Абсолютный враг

Как говорится «с кем поведёшься», и Кирилл научился играть по правилам Жени. Он вычислил некоторые его слабости и нанёс несколько болезненных ударов. Сержантов страдал манией величия и приходил в бешенство от проигрышей, будь то потеря денег в казино или отказ женщины. Был и ещё один демон, терзающий его душу. Это жестокая, неутолимая зависть ко всем, кто хоть в чем-то превзошёл его, будь то имеющий талант, красавицу жену или более классный автомобиль. В эти его «болевые точки» и нанес Кирилл свои удары. Но это не принесло ему удовлетворения, а начинать войну на полное уничтожение противника он не хотел.

Несколько раз, Кирилл хотел уйти на другую работу, но его удерживала привычка к лёгким деньгам, весёлая и интересная жизнь телевизионщика, сталкивающая с интересными людьми, необычными ситуациями и позволяющая постоянно чувствовать себя в центре событий. А ещё, в этом Кирилл не хотел признаваться даже самому себе, его увлекла болезненная и опасная игра, в которую его вовлёк Сержантов, просто обожающий всякие психологические эксперименты.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Прокурор края, старший советник юстиции генерал Сироткин был человеком, если уж не либеральным, то, по крайней мере, не лишенным передовых взглядов. Поэтому и пробился наверх в начале перестройки, всячески демонстрируя эти свои передовые, «демократические» взгляды. Однако сегодня, он был суров. Причин для этого было несколько. Его мучил застарелый геморрой, заработанный многолетней сидячей работой. Давно надо было решиться на операцию, но он панически боялся боли и под любыми предлогами избегал радикального лечения, опробуя на себе все средства, о каких только узнавал от знакомых – «товарищей по несчастью» и из назойливой рекламы, каждый раз обещающей решение болезненной проблемы очередным чудодейственным препаратом. Второй причиной была жена, достававшая прокурора похуже геморроя. Старая грымза, насмотрелась мыльных опер по телику и теперь разнообразила свою скучную жизнь вечной домохозяйки импортными латиноамериканскими страстями – вздумала ревновать его к молоденькой секретарше. Звонила на работу через каждые полчаса, отслеживала каждый его шаг. Дошло до полного маразма – супруга стала нанимать старушек из их дома, чтобы те следили за Павлом Михайловичем. Естественно, это не могло остаться незамеченным, и весь дом активно обсуждал «бурную личную жизнь прокурора края». Идиотизм, конечно. Но ведь могло дойти и до вышестоящего начальства. Да и враги не дремлют – всегда готовы «подсидеть». У него даже мания преследования началась. В кошмарных снах его преследовали злобные седые бестии, которые превращались то в кровожадных вампиров, жаждущих прокурорской крови, то в группу ведьм, летающих на старой лавочке от подъезда их дома и постоянно грозящих ему сверху бомбёжкой пустыми кефирными бутылками. В последние дни супруга изменила тактику. Стала ходить в косметический и массажный кабинеты и посещать группу здоровья. Кроме того, накупила ярких платьев и начала пользоваться почти забытой ею в последние годы косметикой. Удовлетворенная его встревоженными взглядами, сообщила ему позавчера, перед уходом на службу, что завела себе любовника. С ума сойти! Павел Михайлович не знал, что делать. Не в «психушку» же её сдавать? Хотя, кто знает, может быть, это было бы наименьшим из тех зол, что свалились в последнее время на его голову.

А тут ещё странное убийство этого проходимца Сержантова! Кое-что о «художествах» господина депутата Краевой Думы до прокурора уже доходило. Доносили «добрые люди». И всё же, это ведь ни в какие рамки не лезет! Когда бандюки «мочат» друг дружку, это нормально, издержки их «профессии». А тут все-таки – депутат, представитель власти! А посягать на власть, это уже беспредел, даже если эту власть представлял не самый лучший из людей. Подняли телефонным звонком ни свет ни заря! Губернатор к себе вызывал, даже машину свою прислал к подъезду – будто у него своей нет! Все службы на ушах стоят. Город оцепили. Злые все, как собаки. Ещё бы – даже из «первопрестольной» звонили, интересовались, как они допустили такое! Будто у них в Москве депутатов не отстреливают, причем регулярно. Быстро же кто-то подсуетился – настучал на самый верх. Теперь недели три, а то и весь месяц не дадут покоя, пока что-нибудь другое не стрясётся, и об этом деле благополучно забудут.

Павел Михайлович нажал на селекторе кнопку вызова секретарши и, подождав несколько секунд, вышел из кабинета крайне раздраженный её отсутствием. Люся ему нравилась. От неё веяло молодостью, здоровьем, какой-то утренней свежестью. Он вспомнил, что несколько минут назад сам услал её с заданием, найти следователя по особо важным делам майора Темнова, которому он собирался поручить расследование явного «висяка» по убийству депутата. Он конечно мог, да и обязан был по службе оставить это в компетенции своего зама, начальника следственного отдела, но дело обещало быть очень щекотливым, а Темнов подавал в свое время большие надежды. Одно время, Павел Михайлович даже видел в нём своего возможного преемника, в обход трех своих замов, но потом что-то с Темновым произошло на самом жестоком фронте – фронте личной жизни, и он «сломался». Как-то весь поник, потух в нём огонёк. Темнов стал выпивать, опаздывать на работу, к порученным делам относиться формально.

Решив поручить ему это крайне запутанное дело, Павел Михайлович загадал, если у «важняка» что-то получится, то надо заняться им лично, выяснить причины хандры, и, поговорив по душам, настроить его на карьерный рост, снова проча в дальнейшем на своё место. А если Темнов отнесется к поручению с прохладцей и ничего не накопает, то поставить на нем окончательно крест и «повесить на него всех собак», которые к тому времени накопятся. Он предварительным звонком поставил в известность своего зама по следствию, прямого начальника Темнова. Тот не возражал. Поговорив с замом по телефону, он вышел в приемную, и стал нервно прохаживаться туда-сюда. В приёмную впорхнула Люся, и озадаченно стрельнув в хмурого шефа голубыми глазками, заняла своё рабочее место, за столом у окна. Следом за ней вошёл Темнов. Выглядел он неважно. Лицо бледное, на щеке свежий порез от бритвы, под глазами траурные круги. Наверняка вчера пил, подлец!

Ну, заходи, заходи, дорогой! – приветствовал его прокурор, изрядно подпустив иронии в голос.

Темнов поднял на него изнурённые тайной мукой глаза и молча прошёл в кабинет.

Павел Михайлович открыл сейф и достал оттуда бутылку коньяка и пару хрустальных рюмок. Наполнил их. По селектору скомандовал Люсе, – велел принести лимон и сделать кофе. Сделав приглашающий к столу жест, ободрил:

Садись, Юрий Андреевич, угощайся, лечись.

Спасибо, Павел Михайлович, я никогда не опохмеляюсь, – честно признался тот во вчерашнем.

Зря, – сосуды расширяет, и врачи советуют, – не удержался от банальности прокурор.

Выдержав длительный, изучающий взгляд, Юрий всё же пригубил коньяк, зажевав его терпкий вкус долькой лимона. Стал пить кофе.

Не радуешь ты меня в последнее время, Юра, – по отечески пожурил его Павел Михайлович, – к делам относишься абы как, жалуются на тебя. Выглядишь плохо. С коллегами не общаешься, дичишься. Что случилось?

Да так, это личное. Неважно.

Ну, вот что, дорогой, – слегка повысил голос прокурор, – личное твое не должно влиять на коллективное! Давай, кончай хандрить и жалеть себя! Соберись и делай своё дело! Решили вот поручить тебе ответственное задание. Сегодня ночью убит известный депутат и общественный деятель Сержантов. Звонили даже из Москвы. Губернатор на свой контроль это дело взял. В общем, не подведи! Бери машину и дуй в Центральный РОВД. Всё что будет нужно, получишь без промедления. Твоего начальника я предупредил. Так что он в курсе. Ну, давай!

Не давая ему опомниться, прокурор пожал Юрию Андреевичу руку и похлопывая поощрительно по плечу, выпроводил из кабинета. В приёмной, Темнов поймал на себе в высшей степени сочувствующий взгляд Люси, но никак на него не отреагировав, вышел в коридор.

Идя к себе, пытался выстроить схему своих дальнейших действий на сегодня. Включился механизм профессионала и подчинил себе его мысли. «Ну, вот и всё. Похоже, это твое последнее дело на этой работе, Андреич. «Висяк» явный. Очередное заказное убийство. Ловить здесь нечего. А потом начнётся «разбор полётов» и тебе припомнят всё, что было и чего не было».

Вот с таким безнадёжным настроем он и начал это дело.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сдав готовую передачу выпускающему режиссёру, Кирилл мог теперь спокойно отдохнуть. Материалов для следующего выпуска у него было достаточно. Кроме того, друзья обещали принести практически готовый, снятый и отмонтированный в Штатах видеоблок про чемпионат мира по «Драке», что проходил в Сан-Диего. Их представители должны были прилететь оттуда в это воскресенье. Так что беспокоиться было не о чем. Оставалось только смонтировать готовые блоки, озвучить и прилепить титры. Сегодня – четверг. Передача в эфире – в пятницу вечером. Впереди заслуженные выходные. Никаких авралов. На пятницу он ничего не планировал и решил вообще на работу не ездить – обойтись простым звонком, предупредив, что его не будет до понедельника. Чем он будет заниматься в эти дни, он ещё не знал – предпочитал импровизации. Так было интереснее.

Выйдя из Дома Радио, где их телеканал арендовал помещения, и набрав полные легкие воздуха свободы, Кирилл улыбнулся своим мыслям и «оседлав» своего «Боливара», покатил в центр города. Для начала он решил побаловать себя хорошим обедом в ресторане, тем более что сегодня это было вполне заслуженно. Припарковался на стоянке, рядом со стильным зданием ресторана, больше похожим на буддийский храм. Его недавно открыло совместное российско-японское предприятие «Ниигата» – и носил он имя этой же фирмы.

Кроме его «Боливара» на стоянке было только два автомобиля. На один, серебристо-синий «Рено Меган», Кирилл сразу обратил внимание. Номера автомобиля были нездешние, приморские. Кирилл сразу же решил обратить внимание на его владелицу. В том, что этим серебристым красавцем владеет женщина, он даже не сомневался. На первом этаже он задерживаться не стал и сразу поднялся на второй. Зал там был меньше и уютней. Вторую часть этажа занимал валютный бар.

Войдя, Кирилл «просканировал» пространство зала и тут же обнаружил парочку симпатичнейших созданий. Усевшись напротив и сделав заказ официантке, одетой на манер японской гейши, он тут же установил контакт глазами с одной из девушек. Она улыбнулась нахалу, блеснув в улыбке идеально ровными жемчужными зубками. Девушки представляли собой рекламную картинку из модного журнала – отличные фигуры, умение «подать себя», неброские, но очень стильные одежды. К тому же, одна была блондинка, а вторая – темная шатенка с удивительно яркими, василькового цвета глазами. Кирилл просто не мог отвести от нее глаз. Девушка ела, ловко орудуя деревянными палочками, и время от времени, насмешливо поглядывала на очередную «жертву» своей красоты. Её товарка что-то ей негромко сказала, и обе засмеялись, негромко, но очень заразительно. Этот смех еще больше заворожил Кирилла. Он поборол свою неуверенность и решил идти напролом. Решительно поднявшись из-за стола, так и не притронувшись к пище, он, под встревоженным взглядом администраторши, восседавшей у входа в зал, быстро вышел. Чтобы не терять время на объяснения, он успокоил «главную гейшу», быстро положив перед ней на столик «зеленую» сотню. Выскочив на улицу, быстрым шагом, срываясь на бег, добрался до цветочного салона, который, к счастью, располагался неподалеку. Буквально ворвавшись в салон, он, молитвенно прижал к груди сложенные ладони и обратился к уже знакомой ему хозяйке:

Инна! Выручай! Вопрос жизни и смерти! Букет, самый огромный и самый лучший, как ты можешь!

Инна, миловидная дама, чуть за тридцать, поняла всё без дальнейших объяснений, и видя, что он просто подпрыгивает на месте от возбуждения, хлопнула в ладоши:

Девочки! Вариант – «Экстра»: орхидеи, корзина, высокая ваза и все остальное. Быстро! Быстро!

Из подсобки выпорхнули две девушки, и на глазах изумленных посетителей произошло чудо. Порханье быстрых рук, короткие, точные команды Инны, быстрые пристрелочные оценки глазами, мельканье цветов, листьев, красиво искривленных сухих веточек, каких-то проволочек и еще массы непонятных непосвященным предметов и вот, из всего этого возникло произведение искусства. Букет и вправду был великолепен. Остальные посетители, на время, забыв о своих букетах, странно посматривали на виновника всей этой суматохи и на огромную, метра полтора высотой, композицию, достойную любой выставки цветов. Хозяйка, с гордостью профессионала, оглядев результат трудов, кивнула на него Кириллу:

Забирай, Дон Жуан! Эх, кто бы в меня так влюбился!

Инна! Я уже тебя люблю!

Кирилл обнял хозяйку и крепко поцеловал в губы. Не ожидавшая такого бурного проявления чувств, она вытаращила на него глаза и вдруг, страшно засмущавшись, замахала на него руками и убежала в подсобку. Кирилл расплатился, и, схватив цветочное чудо, быстро вышел, провожаемый улыбками девушек и посетителей салона.

Он успел вовремя. «Рекламные красавицы» занимались десертом. Своим цветочным чудом Кирилл произвёл фурор. Даже повара вышли из кухни, и качая головами, щурили в восхищении свои и без того узкие японские глаза. Когда Кирилл поставил причудливо оплетенную живой лозой керамическую вазу с букетом на пол, возле столика, за которым сидели девушки, обе они захлопали в ладоши. К аплодисментам присоединился и весь персонал. Даже трое коротко стриженых парней, явно бандитского вида, сидящие за угловым столиком, похлопали в свои «деревянные» ладони. Их хлопки чем-то напоминали пистолетные выстрелы, но это было явным признанием исключительности букета и «крутости» Кирилла.

Васильковоглазая шатенка встала из-за стола и подала пожиравшему ее глазами Кириллу узкую, теплую ладонь. Тот поднес ее к губам, и щелкнув каблуками на манер русского офицера прошлого века, кинул голову на грудь в гордом поклоне:

Позвольте представиться! Гвардии разгильдяй первого телевизионного полка, Кирилл Забродин.

Ксения.

Она, принимая его игру, присела в реверансе.

А это моя кузина, мадмуазель Виктория.

Виктория, встав из-за стола, ограничилась книксеном. Второстепенная роль, отведенная ей Кириллом, ее явно не устраивала. Ксения, с сожалением оглядев букет, дотронулась до него, погладила глянцевитый лист и сказала со вздохом:

Как жалко, что мне нельзя его взять с собой! Я скоро должна ехать, а в машине он помнется, да и не выдержит дороги.

Как?! Вы смерти моей хотите?! Только что я был счастлив, видеть богиню моих грез! Только что я лобызал её ручку, достойную кисти Рафаэля! И вот! Уже всё должно закончиться?

Кирилл продолжал жить в роли, но сердце его и впрямь болезненно ёкнуло, когда Ксения сказала о скорой дороге. Воображение живо нарисовало ему властного и сурового мужа и целый укрепрайон непреодолимых обстоятельств.

Девушки переглянулись в немом, но очень выразительном диалоге. Кирилл его истолковал только на уровне ассоциаций, а означал он примерно следующее:

« – Ну, Викулечка, милая, ну можно мне с ним остаться? Ты

же не обидишься? Ну, разве я виновата, что он на меня

запал? Ну можно, а?! Парень он интересный и сразу вид-

но, что при бабках, и не жмот! Я завтра приеду, на поезде.

Ага, знаю я тебя! Опять попадешь в какую-нибудь историю! У нас показ послезавтра! Надо еще платья подгонять! Что я модельеру скажу? А о женихе своем ты подумала? У вас же свадьба через месяц!

Витя от меня никуда не денется. А на показе Светка меня заменит. У нас и фигуры и типаж одинаковые. Ну, Викуся, ну будь ты человеком!

Черт с тобой, Ксюха! Оставайся. Только сама потом выкручивайся! Я скажу, что ты заболела.

Спасибо тебе, огромное! Вичка, я тебя люблю!..»

Вслух девушки сказали:

Позвони мне, как доедешь. Мой экипаж поставь в каретный сарай.

Непременно, дорогая кузина! Надеюсь, господин гвардии разгильдяй будет и дальше столь же любезен и обеспечит твою безопасность и доставку домой?

Кирилл, в душе которого уже буйствовала неисчислимая соловьиная стая, и распускались благоуханные розы, был согласен сейчас на все, что угодно.

Вазу с цветами пока оставили в ресторане. На улице девушки еще о чем-то оживленно переговорили, и Вика, сев в автомобиль, мастерски вписалась в довольно оживленное уличное движение, на прощанье, продемонстрировав мелодичность звукового сигнала. Ксения, после отъезда подруги, сразу вздохнула свободнее, и грациозно впорхнув на переднее сиденье «Боливара», повернула к Кириллу лицо с азартно заблестевшими глазами:

Ну, чем ты еще меня удивишь?

Кирилл решил следовать ранее выбранной стратегии, раз она оказалась столь успешной, и тоже перешел на «ты»:

Я подарю тебе самое красивое дерево в лесу. Потом мы немного полетаем.

Видя, что девушка заинтригована, объяснил:

Я хочу поехать с тобой за город и распить бутылку настоящего «Клико», стоя на высоченной сопке, под огромным и прекрасным кедром. А потом мы возьмем воздушный шар и поднимемся в небо.

А потом?

Потом не существует. Есть только сейчас!

С этими словами Кирилл привлек ее к себе. Шумно задышав, Ксения ответила на поцелуй и вся затрепетала в его руках. Страсть захватила их обоих. Кириллу пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не овладеть ею прямо здесь, в машине, даже не выезжая с ресторанной стоянки. Это было бы слишком вульгарно. Эта девушка стоила большего.

Программа была выполнена даже не на сто, а на все триста процентов. Кирилл превзошел самого себя. Они заехали на автостоянку, где он поменял свой «Опель» на джип «Чероки», одолжив его под честное слово у приятеля. Потом они забрали с бывшей базы «ДОСААФ» настоящий, воздушный шар, который принадлежал телеканалу, на котором он работал. Шар был приобретен в период раскрутки канала, в рекламных целях. Плетеную гондолу они водрузили поверх крыши, на багажнике. «Клико» взяли у Кирилла дома, где он второй год хранил это превосходное «Шампанское», привезенное ему в качестве подарка из Парижа. Все это время Ксения смотрела на него с восхищением и периодически приставала с поцелуями и кое-чем покруче. Кирилл отбивался. Зато, уже в небе над тайгой, плывшей далеко внизу в горячем летнем мареве, он с такой страстью набросился на нее, что они едва не разломали гондолу.

Шар никуда не летел, а просто висел огромной разноцветной игрушкой в синем небе над тайгой, крепко принайтованный канатом к старому разлапистому кедру.

Налетавшись и налюбившись до головокружения от слабости, они заехали на турбазу и продолжили любовный марафон, сначала в сауне, а потом в номере. Утром, они проснулись, крепко обнявшись, с присохшими друг к другу, зацелованными до крови губами. Это было восхитительное, любовное безумие. Кирилл просто голову потерял. Утром, искупавшись голышом в реке, поражая окружающих своим аппетитом, они плотно позавтракали в ресторане, и оставив свернутый воздушный шар и гондолу в помещении склада турбазы, помчались на бешеной скорости в город. Со свистом пролетали мимо встречные машины. Остались оскорбительно незамеченными гаишники на блок-посту при въезде в город. Едва войдя в квартиру, они повалились прямо на ковер в зале, и лихорадочно срывая одежду, пили друг друга снова и снова, сплетаясь на полу, как змеи и крича, как обезьяны в джунглях.

Наконец, силы оставили их и они уснули.

Проснулся Кирилл один. Всё еще не веря своим глазам, он метнулся в ванную, в кухню. Но тщетно. Ксении не было. Она не оставила даже записки. Собственная квартира показалась ему отвратительно неуютной, какой-то грязной и пошлой. Не одеваясь, он бродил по ней, еще не веря, что все кончилось. Кончилось, едва начавшись. На мгновение вспыхнула надежда, что еще можно догнать Ксению, удержать ее. Но «опыт, сын ошибок трудных» подсказал ему, что ее уже нет в городе. Расстроенный, почти до слез, он заставил себя пойти в ванную. Стоя под ледяными струями, постепенно приходил в себя. Одевшись, вышел из дома. Уже вечерело.

Сев в джип, он бездумно повел его по дороге, сам не заметив, когда и как выехал на загородную трассу. Память вела его назад, во вчерашний день, а разум подсказывал, что «машины времени не получится, даже если он воссоздаст вчерашний день в мельчайших подробностях».

Отчаянно грустя, он просидел до четырех утра в баре той же турбазы, потягивая коньяк и не обращая внимания на окружающих. Бармен, мужчина лет сорока, с грустными еврейскими глазами, как видно один понимал, что он чувствует, запомнив его еще с прошлого посещения. Он молча подливал ему коньяк, каждый раз, как тот заканчивался и не лез с разговорами. Устав от своего молчания, и от коньяка, он вышел на улицу и постоял некоторое время во дворе, делая дыхательные упражнения. В голове немного прояснилось. Его потянуло в тайгу. Он долго шел, не разбирая дороги. Потом побежал. Запалено дыша, забирался на высоченные сопки, сбегал с них, рискуя в темноте свернуть себе шею или выколоть глаза. Однако судьба хранила его, подготавливая к другим, более тяжким испытаниям.

Устав до полного, отупляющего все чувства, состояния, Кирилл забрался под поваленную буреломом огромную лиственницу, лёг на сухие ветки и провалился в глубокий, без сновидений, сон.

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Беда не приходит одна».

Житейская мудрость.

На душе у Юрия Андреевича Темнова, следователя по особо важным делам было погано. Это чувство не покидало его который день. С того момента, когда ему поручили вести дело об убийстве депутата Сержантова, Юрию Андреевичу стало погано вдвойне. От дела несло такой гнильцой, что тошно стало не только ему. Задерганный до состояния бешенства, старший оперуполномоченный Грошев из второго, «убойного отдела» УУР, тридцатилетний крепыш с фигурой тяжелоатлета и взглядом снайпера, вместе с ним не спал уже вторые сутки. Это бы еще ничего, доводилось и по трое суток быть на ногах, но очень доставали директивы вышестоящего начальства, постоянные понукания и упреки в плохой работе и недостатке служебного рвения. Вышестоящих гнобили из Москвы. Они подгоняли прокуратуру. Прокуратура давила на Темнова, а он в свою очередь вынужден был давить на оперов. Те, взмыленные, как кони на учениях, носились по городу и окрестностям, отрабатывая версии следствия, отлавливая и допрашивая возможных свидетелей и подозреваемых. К исходу вторых суток круг подозреваемых не только не уменьшился, а напротив, значительно увеличился. Желающих видеть славного депутата в гробу и в белых тапочках нашлось немало. И у многих из них были на то весьма серьезные основания. Узнавая с каждым допросом свидетеля или подозреваемого новые подробности о прижизненных деяниях покойного, опера только матерились и курили чаще, чем обычно. Темнов почти не выходил из кабинета, непрерывно изучая материалы допросов и устные отчеты оперов, успевая еще отвечать на непрерывные звонки сверху и от «голосов общественности», неизвестно от кого узнавших номера его служебного телефона и даже сотового. Страшно хотелось спать, а от кофе уже подташнивало. На вопросы начальства, он сдержанно отвечал, что работа ведется и уже есть результаты, а «голоса общественности», требовавшие немедленно «найти и обезвредить», просто посылал куда подальше, а потом и вовсе отключил сотовый.

Наконец, чаша весов одного из подозреваемых, который, кстати, накануне убийства исчез из города и до сих пор не был найден, перетянула все остальные. Да и сам покойник, некоторое время назад всерьез опасался его и многим своим знакомым говорил, что Кирилл Забродин, а это был именно он, хочет его убить. Свидетели утверждали, что они были дружны, а год назад стали вести себя как кошка с собакой. Не то, чтобы они ругались, но отчуждение и даже враждебность в их отношениях не остались незамеченными почти всеми, кто их знал. Один из свидетелей утверждал, что Сержантов соблазнил женщину Забродина, а добившись от нее взаимности, не стал хранить это в тайне, даже напротив, всем об этом хвастался.

Имели место и финансовые претензии Забродина. Пять лет назад, они на пару организовали один бизнес, договорившись делить доходы от него поровну. Забродин настолько доверял партнеру, что не оформил документы на себя, как учредителя. А когда бизнес стал приносить хороший доход, Сержантов, пользуясь его доверием, тратил большую часть денег на себя, а потом и вовсе продал предприятие стороннему лицу, забрав все деньги от продажи себе лично, и позднее, проиграл большую их часть в казино, а остальные, спустил на девочек и иные свои развлечения.

Так что Кирилл Забродин становился подозреваемым номер один.

А кроме того, он был известен своими экстравагантными выходками и загадочным исчезновением в начале девяностых на целых два года. Причем никто не мог в точности сказать, где он был и чем занимался все это время. А слухи ходили один другого чуднее. Поэтому, вполне могло статься, что это он укокошил бывшего приятеля и партнера по бизнесу, всадив ему в череп горсть человеческих зубов и вкладывая в этот акт, только ему одному понятный смысл. Забродина надо было срочно брать. Только вот, где его теперь искать? Опера с ног сбились, рыская по его следам. Причем картина вырисовывалась следующая. Накануне убийства, он заканчивает работу в три часа дня, и, сдав готовую передачу выпускающему режиссеру, отбывает на своей машине 1991 года выпуска марки «Опель Вектра» в неизвестном направлении. Своими планами на вечер и последующие дни он ни с кем не делился. Спустя полчаса его видят очень воодушевленным в цветочном салоне «Мальвина», где он шокирует посетителей и персонал салона и своим заказом и своим поведением. Причем, все свидетели утверждают, что он был радостно возбужден, именно радостно, а не как-либо еще. Сыграть такое состояние, чтобы поверили абсолютно все, практически невозможно. Было бы странно так радоваться, замышляя на этот вечер убийство. Хотя, кто его знает! «Чужая душа – потемки», как говорится.