скачать книгу бесплатно
Маша задумывалась. Задумывалась, но не пускала свои мысли далеко. Агентство – её родной дом, и думать так – значит, предать его! Однако заглушить вопросы, которые она задавала сама себе – те же вопросы, что задавал ей сейчас Лис! – не получалось. Оставалось лишь отвлекать себя, работать, и стараться работать хорошо.
– Последнее столетие работы в БИМПе подкосило меня, мою… целостность как существа. Мы занимались не тем, чем надо. И мне не удавалось установить источник изменений. Я был главой подразделения перемещений. Те планы и указания, что транслировались нам, поступали в виде безличных указаний, а их выполнение контролировалось агентами, что присылались сверху и работали вне нашей системы управления.
Статус планеты подразумевал создание в экосистеме и социуме ситуаций, требующих моделирования и исследования поведенческих структур… Простыми словами говоря, сюда собирали добровольцев, которые участвовали как бы, – Лис пощёлкал пальцами, подбирая нужное слово, – в некоем подобии реалити-шоу. Это началось задолго до моей работы здесь.
Я читал отчёты тысячелетней давности. Были тысячи и тысячи проектов. Вот пример: собирали двадцать тысяч добровольцев для отработки выживательных моделей поведения в жарком климате – бионосители с исследователями поместили в австралийские тропические леса и на несколько сотен лет оставили в покое.
Ребята знали, на что идут – согласно договору, они должны были провести в первобытно-общинных условиях континента неограниченно долгое время в состоянии забытья, построить какую-нибудь цивилизацию, создать орудия труда… Ну, либо погибнуть, что для исследователей было даже проще – время нахождения на проекте сокращалось, а премия по его завершении оставалась прежней.
Однако память добровольцев была временно купирована, чтобы не допускать соблазна, а вот инстинкт к выживанию остался. Ребята выживали как могли, а со спутников за ними следили машины, фиксировавшие все стадии и особенности эксперимента. Потом эти данные будут использоваться для правильной организации при колонизации других планет.
БИМП и агентство занимались своими прямыми обязанностями: подбирали исследователей, вырвавшихся из испорченных крокодилами или комариной лихорадкой носителей, и отправляли обратно – в свеженькие новорождённые организмы.
Маша, ты понимаешь корни агентства и БИМПА? Изначальную суть задач, что перед нами ставились? – Лис аж вскочил, чуть не пролив свой напиток, но сразу же сел на место.
– И это типичный пример для сотен экспериментов. Добровольцев набирали для работы на всех континентах. Для задач месячной и тысячелетней продолжительности. Для выведения новых ветвей бионосителей. Для выработки регламентов первого контакта с разными типами иных цивилизаций. Для выведения домашних животных, приспособленных под те или иные цели…
Регулярно присылали преступников из других регионов Галактики на разного рода неприятные эксперименты, на которые не находилось добровольцев. БИМП подписывал с ними соглашения о сокращении сроков заключения «год за два», и парней спускали сюда для проверки… допустим, жизнеспособности общества, где остались одни мужские носители.
Разумеется, от проводимых сотнями лет экспериментов, удачных или и неудачных, оставались осколки. Некоторые исследователи умудрялись оставаться на планете по завершении работ и обустраивались на постоянное место жительства – в сознательном состоянии или нет. На планету залетали желающие острых ощущений туристы. Те же преступники выходили из-под контроля. Исследователи, что работали на проектах сотни лет, умудрялись создавать технологии типа буддизма или спиритионики, позволяющие сбегать из носителей большим группам людей…
Но Маша, это было в рамках! Мы обнаруживали беглецов и помещали их обратно, поскольку даже такие повороты экспериментов были ценнейшей их частью, и никакая совесть не мешала спать по ночам! Мы действовали в рамках планетарного статуса, в рамках договоров, мы никого не обманывали, даже если приходилось силой заставлять беглеца продолжать своё бытие в качестве наполнителя для носителя! Понимаешь? Всё было в порядке! Мы просто выполняли свою работу и гордились этим.
А потом… – Лис вздохнул и помолчал, – Мы как-то незаметно перестали выполнять работу, которую считали своей. Вместо контроля участников экспериментов мы стали тюремщиками. Вместо того, чтобы обеспечивать чистоту проведения экспериментов, мы вообще перестали интересоваться экспериментами. Вместо того, чтобы проводить проекты по помощи позитивным начинаниям, мы стали увечить негативные начинания…
Ты понимаешь эту разницу, братец Кролик? – Лис печально посмотрел на Машу.
Что-то зрело в Машиной душе, тонким слабым ростком пробиваясь через толщу асфальта. Она сидела и просто молчала. Мысли путались. Пробежала мысль – мол, Лис просто манипулирует мной, поганец, пользуясь тем, что я не держу ствол у его виска. Но эта мысль сразу капитулировала, поскольку Маша так не считала.
Снова заговорил Лис.
– Может быть, я вношу сумятицу в Вашу жизнь, Мария Сергеевна, а может быть, Вы сидите и наслаждаетесь болтовнёй идиота, который настолько глуп, чтобы пытаться переубедить Вас. Но Вы сами спросили меня, почему я сделал то, что сделал. И я отвечаю.
Я пытался спрашивать у руководства, откуда мы получаем указания. Они странно смотрели на меня и говорили, что мы всегда так делали. И я не могу упрекнуть их в этом – всё руководство проживало в своей должности максимум один жизненный цикл носителя и просто не могло заметить разницы.
Я начинал проводить свои исследования – с помощью архивов, что хранятся столетиями на лазерных матрицах, с помощью меморизатора, с помощью задушевной беседы с руководителями за бокалом хорошего вина. Но в итоге узнал лишь то, что так и должно быть, а что здесь такого, все же так делают, и не занялся бы ты, Лис, чем-нибудь полезным.
И в течение этого времени мне сначала вроде как ниоткуда намекали, чтобы я перестал заниматься антиобщественной деятельностью (будто бы сама государственная машина сделала это), затем был устроен ряд невинных происшествий, в результате которых я потерял свой коттедж на Земле, автомобиль и лучшего друга. Всё это было искусно обставлено как несчастные случаи. Затем я узнал, что из моего родного мира пришёл запрос на моё возвращение – якобы я совершил там преступление против человечества, и меня наконец-то нашли.
Мне было страшно до чёртиков, но я крепился, надеясь на свою незаменимость на должности. Однако я понимал, что до этого дойдёт, и стал тихо готовиться к побегу.
Через полтора месяца поисков мне удалось установить источник. Это было сложно сделать, поскольку этот человек намеренно творил противоправные дела и перекладывал их на плечи других. Он разрушал позитивные группы БИМПовцев, которые расследовали неугодные ему дела по настоящим, официальным предписаниям, и выставлял это как спасение мира от вероломных предателей. А затем он изменял официальные предписания, аккуратно менял персонал (всех, кроме меня, потому как меня некем было заменить) и делал вид, что это и есть настоящие законы БИМПа.
Он получал донесения от агентов, обнаруживавших неудобные неувязки в работе организации, и они пропадали в никуда. Он ловил ошибки неугодных ему оппонентов и превращал их в чудовищные преступления. И когда редкие, очень проницательные люди вежливо указывали ему на неадекватность его действий, он ни на миг не смотрел на свои побуждения, а столь же вежливо расправлялся с ними руками других людей, в результате чего их репутация была безнадёжно испорчена.
Я бы никогда не вычислил его, если бы он, словно крот, не оставлял за собой пустоту. Когда среднестатистический вор хочет скрыть совершённое им хищение, он пытается выглядеть как обычный человек Если такое хищение было единственным, истину не установишь – за день мимо камеры прошло столько людей, и вором мог быть каждый.
Однако если этим вором совершено несколько сотен хищений, можно попытаться сопоставить, кто мог находиться рядом в каждом из этих случаев. И если мы таким образом найдём самого обычного, прекрасного, доброго и отзывчивого человека, он уже не обманет нас.
Что ж… Я нашел этого доброго, великодушного, ответственного, прекрасного человека. Прекрасного семьянина, любимого начальника, отличного отца и мужа. Сейчас его зовут Майрус Квинт.
Маша чуть не пролила кружку с остывшим цикорием.
– Однофамилец и тёзка Директора земного БИМПа? – дрогнувшим голосом спросила она, не веря услышанному.
Лис только отрицательно покачал головой.
– Нет. И я подверг Вас опасности, назвав это имя. Но я не мог по-другому объяснить, что происходит.
– Но Майрус Квинт в должности Директора находится лишь пару лет!
– Майрус Квинт – это имя носителя, Братец Кролик. Тот, кто находится в этом сосуде, руководит БИМПом несколько десятков лет. До этого его звали…
– Инсиниус Лука… А до этого – Павел Кубарь…
– Вы хорошо знаете историю БИМПа, Мария, вам пятёрка.
– Не давите на меня, – вдруг встрепенулась Маша, – я вам не бестолковый неофит, а официальный сотрудник, который находится при исполнении служебных обязанностей!
– Я Вам сразу сказал, – пожал плечами Лис, – я не буду чинить препятствий правосудию.
Маша встала и вышла на свежий воздух. Её тело прошиб свежий северный ветер, сразу забравшийся под лёгкую куртку и добравшийся до подмышек. Небо затягивалось тучами, а волны беспорядочно метались, словно барашки, лишившиеся вожака.
«Дура я, дура, – обозвала себя Маша, – Если он сейчас выйдёт и толкнёт меня в спину, я полечу вниз со скалы, и никто никогда об этом не узнает». Однако она не обернулась.
Постояв минуту и обдумав положение, Маша вернулась в комнатушку маяка. Лис сидел за столом и цедил свой цикорий.
– На этой скале есть подземелье? – спросила Маша.
– Слишком громко сказано. Здесь есть погребок размером в половину человеческого роста.
Маша достала мобильник и включила камеру.
– Катя, девочки, я нашла Лиса, – проговорила она и повела камерой на себя, затем на сидящего за столом Лиса, – вывозите нас отсюда. Это побережье Исландии, скала Хайдрангур, маяк Тридрангар. Забирайте нас.
Затем выключила камеру.
– БИМПовцы будут здесь через полчаса и без этого, – усмехнулся Лис.
– Неважно, – ответила Маша, – это для меня.
Она села на свой стул и положила руки на колени.
– Лис, найдите где-нибудь верёвку и свяжите меня, – сказала она, – Затем положите меня в погребок. Будьте добры, аккуратно. А затем валите отсюда со всех ног и подальше, что я больше Вас никогда не видела.
Лис несколько секунд посмотрел на девушку, затем мотнул головой и снял с потолка пустующую верёвку для белья.
– Не бережёшь себя, братец Кролик, не бережёшь… Не пожалеешь?
– Уже жалею, – буркнула Маша, села на стул и подставила руки для прохладной верёвочной удавки.
Как Лис ускользнул с острова, она так и не поняла. Но когда через двадцать минут в комнате появились БИМПовцы, взявшие с собой одного устрашающего великана в хаки и с какой-то махиной наперевес, его уже и след простыл.
Люди в штатском бережно достали Машу и развязали ей руки.
Маша молчала. БИМПовцы тоже ничего не спрашивали. Они за полминуты обнюхали весь крошечный островок, пригласили Машу в вертолёт и отправились обратно.
Маша молчала. Она запуталась. Её внутренний раздрай напоминал ей самой запуганного свидетеля на суде, с одной стороны на которого давит прокурор, со второй – адвокат, с третьей – дружки обвиняемого, стоящие на улице и ожидающие приговора, тайком держа руку на спусковом крючке пистолета, а в четвёртой – семья жертвы, что будет обвинять его во всех грехах человеческих, стоит ему только не подтвердить ангельское поведение жертвы. И только право хранить молчание спасёт его.
На девушку просто не обращали внимания – она была уже не нужна. Ищейки, которым был нужен Лис, были профессионалами: потерпев поражение, они не стали заламывать в отчаянии руки или срываться на агентессе, что нашла и упустила преступника. Они сосредоточились на новых задачах.
Нашла и упустила – эти две чаши весов уравновесили друг друга. В агентстве Маэстро сдержанно поблагодарил девушку за работу, но дифирамбов за раскрытый висяк петь ей не стал.
Работа снова пошла своим чередом, но только Маша чувствовала, что она сходит с рельсов как поезд, пытающийся проехать после стрелки по обоим путям.
Жизнь то ли закончилась, то ли начиналась. И что из этого было правдой – не смог бы увидеть в своём хрустальном шаре даже самый башковитый прорицатель.
Гектор
Говорят, что деньги развращают человека, но это не совсем так. Деньги развращают бездельника.
Теоретически Маша, жившая в двадцати минутах езды от работы на улице Тарана, имела финансовые возможности (деньги в тумбочке, что клал туда Маэстро) преодолевать это пространство на такси, машине с личным водителем и, при желании, на вертолёте.
Но она так не делала. Рано утром встав, почистив зубы и выпив чашку чая с булочкой, она выходила из своего подъезда под пронизывающий северный сквозняк, и брела по плохо расчищенным от снега тротуарам к остановке общественного транспорта.
Там, вместе со жмущимися в пальто и куртки собратьями-горожанами, она ждала автобус десятого маршрута, впихивалась в его тёплый, душноватый, пахнущий соляркой и потом работяг салон.
Двадцать минут неторопливого путешествия в сдавленном со всех сторон состоянии – и она выходила на благословенно свежую, продуваемую ветром с залива остановку. Дом Агентства потерянных душ был уже напротив.
В один из таких будних дней, стоя у светофора и случайно оглянувшись на медленно отползающий и отчаянно тарахтящий автобус, она увидела в заднем стекле ЕГО.
Парень выглядел как громом оглушённый. Он таращился на Машу, будто на её месте стоял по меньшей мере африканский слон, но во взгляде его был не столько страх, сколько безмерное удивление и какая-то безотчётная тяга.
Постояв несколько секунд в шоке, он рванулся было сквозь людской заслон к выходу, но было уже поздно: автобус набирал ход и не собирался открывать дверь забывшему выйти недотёпе.
Парень прижал к стеклу пятерню и стал молящим взглядом буравить Машу, пока автобус не скрылся за поворотом.
Маша посмотрела ему вслед, мотнула головой и стряхнула с себя его взгляд, будто налипшую паутину, а затем пошла на зелёный свет через дорогу.
Парень откровенно не понравился ей.
Задел он какую-то из чувствительных струн её души, чиркнул боком по какому-то гадкому, неприятному воспоминанию, так и не проявил эту память, и ушёл, оставив разворошённым этот клубок впечатлений.
Маша как зомби вошла в дверь агентства, автоматически поздоровалась со всеми и прошла в кабинет, где за текучкой неприятный попутчик забылся.
Через два дня она увидела его снова. Он ждал недалеко от остановки, прячась за угол облупленного пятиэтажного дома. Маша сделала вид, что не заметила парня, однако краем глаза увидела, как он отделился от остановки и шпионским манером проскользнул за остановку, а затем за трансформаторную будку. Парень явно хотел проследить, где она работает.
– Паш, – подёргала Маша охранника агентства, как только входная дверь закрылась за нею, – за мной следят.
– Да? – Пашу явно порадовала возможность прервать многодневную тягучую рутину, которой была его работа в агентстве, – А давай мы его с тобой по камере и отследим!
Они прошли в комнатёнку охраны, где Паша прокрутил запись одной из камер, обращённой к остановке, на несколько минут назад, и освободил кресло Маше, – Говори, кто?
Маша проследила, как подъехал к остановке её автобус, увидела себя, идущую по зебре через дорогу («иду как пингвин», – не смогла не отметить про себя Маша, – «надо следить за походкой»).
– Вот он! – наконец, ткнула Маша пальчиком в монитор, и Паша остановил запись.
Да, это был он, боязливо, совсем не по-шпионски выглядывающий из-за остановки.
– Сейчас мы просканируем его, паршивца, – со злобной любовью пропел Паша и заслал вырезанный кадр в одну из программ распознавания, подключённую к базе агентства.
Системе не потребовалось и доли секунды.
– Ну, давай смотреть, – удовлетворённо сказал Паша, присел на край стола и наклонился к монитору.
– Верещагин Гектор Владимирович, – прочитала резюме своего преследователя Маша, – 24 года, не женат, работает слесарем на вагоноремонтном заводе. Родители… Перемещения…
– Есть что-то интересное? – поинтересовался Паша.
Маша пожала плечами.
– Нет. Никак не опасен для агентства и БИМПа. Я его раньше не встречала и никаких связей не имела. Единственное что – одним из хобби является спиритионика, но он, если есть связь по этой теме, должен скорее убегать от меня, а не преследовать. В общем… Не знаю.
– Сообщаем в БИМП?
– Да, нет, что из пушки по воробьям стрелять. Придёт время – узнаем, что он от меня хотел.
Время пришло завтрашним утром – на этот раз шпион ждал Машу, выглядывая из-за угла соседнего дома. Маша степенно прошествовала мимо, будто не замечая соглядатая, и зашла в дверь агентства.
Паша был уже на взводе.
– Вот он, опять! – возбуждённо тыкал он в экран монитора, – И он идёт сюда! Уложить его разрядом, пока не прикоснулся к двери?
Маша остановила руку наконец-то почуявшего профессиональную полезность Паши, тянущегося к кобуре.
– Нет. Ты просто стой рядом на всякий случай. Сейчас узнаем, что он хочет.
Маша встала у двери и стала ждать.
Дверь нерешительно отворилась, и в щель, сразу подёрнувшуюся паром, боязливо просунулась голова парня. На улице сегодня бесчинствовал солнечный свет, поэтому Машу, стоящую в паре метров от него в затемнённой прихожей, и Павла сбоку двери он просто не заметил.
– Простите, – обратился он ни к кому конкретно, – что здесь за организация?
Паша больше не вытерпел. Он схватил парня одной своей лапищей за грудки и втащил того внутрь.
– Кто вы и почему следите за сотрудницей организации. И руку из-за спины, ме-едленно… Спокойно… Без рывков…
Застывший от ужаса парень действительно держал руку за спиной. После слов Паши он медленно, легонько потрясываясь, достал руку из-за спины и показал её содержимое.
