скачать книгу бесплатно
– Что случилось?
– Это не со мной случилось, а с тобой! – горячо зашептала сестренка. – Ты ведь не шутила, я чувствую! Говори, как ты попала сюда без перемещателя? Только не сочиняй, что шла пешком! Это тебе не через какое-то болотце – до замка подгилена!
– Ничего себе болотце, – хмыкнула я. – Едва в нем не остались обе.
– Но это хоть близко. А королевский дворец далеко. Ты бы дней пять пешком топала. Если бы не съели по дороге. Говори правду! Ты обещала никогда мне не врать.
– Да я и не собираюсь. Для того и пришла, чтобы все тебе рассказать.
– Но только не говори, что выдрессировала кишикротов! – схватилась за побледневшие щечки фейона. – Они очень коварные. Притворятся добрыми, а потом – ам! Как вкусно, хочу еще.
– Не скажу, – пообещала я. – Я не люблю кишикротов. Не в смысле есть, а вообще. А попала я сюда очень просто. Была там – стала тут. Видишь ли, Ага… Оказывается, я не только воплоэна.
– А кто еще? – едва слышно прошептала сестренка. – Ты же не… фейона? Тебе же не отрезали в младенчестве крылья?.. Ой, что я говорю! Ведь ты бы не смогла без них прилететь. И ты… крупненькая.
– Нет, к сожалению, я не фейона, – погладила я Агашу по белой пушистой головке мизинцем. – Я всего лишь воплоэна-перемещатель.
– Но таких не бывает! – вспорхнула на мое плечо феечка.
– Бывает, вот же я, перед тобой. И я говорила с Милоненой, старой служанкой мужа, она помнит, что раньше тоже были такие. Теперь вот снова есть.
– Поклянись, что ты не шутишь, – вспорхнула и зависла перед лицом Агаша.
– Клянусь! Я переместилась сюда без посторонней помощи.
– Но как ты вообще поняла, что так умеешь? – вновь опустилась на плечо сестренка.
– Поняла, потому что мне это было очень нужно, – призналась я. – Помнишь, я спрашивала тебя про соседей-королей?
– Конечно! И сказала, что твоему мужу угрожает опасность.
– Да, – шепнула я, осмотрелась, хотя и так знала, что кроме нас и спящей Уси никого здесь быть не может, и продолжила: – Кто-то вынюхивает о прошлом Вилеона. Думаю, заподозрили о его необычных способностях.
– О том, что он воплоэн? – ахнула фейона.
– Может, о воплоэнах пока и не знают, но если узнают – случится беда.
– А при чем здесь твое умение перемещаться?
– При том, что копают на родине моего мужа, это ужасно далеко!
И я рассказала Агаше все, что знала сама, включая свои планы и домыслы.
– Я ведь быстро, – таким тоном, будто просила у сестренки разрешения, закончила я рассказ, – прыг туда, все разузнала, прыг обратно. Никто и не заметит, что я отлучалась.
– Если не заметят, какой тогда смысл? – задала резонный вопрос феечка. – Кому-то ведь ты должна будешь сказать, что узнала.
– Должна, – вздохнула я. – Вилеону и скажу. Но ведь это уже будет после. А победителей не судят.
– Представляю, как он рассердится, – покачала пушистой головкой Агаша.
– Ну и пусть сердится! – топнула я. – Главное, что останется живым-здоровым и с короной на голове. Или ты считаешь иначе? Лучше мне забиться в угол и помалкивать?
– А может, королю видней, что нужно делать?
– И ты туда же! – вскочила я. – То есть у меня мозгов нет? Хорошо, может, их и в самом деле меньше, чем у Вилеона, зато у меня есть чутье! И оно говорит… нет, вопит, что с любимым случится беда! А я не хочу сидеть, сложа руки, и дожидаться этой беды. Я хочу действовать! И буду действовать, что бы мне ни говорили.
– Дейтьвовать! Дейтьвовать! – прилетела к нам Уся.
– Прости, – глянула я на Агашу, – разбудила малышку…
– Ничего, – сказала сестренка, – потом еще поспит. А тебе я скажу вот что. В твоих мозгах я не сомневаюсь, видела их в действии, да и дуры королевами не становятся. И то, что ты за мужа переживаешь, тоже здорово. Но и я за тебя очень переживаю, пойми. Отговаривать тебя не буду, только очень прошу: хорошенько все обдумай, прежде чем что-то делать! И перед тем как отправляться в путь, обязательно заскочи сюда – я тебе до предела намагичу жемчуг, а то будет обидно, если магии не хватит в самый нужный момент.
– Спасибо тебе, моя хорошая! – погладила я снова белую головушку.
– А мне?! – сунулась под руку Усечка.
– И тебе спасибо, мое солнышко, – погладила я и ее.
Вернувшись в королевский замок, я, как и просила сестренка, стала обдумывать свой план. Решила, что соваться к Тилеону, старшему брату супруга, равно как и к его дядькам, не только бессмысленно, но и опасно. Идти к Билеону, младшему брату, скорее всего, безопасно, но тоже вряд ли имеет смысл: то, что знал, он написал в письме. Если даже узнал что-то еще, вряд ли расскажет мне, первой встречной; представать перед ним в истинном обличии я не хотела, во всяком случае сразу. Лучшим, на мой взгляд, вариантом было начать с трактира той деревушки, о которой писал Билеон, как ее?.. Мокросы. Ведь именно там видели любопытного незнакомца, а это реальная ниточка, за которую можно потянуть.
Вот только появляться в деревенском трактире девушке будет, наверное, неправильно. И даже чревато незапланированными приключениями на мою… эту самую… подушку безопасности. Поэтому как бы ни было неприятно и стыдно, но воплотиться придется в мужчину. Да и пора уже отучаться от глупой стыдливости – воплоэн должен уметь перевоплощаться в кого угодно и быть этим кем угодно, держась естественно и непринужденно. Уж мне ли, бывшей актрисе, этого не суметь? Стыдно ей, видишь ли! Стыдно будет, когда разоблачат и всыплют плетей, а то и вообще казнят. Не, тогда уже будет не стыдно. Но обидно – наверняка.
Итак, я решила вопрос с внешним обликом, придумала, куда в первую очередь направлюсь, когда перемещусь в Такудал. Оставалось понять, как именно я буду туда перемещаться. У меня по-прежнему не имелось никакого внятного описания хотя бы чего-нибудь конкретного в том далеком королевстве. И что же было делать? Все-таки идти к Милонене и, рискуя раскрытием моих планов, порасспрашивать о далекой родине? Другого варианта я придумать не могла. Обращаться с этим к Вилеону – все равно что прямо сказать ему: «Дорогой, я слетаю ненадолочко в Такудал, сам пока поуправляй королевством, ладно?»
Но перемещаться опять в Вилонар, чтобы пойти к старой служанке, было уже поздно. Пора вообще было ложиться спать. Что мне не нравилось в местных порядках – здесь не имелось такого понятия как супружеское ложе: у меня была своя спальня, у Вилеона своя. И мы ходили друг к другу спать, словно в гости. Я вознамерилась ввести по этому вопросу новые порядки. Но это чуть позже, когда решу главный вопрос. Пока же я почапала в спальню любимого мужа.
Глава 4
Вилеон меня уже ждал. Меня всегда очень трогало и возбуждало, как он относится к… м-мм… исполнению супружеских обязанностей. Он всякий раз волновался, как в первый. И я отлично понимала, почему: любимый хотел доставить максимум удовольствия мне и думал в такие моменты только об этом. Он любил меня, я это тоже знала, и совсем не потому, что муж мне это говорил. Да, он конечно же, говорил, пусть неловко и скупо, но больше слов мне рассказывали о чувствах его прекрасные голубовато-серые глаза: в них читались любовь, восторг, обожание и… да, страсть, желание, совсем как сейчас. Он не лежал в постели, изучая в ожидании потолок, а сидел, уже раздетый, с наброшенным на бедра углом одеяла и пожирал меня воспламеняющим взглядом.
Могла я не загореться, не вспыхнуть хрупкой соломинкой в этом жарком огне? Конечно же, нет. И я, разумеется, вспыхнула. Сегодня даже сильней, чем обычно, поскольку чувствовала и свою вину перед любимым, ведь мы обещали не иметь друг от друга секретов; и потому что уже тосковала от вынужденного расставания, пусть и очень недолгого, но ведь мы друг от друга будем так далеко!
Я вошла в спальню мужа в одной легкой ночнушке, но сейчас сбросила и ее. Приблизилась к сидящему Вилеону, запустила пальцы в его непослушные волосы, прижала к груди его голову… Он тут же обнял меня сухими, горячими руками и принялся целовать то, что оказалось возле его мягких, тоже очень горячих губ. А оказалось там то, что и нужно… И конечно же, после этих поцелуев я не смогла удержать сладострастного стона, не сумела устоять на ногах – повалилась на любимого, роняя его в мягкую, гладкую нежность белья и обвивая своей гладкой, мягкой, податливой нежностью.
Раз уж так получилось, что я оказалась над ним, то и взяла дальнейшее в свои руки. Во всех смыслах взяла… Но совсем ненадолго, терпеть сладкую муку ожидания не могли больше ни он, ни я. И скоро я уже сидела на нем, двигаясь в такт порывистому дыханию любимого, ловя его воспаленный близостью жар, чувствуя под ладонью толчки его рвущегося ко мне сердца.
Я не помню, сколько раз мы менялись местами, сколько раз теряла связь с этим миром, взлетая в ослепительную высь, где не было ничего, кроме блаженного тепла и сладко обжигающего, вспыхивающего как звездный пульсар света.
А потом, взявшись за руки, чтобы продлить единение, мы долго лежали молча. Мой взгляд упал на небольшую картину, висевшую передо мной на стене. Раньше я ее почему-то не замечала. Возможно как раз потому, что с иного ракурса, кроме как с постели, она не бросалась в глаза. Да и вообще была невыразительной, словно у художника закончились краски ярких цветов. Пасмурное серое небо, на его фоне такой же серый, неказистый, похожий на «хрущевку» с башенками замок. Даже на половину «хрущевки» – совсем небольшой. Единственным цветным пятном на картине было дерево, тоже нелепое, растущее будто не вверх, а вширь – приплюснутое и разлапистое.
– Что за сиротский приют? – кивнув на картину, повернула я голову к мужу.
– Ты о чем? – вернулся он из своих внутренних странствий.
– Вон там, на стене.
– Почти угадала, – улыбнулся любимый с заметной грустинкой. – Там и жили сиротки. Мы с младшим братом. Теперь только он.
– Этой твой родовой замок?! – рывком села я на кровати.
– Ну да. Бывший замок моего отца. Его деда, прадеда, прапра…
– Я поняла, – перебила я в нетерпении. – И что, он прям вот такой-такой?
– А какой еще? Я заказал картину художнику перед самым отъездом, чтобы осталась какая-то память. Прошло не так много времени, вряд ли что-то изменилось, он ведь каменный.
– И дерево там такое раскоряченное, или у художника рука дрогнула?
– Дерево по моей вине такое, – засмеялся Вилеон. – Когда и оно, и я были маленькими… ну, дерево раз в пять меня выше… я ползал по нему и обломил верхушку. Сам грохнулся, ногу подвернул, отец дважды к лекарю возил, долго болела. А дерево словно испугалось расти вверх, как бы опять не сломали, вот и раздалось вширь.
Я встала с кровати и как была, голышом, подошла ближе к картине. Надо ли говорить, как взволнованно-радостно стучало мое сердце? Я нашла ориентир, ту самую метку, на которую могла нацелиться для перемещения в Такудал! И если похожих замков на Куроне могло оказаться множество, как тех самых «хрущевок» на постсоветском пространстве Земли, то именно такой, с растущей возле него расплющенной зеленой каракатицей, наверняка имелся только один.
Вот только долго мне полюбоваться картиной не удалось. Зря я не накинула валявшуюся на полу ночнушку. Хоть я и стояла к мужу спиной, ниже нее у меня тоже кое-что было… Я имею в виду ноги. Что еще могло так опять возбудить Вилеона? Он сорвался с постели, сграбастал меня в жаркие объятия и, словно паук муху, уволок во влажную паутину мятых простынь и страсти.
А на следующее утро я стала собираться в дорогу. Пока большей частью мысленно, поскольку пришлось бы объяснять мужу, для чего я воплотилась в мужчину. Но и одеться в соответствии с задуманным образом я сейчас не могла – опять же, удивила бы Вилеона мужским нарядом и вызвала вопросы, на которые не смогла бы ответить.
Поэтому я оделась пока что в свой любимый жокейский костюм – от него я решила использовать для нового образа брюки. Воплощаться я задумала в молодого, лет двадцати пяти на вид мужчину, примерно с меня ростом, не особо мощной комплекции, а лучше вообще худощавого, чтобы не бросаться в глаза. Короче говоря, мои коричневые брюки ему должны были прийтись впору. А вот красные сапожки определенно не годились. Но я вспомнила, что в гиленском дворце у меня оставались такие же черные, они будут в самый раз для моего маскарада. Зеленый жакет и красная шапочка также были слишком яркими, нужно будет что-то поискать в Вилонаре. Белую рубаху можно было оставить, но белый цвет тоже приметен, да еще и пачкается – мало ли где мне придется ползать. И тут мне пришла в голову хорошая идея, убивающая сразу двух зайцев, мне ведь все равно нужно было предупредить супруга, прежде чем слинять из дворца.
Я пришла к нему в кабинет, одетая уже в коричневые штаны и белую рубаху. Его любимое величество поднял на меня удивленный взгляд:
– Решила поездить верхом? Давно ты этого не делала. – Он тут же покраснел и смущенно крякнул. – Я имею в виду, на лошади.
– О, нет, дорогой, – небрежно махнула я рукой. – На лошади сейчас некогда. Я хочу отправиться в Вилонар. Именно как Анель. Хочу провести там полную инспекцию, проверить, как идет подготовка к свадьбе наших дорогих Мареона и Анны. Может, при виде королевы пошустрей забегают. Вот и оделась посвободней: вдруг где-нибудь в пыли-грязи ползать придется. Кстати, у меня к тебе просьба: дай какую-нибудь твою рубашку, ту, что потемней, а то белую я, боюсь, извазюкаю. И еще, я там, скорее всего, надолго, еще с Агашей хочу потрепаться, с Усечкой поиграть, так что обедай точно без меня, но и на ужин если не успею, не переживай. Я там поем.
– Точно поешь? – свел брови Вилеон. – А то знаю тебя: увлечешься чем-нибудь – и про еду, и про все остальное забудешь.
– Про все остальное точно не забуду, – пообещала я. – Оно само напомнит. И про еду постараюсь не забывать, – успокаивающе подняла руку, опередив открывающего рот мужа.
– К ужину все-таки тоже постарайся вернуться, – продолжал хмуриться тот. – Не вздумай там надувать шарики! Их две тысячи штук, так ты и до завтрашнего ужина не прибудешь.
– Что я, маленькая, две тысячи шариков надувать! – возмущенно фыркнула я. – Может, один-два если. Просто попробовать, как надуваются. Так ты мне дашь рубашку?
– Выбирай, – кивнул любимый на шкаф. – Но она же тебе будет велика.
– Ой, да подумаешь! Подверну, подоткну… Я ведь не на бал собираюсь.
Я перебрала рубашки супруга, выбрала темно-серую, почти черную, тут же сняла свою белую… Это было моей ошибкой – в итоге я отправилась в Вилонар минут на сорок позже задуманного, зато с немножко успокоенной совестью: главное, что я мужа люблю, и он это видит. А небольшой обман – это так, женские шалости. В конце концов я же его рубаху не насовсем забрала!
Поцеловав Вилю в щечку – в губы было рискованно, так бы и день закончился, – я выбежала в коридор с призывным криком:
– Перинеон! Перинеон! Ты мне срочно нужен!
Перемещатель возник передо мной в метре, едва на него не наткнулась.
– Слушаю, ваше величество!
– Пойдем, пойдем, – взяла я его под руку, – сейчас расскажу, что мне нужно.
Спустившись на первый этаж и отведя зардевшегося от прикосновения влюбленного мужчину подальше от дворца, я, оглядевшись, спросила:
– У вас мама есть?
– Д-да… – заморгал Перинеон. – В деревне.
– Давно ее навещали?
– Так ведь… – Перемещатель стал и вовсе красным как рак. – Служба же. Вдруг вам срочно куда…
– Моя вина, – вздохнула я. – Не думаю о людях. Но я исправлюсь, обещаю! Уже начала. И вот вам мой приказ: отправляйтесь сейчас к маме и до вечера здесь не показывайтесь. Нет, давайте до завтрашнего утра! Все ясно?
– Н-нет, но…
– Что «нет»? – начала я злиться. – Мама в деревне скучает. Навестите ее! Завтра утром вернетесь и доложите. Теперь ясно?
– Ясно, только… Мама не скучает. У меня три брата, они с мамой живут. И жены их тоже. И дети…
– Глупый вы, Перинеон! Мама по каждому своему ребенку скучает, будь их у нее хоть два, хоть два десятка. Теперь окончательно ясно или еще что-нибудь разъяснить?
– Не надо, ваше величество! – вытянулся по струнке перемещатель. – Теперь яснее некуда.
– Тогда выполняйте!
Дождавшись, пока молодой человек растворится в воздухе, я представила знакомый фонарь у входа в гиленский дворец и вскоре уже входила в свои бывшие покои.
Агаша все поняла сразу. И спросила:
– Уже?
– Да. Чего тянуть? Тем более я видела место, куда мне нужно, у Вили картина на стене. Представляешь? А я раньше и внимания на нее не обращала.
– Волнуешься? – уловила мое состояние сестренка. – Может, все-таки…
– Агаш, не начинай! – резко прервала ее я. И тут же смягчилась: – Не обижайся только, ладно? Все ведь уже обговорили.
– Ладно, – вздохнула фейона. – Снимай с руки нитку, намагичу по полной.
– Давай, – стала развязывать я жемчужную фенечку. – А я как раз пока переобуюсь и поищу где-нибудь темный камзол.
Черные сапожки я нашла там, где их и оставляла. С камзолом было сложней – у меня такой одежды, понятное дело, не водилось. Первой мыслью было сходить в покои Мареона, поискать там, но господин гилен был крупнее моего мужа, а я собиралась перевоплощаться в мужчину еще более худощавого, чем Вилеон. Да и заходить в комнаты гилена в его отсутствие даже для королевы было не очень красиво. Особенно для королевы! Пойдут потом пересуды, мне это надо? Второй мыслью, вряд ли намного умней, была такая: если я, будучи воплоэной, оказалась также и перемещателем, то почему бы не оказаться до кучи еще и находителем? Если не людей, то хотя бы камзолов. И ведь я это подумала не в шутку, а всерьез, вот до чего дошла.
Я вышла в коридор и отправилась по нему наугад, так и не решив пока, где бы позаимствовать одежду. При этом, будучи в смятенных чувствах от предстоящего путешествия в Такудал, которое сама в глубине души называла авантюрным, я совсем упустила из виду, что одета лишь в коричневые штаны и мешковато висящую темно-серую рубаху. Красную шапку я оставила в комнате, так что и мои черные волосы были распущены и ничем не покрыты. Посмотреть на меня со спины – длинноволосый парнишка, предпочитающий свободную одежду. Но я в тот миг, напомню, ни о чем подобном не думала, заранее переживая грядущие события.
Между тем никто почему-то не выносил в коридоры дворца вешалки с мужскими камзолами, и я наконец перенесла мысли из будущего в настоящее и стала размышлять, где мне все же раздобыть необходимое. Появилась идея пойти к оформителю свадебного торжества и под каким-нибудь предлогом попросить на время камзол у него. Мысль была настолько идиотской, что могла бы, наверное, сработать, если бы я не вспомнила, по какой причине называю оформителя Колобком. И тем не менее ноги продолжали нести меня к залу торжеств, тем более я решила заодно получить какое-никакое алиби, ведь мужу и сказала, что буду контролировать подготовку к свадьбе.
Уже подходя к месту по коридору с массивными колоннами, я увидела, как распахнулись двери в зал, и оттуда, изрыгая ругательства, выскочил парнишка – один из помощников Колобка. Я машинально шагнула за ближайшую колонну и высунула нос. Парнишка с головы до пят был осыпан золотистой пудрой – уж не знаю, что они там ею украшали, надеюсь, не шарики. Помощник оформителя стал ожесточенно отряхивать волосы, создав вокруг себя сверкающее облачко, а потом снял камзол и принялся выбивать его о соседнюю с моей колонну. Потом бросил камзол на пол и начал стягивать штаны. Когда он вынул ногу из штанины, я быстро, не успев осознать, что делаю, подбежала, схватила брошенный камзол и задала с ним стрекача.
– Эй, ты, ворюга! Стой! – завопил сзади парнишка. – Бросай камзол, не то догоню, такого тебе задам!
