Ожидание заката

Правда, спустя несколько дней, воспоминания о последнем вызывали у меня истерический смех.

Ну ладно, обо всем по порядку.

– Ну не знаю, – наконец резюмировал я. – Вроде бы и да, но как бы и нет…

– Нужен дополнительный стимул? – предположил Антон.

– Не помешает. Только не из серии «мозгопрочистки»!

– Будет тебе стимул. Чего ты хочешь? Миллиард?

– Э-э, нет, пожалуй… Не знаю… А где ты шокер взял?

– Какой шокер? – очень натурально удивился Антон.

– Тот, тот! Которым ты Димитрия отправил на орбиту! Или не отправил?

– Отправил! – сказал Антон и потрогал себя за лоб. И вдруг уставился на меня. Потом на свою руку.

– О черт! – душераздирающим шепотом произнес он и взялся за голову, с ужасом глядя на меня.

– Не отправил, значит, – проницательно заметил я. – Так что у нас там насчет шокера?

…Через полчаса, тщетно пытаясь пригладить стоявшие дыбом волосы, я с мальчишкой покинул кафе.

* * *

В конце переулка его ждали.

В арке, соединяющей переулок и старый парк, стояли двое, лет по тридцать пять. Один здоровый, ростом с самого Мишу, и одетый так же – в кроссовки, джинсы и черную кожанку. Второй обычного роста, в спортивных штанах и футболке. Фигуры мужчин были нарочито расслабленными. Миша почувствовал опасность. Он оглянулся назад. Метрах в двухстах за ним шло еще двое. Миша сунул руку в карман куртки и нащупал часы.

Окна домов, выходящих в переулок, располагались таким образом, что жителям квартир не было видно, что происходит в арке. Единственный способ, пожалуй, это выйти на балкон. Иными словами, свидетелями и не пахло.

Миша подошел поближе. За несколько шагов до арки, тот, что пониже ростом, вышел ему на встречу, с озабоченным лицом что-то говоря по телефону, и перекладывая на ходу трубку в левую руку. Обходя Мишу справа, он неожиданно выбросил руку, целясь ему в скулу. В кулаке у него было что-то зажато, но что именно, Миша не успел разглядеть.

Миша был готов, и поэтому нападавшему не удалось застать его врасплох. Схватив нападавшего за предплечье левой рукой, Миша выдернул из кармана руку с зажатыми, словно кастет, часами и молниеносно ударил мужчину в лицо. Раздался хруст, брызнула кровь, и нападавший молча упал на мостовую.

Миша резко рванул вперед, и в два прыжка очутился перед вторым, в похожей одежде. Тот резко взмахнул рукой, и резко свистнула, раскрываясь, складная дубинка.

«Убивать не хотят», мелькнуло в голове у Миши. «Сначала допросят». Вполне вероятно, допрашивать собирались с применением препаратов, которые Кирилл Александрович вряд ли бы выдержал по причине возраста. Миша обдумывал эту мысль, а тренированное тело работало само. Подшаг, и у нападавшего сокращается расстояние для замаха. Скорость меньше, следовательно, удар слабее. Правая рука вверх, и на «Ролекс», точно на щит, опускается дубинка. Боль в руке. С звонким чавканьем что-то ломается. Металлический стержень соскальзывает, и нападавший на долю секунды успевает удивиться. Мише этого достаточно. Левой рукой он бьет здоровяка в подбородок. Может, здоровяк и хорошо держит удары, но против Мишиной «коронки» ему не устоять. Голова амбала качается назад, тело начинает валиться, но ноги еще твердо стоят на земле.

Миша понимает, что здоровяк здесь для того, чтобы обеспечить необходимое алиби. Мишу унесут, а он повернет обратно, и случайные свидетели, если таковые будут, подтвердят, в случае чего, что он ушел сам. Колени сгибаются, и здоровяк мягко оседает на землю. Безопасная уже дубинка аккуратно лежит рядом. Слышен приближающийся топот. Миша резко рвет вперед, в парк, в глубину надежных зарослей.

Жаль, мало времени, можно было бы обыскать этих двоих, думает он на бегу, время от времени бросаясь в стороны, опасаясь, что преследователи вздумают стрелять. Но никто ни в кого не стреляет. Миша ныряет в кусты и исчезает из виду. Теперь его не найти.

Зазвонил телефон. Незнакомый номер.

– Алло! – крикнул Миша на бегу.

– Алло! Михаил Иванович! Это Колесниченко! Узнали? – это звонил Павел.

– Рад тебя слышать, – задыхаясь, пробормотал Михаил.

– Я, собственно, звоню узнать, как дела продвигаются… Вы можете говорить? – обеспокоено спросил Паша.

– Да, вполне. – Миша наискось продирался через кусты.

– Ага. Так что там новенького?

– Да в принципе ничего, если не считать, что одного моего товарища час назад убили, а в данный момент пытаются убить меня.

Павел засмеялся.

– Ясно. Война идет полным ходом! Ну держитесь там! Или нужна помощь?

– Пока нет. А то еще одна жертва будет! – Миша с размаху перепрыгнул через низенький парапет.

– Ну ладно, уговорили! Вы звоните, если вдруг проблемы какие! Помогу чем смогу.

– Обязательно. Но чуть позже, я сейчас немного занят.

– Позже так позже. Ну пока. – И Павел бросил трубку.

Миша остановился, прислонился к дереву и хрипло рассмеялся. Он поглядел на «Ролекс» который до сих пор сжимал, точно кастет. Стекло пересекала ломаная трещина, перекосило пару звеньев браслета и полностью исчезло колесико завода. Но часы шли. И вместе с ними неумолимо проходило время. Все повторялось, как тридцать лет назад – чтобы выжить, нужно сражаться, менялись лишь декорации.

И это почему-то не удивляло.

* * *

Я, полностью ошеломленный, вел машину, искоса поглядывая на… мальчишку. То, что он мне только что рассказал… Давненько не было такой встряски. Последние сутки удивительно щедры на события! Теперь должно наступить либо полное спокойствие, либо это только начало. Не знаю, что лучше.

Скоро должна прийти сонливость. Мозг, перегруженный информацией, потихоньку должен ее переварить и усвоить. И вот тогда… Что будет тогда, я так и не придумал – мозг же еще не закончил усваивать!

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель.

Да, и опыт, и гений, и случай…

Размышляя об этом, мы незаметно приблизились к Борисполю.

Антон молчал, оставляя меня наедине с моими мыслями. А может, он уже жалел, о том, что рассказал? Не знаю.

Аэропорт мы нашли сразу.

Через несколько минут я подъехал, отыскивая место, где можно припарковаться. Множество автомобилей, людей и вещей.

Найдя, наконец, место между черным «Хюндаем» и серой девяткой, я облегченно вздохнул.

Интересно, как бывает: все глобальные проблемы мирового масштаба меркнут перед мелочью: правильно припарковаться, получить пальто в гардеробе или сдачу в супермаркете!

– Ну, что будем делать, командир? – спросил я.

– Для начала поставим машину на стоянку.

Здорово! Нафига ж мы парковались?

На стоянку, так на стоянку…

Я не возражал, хотя было до обидного жалко. Сердцу.

На память я снял болтавшуюся под зеркалом заднего вида игрушку – маленький прозрачный мячик, с орех размером, ярко светившийся при нажатии.

Оставив автомобиль под навесом, в дальнем углу стоянки, я выдал тощей девице, со связкой разноцветных браслетов на руках, приснопамятные пятьсот долларов. На месяц, по крайней мере, хватит.

До свидания, машинка! Скоро увидимся!

С собой я ничего, кроме документов и мобильника не взял – Антон уверил, что в этом нет никакой необходимости. Ну еще бы!

Вошли в здание аэропорта, и пацан решительно потянул меня куда-то сквозь толпу.

Мы миновали огромный зал ожидания, прошли под какой-то вывеской, повернули налево, потом опять налево, потом направо. Прошли через чью-то приемную, потом через полутемный служебный коридорчик и спустились по узенькой полутемной лестнице. Еще один коридор и дверь в конце.

Всю дорогу я размышлял о случившемся, пытаясь выудить среди вороха информации хоть что-то, что помогло бы понять и объяснить происшедшее со мной.

Не нашел.

Выйдя из здания, мы подошли к неприметному мужчине лет сорока пяти, в кремовой рубашке и светлых брюках, стоявшему к нам боком и с интересом следившего за действиями работников аэропорта, цепляющих к тягачу какую-то невиданную машину – то ли трап, то ли коридор.

– Всеволод Григорьевич! – полуспросил-полуответил Антон.

– Добрый день! – обернулся к нам мужчина.

– Вы нас ждете? – спросил я, пожимая ему руку.

– Вас, если это вы! – пошутил мужчина, и оглядев нас, уточнил:

– Летит, я так понимаю, кто-то один.

– Оба. – Помедлив, сказал я.

– Понял. – Четко ответил мужчина. – Пойдемте за мной.

Мы сели в открытую яркую машинку, чем-то похожую на электромобили, в которых игроки в гольф путешествуют по своим необъятным полям.

Нас повезли куда-то в сторону другого корпуса.

Невдалеке от здания стоял небольшой самолетик с опущенным трапом, возле которого прохаживался какой-то мужичок и девушка, доставшая откуда-то из своего профессионального запаса американскую улыбку «все о’кей», судя по всему, стюардесса.

Таких самолетов я раньше не видел.

Ничего, конечно особенного, я их вообще немного видал в жизни.

Два основных крыла, и два поменьше – на уровне хвоста. Две турбины по бокам и одна – на корпусе, в основании хвоста. А может, это не турбина, а воздухозаборник какой-нибудь? Не знаю, с самолетами я знаком только по игрушкам.

На хвосте огромными буквами было написано «7Х».

– Пожалуйста. – Всеволод Григорьевич проворно вылез из машинки, и подвел нас к трапу, едва ли не придерживая за локотки и хлебосольным жестом приглашая войти. – Приятного полета.

– Спасибо! – поблагодарил я.

– Спасибо! – вторил Антон.

И все. Никаких тебе документов, паспортов. Вези хоть наркотики, хоть оружие, хоть золото. На высоком уровне возможно все.

Интересно, этот Всеволод Григорьевич, кто он такой? Референт? Порученец? Полковник СБУ? Об этом я никогда не узнаю. Но сработано четко. Я хотел было спросить, давно ли нас ожидают, но не стал: репутации это мне не прибавит, да и вряд ли он скажет что-то конкретное. Скорее, отделается стандартным «все в порядке». А так он нас считает персонами ВИП!

Всеволод Григорьевич остановился, не дойдя метров трех от трапа, и замер как вкопанный, словно панночка перед меловым кругом Хомы. Наверное, на меньшее расстояние его компетенции не хватало. Как-нибудь переживем…

– Что это за самолет? – с любопытством спросил я у Антона. Тот пожал плечами и стал подниматься по трапу.

– «Дассаулт Фалкон», – ответил мне немолодой дядечка в форме пилота, прохаживающийся в тени, отбрасываемой корпусом.

– Семерка? – с умным видом уточнил я, вспомнив хвост.

Он кивнул, уважительно поглядывая на меня. То ли из-за моих познаний в авиации, то ли из-за высокопоставленных лиц, обеспечивших нам этот самолет.

– Давно таких не видал! – пояснил я и шагнул к трапу. Он – за мной.

– Когда отправляемся? – спросила стюардесса.

Я замер на второй ступеньке, задумчиво оглядывая взлетное поле и корпус. Со стороны можно было подумать, что я размышляю о делах государственной важности или тоскую о родине.

Стюардесса, должно быть, так и решила, потому что вопрос повис в воздухе. Она и мужик терпеливо ждали.

На самом же деле, я просто «держал паузу». Знаете, как в фильмах бывает!

Я сейчас представлял себя крупным авторитетом, «серым кардиналом», лицом, наделенным неограниченным влиянием, но в силу непреодолимых обстоятельств вынужденным лететь на край света инкогнито, на самом скромном из своих многочисленных самолетов. Это пятнадцать лет назад встречали по одежке, а сейчас вон, даже миллиардеры в шортах и шлепанцах ходят! Так что мой внешний вид никого не удивит.

Лучше в обычной одежде на крутом самолете, чем в модельном костюме пешком!

Водитель машинки, Всеволод Григорьевич, и те двое почтительно замерли, ожидая моего окончательного вердикта. Вдруг я передумаю! А ведь я могу, я такой! И вся эта шарманка закрутится в обратном направлении.

Я задумчиво постоял, непринужденно перебирая пальцами правой руки, и достал мобильник.

– Валера! – сказал я негромко, но меня все услышали. – Вы вот что, пожалуй, законопроект тот попридержите… Пока. А там посмотрим. А то, понимаешь, тори опять могут взять верх над вигами… Да… Да… Нет, пока нет… Все, отбой!

Задумчиво покрутив телефон, я наконец-то соизволил увидеть вассалов, почтительно поедающих меня глазами. Ага. Я-то главный, судя по всему! А мой мальчонка со мной. Взял, чтобы не скучал. Пускай там порезвится, пока я решаю вопросы государственной важности.

Наконец, я слегка кивнул Всеволоду Григорьевичу – моя компетенция начинала действовать там, где его – заканчивалась, и поднялся внутрь.

И очутился в небольшом тамбурочке. Сбоку, вжавшись в стену и натужно улыбаясь, словно там сзади ее дергал неведомый кукольник, стояла вторая стюардесса. За линию люка выглядывала лишь ее грудь, облаченная в форменный жакет. Размер четвертый, если не больше. Силикон, что ли? А если рванет в стратосфере?

На бейджике я успел заметить, было написано «Марина».

Размышляя о сиих крайне полезных вещах, и небрежно кивнув на вежливое «добрый день», я прошел в салон, отделанный по последнему слову. В фильмах, конечно, мы и покруче видали, но и вживую ничего так.

Отделка ниже уровня окон, затянутых занавесками, под светлое дерево – не знаю какое, но очень и очень дорогое на вид; светлые бежевые кресла, глубокие и округлые, словно пирожные – хотелось упасть в любое и не вставать несколько дней.

Полированные столики темного дерева с подсветкой, маленькими мониторами и непременными вазочками с цветами.

На полу мягкая ковровая дорожка цвета теплого мрамора (интересно, а те, кто летают в ноябре – где вытирают ноги? Или так и шастают в грязных ботах по салону?). Все это – освещается несколькими скрытыми в потолке лампочками. Одни светят слабее, другие сильнее. И прохладный чистый воздух – бортовая система кондиционирования старалась вовсю.

За несколькими рядами кресел виднелась полукруглая перегородка дымчатого стекла, разделяющая часть салона. За ней виднелся диван, зеркальный тумбовый стол и кресло еще уютней на вид, если такое вообще возможно…

Антон развалившись, сидел в кресле, локтем опершись о раму иллюминатора. Перед ним стоял стакан с соком, из которого торчала соломинка. Для полной идиллии не хватало слюнявчика и печенек.

Я уселся напротив и покровительственно кивнул мужичку, зашедшему следом.

– Добрый день. Самолет в вашем распоряжении. Командир Мостовой Игорь Иванович! Экипаж два человека, на борту, не считая вас – всего четыре человека. – Это он о стюардессах.

– Очень приятно! Взлетаем. Направление – запад. Остальное уточним позже.

Очевидно, нужно было сказать что-то еще, так как мне показалось, что информации для летчиков маловато. И Мостовой что-то хотел спросить, но передумал и закрыл рот.

Я бросил взгляд на Антона. Тот незаметно кивнул. Значит, все правильно.

Капитан кивнул и прошел в кабину.

* * *

Выбравшись из парка, Миша рванул домой. Счет шел на минуты. Нужно было опередить Старски и его команду. В том, что Старски и Груббер замешаны, равно как и в том, что ребята работают оперативно, и значит, скоро их нужно ждать в гости, он не сомневался.

Фамилия Груббер оказалось магической – после того как ее произнесли вслух, все завертелось.

На бегу Миша достал телефон и послал короткую команду. «НТС» отправил на почтовый ящик коротенькое письмо с определенной темой. Включенный компьютер примет это письмо и автоматически запустит прикрепленный файл. Все ссылки и пароли будут уничтожены, диск «Е» компьютера, на котором Миша хранил документы, будет стерт, а на освободившееся место переписаны несколько фильмов, специально подобранные таким образом, чтобы полностью занять место. За документы Миша не опасался: копии файлов хранились на удаленном сервере, вычислить который практически невозможно.

Спрятавшись за выступом дома, он осторожно осмотрел двор. Вроде бы чисто. Пока все нормально, он на шаг впереди, но обольщаться на этот счет не стоит: взять его вариантов масса: стрельнут снотворным, ранят, или просто задавят числом. Он вышел из укрытия и быстрым шагом пошел к подъезду.

Зайдя в подъезд, Миша вздохнул. Или паранойя? Нажав кнопку лифта, он стал упругим шагом подниматься по лестнице, жалея, что с собой нет пистолета. Старый «Макар» и удобный «Глок» дожидались его дома, в надежном месте. Миша благополучно поднялся на свой этаж. Все в порядке. Дверь заперта. Оглядываясь по сторонам, он открыл замки и проскользнул в квартиру.

Незваных гостей не было. Пока.

Миша запер замки, достал полиэтиленовый пакет с полки и сложил туда сверток с кредитками и алмазом. Что еще? Деньги, документы, флешка. Миша проверил компьютер, отключил в нем звук, затем разулся, поставил телефон на зарядку и прошел в туалет.

Сидя на унитазе, он делал сразу четыре дела: натянув провод зарядного устройства, звонил Виктору, опорожнял кишечник, обдумывал план действий и проверял спрятанный в тайнике под унитазом пистолет, известный всему миру по голливудским боевикам углепластиковый «Глок-17». Семнадцать девятимиллиметровых патронов, удобная рукоятка и огромный ресурс стрельбы.

Многие ошибочно считают, что этот черный малыш не обнаруживается детекторами. Миша знал, что это неправда, так как ствол и затворная рама мешают незаметно проносить пистолет сквозь рамку металлоискателя.

Впрочем, существовал способ решить эту проблему.

– Алло, Виктор! Приветствую! Можешь говорить? Извини, знаю, что суббота, но помощь нужна. – И Миша кратко изложил суть проблемы – определить куда улетел или улетает сегодня германский подданный Макс Старски.

Без особого энтузиазма Виктор пообещал решить проблему в течении десяти-двадцати минут.

Три дела из четырех закончены. Звонок сделан, пистолет проверен, вода с шумом уходит в фаянсовое чрево унитаза. Немного времени на личную гигиену, и Миша готов к труду и обороне. Или только к обороне, поскольку оная также есть труд. Переодев белье и натянув другие, более практичные джинсы, Миша прошел на кухню, стал делать бутерброд и поглядывать в окно.

Бутерброд еще не был доеден, когда во двор въехал черный «Mitsubishi Grandis», из него вышло четверо мужчин. У одного был в руке чемоданчик. Водитель остался сидеть. Двое задрали головы, словно пытаясь увидеть невозмутимо жевавшего Мишу, который спрятался за занавеской.

Злость уходила, на смену ей шла ярость.

Миша отхлебнул молока из пакета, аккуратно закрыл холодильник, убрал крошки и прошел в комнату. Системный блок располагался за тумбой стола, включенных индикаторов не было видно, система охлаждения работала очень тихо, поэтому никто не догадался бы о том, что компьютер включен, ни говоря о том, что он вообще есть. Вытащив из гнезда мышь, клавиатуру и отключив монитор, Миша спрятал все в шкаф. На место монитора Миша поставил хрустальную вазу – подарок на двадцать третье февраля от коллег по Фирме.

Теперь ничего не говорило о том, что в комнате находился компьютер. Миша отключил зарядное устройство телефона и вместе с ним сунул в карман.

Пора вспоминать, чему его учили.

Он в одних носках осторожно подошел к двери и прислушался. Когда на площадке послышался шорох, Миша взял пакет, прошел в ванную и прикрыл за собой дверь. Вдоль противоположной стены, между душевой кабиной, которой практичный Миша заменил установленную строителями ванну, и стеной со стороны лестничной клетки, стояло некое подобие шкафчика для белья, собранное из кусков гипсокартона. В нижней части шкафчика была устроена ниша, из которой выступала на треть корпуса стиральная машина «LG», знаменитая благодаря рекламе, особым устройством своего барабана. Если судить по отзывам в Интернете, стиралка была отличной. Первое место в рейтинге в соотношении цена/качество.

И за четыре с половиной года Миша не раз имел возможность в этом убедиться.

Просунув руку за боковую стенку шкафчика, Миша нащупал зажим, дождался едва слышного щелчка, после чего потянул машинку слегка на себя и влево. Стиралка мягко выехала из ниши и повернулась набок.

Миша с трудом протиснулся в образовавшуюся щель. Задняя стенка ниши состояла из толстого листа крашеной фанеры. Миша надавил на него, и нижний край ушел вперед.

Миша бросил вперед пакет, кряхтя, пролез следом и оказался в соседней квартире. Потянув за выступающий из стены тросик, он вернул на место машинку, затем опустил лист фанеры на место и вышел из ванной. Это была его вторая квартира. Семь лет назад он купил двушку, а затем, спустя три месяца, еще и однокомнатную, дверь которой выходила на лестничную клетку с другой стороны площадки.

Сначала была мысль соединить обе квартиры через ванную, потом идея заглохла, когда Мише по работе пару раз пришлось столкнуться с проблемами. Тогда-то он и решил использовать эту квартиру, как запасной вариант.

Первым делом Миша обулся в прочные ботинки, ожидавшие его на подставке у двери, затем прошел в комнату и вытащил из-под старого дивана укомплектованную дорожную сумку. Деньги, документы на другие имена, нетбук, две обоймы специальных патронов, смена белья и одежды, аптечка и многое другое, необходимое в подобных случаях.

Положив в сумку пакет, Михаил включил нетбук, настроил беспроводную сеть, и, введя пароль, подключился к удаленному рабочему столу компьютера, бесшумно работающего в той квартире. Немного пощелкал мышкой, и удобно устроившись в стареньком кресле, принялся ждать. Замаскированная в углу комнаты веб-камера высокого разрешения показывала комнату и входные двери, возле которых, судя по всему, уже собрались гости. Миша переключился на вторую камеру, спрятанную над входной дверью, и щелкнул на кнопку записи видео.

* * *

Спасибо экипажу, что не выстроились в ряд, как повара в ресторанах, когда поют «happy birthday».

Почти сразу ко мне подлетела стюардесса, та, что встречала у трапа (жаль, что не вторая) и прощебетала:

– Будете что-нибудь пить?..

– Пиво! – отрезал я, одним словом отметая всю аристократическую шелуху, налипшую за последние десять минут. – Самое темное, что есть!

– Что-то к пиву? – уточнила стюардесса.

– Что-нибудь… Марина, – уклончиво сказал я, разглядев бейджик на ее блузке.

– Одну минутку! – и Марина-вторая исчезла.

– Прошу занять свои места! – раздался голос в динамиках.

Тем временем на столе появилось пиво в огромном стакане, тарелка с сырной нарезкой, сухариками и сухой рыбкой. Все это закрепилось в специальных пазах, чтоб не уехать.

Сервис, явно, явно повыше классом, нежели под Киево-Печерской Лаврой!

– Вам помочь пристегнуть ремни? – Прошелестело над ухом.

Еще чего? Я что, первый раз, что ли?

– Спасибо, не стоит! – качнул я головой.

Самолет незаметно тронулся, и мягко покатился, выруливая на полосу.

Я, вернувшись к роли серого кардинала, лениво поглядывал в окно, пытаясь думать о том, что приобрел и что теряю. Но сих путных мыслей не было, их поспешно вытесняло удовольствие.

Самолет слегка дернулся и оторвался от земли. В окно было видно убегающие вниз хвосты других самолетов и медленно удаляющееся здание.

Сейчас я сделаю то, чего никогда бы не сделал в других обстоятельствах!

Я встал, и балансируя, стал в проходе.

Антон хмыкнул, и покачав головой, потянул сок из трубочки. Его ремни были застегнуты по всем правилам.

Из-за перегородки показалось испуганное лицо Марины.

Постояв пару секунд, я успокаивающе качнул головой, мол, все в порядке, и пошел в хвост. А что мне еще остается делать, не стоять же, высунув язык, под ее недоумевающе-укоризненным взглядом. Да и несолидно, что ли…

Стараясь держать равновесие, к слову сказать, совсем без усилий, я пересек второй отсек, мимоходом полюбовавшись диваном, и зашел в туалет.

Закрыв задвижку, сел на толчок, думая о том, что не мешало бы поглядеть на Борисполь и Киев сверху, пока есть возможность.

Все-таки определенный кайф в этом есть – бросить все и рвануть неизвестно куда. Словно в школе, сбегая с уроков – страшно, если увидят, но сердце сладко замирает в груди и ноги сами несут тебя куда подальше. Хоть во двор, хоть в парк, хоть домой. Лишь бы не в школу, к добрым и ласковым учителям.

Наверное, так и всякий человек пытается освободиться от давления! Кто в большей степени, кто в меньшей… Школа, это уже обязанность, как ни говори, а обязанности, как известно, всегда были в меньшем почете, нежели права! Тем более, если ты в двоечниках-троечниках ходишь – а не в патрициях с золотой медалью. Сам я никогда не относился ни к первым, ни ко вторым, придерживаясь принципа «золотой середины», что, однако, никак не влияло на мои прогулы.

Ладно, чего сидеть зря. Нужно идти наслаждаться моментом! Я встал и нажал смыв. Белоснежное нутро унитаза тут же покрылось нехотя сползавшей вниз синенькой жидкостью с резким запахом то ли лаванды, то ли жасмина.

Я открыл кран и сполоснул руки. Едва я опустил вниз сверкавшую хромированную рукоятку, закрывая доступ воде, как включилась какая-то навороченная сушилка, обдувая мне руки теплым воздухом.