Мертвое лето

– Это бесполезно, – констатировал Том.

– Я тебе говорил об этом, но ты решил поступить по-своему.

– И что нам теперь делать?

– Мы нашли старую лачугу лесника и имеем полное право наведаться туда.

Широкая улыбка расползлась по лицу Тома. Я попросил Мелвина остаться в садовой тачке, а в случае опасности – кричать так громко, как это только возможно. Вдруг волки или медведь заявятся сюда без приглашения. Еще не хватало спасаться бегством от местных хищников.

– Пойдем уже, он все равно не перестанет придуриваться, пока самому не надоест.

– Если что – кричи, мы будем в десяти метрах от тебя, – произнес я перед тем, как отойти от садовой тачки.

Мы осторожно подошли к двери старой лачуги и замерли в нерешительности. Страх медленно сковывал меня по рукам и ногам, а стоящий рядом Том дрожал как осиновый лист на ветру. Ситуацию усугублял сильный противный запах, заставивший нас закрыть носы руками. В голову начали закрадываться совершенно разные мысли: а что, если Медвеволк действительно существует и прямо сейчас он сидит и ждет, пока обед сам придет к нему в лапы?

– Может, уйдем отсюда? – предложил я. – Не нравится мне здесь.

– Крис, ты серьезно? Мы проделали такой путь просто для того, чтобы уйти в самый интересный и волнующий момент?

Я не знал, что ему ответить, и поэтому решил промолчать. Том сделал глубокий вдох, рукой толкнул дверь, и она с противным скрипом открылась. В самом центре лачуги лежал труп собаки, над которым трудился большой черный ворон. Он неспеша ковырялся своим клювом в разорванном животе бедной дворняги, совершенно не обращая на нас никакого внимания. Вокруг них летали мухи, которые ждали только одного – когда жадная птица наконец насытится и уберется отсюда прочь.

– Меня сейчас вырвет, – с трудом произнес Том, прикрывая рот ладонью.

– Пойдем отсюда сейчас же!

Но как только я схватил своего друга за руку, под ногой громко скрипнула одна из досок. Ворон услышал это и, нехотя оторвавшись от трапезы, с интересом на нас уставился. Маленькие и противные мурашки пробежали по спине. Не придумав ничего лучше, я замер на месте, а Том издал противный скрипящий звук, слабо походивший на сдавленный крик.

Ворон расправил крылья и с криком взмыл в воздух.

Кроу! Кроу! Кроу!

– Бежим! – прокричал я. – Сейчас!

Выбежав из старой лачуги, мы резко захлопнули за собой входную дверь и облокотились на нее спинами. Ворон моментально стих и, по всей видимости, вернулся обратно к трапезе, от которой его оторвали. Я сделал глубокий вдох и посмотрел на Тома. Его губы дрожали, а по лицу маленькими ручейками стекал пот.

– Может, хватит на сегодня приключений? – спросил я. – Давай свалим отсюда?

– Я думал, ты никогда этого не предложишь, – выдохнул он.

 Внезапно за дверью раздался сильный грохот, заставивший нас в ужасе отпрянуть. Вряд ли это был ворон или разодранная дворняга, поскольку я отчетливо слышал громкое прерывистое рычание, которое то и дело сменялось на пронзительный визг. Судя по звукам, доносившимся изнутри, там дрались самые настоящие волки.

И только я об этом подумал, как наступила тишина.

– Боже, что вообще происходит? – дрожащим от страха голосом спросил Том.

– Может, это и правда Медвеволк?

– Крис, ты в своем уме? Я выдумал его за несколько часов до того, как вы пришли ко мне в гости.

– Я знаю, но это многое бы объясняло.

Дверь лачуги начала медленно открываться. Неприятный скрип с болью отдавался в ушах, но мы собрали последние крупицы смелости в свои кулаки и продолжали стоять на месте. Здравый смысл подсказывал бежать без оглядки, но я не мог так поступить с Томом и Мелвином. Иногда нужно переступить через себя, чтобы узнать настоящую цену дружбы.

На пороге появилась высокая женщина в грязном свадебном платье. Ее поначалу скрытое в тени лицо оказалось уродливым и бледным, почти прозрачным. Глаза – большие и бездонные, горели от счастья желтыми огоньками. Увидев меня, она так широко и неестественно улыбнулась, что я чуть не написал в штаны от ужаса.

– Мальчики, вы заблудились? – спросила она, делая шаг к нам навстречу.

– Нет, мэм, – ответил Том, попятившись назад.

– Что же вы тогда здесь делаете, мои хорошие? Такие красивые, такие молодые и такие… Вкусные!

– Мэм, нам не нужны проблемы. Пожалуйста… – Но я не успел договорить.

– Иди ко мне, мой сладкий пирожочек! – Женщина с криком бросилась на меня и повалила на землю.

Томас завизжал от страха и со всех ног бросился прочь. Пока я пытался понять, что за чертовщина вообще происходит, уродливая невеста громко рассмеялась. Ее длинные костлявые пальцы сомкнулись на моей шее словно голодные удавы, которых в очередной раз забыл покормить дрессировщик. Сознание медленно, но верно начало уплывать в спасительное забытье.

– Убери руки от моего друга! – прокричал Том и врезал обезумевшей женщине доской по голове.

Удар оказался не смертельным, но достаточным сильным, чтобы торчащий из доски ржавый гвоздь с громким чавканьем вошел в ее голову. В ту же секунду она завыла нечеловеческим голосом и откатилась от меня на приличное расстояние.

– Крис, вставай быстрее! Нужно убираться отсюда!

Дважды повторять мне было не нужно. Я вскочил на ноги и побежал к садовой тачке, в которой все так же без движения лежал Младший. Если он и хотел прекратить свой спектакль, то, увидев такое безумное представление, явно передумал. Когда Том оказался рядом, мы вместе покатили его как можно дальше от этого ужасного места.

– Остановитесь, мальчики! – кричала нам вслед безумная женщина. – Я всего лишь выпотрошу вас и съем!

Она преследовала нас с торчащим из головы гвоздем, на котором неуклюже болталась прогнившая доска, и исчезла из виду только тогда, когда мы оказались в поле, оставив лес далеко позади. Пришлось остановиться, поскольку мое сердце бешено колотилось, а мокрые от пота волосы неприятно прилипали ко лбу. Том выглядел не лучше: румянец на его щеках сильно контрастировал с бледностью лица, придавая ему еще более испуганный вид.

– Это что такое вообще было? – закричал он.

– Понятия не имею! Какая-то сумасшедшая!

– Младший, заканчивай уже притворяться. Я чуть не умер, пока мы тебя катили.

– Да, нам это надоело.

Но Мелвин продолжал лежать в садовой тачке, раскинув руки и ноги в разные стороны, как ни в чем ни бывало. Он выглядел как очень уставший ребенок, который наконец добрался до кровати и провалился в глубокий сон.

– Думаю, бесполезно ему что-либо говорить, – тяжело вздохнув, произнес я. – Давай просто отвезем его домой, а там родители живо приведут его в чувство.

– Как будто у меня есть выбор, – недовольно буркнул Том.

Когда мы спустя час подошли к дому Мелвина, то увидели сидящим на крыльце главу семейства. Мистер Томпсон выглядел отвратительно: белая майка была измазана в странной красной субстанции (надеюсь, что это был кетчуп, а не кровь), ширинка на брюках расстегнута, а в руке красовалась бутылка самого дешевого виски. Он окинул на нас своим затуманенным взглядом и смачно рыгнул.

– Мистер Томпсон, – начал Том, – мы привезли вам Младшего. Ой, я хотел сказать, Мелвина. Мы привезли вам Мелвина.

Он сделал глоток из бутылки и сильно поморщился.

– Пусть этот кусок дерьма встанет и поприветствует своего папочку.

– Сэр, у нас небольшая проблема…

В разговор вмешался я.

– Никакой проблемы, сэр. Просто Мелвин опять притворяется мертвым.

– Что за дерьмо ты сейчас несешь, малолетний ублюдок? – с отвращением произнес он.

Мистер Томпсон поставил бутылку на крыльцо, поднялся и, покачиваясь из стороны в сторону, медленно подошел к нам. Недолго думая, он пнул по тачке с такой силой, что Младший вылетел из нее на землю и застыл в неестественной позе. Странное холодное чувство забралось мне под кожу, заставив поежиться.

– А ну поднимай свою задницу, живо! – закричал мистер Томпсон. – Иначе тебе не поздоровится!

Том громко сглотнул от страха, а я инстинктивно сделал шаг назад.

– Я с тобой разговариваю! – крикнул отец Мелвина, отвесив ему сильную затрещину.

Но Младший никак не реагировал и продолжал лежать на земле. Он выглядел как самый обычный подросток, который просто вырубился после тяжелого дня. Внезапно я ощутил, как странное холодное чувство начало двигаться вверх по позвоночнику. Мурашки пробежали у меня по голове, заставив волосы встать дыбом.

– Малец, ты чего? Это же я, твой отец! Прости, если погорячился, просто…

Мистер Томпсон осторожно приложил дрожащие пальцы к шее своего сына и замер в таком положении. Бутылка виски выскользнула у него из рук, издав глухой звук при падении на траву. Том так сильно дрожал от страха, что обмочился. Я стоял позади, но отчетливо слышал, как моча уверенной струей бежит по ногам некогда самого смелого мальчишки, которого мне когда-либо доводилось знать.

На секунду даже показалось, что все обойдется, но потом раздался душераздирающий крик.

– Кто это сделал?! – завопил он, развернувшись к нам.

Том не нашел ничего лучше, кроме как рассказать всю правду.

– Мы вчера собрались у меня в доме на дереве и решили на следующее утро пойти в лес, чтобы найти Медвеволка, но остановились из-за того, что Мелвин запаниковал. Он накричал на меня, потом я накричал на него и… Толкнул. Мы подумали, что ничего страшного не произошло, Младший миллион раз притворялся мертвым в школе.

– Да что ты такое несешь, сопляк? – прорычал мистер Томпсон.

– Потом мы усадили его в каталку и отвезли в лес, где вместо Медвеволка встретили странную женщину. Она кинулась на Криса, но я ударил ее доской по голове, и мы сбежали.

Не знаю зачем, но я кивнул в знак того, что Том говорит правду.

– Сэр, мы понятия не имели, что Младший… То есть Мелвин…

Лицо мистера Томпсона исказилось от злобы. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на мальчишку, который лишил жизни его единственного сына. Воздух вокруг загустел, а солнце испуганно спряталось за тучами. Я прекрасно понимал, что может произойти нечто ужасное, но не мог двинуться с места. Или просто не хотел этого делать. Сложно сказать наверняка в такой напряженной ситуации.

Бах!

С таким звуком огромный кулак мистера Томпсона отправил на траву Томаса, который моментально завизжал от боли и сквозь громкие всхлипы умолял его остановиться. Но слова уже не имели никакого значения. За первым ударом последовали второй и третий. Не в силах больше наблюдать столь жуткую картину, я бросился на потерявшего контроль взрослого, но он с легкостью отбросил меня в сторону, словно пушинку.

Четвертый, пятый, шестой.

Крики Тома постепенно сходили на нет, пока и вовсе не растворились в тишине. Я стиснул зубы и поднялся на ноги, готовясь вновь наброситься на мистера Томпсона, но в последний момент увидел, что в этом уже нет совершенно никакой необходимости – мой друг лежал в луже собственной крови и не двигался.

– Зачем вы это сделали? – закричал я. – Вы же его… Он теперь…

– Когда станешь отцом – ты меня поймешь. А сейчас помоги отнести моего мальчика домой, – произнес он, поднимаясь на ноги.

Я с большим трудом стоял на ногах, но все же помог отнести тело Младшего домой. Сразу после того, как мы уложили его на диван в гостиной, мистер Томпсон вызвал полицию и велел мне отправляться домой. Ни для кого не стало новостью то, что ему дали пожизненное без права на условно-досрочное освобождение. Семья Шериданов добивалась смертной казни, но суд присяжных внимательно изучил все обстоятельства дела и оставил приговор без изменений.

Вся эта история пропитана запахом смерти, от которого до сих пор сложно отмыться. За один день я потерял сразу двух своих лучших друзей. Вполне возможно, что Мелвин был тогда прав и если бы мы его послушали и не пошли в лес, то ничего бы подобного не произошло. А может и нет. В любом случае, все это доподлинно известно одному лишь Богу. Но в одном Мелвин все-таки заблуждался – его отцу было на него не наплевать.

22 сентября 2024 года

Кровавый ужин

Приемное отделение больницы Бивер-Вэлли встретило Дороти Гибсон резким запахом медикаментов, который больше напоминал запах настоящего разочарования. Она села на стул, прижала покрепче своего плюшевого медвежонка и с грустью во взгляде посмотрела на перебинтованную правую руку. Если окажется, что это перелом, то можно и не мечтать об участии в школьном спектакле «Белоснежка и семь гномов», где ей с большим трудом досталась главная роль. Две недели тяжелых репетиций, по всей видимости, были напрасными, поскольку руководитель драмкружка не позволит выступать с такой серьезной травмой. Но больше всего ее расстраивало другое: отец вновь начал пить, и теперь им с мамой приходится не сладко.

Пару часов назад он вернулся с работы пьяным и, выпив из горла еще одну бутылку вина на кухне, поднялся в спальню и за волосы вытащил жену в коридор. Дороти услышала мамины крики и побежала на помощь, но стоило только приблизиться, как отец с силой оттолкнул ее и девочка упала с лестницы. Нестерпимая боль стремительно пронзила правую руку, заставив издать душераздирающий крик.

– Мама, доктор точно не сделает мне больно? – осторожно спросила Дороти.

– Не задавай глупых вопросов! – грубо ответила она. – Он просто сделает рентген и наложит гипс, если твоя рука действительно сломана. Или ты мне соврала?

– Нет, мамочка, я тебе не врала.

Дороти на несколько секунд замолчала, после чего вновь начала задавать вопросы.

– Почему папа сегодня был такой злой?

– Давай не будем об этом.

– Почему он бил тебя по лицу?

– Замолчи сейчас же, иначе нас кто-нибудь услышит.

Но всем вокруг было абсолютно все равно. Большинство людей уставились в свои смартфоны, словно старались найти там смысл жизни или просто спрятаться от надоедливых житейских проблем. Будь их воля, они бы с большим удовольствием сели в свои цифровые тюрьмы на пожизненный срок, но суд присяжных изо дня в день выносит им оправдательные приговоры.

Громкий рингтон внезапно нарушил больничную тишину, заставив Дороти подпрыгнуть на месте. Она прекрасно понимала, кто звонит, и посмотрела на маму так, как не смотрела еще никогда в жизни. Он сделал им обеим больно и должен понести справедливое наказание. Хорошие мужья никогда не бьют своих жен, а хорошие отцы никогда не бьют своих детей. Но Нэнси Гибсон считала иначе.

– Я не в том положении, чтобы выбирать себе мужчин, – пробубнила она и, достав пачку сигарет из сумочки, поднялась на ноги. – Когда вырастешь, ты меня поймешь.

– Не уходи, пожалуйста. Мне страшно, – шепотом произнесла Дороти, но это не помогло.

Проводив маму взглядом, она тяжело вздохнула и, положив подбородок на плюшевого медвежонка, принялась осторожно рассматривать находившихся рядом людей. Внимание девочки сразу привлекла сидящая напротив старушка в красивом разноцветном кардигане, зеленых брюках, желтых «Кроксах» и дорогих брендовых солнцезащитных очках.

– У вас очень красивый кардиган, – с улыбкой произнесла Дороти.

– А у тебя очень красивые косички, – ответила старушка. – И такой милый медвежонок в руках.

– Его зовут Косолапик, а меня – Дороти.

– Меня зовут Бетти. Но друзья зовут меня просто Бет.

– Очень рада познакомиться с вами.

– Взаимно, моя дорогая. – Старушка встала и присела на соседний стул. – Я могу спросить, что с тобой стряслось, Дороти?

Девочка с опаской посмотрела в сторону коридора.

– Мама не разрешает об этом никому рассказывать.

Бетти наклонилась к ней и прошептала:

– Не бойся, я умею хранить чужие секреты.

– Хорошо, только пообещайте никому не рассказывать!

– Я тебе обещаю, моя хорошая.

Дороти вновь посмотрела в сторону коридора и, убедившись, что мамы там нет, начала свой рассказ:

– Сегодня папа вернулся домой пьяным и начал бить маму. Когда я побежала ее спасать, он толкнул меня и…

– Можешь не продолжать. – Бетти приспустила свои солнцезащитные очки и с сочувствием посмотрела на девочку. – Твоя мама уже заявила на него в полицию?

– Нет, она говорит, что в таком случае к нам в дом придут папины друзья, а они плохие, очень плохие люди.

– Бедная, ты пережила настоящий ужас.

Старушка аккуратно положила руку на плечо девочки.

– Я говорила маме, что мы можем уехать и найти мне другого папу, но она не хочет ничего слушать. Не понимаю, почему взрослые иногда ведут себя хуже, чем дети.

– А ты забавная девочка! – Бетти рассмеялась. – Могу я как-то тебе помочь?

Дороти задумалась. Милая старушка предлагала свою помощь, но она понятия не имела, как на это реагировать. Мама всегда учила ее двум вещам: не разговаривать с незнакомыми мужчинами и отвечать комплиментом на комплимент, даже если это неправда. А вот что делать в такой ситуации – для нее оставалось загадкой. Наверное, нужно мило улыбнуться, а потом вежливо отказаться.

– Спасибо большое, но я не думаю, что вы сможете мне помочь.

– А вдруг я волшебница и могу делать такие вещи, о которых ты и не подозреваешь?

Глаза девочки загорелись от наивного любопытства.

– Вы и правда волшебница?

– Когда-то давным-давно я определенно ей была. А сейчас я просто старушка, которая хочет помочь маленькой девочке.

– Если вы волшебница, то куда подевались ваша метла и треугольная шляпа? – с улыбкой спросила Дороти.

Бетти вновь засмеялась.

– Девочка, ты определенно растопила мое ледяное сердце. Сейчас же говори, что я могу для тебя сделать?

– Я не знаю, что вам ответить. Вы можете сделать так, чтобы мой папа больше никогда не пил?

Старушка отрицательно покачала головой.

– Не думаю, что проблема в алкоголе. Мне кажется, он и без этого всегда был засранцем.

– Вы сказали запрещенное слово? – Дороти прикрыла рот ладонью. – Если моя мама услышит нечто подобное, то будет сильно ругаться.

Бетти с улыбкой на лице потрепала девочку по голове.

– Моя дорогая, просто скажи, чего ты хочешь больше всего?

Дороти растерялась. Она понятия не имела, как отвечать на такие вопросы. Бросив взгляд на медвежонка, девочка вспомнила многочисленные вечера, наполненные тоской и одиночеством. Ей всегда хотелось себе брата и сестру, чтобы вместе играть в прятки, весело командовать парадом плюшевых зверушек и доверять друг-другу самые сокровенные секреты. Но самое главное – они бы смогли защитить ее от жутких выходок отца.

Выпив несколько банок пива, мистер Гибсон мог внезапно вытащить ремень из брюк и начать лупить свою дочь по заднице до тех пор, пока она не описается от боли. Нэнси Гибсон никогда не выходила из комнаты в такие моменты и предпочитала равнодушно досматривать представление до самого конца. Подобное воспитание казалось ей вполне нормальным. Без боли нет прощения. Без боли нет очищения. Без боли нет вообще ничего.

– Будь у меня брат и сестра, они бы никогда не позволили со мной так обращаться, – уверенно произнесла Дороти, вырвавшись из водоворота жестоких воспоминаний.

– Просто скажи, чего ты хочешь, – заинтересованно произнесла Бетти. – Я редко кому помогаю, но для тебя, милое создание, сделаю исключение.

– Я хочу себе братика и сестренку, чтобы они всегда и везде меня защищали, – уверенно произнесла девочка.

Старушка медленно наклонилась к Дороти – глаза ее ярко вспыхнули желтыми огоньками, – после чего крепко схватила девочку за плечи и произнесла нечеловеческим голосом:

– Будет исполнено.

Холодный ветер с грохотом пронесся по больничному коридору и с силой врезался в грудь девочки. Дороти чуть не упала со стула, но в последний момент смогла удержать равновесие. Странное ощущение теплыми волнами расползлось по телу, заставив пульсирующую боль в правой руке постепенно сойти на нет.

– Больше тебя никто и никогда не обидит, – прошептала Бетти. – Я обещаю.

Миссис Гибсон быстрым шагом подошла к своей дочери и грубо взяла ее за руку.

– Мама, что случилось? – взволнованно спросила Дороти.

– С кем ты только что разговаривала?

– Ее зовут Бетти, и она… волшебница…

Девочка обернулась, чтобы познакомить маму со старушкой в красивом кардигане, но рядом никого не оказалось. Еще секунду назад они разговаривали, а теперь ее и след простыл. Дороти открыла рот от удивления, не в силах подобрать нужные слова. Видимо, Бетти не соврала, когда назвала себя волшебницей.

– Здесь никого нет, – холодно произнесла она. – Поднимайся, нас ждет доктор.

– Но я ее видела, мы разговаривали…

Но миссис Гибсон пребывала в отвратительном настроении после разговора с мужем и не хотела ничего слушать. Она силком затащила растерянную девочку в кабинет хирурга, усадила ее на кушетку и рассказала врачу о недавней травме Дороти, но без лишних подробностей.

Внимательно выслушав историю до конца, он сделал несколько записей, после чего произнес:

– Чтобы понять всю серьезность травмы, придется сделать рентген, юная леди.

Доктор увел девочку в соседнее помещение, в котором было очень темно, но абсолютно не страшно. Аккуратно разбинтовав руку, хирург сделал несколько снимков, потом отправил Дороти к маме, а сам вернулся за стол, чтобы внести изменения в карточку пациента. Когда снимки наконец прогрузились на стареньком компьютере, он удивленно вскинул брови и громко причмокнул.

– С моей рукой все в порядке? – испуганно спросила Дороти.

– Как бы тебе сказать… – Доктор взял паузу, словно набирался смелости, чтобы продолжить фразу. – Твоя рука цела и невредима.

– Ах ты, грязная лгунья! – завизжала миссис Гибсон.

– Я не врала тебе, мамочка!

Дороти с трудом сдерживала слезы, пока сердце в груди бешено колотилось от горькой обиды и непонимания. Мама опять ей не верила. Мама никогда ей не верила. Чувство несправедливости распирало грудную клетку изнутри, причиняя нестерпимую боль. Не в силах больше сдерживаться, девочка громко заплакала и выбежала из кабинета. Она ловко лавировала между столпившимися в коридоре врачами, но далеко убежать не смогла.

– Нам нужно серьезно поговорить, – прошипела миссис Гибсон, схватив дочь за ухо.

– Отпусти, мне больно!

– Мне тоже больно, поскольку моя дочь грязная врунья!

– Это неправда!

Всю дорогу до машины Нэнси Гибсон держала свою дочь за ухо. Дороти умоляла ее отпустить и даже громко кричала, но мать делала вид, что ничего не слышит. Мимо проходило много людей, на которых девочка смотрела с надеждой во взгляде, но каждый из них отворачивался, предпочитая делать вид, будто ничего страшного не происходит.

– Отпусти меня, иначе я сейчас закричу! – визжала девочка.

– Повернись ко мне лицом, живо! – скомандовала мама, отпустив раскрасневшееся ухо.

С трудом поборов страх, Дороти с осторожностью посмотрела на маму и в ту же секунду получила сильную пощечину. Девочка громко взвизгнула от боли и упала на асфальт. Она абсолютно не понимала, что с ней происходило, и это пугало до трясучки. Иногда взрослые бывают слишком жестокими без какой-либо причины.

– Мамочка, пожалуйста, – взмолилась Дороти, – не трогай меня!

– Какая же ты отвратительная актриса, – прошипела миссис Гибсон. – «Пожалейте меня, я сломала руку, как же больно». Грязная лгунья!

– Я не врала, моя рука правда была сломана. Это все Бетти…

– Садись в машину и веди себя тихо. Папочка вернется к ужину и проведет с тобой «воспитательную беседу».

Девочка сильно тряслась от страха, но все же смогла найти в себе силы и забралась на заднее сидение старенького «Приуса». Обернувшись к дочери, миссис Гибсон вцепилась в нее взглядом, источавшим холодное презрение. Она наотрез отказывалась слушать бредни про волшебную старушку Бетти. Но самое страшное было впереди. Вечером домой вернется отец, и Дороти мысленно молила Бога о том, чтобы ужин закончился для нее лучше, чем сегодняшний поход ко врачу.

***

Джон Гибсон и правда вернулся домой к ужину. Он несколько раз постучал в дверь кулаком, хотя у него был ключ, и, когда жена открыла, вручил ей слегка потрепанный букет цветов и дешевую бутылку вина, купленную на заправке в самый последний момент. Но больше всего Нэнси удивил тот факт, что на лице мужа не было ни тени раскаяния или сожаления. В любом случае придется пойти на мировую. Наличие мужчины в спальне гораздо лучше, чем его отсутствие.

– Красивый букет для красивой девушки, – торжественно произнес Джон.

– Милый, правда, не стоило, – засмущалась Нэнси.

По лестнице на первый этаж медленно спускалась Дороти, но стоило ей увидеть отца, как она остановилась на месте и задрожала от страха.

– Дороти, вижу, что тебе уже лучше, – с издевкой произнес он.

– Она наврала нам о том, что сломала руку, – с презрением произнесла Нэнси. – Лгунья!

– Я не врала! – крикнула девочка. – Моя рука и правда была сломана. Это все Бетти и ее волшебство…