Подражание Ф. Кафке

Там было еще порядка пяти объяснений. В конце было написано: «Из заключения судебно-медицинской экспертизы установлено, что смерть наступила в результате» и все.

– Что это? – обезумел Александр Николаевич

– Отказной материал. – Просто ответил милиционер.

– Что он тут делает?

– А это просто экспертиза сегодня только пришла. Вот вытащили, чтобы подшить и в архив. Может, вам распечатать на память? Я, например, сентиментальный. У меня на всю семью копии есть. Что-то такое в этом загадочное, необратимое, правда?

– Это какая-то дикая игра?! – глаза его налились кровью по-бычьи. Похоже, этот тип тоже с завтрашнего дня снимет погоны!

– Подождите, – смутился вдруг милиционер. – Вам, что ничего не говорили? Этого не может быть. Тут ошибка какая-то.

– Да, тут действительно ошибка! Я ее исправлю. Сегодня же! Можете прощаться с погонами. Я вам это гарантирую!

– То есть вы действительно не знаете, где вы, и что вы уже умерли?

– А что могло случиться?! Здесь написано, что я мертв! Это случилось?!!!

– Вот экспертиза, – и сержант протянул Александру Николаевичу листок.

– От чего же я умер?

– Как и положено людям вашей профессии и склада характера – хроническая сердечная недостаточность.

– Ну, сосунок, ты мне это запомнишь! – комочек листа полетел в лицо сержанту. Страшный гнев кинулся к дверям – уничтожать этот отдел как можно больнее и скорее. Александр Николаевич поспешил за своим гневом. Но его остановили двое сотрудников милиции и стали бить его дубинками. А потом скрутили и повели. Куда его ведут? Что это за бред?

Его вели по решетчатым коридорам. Это тюрьма. Он молчал. Он думал. Что это за дикие шутки? А может, это правда? Он начал вспоминать. утром он очнулся в больничной палате. Там была очень страшная медсестра. и она сказал, что он умер. Да! Точно – так она и сказала! А он тогда почему-то послал ее к черту и ушел. А потом он вышел из палаты и занял очередь в коридоре. И вот там в очереди он заснул, а когда проснулся… Да, дальше он все уже помнил! Но ведь этого не может быть?! Что же могло случиться? Медсестра могла быть ненастоящая – он же не спрашивал у нее документов, а может это вообще какая-то сумасшедшая пациентка. Во-вторых, медсестра могла перепутать его с кем-то – фамилия у него распространенная. По той же логике мог возникнуть и отказной материал. Хотя нет – там объяснения его жены и коллеги, и его адрес! Значит, это кто-то пытается пошутить! Он баллотируется в президенты республики, неудивительно, если кто-то пытается объявить его сумасшедшим! Это самая логичная версия! Так оно и есть! Нужно ждать, что будет дальше! Только ни в коем случае не верить в эту бредятину. Скоро все кончится!

Его завели в камеру.

Дверь была с решеткой на уровне лица, и все можно было видеть, если, конечно, конвой откроет заслонку снаружи. А он откроет, если сам захочет что-нибудь увидеть. А значит, он ее не откроет.

Стены в камере были сырые и зеленые, как статуя Свободы. Пара нар было спущено. Одна, наверное, для Александра Николаевича, на другой лежал человек и молча глядел на вошедшего круглыми глазами.

Александр Николаевич кивнул ему вежливо и сел на нары, кляня весь свет.

Прошло время, и он решил поговорить с соседом. «Как вас зовут?» – спросил он его. Сосед долго вслушивался в чужой голос, не удосуживаясь даже подняться или повернуть голову, а потом сказал: «Разве это имеет значение здесь и теперь?» Он очень тяжело дышал, а когда говорил эту фразу, то все лицо его потекло на подушку. Он не был старым, но был чрезмерно худющим. Казалось, будто под одеялом нет тела, а только одна голова на подушке лежит. Голова тоже худая-худая, как высохшие надежды. Они помолчали, и вот сосед, будто только что вспомнив продышал: «Зовите меня К.» «К?» «Да, а что?» «То есть просто К? А фамилия, отчество? Или это фамилия? Меня, например, зовут Александр Николаевич. А ваше полное имя?» «Вы здесь совсем недавно, да?» «Вы же видели, когда я вошел». «Простите, К не то имел в виду. К хотел спросить, вообще здесь? К просто тоже когда-то так обращался к себе. Только по имени-отчеству. И когда К представлялся К гордо говорил, – он мучительно задумался, – Лобин Константин Алексеевич. Потом К понял, что это не так. Это там К был Лобин Константин Алексеевич, а сейчас ему памятник на кладбище и все. А здесь… Кто мы здесь стали? Называл себя Константин Алексеевич. Потом прошло много времен, и уже просто Константин. А потом понял, что и Константин – это оттуда. А здесь его нет уже. Зачем отнимать у остальных память именами. просто К. А там, вы ведь еще помните, как было там? Там если даже вы память потеряли и не помните своего имени, или даже если приходиться называться чужим именем, вы ведь все равно звали себя одной только буквой – «Я». Придумайте себе букву и здесь. Только не «Я» «Я» пусть останется для тех, кто там. не нужно сливать себя с ними. Это не получиться. Они там».

«Где там?» – не вынес издевательств Александр Николаевич – его посадили с психом!

«В жизни».

«А где по-вашему, мы? К чему эта бездарная комедия?! – Александр Николаевич не ждал ответа, – Не пытайтесь убедить меня, что я умер. я живее всех живых, и не верю в загробную жизнь». «Некоторые не верят и в предгробную, но это ничего не меняет. К тоже когда-то был подобен вам. и не мог долго поверить, и все прошел, что прошли вы. Вы еще ничего не прошли, правда? Там давно К был врачом. Может, и хорошим врачом. К не помнит. Там К так думал. И к К на прием всегда сидели люди. Сначала очереди тех, кто входит без очереди, потом очереди пациентов с детьми и инвалидов, потом очереди простых смертных, которые приходили к К за надеждой. А у К не хватало времени на последние две очереди. К сам себя в этом убеждал. А может, и не замечал этого вовсе. Там об этом и не думал, наверное. Здесь задумался. Но К не понял всего вовремя и попал сюда. Теперь каждое время приходят очереди на площадь и щипцами выдирают из К кусочки мяса. Обычно те органы, от которых умерли, пока К пил коньяк с первой очередью. Вы ведь тоже из первой очереди, Александр Николаевич? органов не хватает на всех, и тогда рвут все. Снимите одеяло».

К задохнулся от длинной речи, а Александр Николаевич сдернул одеяло. О, БОЖЕ!!! О, ЧЕРТ!!! Там и правда не было тела!!! На подушке лежала голова и откромсанный кусок левого плеча. и все! Не было крови! но было….плечо. И голова разговаривала!

«Прошло уже много времени, скоро К отрастет весь, и они снова придут. К всегда отрастает. Из одного волоска даже и то отрастает. Это больно, но когда рвут – еще больнее. Но они правы».

Александр Николаевич в ужасе отскочил и с грохотом уронил ведро для испражнений. Оттуда выползла змея и зашипела, дразня языком. Александр Николаевич впечатался в дверь, пытаясь пройти сквозь нее и поняв, что не получается, начал барабанить по ней. А К что-то взволнованно говорил сзади, но Александр Николаевич не слышал его.

Надзиратель отворил дверцу решетки, Александр Николаевич закричал ему в лицо: «Голова! Голова! Там голова и змея! Вытащите меня отсюда!!! Отведите меня к начальству! К самому главному, что у вас есть! Отведите немедленно! Сейчас же! Я требую! Я здесь не могу! Выпустите!!! Там ГОЛОВА!!!»

За долгие годы Александр Николаевич заплакал впервые, заплакал, как ребенок, которого бросили родители одного посреди большой пустой площади, заплакал навзрыд, в припадке дикой истерики, вытирая кулачком слезы. Змея шипел, голова говорила. Дверь лязгнула.

Александра Николаевича повели по коридору дверей с решетками. Потом начались двери без решеток. В одну из них его завели и дверь закрыли. Он сел на мягкое кресло за столом. И приготовился ждать. Но ждать долго не пришлось. Зашел аккуратный и красивый человек в черном деловой костюме с галстуком синего цвета, красиво постриженный и вкусно пахнущий. Он прямо посмотрел на Александра Николаевича и сказал следующее:

«Вы действительно хотите увидеться с Самым Главным?»

«Да, а что, в этом есть что-то противозаконное?»

«Вы не хотите не надолго отложить эту встречу?»

«Зачем? Я не понимаю, к чему вы это?»

«Вы знаете, где вы находитесь? – аккуратный человек не стал ждать ответа. – Дело в том, что все происходящее вокруг вас – это совсем еще не плохо и нисколько не мучительно даже – я вас не пугаю, я констатирую факт. Здесь вам дают шанс исправить что-то или что-нибудь просто осознать. Вам так будет легче потом. Здесь вам дана возможность изучить все то, что делали вы в жизни».

«Вы тоже из этой компании, да?» – вдруг вскипел Александр Николаевич, но его то час же остудил спокойный голос:

« Опомнитесь, прошу вас. Вы ведь уже и сами знаете, что это правда. Вы здесь, и нет у вас другой действительности… пока нет. На каждого человека в каждом из его состояний приходиться одна действительность. И это закон. Ваше пребывание здесь сейчас дает вам выбор потом, по какой дороге идти дальше. Мир многогранен. Он придуман так изначально».

Александр Николаевич вдруг почувствовал, что очень устал. Не было сил спорить с этим красивым спокойным человеком. Да и зачем спорить с ним. Может, он и прав.

«Сколько времени мне здесь находиться?»

«Сначала вам предстоят очереди. Это не трудно. Количество тех очередей, что вы создали при той жизни умноженное на количество находившихся в ней людей. Правда, за вычетом тех, кому вы оказали бескорыстную помощь в той своей жизни. Все эти очереди нужно просидеть до конца. Потом будут рассматриваться другие ваши грехи. Пребывание ваше здесь, иначе говоря, зависит от вашего поведения там. Я не всеведущ и не могу знать о вас многого. Вы сами установили себе сроки».

Вот критики-то Александр Николаевич не выносил. Тем более, чтобы какой-то симпатичный сосунок его отчитывал. Он встал из-за стола и закричал ему в лицо:

«Я не хочу сидеть в этих паршивых очередях! С этими скотами! Я не буду в них сидеть!!! Меня не запугать! Отведите меня к вашему начальству! И мне плевать, что вы сами об этом думаете! Это все, чего я пока требую!!!»

Собеседник Александра Николаевича смутился как девушка. Щеки его запылали, и он сказал тихо:

«Хорошо. Но я предупреждал вас – ОН принимает единожды. Больше вы к нему не попадете. – Он помолчал, а потом с некоторой радостью сказал. – Правда, у него тоже много копиться работы. Я полагаю, что вам нужно в ту очередь, где сидят люди без очереди?»

«Мне вообще не надо в очередь!»

«Здесь так не бывает».

«Ладно. Ведите, куда считаете нужным. Я дождусь встречи с ним, поверьте. И тогда много голов полетит к чертям в этом вашем мире!»

Аккуратный юноша скорбно улыбнулся и вышел из кабинета. Сразу же зашел конвой, и повел Александра Николаевича по длинным-длинным коридорам с дверьми. Путь был долгим. Александр Николаевич забыл уже, когда начал его, забыл он, зачем пошел к начальнику. Сколько они шли? За всю жизнь Александр Николаевич прошел не намного больше – так ему казалось тогда. Но это было не самое страшное. Самое страшное было, когда пришли. Вокруг сидели люди, а совсем далеко была огромная в шесть человеческих ростов – не меньше – дверь. И все ждали молча. Александра Николаевича поразил дикий страх. Он понял, что что-то не так, но понял он, что пути назад нет. Тихо спросил: «Кто крайний?» Нашел его. И сел на стул, который ему принес откуда-то конвоир. Потом конвоир исчез. Что теперь? Куда теперь? Сколько ждать своего часа? или минуты? или вечности? И был страх, и был стыд, но не понятно было пока, за что такие чувства, и почему они так остро жалят.

А время шло, и Александр Николаевич понимал, что все это кончится для него не лучшим образом. Его ум судорожно искал решения на извечное: «Что делать?» Но в голове назойливо и неустанно крутился почему-то один и тот же ответ: «Может, дать ему взятку?»…