скачать книгу бесплатно
Положение вещей изменилось в мгновение ока. Мановением властной руки.
Начальник тагернцев наблюдал за тем, как продвигается поимка двух настырных лис. Он нервно дымил, не вынимая трубку изо рта. Так дело не пойдет. Командир караульной бригады дал сигнал подчиненному, что стоял поблизости.
Тот мигом дунул в рог, привлекая внимание всех и каждого. Каторжники выучили давно: когда трубят, стоит прислушаться. Ловя на себе взгляды невольников, безымянный начальник отлип от своей вредной привычки и объявил хрипло:
– Я лично дарую свободу тому, кто проломит черепа этим блядям!
Зол был донельзя, ибо не любил оставаться в дураках.
Отнюдь не в его полномочиях было распоряжаться чужим будущим. Но на измученных каторжников слова его подействовали, будто злые чары. Впредь им было нечего бояться. Перед собой они видели только эфемерную свободу, что бы за ней ни крылось. Каждый в своих самых смелых мечтах представлял её по-своему.
Эти образы… искушали.
И Альдред, и Джада мигом ощутили резкую перемену в отношении заключенных к ним. В самом положении вещей. Каторжники впредь смотрели на них совершенно другими глазами. Словно в лисьих черепах скрывались золотые слитки.
Нет же, только их иллюзорная свобода.
Человек соткан из противоречий. Без порядка в голове он есть самое типичное явление Хаоса в природе. Лишь только свет в конце темного туннеля забрезжил перед невольниками, они впали в состояние сродни одержимости.
Страх улетучился, растворился, будто дымка над водой. Теперь ими правил голод. Голод до исполнения желаний, на которые раньше они не могли и понадеяться.
Альдред и не подумал бы отдавать кому-то право на первый удар. Нанёс его именно он. Рубанул фламбергом от бедра. Маяк без особого труда разделил шею случайного каторжника напополам. Вверх взмыла голова, окропляя толпу первой кровью.
Вызов был принят.
Кто-то заорал надрывно, вкладывая в свой крик целую бурю эмоций. Ужас, ярость, ненависть, кровожадность. И волна обернулась поистине свирепой стихией.
Альдред же о том не думал. Удивительно быстро адаптировался к переменам. Просто рубил, колол и резал, видя перед собой лишь груду враждебного мяса. Обращался с фламбергом искусно. Будто мясник, дорвавшийся до подвешенной коровьей туши.
Продыху каторжникам Флэй давать и не думал.
Джаде от всей души хотелось выругаться. Но это – шум ради ничего. Брюнетка считала намерения и действия Флэя, как заправский имитатор. Она тоже пустила невольникам кровь, отгоняя их от себя.
Впрочем, стоять истуканами дальше каторжники не собирались. Не имея оружия, на потеху командиру наёмников они хватали кирки, лопаты, кувалды.
Так началась несусветная куча мала, где в единой биомассе схлестнулись воры, невольники и наёмники.
Начальник караула остро нуждался в результате. Здесь и сейчас. Как заполучить желаемое, того мало волновало. Он свистнул аркебузиров, отдавая роковой приказ – стрелять на поражение. И тагернцы, апатичные к жизням невольников и даже боевых товарищей, ослушаться не смели.
Фузеи стали плеваться огнём, пулями, пороховым дымом. Часовые палили без разбору. Исход был соответствующий.
Снаряды пробивали насквозь головы заключенных. Ранили наёмников, дробя им руки и кости. Над кучей малой поднялись визг и крик раненых. Лисы терялись в толпе, оставаясь целыми и относительно невредимыми.
Маяка едва ли было достаточно, чтобы отогнать кучку заключенных подальше. Сколько бы рваных ран ни нанёс толпе Альдред, каторжники не отставали. Всё норовили раздробить киркой ему колено. Оглушить лопатой. Проломить лицо кувалдой.
Удавалось не слишком. Всё же, Флэй погубил немало тех, кто и сам легко нарезал эту кучку калек на ремни. Но увесистый кусок металла без магии, в ней заключенной, не вселял в сердца заключенных страха в полной мере.
Плевать было каторжникам, что скользят их ноги по кровавой горной породе. Что спотыкаются об руки, ноги, головы, торсы братьев по несчастью. Что сами пополняют ряды мертвецов и калек. Они не видели перед собой ничего, кроме надуманной награды.
Рефлексировать смысла не имело. Альдред потянулся к кресалу. Совсем рядом свистела пуля. Он чувствовал ее приближение самой кожей. Чуть пригнулся. Как раз вовремя. Калёный снаряд вогнало в лицо заключенного, что только-только поднял на Флэя кирку. Его как ветром сдуло в миг.
Чиркнув огнивом вдоль химеритового клинка, в Маяке Киаф пробудил сердцевину космомантии. В его руках был уже не фламберг, а факел, чей холодный свет влёк за собой лишь только смерть. Животный страх перед неведомой силой Альдред еле-еле подавил на корню. Либо он обуздает шальной огонь, либо толпа растащит его по косточкам.
Сначала каторжники даже и не поняли. Джада была слишком занята прорубанием пути к Альдреду, чтобы заметить белый факел. Между тем столы с чудовищной скоростью перевернулись. Это был не просто светоч Смерти, а погибельный вихрь, подконтрольный одному-единственному человеку.
Ослепленный молчаливой яростью, Флэй метал фламберг из стороны в сторону. Меч кружил, расчищая дорогу перед своим хозяином.
И Киаф Снов не разбирал, по кому бьёт. Вообще, разве это так важно?..
Каторжники. Наёмники. Всё одно. Даже если бы Верде попала под его горячую руку, Альдред бы раскаивался лишь многим позже. Если бы раскаивался.
Поглощенный космическим пламенем клинок проходил через тела и доспехи подобно острейшему ножу, что делит шмат сливочного масла. Всякий удар вёл жертв к моментальному самовоспламенению.
Живые факелы кричали. Быстро осыпались во прах: вместе с одеждой, оружием, броней. Дикий огонь даже перекидывался на близ стоявших, сея смерть и ужас. Ряды внезапно объединившихся тюремщиков и заключенных дрогнули, стали сыпаться.
Командиру тагернцев, как никому другому, было доподлинно известно, что предстало его глазам. Он обомлел, равно как и стрелки на позициях. Словно космомантия гипнотизировала их, они бездействовали.
Химерит. У этого воришки был химерит!
Заключенные и наёмники внизу разбегались в разные стороны, будто тараканы, представшие темной ночью в свете лучины. Кто запинался об трупы, кто запутывался в скованных ногах, кто отползал. Что угодно, лишь бы не попасть под раздачу.
Брюнетка выдернула клинок из лысого черепа наёмника и пихнула труп от себя, благоговея перед образом Альдреда. Свирепого воина с пылающим, волнообразным цвайхандером. И действительно, во Флэе было что-то ужасающе божественное. Даже можно сказать, божественно притягательное – и божественно обманчивое.
О себе в таком ключе Киаф Снов ни за что бы не подумал. Наследник Сокофона опомнился резко, едва перед глазами предстали тела поверженных и прах, что примешался к пыли. Стало ясно: теперь-то пространство чисто. Его глаза ответили на растерянный взгляд Верде. Крикнул дезертирке:
– Ко мне!
Властно, бескомпромиссно.
Та была только рада. Лишь бы только эта резня прекратилась.
Альдред и Джада поравнялись, удаляясь в сторону переплетения туннелей. Командир караула провожал их взглядом. Стрелки еще предпринимали попытки подстрелить лис. Пули свистели, рикошетом носились по копям, крошили скалы, но те и ухом не вели, растворяясь во тьме.
Всё в молоко. И всё мимо.
Былым желанием расквитаться с Флэем и Верде начальник наемников не горел. Порой лучше отделаться малой кровью и выжить, поведать сенсационную истину, чем бездарно сдохнуть из-за собственной гордыни. Так что он молчал. И даже не удосужился отдать остальным приказ не препятствовать беглецам.
Смотрящий за герцогскими копями не зря свой хлеб ел. Он кое-что понял. Неважно, откуда лисы получили сведения – и всё же, знали, куда бежать. Пускай. Туда им и дорога. В самую колыбель кошмаров, что проникали порой на рудники, забирая людей целыми штабелями.
Главное, донести до Барбинов рапорт о том, что здесь приключилось. Мечтать не вредно. Ни припасов, ни посланий передано не будет. Тюремщики и каторжники стали пленниками рудника. Им отсюда уже не выбраться. Никогда.
В той стороне вороватые лисы тоже встретили наёмников. Как ни странно, в бегство тагернцы не пускались. Наоборот, оказывали ожесточённое сопротивление.
Плененные страхом, в белом факеле они видели прямую угрозу своей жизни. Киаф Снов им казался совершенно недоговороспособным. И между «бей» и «беги» они выбрали первое, считая, что ретироваться бессмысленно.
Это напрасно. Иной раз людям совсем не до переговоров. Так лишние смерти только множатся. Просто контекст не располагает к прояснению ситуации.
Флэй и не подумал бы общаться с наёмниками, которых встречал на пути. Считал бессмысленным. Просто орудовал мечом, в звездную пыль превращая тагернцев.
Брюнетка более не вступала в бой, укрываясь у Альдреда за спиной. Тот пёр на таран, давая ей возможность выдохнуть, восстановить силы.
Ноги сами привели Флэя к пункту назначения. Здесь тагернцев уже было не видать. Глазам спутников явился провал в земле посреди полости. Крутая насыпь вела невесть куда. Ещё глубже в Недра.
За спинами в копях лисы отчётливо слышали эхо голосов. Никто и не подумал бы их преследовать. Часовые лишь обходили раненых, добивая, чтоб не мучились. Им предстояла тяжкая работа, чтоб запах крови не привлек тварей обратно. Знали бы они о своей участи, не стали бы разжигать костры, чтоб избавиться от тел.
Еда у них кончалась, даром что ряд головных ртов поредел…
– Это и есть выход? – с опаской осведомилась Джада.
Её не на шутку перепугал черный зев пролома. Земную твердь явно расколол кто-то… или что-то. Нечто живое, привлеченное шумной работой каторжников. Сама мысль спускаться ещё ниже заставляла кровь в жилах брюнетки стыть.
Именно отсюда твари приходили в герцогские копи. Туда-то им с Альдредом и надо. По крайней мере, наёмники ни за что не сунутся во мглу, что рожала монстров.
За неимением выбора Флэй отбросил страх. Напрасно отчасти.
Джаде он ничего не ответил. Просто шагнул во тьму первым. Сияние далёких звёзд, что исходило от фламберга, освещало ему путь в никуда…
Глава 6
Белые, осунувшиеся лица шахтёров. Красные, лоснящиеся у наемников. Они остались далеко позади.
Равно как и резня, которую беглецы пережили чудом. За лисами никто и не подумал бы гнаться: в герцогских копях и без того возникла целая куча проблем.
Так что воры, подрезавшие у рудокопов съестные припасы, были предоставлены сами себе. Перед ними расстилались Недра – гротами, полостями, пещерами, туннелями. Этим двоим предстояло научиться выживать под землей, раз уж они хотели выбраться на поверхность. Хоть когда-нибудь.
По крайней мере, никто им не мешал. Недра гораздо более пустынны, чем о них принято думать, наслушавшись пугающих легенд и историй. Спутников, самое элементарное, никто даже не попытался сожрать: некому было. И они шли, сами не зная, куда: то поднимались, то опускались, постоянно болтаясь где-то рядом с выходом, но его так и не находя. Об этом старались не думать, ибо нервы дороже.
У них не оставалось ничего, кроме надежды и друг друга. На то и уповали.
Считать, сколько дней уже Альдред и Джада бродили во мраке, делом казалось неблагодарным. Они считали сутки по разам, когда отходили ко сну. Дежурили поочередно, опасаясь, как бы их обоих, спящих, не утащило в берлогу нечто.
Говорят, в Недрах порой встречаются люди. Вполне адекватные, но не сказать, что с чистой совестью перед верой и буквой закона. Не так важно, правда это или просто досужие слухи. Суть в том, что на своём пути Киаф и дезертирка никого не встретили. Абсолютно. Видать, под Ларданами контрабандистам делать нечего. Похоже на то.
Во время дежурства Флэй много размышлял. Это помогало не уснуть во мраке.
Разжечь костёр не представлялось возможным: нужна древесина, как минимум. Лантернумы давно потерялись из виду – видать, среда на глубине для них не такая благоприятная. Да и грибы следовало чем-то сушить, прежде чем использовать, как дрова.
Оставлять Маяк зажжённым тоже ничего хорошего не сулило. Маяк на то и маяк, что может привлечь к двум путникам непрошеных гостей. К тому же, химерит имел свойство опустошаться, аккумулируя эфир слишком уж долго. Всепожирающий огонь космоса лучше было бы оставить на случай, когда от него будет зависеть их жизнь.
И он сидел, кукуя. Спорил сам с собой в уме, раз уж призрак возлюбленной так и не являлся ему. Впрочем, Флэй и не звал, опасаясь, что Сокофон в который раз посеет смуту. Альдред лениво оберегал сон Джады. Радовался, ведь все могло оказаться хуже.
Гораздо, гораздо хуже.
Естественно, вряд ли бы Киаф Снов попал вообще в такую передрягу, будь он один. И всё же, зарекаться не стоило – что от сумы, что от тюрьмы. В жизни бывает всякое. Особенно, когда твой далёкий предок – Бог Пантеона.
За себя Альдред знал хорошо. Попади он в Недра, далеко бы не ушёл. Он остро нуждался в плече союзника, на которое мог бы опереться во мгле под землей. Это чужая среда, его ад наяву. Если бы не Джада, с которой Флэй держал руку на пульсе, был бы он уже труп. Так что Верде стоило, по меньшей мере, отблагодарить.
Может, временами брюнетка вела себя несносно, и ей требовалось помощи куда больше, чем её спутнику. Плевать. Альдред ценил её компанию. И обязательно сказал бы об этом. Но всему своё время и место.
Клыки впредь казались Флэю детским лепетом в сравнении с Недрами. Здесь неоткуда брать чистую питьевую воду, нечего есть, негде спать. Огонь – и тот никак не развести. Перед собой Альдред видел только камень – и ничего, кроме камня. Если и дальше так пойдет, они с Джадой начнут голодать. Голод повлечет за собой отчаяние. А отчаяние – сумасшествие. Без ума они так и останутся под землей. Насовсем.
Их запасы уже сильно истощились. А выхода на поверхность по-прежнему не видно. Ладно хоть воздуха было вдосталь. Понять бы ещё, откуда он проникал под горы.
Ясное дело, они уже несколько дней сновали в Недрах, гонимые в никуда пустотой. При мысли о том, что это может затянуться на неделю-полторы, Альдреда бросало в дрожь. Всеми фибрами души он ощущал: ему не хватает силы. Божественной силы, чуда, которое бы перенесло его на поверхность в мгновение ока. В домашний, уютный мир.
Увы, Аштум не крутится и вокруг наследников Пантеона. Своё место под солнцем стоило выбивать потом и кровью. Главное, чтоб им этого хватило.
Тело и разум ясно давали понять: в Недрах людям не место.
Ноги сами толкали Флэя всеми правдами и неправдами искать свет – хоть солнечный, хоть лунный. Усталость накапливалась, тогда как циркадные ритмы сбились, и сна не было ни в одном глазу.
Аппетит пропал тоже: еда просто не лезла в горло. С одной стороны, оно и к лучшему, ведь больше шансов сберечь и без того скудные запасы. Только вот голод никуда не девался, и организм степенно пожирал сам себя. Всё в порядке вещей.
И день ото дня Альдред чувствовал всё явственнее, как слабеет. Мышцы сдувались. Голова болела. Желудок скукожился. Не ровен час, ему и вовсе придётся бросать оружие за оружием, химеритовую руду, расходники, лишь бы продвинуться хоть немного дальше.
Перспектива бессмысленности сопротивления пугала Флэя больше всего.
Лишь во Сне Киафа Альдред чувствовал себя по-настоящему свободным. Возлюбленная всегда бродила где-то рядом, но никогда не показывалась на глаза. Сокофон выжидал, что с наследником дальше будет. И тем самым ясно давал понять: потомок совершил грубую ошибку и рискует за неё дорого заплатить.
Сам Флэй всё понимал, но во сне старался не думать об этом. Просто гулял, наслаждаясь собственным представлением Северного Ледника. Здесь ему в глаза било солнце, а в ноздри – солоноватость еле теплого океана. Он уже давно покинул бухту, где высился Маяк, и отошел от береговой линии вглубь земли, которой никогда не видел.
Его сердце затихло, затаилось, будто змея перед прыжком. А в фантазме царила тёплая пора. Снег оставался только на возвышенностях. В низинах же цвела и пахла весна. Киаф Снов ходил по пояс в траве, касаясь ладонью её скрипучих стеблей. Лицо обдувал тёплый пряный ветер, что доносился с большой земли, где во всю распускались цветы.
Хотел бы он быть там и наяву. В тишине и покое. Наедине с дикой природой. Без забот о судьбе Поломанного Мира, вдали от людей с их невзгодами и пороками. Унестись прочь от Пантеона, чем бы ни обернулось его возвращение в Аштум.
Изумрудные холмы скрывали за собой причудливый лес, который разделяла надвое мелководная горная речушка. Заросли казались на горизонте сплошной непроходимой стеной, претворявшей горную цепь. Вулканы, потухшие и бдящие. Флэю хотелось туда.
Не успел дойти. Попробует в следующий раз, когда ляжет спать.
Быть может, Альдред слишком идеализировал собственный сон, и наяву бы посчитал окраины Северного Ледника местом гиблым. Но контраст исключать не стоило: всё познаётся в сравнении. Одно лучше другого, как ни крути. Недра стали запутанным тюремным лабиринтом. И никуда Флэй так не рвался, как на чистый воздух.
А там, в северных широтах, откуда оголодалые норманны веками спешно уносили ноги, он особенно свежий. Первородный. Холодящий.
Изнурение разрасталось день ото дня. И в это дежурство Альдред мучился, как никогда. Отчаяние ползало у него в ногах сколопендрой, что приценивается, прежде чем залезть на него и укусить. Глаза слипались, хоть и понимал Флэй: если уснет, может и не проснуться. Тьма давила, обволакивала, просачивалась в нутро, наполняя, будто ядом. Он почти рухнул с закрытыми глазами на голую и неровную каменную поверхность, когда услышал Джаду.
Та стонала, просыпаясь. Потянулась, поддавшаяся спазму. Всё затекло.
Хорошо ей было. Расстелила себе одежду, укрылась полуплащом, как одеялом. Под голову положила мешок соли. Красота. Неудивительно, что спалось ей сладко.
Разложить себе некое подобие кровати Альдред просто не мог позволить. Не из чего. Он только снимал с себя перевязь, поднимал воротник и укладывал голову на походную суму, упираясь затылком в подобранные химеритовые булыжники.
Любой полоумный аскет был бы в восторге. А вот он – не очень.
В момент пробуждения Джада и не подумала бы, что повышать голос опасно. Брюнетка наверняка и вовсе забывала, что находится в Недрах, посреди никогде. Альдред её не винил. Порой сны бывают настолько сладки, что как будто перекочевывают в реальность. Ненадолго. Считанная доля секунды – и приходит осознание безнадёги.
Как сейчас.
Дезертирка вдруг вспомнила, через что они с Киафом прошли. Вздохнула недовольно и разлеглась в удобной позе прямо на каменном полу. Низ полости, где они остановились, был крут и неровен. Ей повезло нащупать во тьме некое подобие углубления. Каменная ванна, что напоминала растянувшийся гамак.
