Её здесь есть, – возразила я ледяным тоном, потому что сама видела несколько минут назад.

– Неправильное построение фразы, – моментально заметил Вадим. – Неверно употреблён падеж подлежащего. Я имел в виду – здесь никогда не видно луны. У вас действительно срочное дело? – он перестал паясничать и теперь внимательно смотрел на меня с выражениями смущения и смирения на лице.

– Категория “экстра-молния”.

Вадим умело, с переливом присвистнул и изобразил крайнее изумление и одновременно понимание. Вот уж за что я не люблю прогрессоров… По крайней мере, когда они так вот тренируются. Когда-нибудь нам, таким всем прямым, простым и открытым это здорово аукнется… Если мы вдруг свернём прогрессорскую деятельность, и все они вернуться на Землю.

– Понимаете, в чём дело, – Вадим опустился в своё кресло перед мониторами, – у нас с Экселенцем односторонняя связь. Он звонит или возвращается, когда ему заблагорассудится. Мы ожидаем, что он выйдет на связь сегодня вечером.

Ещё лучше, подумала я.

– А найти его можно?

Наверное, это был очень глупый вопрос…

* * *

Меня уже давно начало укачивать. Третий час мы шли по какому-то подводному каньону, и океанологи всё время старательно фиксировали какие-то данные на своих приборах. Кажется, они составляли карту рельефа дна и стен каньона и замеряли напряженность магнитного поля. Океан был не тропический и поэтому не блистал не красками, ни разнообразием жизни. Можно было подумать, что я на подводной экскурсии по Северной Атлантике. И вообще я успела пожалеть, что перед выходом с базы позавтракала вместе с только что возвратившимися гляциологами. Так что сейчас мне было не совсем хорошо, но, с другой стороны, упасть в голодный обморок было бы ещё хуже, ведь последний раз я нормально ела только вчера утром на Земле.

– Теперь будем всплывать, – сказал Иван Кондратьев и отключил свои приборы. Мельтешение разноцветных огоньков на пультах прекратилось, а за бортом вспыхнул яркий, бледно-голубоватый прожектор.

Иван был начальником партии океанологов, и мы с ним сидели в глубоких удобных креслах на верхнем уровне наблюдательской рубки субмарины. Рубка размещалась на носу подводной лодки, и верхняя её часть была закрыта сплошным спектролитовым колпаком, так что со всех сторон нас окружала вода, а позади возвышалась неясным контуром капитанская рубка.

Именно Кондратьев уговорил меня на эту подводную прогулку, видя, как я в отчаянии сижу, злюсь и скучаю в кают-компании базы. А злиться было от чего. На базе так и не удалось установить, где находится Экселенц, и командиру базы оставалось только беспомощно развести передо мной руками и отправить информацию обо мне во все точки, где бы мог появиться Экселенц. Меня убедили, что раньше вечера он всё равно не объявится, а даже если такое вдруг случится, его сразу же переключат на борт этой лодки. И, если потребуется, меня на ней же доставят на материк. Так что я без зазрения совести решила совершить подводную прогулку.

Теперь мы медленно, с небольшим углом подъёма ползли вверх. Прожектор поочерёдно освещал обе стены каньона, которые постепенно расходились в стороны, и их очертания всё бледнели. На уступах иногда можно было разглядеть большие комки чёрных водорослей из тонких стеблей с игольчатыми отростками или круглые входы каких-то нор.

Из головы у меня не выходила нелепость ситуации, в которую я попала, и я злилась, что ничего не могу предпринять. А ситуация вообще складывалась идиотская. У меня было сообщение для Экселенца, которое он ждал уже несколько лет. Ждал и боялся получить. Сообщение, быть может, самое важное за всю космическую историю Земли. Сообщение, возможно, о глобальной угрозе для Земли. И я не могла добраться до Экселенца. Сообщение имело высшую степень секретности, но я уже начинала подумывать, не стоило ли мне, узнав на базе, что Экселенц находится вне пределов досягаемости, срочно отстучать экстренную радиограмму в Мировой Совет или хотя бы в Большой КОМКОН… Ведь неизвестно, сколько у нас есть времени, а Пашка, по приказу Экселенца, больше никому об этом не сообщит. По крайней мере, до начала событий…

На фоне этих мучений я уже как-то не особо и удивлялась самой сути того, что рассказал мне Пашка. Узнав, что же на самом деле я сама искала для Экселенца в Арканаре ещё два года назад, я восприняла это почему-то спокойно. Вернее, это, конечно, очень страшно, но именно этого, если вдуматься, и надо было ожидать. Теперь же надо было думать, что делать с этим знанием, а не охать и ахать. Вот только сделать я пока что ничего не могла…

* * *

– Вот уж не думал, что агенты второго КОМКОНа могут быть такими задумчивыми, – я, кажется, задремала, и голос Кондратьева вернул меня к реальности. – Впрочем, и такими красивыми.

– О, так мы уже всплыли, – я покрутила головой, вытряхивая сон.

– Первый Вулкан, – Иван ткнул пальцем в спектролит, – маленький остров.

– Почему «первый»? – вяло осведомилась я, разглядывая высокий, метров пятьсот, серый, весь в складках и трещинах каменный конус, невдалеке от которого на небольшой волне раскачивалась наша субмарина. Над конусом поднимался робкий дымок.

– Этот первый из вулканов, обнаруженных нами здесь.

– А-а, понятно… Иван Сергеевич, можно выйти на палубу?

– Конечно, капитан вас ждёт.

Я полезла вниз, под креслами была лесенка.

* * *

– Знаете, что мне напоминает этот мир? – спросил капитан. Он стоял, опершись обоими руками на леи ограждения и смотрел вверх.

– Скажите, – попросила я, кутаясь в чью-то тёплую форменную куртку на несколько размеров меня больше.

– Может быть, знаете, раньше, давно были такие игрушки: стеклянный шар, в нём вода и какие-нибудь фигурки, и белые хлопья на дне – если встряхнуть шар, то идёт снег, зима…

– Да, я видела такое, – я осмотрелась. Посредине мира-океана торчал вулкан, а океан краями гигантской чаши тянулся вверх, как будто хотел захлопнуться. Океан был мертвенно-бледный, зеленоватый, а крышка неба такого цвета, какой, наверное, будет, если размешать в молоке пепел.

– Вот тут и попытались встряхнуть, и едва не началась зима… ядерная, – добавил капитан.

На палубе появилось много людей, из грузовых люков стали поднимать какое-то оборудование, тут же его монтировать. Развернули решётчатый параболоид антенны. Я отошла на корму и стала смотреть на чудовищно задранный горизонт. Слева от меня высилась громадина вулкана, а в остальном здесь было абсолютно пусто и совершенно безжизненно.

Краем глаза я заметила движение на склоне вулкана, медленно повернула голову… Это было не на склоне. Из-за скалы выплывала ещё одна подводная лодка. Она была непохожа на нашу, и была она белой. А наша была покрашена в весёленький бирюзовый цвет. Я тупо смотрела на лодку, ещё ничего не соображая. А она уже полностью была видна и разворачивалась в нашу сторону. И тут из люков противно завыла сирена…

Я и опомниться не успела, а по иллюминаторам уже мазнула волна, и они стали темнеть. Мы погружались под ровный высокий гул моторов. Сирена всё ревела, действуя на нервы. Вот уж не думала, что услышу такой звук ещё где-то, кроме десантного корабля. Меня на палубе, не очень-то церемонясь, схватили сзади за бока и бросили в первый попавшийся люк, хорошо – кто-то меня там уже ловил. Выходит, я увидела знаменитую Белую Субмарину не менее знаменитой Островной Империи…

Сирена так же внезапно смолкла, и я услышала голос капитана, с кем-то ругающегося по рации:

– …Поднялись по гребню над магнитной аномалией?! Ну, просто отлично! Кто бы мог подумать! … Вот когда-нибудь они нас так выследят и закидают, недолго думая, Полярную ракетами. Вот весело будет! … Ах, они сейчас за нами не идут! И на том спасибо! … Я тоже думаю, что случайность… Да я ретрансляционную установку там утопил, понимаете?!

3.2

7 сентября 2158 г., район Старой Крепости, Саракш, утро

…Я выбралась на полянку из той гигантской кучи мусора, которую тут называют джунглями. Сняла с волос липкую паутину, машинально обтёрла ладонь о ближайший ствол и сразу же отдёрнула руку – она была в каком-то масле и металлически блестела. Я попыталась не расстраиваться, вытащила носовой платок, насколько смогла, оттёрла ладонь, скомкала и выкинула платок. Потом оторвала от штанины прицепившийся кусочек колючей проволоки и сказала:

– Да, это не сайва…

На другой стороне поляны появился человек и через высокую траву направился в мою сторону. Но это был не Экселенц, а я не ждала увидеть больше никого. Это оказался очень молодой человек со смоляными чёрными волосами до плеч, явно землянин и не прогрессор. Он шёл лёгким прогулочным шагом, легкомысленно помахивая руками, будто по какому-то парку на Земле, и шёл вовсе даже не ко мне, а куда-то мимо. На мгновение наши взгляды пересеклись, и он чуть кивнул мне. Я подумала, что он не очень-то удивлён, увидев меня.

Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с ним появилась чуть ли не из-под земли огромная мохнатая собака с ненормально большой головой и маленькими остренькими ушками на ней. Собака откровенно радовалась и прыгала вокруг молодого человека, всем корпусом подталкивая его к краю поляны. Голован! – подумала я и мысленно присвистнула. Настоящий голован! Разумная собака…

Тут я услышала сухой щелчок пальцев, закрутила головой и увидела всё на той же другой стороне поляны тощую фигуру Экселенца в камуфляже. Да, подумала я, ещё не прошло и двух суток, как я узнала новости. Оперативность, однако. Я сразу направилась к нему, молодой человек с голованом уже скрылись среди деревьев.

– Докладывай, – сказал Экселенц.

Я доложила. Лицо у него посерело, задвигались желваки. Он посмотрел на часы и прищурился. Я протянула ему кристалл с рапортом.

– Значит, так… – начал было он и замолчал.

С поляны послышался шум возни. Я скосила глаза и увидела, что там снова появился этот молодой человек теперь уже с целой стаей голованов. Все они выскочили из леса и весело носились по поляне, кажется, играли в догоняшки. Я невольно залюбовалась, а потом опять взглянула на Экселенца, и мне стало не по себе. Он смотрел на эту резвящуюся группу с такой тоской и… мне хочется думать, что выражение ненависти в его глазах мне только показалось.

– Сейчас мы с тобой отправляемся на Полярную, – он медленным движением поправил на себе широкий кожаный пояс с большой черной кобурой на боку. – Я полечу на Землю. Ты – на Леониду. Найдёшь там Геннадия Комова, ксенопсихолога. Сообщишь ему следующее: в Святой Области прогрессоры нашли янтариновый аппарат, принадлежащий Странникам, аппарат функционирует, но непонятно, что он собой представляет. Подробнее ты не знаешь. Выяснением подробностей будет заниматься СГБ. Завтра к полудню ждите моё сообщение, потом вылетайте к ЕН-2097. Но только после сообщения. Скажешь, что он мне понадобится в качестве консультанта, выяснять предназначение аппарата. Ты оставайся с Комовым.

– Понятно, – ответила я.

– Вот видишь, Аня, как всё получается… – нельзя сказать, что голос его дрожал, но… – Да, и никаких упоминаний в эфире об этом деле! Хватит…

– Понятно, – сказала я.

Где-то рядом хрустнула ветка, потом ещё, послышались быстрые шаги. Из-за толстого дерева выбежал, чуть запыхавшийся, но как всегда улыбающийся во весь рот Максимка Каммерер.

– Ого! – это он увидел меня. – Привет Аня! Какими судьбами к нам?

– Здравствуй, Максимушка, – мы обнялись, и я потрепала его белокурые вихры.

– Шеф, Анна Сергеевна, что, будет работать с нами? Да, кстати – там всё готово. Пора.

– Нет, не будет, – медленно проговорил Экселенц, ни на кого не глядя. Каммерер сразу посерьёзнел и замер на месте.

– Максим, отмени всё, пожалуйста, – сказал Экселенц. – И вообще сворачивайте пока операцию. Я отправляюсь на Землю. Когда вернусь, пока не знаю. Действуй как обычно.

– Вот это новости, шеф… – Максим был озадачен.

– Следи за контактёрами, – Экселенц мотнул головой в сторону поляны. – Чтобы … ничего с ними не случилось.

– Хорошо, шеф.

– Марта где? – спросил Экселенц.

– В лагере, – Максим пожал плечами

– Мне нужно с ней переговорить. Аня, жди меня здесь, я сейчас, – Экселенц скрылся там, откуда недавно появился Каммерер.

– Что у вас тут? – шёпотом спросил Максим, заговорщицки подмигнув.

Я не знала, что и сказать. Мы недолго помолчали.

– Смотри, какая картинка, – Максим указал на поляну. Теперь черноволосый молодой человек сидел на земле, так что над травой была видна только его голова, а собаки расселись полукругом перед ним. Они беседовали.

– Надо же, настоящие голованы, – с восхищением сказала я. – Правда, что это ты их открыл?

– Ну, как-бы я, – самодовольно улыбнулся Максим.

– А погладить их можно? – без особой надежды спросила я. На что Каммерер молча закатал рукав куртки и показал мне внушительный след челюстей на предплечье.

– Слушай, Мак, – сказала я, – а что, наши ребята уже работают на Островах?

– С чего ты взяла? – изумился Каммерер.

– На Полярной ходят в имперской форме…

– Что?! – наш Максимушка сейчас чем-то совершенно неуловимо напомнил мне Экселенца после моего сообщения. Господи, да я же его напугала! Впрочем, на какую-то долю мгновения.

– Анна Сергевна, – выдохнул Максим и помахал ладонью у себя перед лицом, как веером, – просто ребята привыкают к форме, играют они так…

– Ну, понятно… Извини.

3.3

7 сентября 2158 г., лесная опушка у речной излучины, 12 километров от Базы, Леонида, вечер

– Товарищ Комов, тут к вам пришли.

– Кто это ко мне тут может прийти? – Комов обернулся и, продолжая жевать, уставился на моего проводника, метеоролога с нашей здесь Базы. Я с интересом выглядывала из-за его плеча – я ни разу ещё не видела живых леонидян.

– Вот, – сказал метеоролог и сделал шаг в сторону.

– Здравствуйте, – сказала я, улыбнулась и слегка поклонилась в сторону аборигенской компании, сидящей в кружок у костра.

– Вы ко мне? – спросил Комов.

– К вам, к вам, – закивала я. – Дело в том, что я из КОМКОНа-2…

– Я, что, арестован? – улыбнулся Комов, протягивая мне руку.

– Ну, что вы!

Комов отвернулся к своим аборигенам, проделал руками какие-то знаки у себя перед лицом, что-то пробурчал. Потом, не оборачиваясь, махнул мне: садись, мол.

Я опустилась на траву по правую руку от него, пождала под себя ноги и кое-как уселась по-турецки. Мой проводник тут же беззвучно растаял в темноте леса. Ему, бедняжке, ещё надо отмахать двенадцать километров пешком обратно до Базы. Хотя, они тут, видно, привычные.

Кажется, я прервала совместную трапезу и уже успела было испугаться, не повредит ли это дальнейшему контакту. Но тут леонидянин, который сидел ближе всех ко мне, порылся руками чуть ли не в самом костре, вытащил из золы что-то дымящееся и протянул мне. При этом он ещё что-то буркнул. Я не смогла уловить даже эмоциональной окраски фразы. Если это была фраза, конечно.