Право на рассвет

– Вы знаете, кто похитил кровь? – в упор посмотрел на него Гиммлер. В его голове в который раз промелькнула мысль, что мужчина каким-то образом причастен к происшедшему.

– Подозреваете меня? – понимающе кивнул тот. – Разумно. Но вынужден вас разочаровать… Судя по всему, это действовал Старший.

– Кто? – не понял Гиммлер.

– Старший. Кто-то из верхушки клана. Они двигаются невероятно быстро, и так же нечеловечески сильны!

– Но откуда он мог знать о крови? – пожал плечами глава СС. – Все соблюдалось в полнейшей тайне!

– Выходит, что не все! – Сказал мужчина. – Если это произошло!

– А вы-то сами откуда знаете о случившемся? – подозрительно спросил Гиммлер, трогая теплую рукоять «браунинга». – Это подозрительно, согласитесь!

– Вовсе нет! – безразлично ответил неизвестный, приглаживая волосы. – Если знать две вещи.

– Какие же? – недоверчиво усмехнулся Гиммлер.

– Ну, во-первых, я знаю все, что вы делали с панелью! У меня есть дубликат. – Мужчина вытащил из кармана такой же точно пульт.

Гиммлер заскрежетал зубами.

– Во вторых, – словно не замечая его реакции, продолжал мужчина, – у меня есть еще один прибор. Который позволяет допрашивать мертвых.

Гиммлер раскрыл рот.

– Ну, есть конечно, ряд определенных условий! – мужчина развел руками. – Тело должно пролежать не более трех дней, мозг должен быть не поврежден, и тому подобное… Но в целом, нет ничего невозможного…

Рейхсфюрер вспомнил, что распоряжений о кремации погибших солдат он не давал. Следовательно, тела похоронили где-то невдалеке от замка…

– Действительно, просто – с трудом сказал он.

– Ну согласитесь, глупо было бы отдавать такой прибор просто так! – улыбнулся мужчина. – Я перестал бы себя уважать после этого!

– Чего вы хотите? – Едва сдерживаясь, чтобы не пристрелить наглеца, мрачно поинтересовался Гиммлер.

– Сейчас ничего. Только помочь. Через пять дней, самое большее, через неделю, Гитлер умрет.

Губы рейхсфюрера сложились в недоверчивую усмешку.

Мужчина усмехнулся в ответ.

– Тогда вы потеряете все. Это несомненно.

Собеседник сделал паузу, давая переварить Гиммлеру услышанное.

– Вам-то что? – хрипло спросил тот.

– Как что? – удивился мужчина. – А обещанная награда? С другими, в отличие от вас, трудно будет иметь дело!

– Я вам не верю.

Рейхсфюрер облизал пересохшие губы.

– Как угодно. – Не удивился мужчина. – Но другого выхода у вас нет. Как, впрочем, и у меня… – Он медленно прошелся, рассматривая убранство церкви.

Гиммлер замер на месте.

– Что вы хотите мне предложить? – наконец, выдавил он.

– Я скажу. Но прежде дайте слово, что выслушаете меня.

– Даю слово.

Мужчина подошел вплотную к Гиммлеру и стал негромко говорить.

Через полчаса, не разбирая дороги, рейхсфюрер шатаясь, шел к автомобилю. Не отвечая на вопросы, он плюхнулся на кожаные подушки, и закрыл глаза. То, что он услышал… Это невообразимо, невозможно… Но выхода не было.

* * *

Пятого ноября фюрер зачитал свое политическое завещание, в котором призывал к пропаганде и распространению идей национал-социализма и прочим избитым вещам.

Благодаря встрече в церкви, присутствовавший здесь же Гиммлер прекрасно знал, о чем будет идти речь.

Как знал и то, что вторая часть, которая не будет оглашаться вслух, ему придется не по нраву. Поскольку Гитлер справедливо полагал, что Гиммлер хорош только подле него, но никак не в качестве преемника. Более того, фюрер завещал, что после того, как он закроет глаза, Гиммлеру и еще нескольким влиятельным лицам путь на вершину будет заказан.

А на секретном языке это значило, что эти лица вскоре воспоследуют за самим фюрером, как свита за фараоном.

И это было хуже всего.

По окончании заседания фюрер поочередно прижал к груди своих соратников. Очередь дошла до Гиммлера.

«Один из вас, ядущий со мной, предаст меня», – подумал он, касаясь щекой землистой кожи фюрера.

Неизвестный мужчина не ошибался.

Седьмого числа фюреру стало хуже, и он пожелал отбыть в Бергхоф, свою Баварскую резиденцию. Гитлер обожал этот дом, перестроенный чуть больше года назад по его личному проекту.

Восьмого ноября Гиммлер вылетел в Берхтесгаден. Через два часа самолет преодолел пятьсот пятьдесят километров.

Ночь не спеша покрывала склоны.

Еще на подъезде к местечку Оберзальцберг, невдалеке от которого располагалась резиденция, рейхсфюрер время от времени нервно поглядывал на молчавший экран передатчика, одновременно опасаясь, что его свет привлечет внимание сидевшего впереди телохранителя.

Миновав несколько постов, «Опель» остановился в двадцати метрах от дома.

Выбравшись из автомобиля, Гиммлер, почувствовал дрожание прибора в кармане пальто.

Операция вступала в первую фазу.

Глава СС поглубже надвинул на глаза шляпу, явственно ощущая металлический каркас под мягким фетром.

Все инструкции мужчины были выполнены им в точности.

Охранявшие вход офицеры из тридцать четвертого штандарта СС и личной гвардии фюрера безвольными кулями осели на пол.

Судя по всему, «огурец» работал безотказно.

Глубоко вздохнув, Гиммлер шагнул к дверям и услышал приближающийся шум мотора. Сжимая начищенную до блеска дверную ручку, рейхсфюрер замер.

Рядом с «опелем» остановился крытый грузовик-вездеход.

Из кузова неловко вылезли пять сутулых фигур с бледными серыми лицами, странными в свете луны, и неподвижно замерли. Новенькая форма топорщилась на них, как рубища на огородных пугалах.

Из кабины не спеша выбрался мужчина, и жестом поприветствовав Гиммлера, вполголоса отдал распоряжения.

Двое полезли обратно, и сверху передали оставшимся какой-то сверток.

Гиммлер отвернулся.

– Идемте, не будем терять время! – Мужчина резко отворил двери, пропуская рейхсфюрера.

Пустой холл, невдалеке неподвижно лежит чье-то тело.

Не обращая на него внимания, быстрым шагом заговорщики прошли дальше.

Возле закрытой двери мужчина остановился.

– Тут? – спросил Гиммлер, рывком распахивая ее.

На кровати неестественно вытянув тонкую руку, лежала белокурая женщина в распахнутом пеньюаре. Рядом валялась раскрытая книга. В камине потрескивали дрова, и громко тикали часы с ангелочками, стоявшие на комоде. Маленькая стрелка едва миновала цифру восемь.

Мимоходом бросив взгляд на женщину, мужчина прошел дальше.

Рейхсфюрер некоторое время смотрел на нее, затем аккуратно прикрыл двери.

Поворот по коридору, и открытая дверь.

Фюрер в темной пижаме лежит в кресле. Настольная лампа с абажуром отбрасывает мягкий уютный свет, углы комнаты тонут во мраке.

Мужчина выжидающе смотрит на Гиммлера. Тот пытается держать себя в руках. Отказываться поздно. Иначе он не выйдет живым. Союзниками он не озаботился, да никому и нельзя доверять…

Пылает огонь в камине, и отблески пламени причудливо играют на сверкающем натертом полу, возле кромки пушистого ковра.

В комнате стоит неприятный запах, словно жгли сургуч.

Гиммлер наклоняет голову.

Шорох, и в комнату заглядывают двое.

– Работайте! – отрывисто бросает мужчина, отступая в тень, и присаживаясь в кресло.

Мертвенно бледные помощники начинают раздевать неподвижного вождя. Когда куртка, белье и кальсоны сняты, мужчина делает жест.

Безмолвные исполнители уносят голого пергаментного фюрера.

– Куда? – одними губами спрашивает Гиммлер.

– В ванную, – безразлично сообщает мужчина. – Можете убедиться сами!

Рейхсфюрер послушно следует на шум.

Тело фюрера кладут в роскошную чашу ванной, и один из исполнителей невозмутимо кромсает острым нелепым ножом того, кто совсем недавно олицетворял всю мощь Германской империи.

Преодолевая подступившую к горлу тошноту, Гиммлер не отрывает глаз. Кровь потоками стекает в отверстие слива, унося с собой остатки жизни.

Рейхсфюрер возвращается в кабинет.

– Сколько у нас времени? – интересуется он, садясь рядом с мужчиной.

– Достаточно, – успокаивает тот.

Через несколько минут двое вносят сверток, кладут его на устланный толстым ковром пол и начинают разворачивать.

Не отрывая глаз, Гиммлер следит за их неторопливыми движениями, стараясь не упустить ни одного момента.

Наконец, на полу лежит обнаженный человек. Это фюрер. Двойник, брат-близнец или точная копия.

Глава СС не выдерживает и подходит к лежавшему. Тем временем двое начинают облачать его в одежду, еще хранящую тепло настоящего Гитлера.

Ткань, в которую был завернут двойник, аккуратно складывают и уносят.

– Теперь он проснется вместе со всеми, – сообщает мужчина, поглядывая на карманные часы. – Еще несколько минут, и можно уходить!

– А как же тот? – Рейхсфюрер кивает в сторону ванной. – Кислота?..

– Бросьте! – усмехается мужчина. – Есть куда более надежные способы…

Сквозь открытую дверь видно, как торопливо возвращаются вернувшиеся помощники.

Из ванной слышится странный шум, словно рвется мокрая ткань.

Гиммлер вопросительно смотрит на мужчину. Тот усмехаясь, пожимает плечами.

– Можете убедиться сами! Если нервы позволяют…

Гиммлер идет в ванную, и замирает на пороге.

То, что недавно было всесильным Адольфом Гитлером, сейчас напоминает груду окровавленных ломтей.

Пятеро неизвестных рвут зубами мясо, с хрустом разжевывая кости. Ошметки плоти медленно исчезают в утробах странных ассистентов.

Осознавая нереальность происходящего, рейхсфюрер задумчиво глядит на них.

Слышится необычный звук. Один из пятерки, обгладывающий желто-белую руку, окровавленным ртом выплевывает перстень. Наскоро облизнув металл длинным темным языком, он протягивает его рейхсфюреру.

Привыкший к разным зрелищам, и в глубине души уверенный, что повидал всякое и смутить его не удастся, Гиммлер, тем не менее, не выдерживает.

Прислонившись к косяку, и стараясь не запачкать пальто, он блюет на покрытый багровыми разводами кафельный пол.

Последнее, что он наблюдает в этой странной мизансцене, как один из неизвестных, небрежно проведя устрашающим инструментом по зачесанным справа налево черным волосам, вскрывает черепную коробку.

К легкому аромату душистого мыла примешивается сладковатый запах крови.

– Вы в порядке? – слышит рейхсфюрер безразличный голос. – Признаю, зрелище не для слабонервных!

– Да уж, – слабо говорит Гиммлер, вытирая платком рот. – Кто они?

– Наши временные союзники, – отвечает мужчина. – От которых мы избавимся чуть позже.

Рейхсфюрер возвращается в кабинет, подальше от ужасного зрелища, и остановившись перед спящим лже-фюрером, долгое время внимательно рассматривает его. Долгие годы близко знавший фюрера, он не находит ни малейшего отличия.

Снова и снова он рассматривает двойника. Ему кажется, или у этого волосы гуще и немного короче? И форма ногтей на правой руке несколько отличается?

Нет, так недолго и спятить! Гиммлер отходит и опускается в кресло.

– Пора, – выводит его из задумчивости бесстрастный голос.

Отвратительные каннибалы исчезли, ванная сверкает чистотой, словно ничего и не было.

Гиммлер выходит из дома последним, тщательно притворив двери.

Мужчина кивает ему на прощание и садится в кабину.

Изрядно отяжелевшие, словно беременные, трупоеды, помогая друг другу с трудом забираются в кузов.

Грузовик фыркает мотором и покидает место, в котором берет начало новая эпоха.

Гиммлер смотрит ему вслед и садится в «Опель», занимая положение поудобнее.

Через несколько минут водитель начинает шевелиться. Потом оживает телохранитель.

Охрана у ворот приходит в себя.

Гиммлер делает вид, что спит.

Через несколько минут он войдет к фюреру.

* * *

Мотивы загадочного мужчины были неизвестны, однако двенадцатого февраля следующего, тридцать восьмого года, канцлер австрийского правительства Курт фон Шушниг был вызван в Бергхоф, где был вынужден подписать предъявленный ему ультиматум, превращавший Австрию в часть Германии.

Ровно через месяц, двенадцатого марта немецкие войска вошли на территорию Австрии.

Спустя два месяца, второго мая фюрер написал новое завещание. В глазах окружающих он все еще продолжал болеть, но после приснопамятного девятого ноября казалось, что болезнь пошла на спад.

Глава рейха изменился: художественные увлечения были забыты, он стал более нервным, целеустремленным и убедительным.

Фюрер и раньше был прекрасным оратором, но теперь одно его слово и резкий жест воспламеняли массы в одно мгновение. В течении получаса он превращал самых отъявленных скептиков в воодушевленных последователей.

Болезнь словно превратила его в другого человека.

Встречаясь наедине, лже-Гитлер и его правая рука делали вид, что ничего не произошло. Точнее, вид делал Гиммлер, а что творилось в голове у фюрера, было неизвестно.

Но чувство нависшего дамоклова меча не покидало рейхсфюрера. Боясь, чтобы его самого не превратили в безвольную марионетку, он сначала намеревался уничтожить аппарат, но потом, памятуя об огромной ценности, приказал расплавить его на слитки.

Следивший за выполнением приказа Вальтер Вюст обратил внимание, что внутри, кроме нескольких лампочек, заурядного мотора, реле и мотка проводов, ничего не было. Весь аппарат состоял из нескольких плотно пригнанных монолитных золотых частей.

Между тем напряжение в мире росло.

В октябре Германия присоединила к себе часть Чехословакии – Судетскую область.

В январе тридцать девятого в СССР были созданы народные комиссариаты вооружения, боеприпасов, авиационной и судостроительной промышленности.

В апреле – Италия захватила Албанию.

Двадцать третьего мая Гитлер собрал совещание. Гиммлер тоже присутствовал на нем. Но речь фюрера о расширении жизненного пространства убедила даже его, знавшего истинную причину происходящего.

Первого сентября войска Германии вторглись на территорию Польши, а в Советском Союзе ввели всеобщую воинскую повинность.

Третьего сентября Англия, Франция, Австралия, Новая Зеландия объявили Германии войну. Чуть позже к ним присоединились Канада, Южно-Африканский Союз, Непал и Ньюфаундленд.

Крупнейшая в истории человечества война, в которую было втянуто четыре пятых населения земного шара, и шестьдесят одно государство, началась.

VI

Я открыл глаза, когда самолет стоял на земле.

Прибыли, выходит? Скоро, значит, мой футлярчик пополнится гелиодором. Что за название? Я и не слышал. Полудрагоценный камень? Хотя если вся «Радуга» стоит миллиард…

Да и почему именно миллиард? Несуразная цифра. Таких цен просто не существует. Или… Дайрон намекнул о скором обвале доллара?

Я привстал и выглянул в иллюминатор, ожидая увидеть бетон взлетного поля. Но к моему удивлению, метрах в двадцати покачивали ветками высокие деревья. В салоне было пусто.

Интересно! Бросили меня. Товарищи, называется.

Волоча сумку за собой, я выбрался наружу. В кабину летчиков заглядывать не стал.

Я достал телефон.

Связь не ловила, даже не было вызова экстренных служб.

Самолет стоял в нескольких сотнях шагов от приземистого, утопающего в зелени одноэтажного строения, всем видом имевшего претензию быть похожим на ранчо какого-нибудь помешанного на вестернах техасца.

Ага. Еще и невдалеке паслась гнедая лошадь. Или жеребенок.

Когда я подошел поближе, он, подозрительно косясь на меня мокрым глазом, передвинулся подальше. Я шагнул в его сторону, и он, недовольно заржав, отбежал в сторону.

Вычищенная до блеска кожа отливала на солнце.

Ну, пойдем знакомиться с хозяином этого пасторального местечка.

К дому вела сложенная из закругленных голышей величиной в тарелку, извилистая дорожка. В ее изгибах стояли статуи лошадей. Пока я добрался до дома, дорожка, точно змея, пропетляла восемь, нет, девять раз. И столько же лошадей украсило ее на поворотах.

На вкус, как известно и цвет, товарищей нет. Хотя, прямая дорога сократила бы путь, как минимум, раза в полтора.

Широкая веранда, или крыльцо, метров пятьдесят квадратных. Огромный, сбитый из досок стол и десяток плетеных стульев вокруг.

И искусно выполненная деревянная лошадь в натуральную величину. Она лежала, подвернув лапы (или ноги), и на спине ее была прикреплена огромная, расшитая золотыми цветами, подушка.

Наверное, любимое место хозяина. Может, здесь живет цыганский барон?

И я толкнул тяжелую деревянную дверь.

В просторном полутемном зале, щедро украшенном головами кабанов и оленей, коврами и рогами расположилась вся наша честная компания.

Кроме Дайрона.

Марго сидела, с ногами забравшись в стоявшее у широкого окна кресло, а вампир лежал в кресле, покрытом широкой медвежьей шкурой, подложив под голову одну из украшавших диван вышитых подушек.

Миша стоял на коленях, пытаясь разжечь камин.

– День добрый! – поприветствовал меня Джейсон.

Я окинул взглядом зал. Посторонних не было.

– А разбудить сложно было? – Поинтересовался я, немного подпустив обиды в голос.

Марго виновато потупилась.

– Ты так хорошо спал, что было жалко тебя трогать! – сказал вампир таким тоном, что и ежу было ясно: врет!

Опустив сумку на пол, я прошелся по залу.

Четыре кабаньих, две оленьих, одна медвежья и одна лосиная головы. Лошадиных, к счастью, видно не было.

– А где Дайрон? – поинтересовался я.

– Убег кудысь! – глухо отозвался Голубых по-русски, не вынимая головы из камина.

– Не получается? – Участливо спросил я. – Гляди, как молния зажигает!.. – И резко вскинул руку.

Миша резко дернулся, и ойкнув, припечатался головой о кладку.

– Не получается, – вздохнул я.

Джейсон восхищенно показал мне большой палец.

– Блин! – воскликнул Голубых, и потирая макушку, вернулся к своему занятию.

– А мы одни тут? – спросил я, опускаясь на диван.

Марго посмотрела на меня и улыбнулась.

– Одни. Хозяева будут чуть позже.

– А чего ты улыбаешься?

– У тебя волосы так… смешно торчат.

Смешно торчат. Надо же…

– Так лучше? – поинтересовался я, пригладив космы.

Она покачала головой и пересела ко мне, обдав духами.

– Нет. Давай я помогу.

Ага.

Ну-ну.

Тем временем Миша, наконец, справился с камином, и дрова начали весело потрескивать. Стало уютнее, только зачем летом огонь?

– Так гораздо лучше, – решила Марго.

– Благодарю, дитя мое. – Наклонил я голову.

Сверкая белоснежными зубами, девушка засмеялась.

От неожиданности я вытаращился на нее. На моей памяти, она смеялась первый раз.

– А куда пилоты делись? – спросил я, чувствуя себя неловко. Банальные отношения между мужчиной и женщиной после пяти лет отшельничества, увы, начинали вставать очень остро.

– А разве там никого нет? – удивилась девушка.

Миша вопросительно посмотрел на вампира.

– А я что? – удивился тот.

– Ты ж говорил, что они будут с нами обедать?

– Нет! Я сказал, что хорошо, когда посторонние не лезут за стол! – съязвил вампир. – Это вовсе не одно и то же!

– Так ты не видел их?

– Представь себе, нет!

Голубых покачал головой.

– Что, самолет летел сам по себе? – усмехнулся я. – Автопилот это не так сложно… Почти как банкомат обдурить… Кстати, как у вас со связью?

Некоторое время, все копались в телефонах.

Ясно. Так же безрезультатно, как и у меня.

Миша нахмурился.

– Так куда Дайрон пошел? – спросил я у Марго.

– Сказал, чтобы мы дождались хозяев.

Я что, не понятно изъясняюсь?

– А пошел он куда? В каком направлении?

– Отправился странствовать. Посох, котомка, – хмыкнул Голубых, пряча свой «HTC».

Девушка вздохнула.

– Никто не видел. Когда шли к дому, он еще был с нами, а потом исчез.

– Давно это было?

– Где-то час назад. Или около того.

– Понятно…

Но ничего понятно не было. Дайрон исчез. Оставалось лишь надеяться, что с ним все будет в порядке.

И что я несу? Чтобы с Дайроном все было в порядке! Здорово! Но если он и ушел, то недалеко: с языком-то проблем не было!

Где-то вдалеке послышался лай.

Марго выглянула в окно.

– У нас гости! – сообщила она.

– Это у них гости! – съязвил вампир.

Лай приближался.

– Тихо, Чарли! – послышался женский голос.

Привстав, я бросил взгляд за портьеру.

К дому походили мужчина и женщина. Небольшая рыжая собака носилась вокруг них.

Женщина несла большой бумажный пакет, а мужчина ружье.

Голубых достал из сумки пистолет и передернув затвор, сунул его в карман.

– Смотри, яйца не отстрели! – хмыкнул вампир.

Миша открыл рот, собираясь ему ответить, но входная дверь раскрылась.

На пороге стояли хозяева.

– Добрый день! – Вежливо сказала Марго, привстав.

Мы втроем синхронно кивнули головами.

– И вам добрый день! – приветливо сказал мужчина в широкополой шляпе. – Я Джерри, а это – моя жена Эмма, – и он ласково похлопал женщину по плечу.

– Здравствуйте. – Улыбнулась та.

На вид им обоим было за пятьдесят. Мужчина еще ничего, но женщина была, так сказать, несколько страшновата. Худая, бледная с кругами под глазами, на вид она словно болела чумой.

Оба высокие и подтянутые, но очень бледные. Я не успел додумать эту мысль до конца, как мужчина выхватил ружье.

Потому что Джейсон начал тускнеть.

Потому что Марго плавным движением переместилась в сторону.

Потому что наши хозяева это обычные…

– Гулы… – Пробормотала девушка, вынимая пистолет.

Все, твою мать, с оружием. Кроме меня!

– Отставить! – заорал Миша так, что зазвенели стекла и во дворе залаяла собака.

* * *

– Один единственный вопрос, – спросил Голубых, не вынимая рук из карманов. – Нас кто-нибудь из здесь присутствующих собирается употребить в пищу?

– Нет. – Тихонько отозвалась Эмма, выглядывая из-за спины мужа.

– По крайней мере, в ближайшие годы, – добавил тот, опуская ружье.

– Понятно. Благодарю. – Лаконично сказал Миша, и повернувшись к Джейсону, поинтересовался:

– Какого ж ты черта панику наводишь?

– Ну так ружье же… – смущенно пробормотал тот.

– А уж тебе-то ружье, ну просто смерть! – съязвил Голубых, и обернувшись к хозяевам, наклонил голову.

– Прошу прощения за своих знакомых.

– Без проблем! – расцвел улыбкой хозяин.

– Не хотите перекусить? – вклинилась Эмма, шурша пакетом.

– Э-э-э, пожалуй, нет. – Торопливо сказал я.

Хозяин аккуратно прислонил ружье к стене, и уперев руки в бока, оглушительно захохотал.

– Да тут зелень, сыр… – Растерянно бормотала… кто? Гулиха? Гулша?

– Позже, дорогая! – решительно сказал Джерри, отстраняя жену. – Гости, у нас, я вижу, неспроста. – И он вопросительно посмотрел на Мишу.

– Вы совершенно правы, Джерри! – учтиво наклонил голову тот. – Майкл.

– Марго.

– Арчи.

– Элайджа! – буркнул Джейсон, опускаясь в кресло.

– Добро пожаловать на остров Принца Эдуарда. – Несмело произнесла Эмма, косясь на вампира.

– Так сказать, немного старой доброй Франции! – подхватил ее муж.

– Ну, может, та часть дома, где вы сейчас находитесь, и относится к Франции, – хмыкнул Джейсон. – А остальное, если не ошибаюсь, приписано к Канаде!

– К Канаде? – удивилась Эмма. – Что такое Канада? Наш язык – французский!

Джейсон закатил глаза.

Да, гулы были явно слабы в политике и географии.

– Я полагаю, у нас с вами будет серьезный разговор. – Джерри жестом пригласил всех к столу.

– Вы те, кого мы ждали? – Спросил он, обводя сидящих, то есть нас, взглядом.

Мы молчали, чтобы ненароком не выболтать военную тайну.

– Гм. Понимаю. – Джерри усмехнулся. – Что же, тогда я скажу: вы те, о ком говорил Дайрон. Трое мужчин и женщина. И вам нужно попасть в Унгейль?

– Куда? – удивился Миша.

– В Унгейл. – Терпеливо повторил гул. – В один из трех городов Второй Ступени.

– Второй? – уточнил Миша. – Вы не ошибаетесь?

– Вы, я вижу, не в курсе? – мягко улыбнулся хозяин дома. – Поселения нашего народа располагаются ступенями. Это, так сказать, уровни залегания. Существуют четыре ступени. К первой ступени относятся поселки, располагающиеся возле поверхности. Больших скоплений там не встречается. Жители таких поселков это бандиты, одиночки, изгои.

Более серьезные скопления находятся гораздо глубже – одна-две мили глубины. Таких городов – три. Унгейл, Аволаг и Гойлен.

Третья ступень – два скопления, находящиеся гораздо глубже, в двадцати милях – Гуллвейг и Кревенкрайт.

Джерри налил себе виски, и поболтав кубиками льда в стакане, сделал глоток.

– Ну, а четвертая ступень? – Нарушил паузу Миша.

– Четвертая – это огромный город глубоко в толще земли, в котором живут избранные нашего народа. Но он, в отличие от других городов, почти пуст.