Странник века

Альваро слушал собеседников-германцев с печальной улыбкой на губах.

Друзья, друзья мои, сказал он с глубоким вздохом, уверяю вас, что за всю свою жизнь я не видел столько цыган, гитар и красоток, как на картинах английских живописцев и в дневниках немецких искателей приключений. Видите ли, моя страна несколько необычна: пока половина поэтической, или, как теперь говорят, романтической, Европы пишет об Испании, мы, испанцы, образовываем себя тем, что все это читаем. Пишем мы мало. Предпочитаем быть темой. И сколько же среди этих тем кошмара! молодые мадридцы, покоряющие брюнеток серенадами! юнцы, убивающие других и себя из чисто средиземноморского пыла! праздные работяги, преимущественно андалусийцы, прохлаждающиеся на своих балконах! профессиональные святоши, танцовщицы из Лавапьес[36], похожие на амазонок, трактиры с нечистой силой, допотопные экипажи! впрочем, последнее правда. Я понимаю, что весь этот фольклор может показаться очень привлекательным, но при условии, что речь идет о чужой стране.

В гостиной наступила тишина, как будто все только что увидели лопнувший мыльный пузырь.

Ровно в десять господин Готлиб отлепил спину от кресла. Подтянув пружину настенных часов, он распрощался с гостями.

Учитывая слегка меланхоличное настроение присутствующих, Софи предложила уделить остаток вечера музыке и чтению вслух, ее идею встретили с энтузиазмом все, но особенно профессор Миттер, который иногда исполнял с ней на пару дуэты Моцарта и Гайдна и даже иную из сонат Боккерини (выражение «и даже иную» принадлежало профессору). Софи подошла к фортепьяно, Эльза принесла футляр с виолончелью. Прежде чем зазвучала музыка, Эльза впервые за весь вечер присела и теперь, тоже впервые, казалась внимательной. Кончиком туфли она вдавила в ковер несколько крошек обжаренного хлеба: крошки хрустнули одновременно с первым ударом смычка профессора Миттера. Ханс смотрел лишь на гибкие, беглые пальцы Софи.

Дуэт отзвучал без эксцессов, нарушаемый лишь энергичными взмахами головы профессора Миттера, на которые Софи отвечала брошенными искоса взглядами и сдержанной улыбкой. Когда дуэт достиг своего финала и отзвучали аплодисменты, Софи уговорила сесть за пианино госпожу Питцин. Наслаждаясь настойчивостью хозяйки, госпожа Питцин сопротивлялась ровно столько, сколько нужно, и с манерной застенчивостью уступила как раз в тот момент, когда Софи слегка ослабила напор. Все снова зааплодировали; ожерелье госпожи Питцин отклеилось от ее декольте и на секунду повисло, сверкая, в воздухе. Затем гостья повернулась к клавиатуре и, гремя кольцами и браслетами, с неумолимой решимостью запела.

Ну как? спросила госпожа Питцин, заливаясь краской. С завидной изворотливостью Софи нашлась с ответом: вы так превосходно музицировали! Чтобы вывести из летаргии госпожу Левин, Софи предложила ей исполнить что-нибудь в четыре руки с госпожой Питцин. Остальные поддержали ее идею восклицаниями, уговорами, удвоенными уговорами и, наконец, аплодисментами, когда госпожа Левин, страдая, встала и огляделась вокруг с таким видом, словно удивлена, что стоит на ногах. Она робко подошла к инструменту. Колоколообразные бедра госпожи Питцин переехали к краю банкетки. Спины дам распрямились, плечи напряглись, и они атаковали Бетховена с дружным рвением, несколько превышавшим пределы благоразумного. Вопреки ожиданиям Ханса, госпожа Левин оказалась прекрасной пианисткой и умело маскировала ошибки и пропущенные ноты своей напарницы. Все это время господин Левин не отрываясь смотрел на банкетку, но вовсе не на юбку жены.

Ближе к полуночи вечер завершился чтением классиков. Госпожа Питцин просила почитать Мольера, Альваро вспомнил о Кальдероне, а профессор Миттер выбрал Шекспира. Господину Левину пришел на ум Конфуций, но в доме Конфуция не оказалось. Ханс промолчал, он предпочел разглядывать пушок на руках Софи, менявший свой вид, цвет и вкус (как он предположил) в зависимости от попадавшего на него света. Несмотря на протесты хозяйки, она единогласно была избрана чтицей подобранных гостями отрывков. Хансу интересно было услышать ее чтение, и не только потому, что в это время он мог безнаказанно ее разглядывать, но и потому, что в голосе любого чтеца всегда старался уловить эротические модуляции. Он не знал, что примерно тем же самым любит заниматься и Софи. Поэтому его взгляд, то блуждавший вокруг, то рассеянный, то пристальный, беспокоил ее и волновал, второе, пожалуй, даже больше, чем первое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Один из так называемых малых часов, время для молитвы в христианской традиции, соответствует девяти часам утра, то есть третьему часу после восхода солнца. Здесь и далее примеч. пер.

2

«Слава в вышних» (лат.).

3

Господь с вами (лат.).

4

И с духом твоим (лат.).

5

Имеется в виду работа немецкого философа, теолога и проповедника Фридриха Даниэля Эрнеста Шлейермахера (1768–1834) «Идея катехизиса разума для благородных дам (Фрагмент)», впервые напечатанная в журнале братьев Шлегель «Атенеум».

6

Речь идет о Германском таможенном союзе начала XIX в.

7

Адам Смит (1723–1790) – шотландский экономист и философ.

8

Речь идет о короле Фердинанде VII, войне за независимость и испанской революции 1808–1814 гг.

9

Гаспар Мельчор де Ховельянос (1744–1811) – испанский писатель, юрист, экономист и политик. Пабло Антонио Хосе де Олавиде и Хауреги (1725–1803) – испанский писатель, переводчик, юрист и политик.

10

В докладе «История зрелищ в Испании» Ховельянос пишет: «Что касается меня, то я убежден: нет более веского доказательства испорченности нашего вкуса и развращенности наших идей, чем холодное равнодушие к постановкам драм, в которых откровенно попираются целомудрие, милосердие, честность, порядочность, все прочие добродетели и все принципы здоровой морали, все максимы благородства и хорошего воспитания».

11

Вероятно, профессор намекает на труды Шарля Луи де Секонда, барона де ла Бред и де Монтескье (1689–1755), в первую очередь – на книгу «О духе законов».

12

Позволяйте делать, позволяйте идти (фр.) – классическая формула, выражающая принцип невмешательства государственной власти в экономические отношения, как внутренние, так и международные.

13

Фридрих Вильгельм III, король Пруссии с 1797 г.

14

Свобода, братство… Конечно, что тут спорить, кто бы этого не хотел? (фр.)

15

Я вижу… насмешка вам не чужда (фр.).

16

Но таковы мои мысли (фр.).

17

Роман Карла Вильгельма Фридриха фон Шлегеля (1799).

18

И во-вторых, мой друг (англ.).

19

Но пусть идут в задницу (исп.).

20

Черт возьми! (исп.)

21

И в испанском, и в немецком языках есть слово с одинаковым корнем: perorata (исп.), Peroration (нем.).

22

Милостивый (нем.).

23

Провинция Страны Басков.

24

Загородная резиденция эмиров, правивших Гранадой в XIII–XIV вв.

25

Центральная площадь в Гранаде.

26

Законодательные и исполнительные органы власти при Наполеоне.

27

Испанская монета.

28

Сто тысяч сыновей Людовика Святого – название французской армии, вторгшейся в Испанию в 1823 г. с целью восстановить на троне Фердинанда VII.

29

Уют, удобство (нем.).

30

Удобство (исп.).

31

Спокойствие (исп.).

32

Они так безоговорочно очаровательны! (фр.)

33

Здесь: больше мне нечего добавить! (фр.)

34

«Буря и натиск» (нем.) – название литературного движения в Германии второй половины XVIII в.

35

В ногу со временем (фр.).

36

Богемный район Мадрида.