скачать книгу бесплатно
Счастье женское
Людмила Андреева
Ника всю свою жизнь мечтала о настоящей любви, идеализировала отношения, но жизнь с ней играла как кошка с мышкой… Почему наши ожидания не совпадают с реальностью? К сожалению, жизнь всегда ставит в жесткие условия, которые не совпадают с мечтами, и только от нас самих зависит – каким будет завтрашний день.
Счастье женское
Людмила Андреева
© Людмила Андреева, 2021
ISBN 978-5-0051-8037-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Счастье женское
I
Семья у Ники считалась нормальной, если учитывать, что чуть ли не в каждом поселковом доме было, в среднем, по четверо детей. Ее мать, Надежда Юрьевна, работала продавщицей в продуктовом магазине, а отец (его все звали просто: дядя Степа) – шофером при сельсовете. Между старшим братом Рудиком и ее сестрой Аллой, существовала разница в возрасте на пять-семь лет. Незначительная, вообще-то, но для самой Ники, она казалась огромной. Все в доме, к ней, относились как к несмышленышу, ведь она – младшенькая, и ее, по мнению других, нужно опекать.
Жили они дружно, и одно из самых первых Никиных воспоминаний, как раз и было то, как брат и сестра ее кормили. Родители, в это время, скорее всего находились на работе, а она, Ника, оставленная на попечение старших детей, сидела на коленях у Аллы и, Рудик пытался попасть ложкой с кашей в рот сестренки, вертящей головой. Какой именно кашей они ее кормили, этого она, естественно, не помнила, но вполне вероятно, что манкой. Потому что, именно манную кашу, с незапамятных детских лет, Ника терпеть не могла. Ей легче пробежать босоногой по крапиве, чем съесть тарелочку этого противного варева. Помнится, когда уже став значительно больше, у соседей ее посадили за стол вместе с неизменным другом, всех детских игр, Лешей кушать, а на стол поставили это ненавистное блюдо. Ника, с диким ревом убежала домой и заявила своей озадаченной матери, что к соседям больше никогда не пойдет, так как, они, ее заставили есть то, что она терпеть не могла. Долго же, у них в доме стоял хохот Рудика…
Другое детское воспоминание выхватило из памяти поездку к бабушке на деревенский престольный праздник. Они, тогда, всей семьей туда поехали. Нарядные и веселые… отец почти всю дорогу держал двухлетнюю малышку на руках и, только, возле бабушкиного дома отпустил Нику на зеленую, в желтых одуванчиках, лужайку. Там, у забора, лежали сложенные доски и несколько бревен, оставшихся после строительства дома. Несколько лет назад, в бабушкиной деревне случился грандиозный пожар, когда выгорело чуть ли не полдеревни… На этих бревнах и собиралась детвора со всей улицы. И, пока взрослые отмечали свое торжество, дети устраивали разные игры.
А вот зима… Рудик сталкивает Нику, сидящую в санках со склона горки, сделанной руками уличной детворы. Она визжа, со скоростью, так, что захватывает дух, несется вниз и, чуть, не доезжая до стоящей сестры Аллы, переворачивается и оказывается в сугробе… Алла помогает ей встать, оттряхивает снег с ее куцей шубейки… а, морозный воздух так и щиплет за щечки, и сестра ей поправляет завязанный сзади шарфик, натягивая его снова на курносый Никин нос. И потом, уже в вечерних сумерках, они все втроем забираются на теплую печь и сидят там до самого прихода родителей.
Один из первых запомнившихся Новогодних праздников, оставивших след в ребячьей душе… Детский хоровод вокруг нарядной зеленой красавицы. Пахнет хвоей и чем-то еще, вкусным и терпким… Дед Мороз с длинной белой бородой, в колпаке и красным носом, вывел Нику из хоровода и поставил перед собой. А она, запинаясь, скороговоркой, прочла ему заученный дома, под руководством старшего брата, небольшой стишок:
…Здравствуй Дедушка Мороз,
У тебя сопливый нос!… —
все вокруг так и грохнуло смехом! Ничего непонимающая Ника испуганно оглядела смеющихся людей и, внезапно осознав, что перепутала и ляпнула то, что совсем не следовало говорить, тихо поправила себя:
– Ой, я не правильно сказала… У тебя красивый нос!.. – и от испуга, что сделала не так, как нужно, заплакала.
Дед Мороз улыбнулся в бороду и, наклонившись к ней, вытер с ее лица слезы:
– Ну, что ж ты девочка плачешь? Я не люблю тех, кто плачет!.. – вынув из своего мешка пряник и несколько карамелек, он протянул их ей. – На-ка, тебе маленький гостинец от зайчика!
Ника робко взяла из его рук угощение и, пролепетав «спасибо», вернулась в хоровод. С тех пор, ежегодно, перед каждой Новогодней елкой ей напоминали этот, оконфузивший ее, случай.
Память детства оставляет образы, ярко ослепляющие сознание. Красочные картинки не имеют, можно сказать, ничего общего с тем, что остается в памяти уже когда человек становится старше. С годами восприятие как-то блекнет… Радужный мир, который познает ребенок, постепенно теряет свою особенность и неповторимость. Если раньше, Ника остро воспринимала то, что ее окружает и любые огорчения, которые происходили с ней или с теми, кто находился в поле ее зрения, становились для нее чуть ли не трагедией личного плана, то постепенно все это сглаживалось. Детские впечатления и неприятности принимали более личностный характер, и, теперь, уже в разряд трагедии переходило только то, что так или иначе, затрагивало непосредственно круг ее интересов. Ребенком Ника чувствовала себя частью окружающего мира, и ей казалось, что в глазах этого мира и она что-то да значит… но, к сожалению, с каждым днем, она все отчетливее начинала сознавать, что это все не так и, каждый человек несет в себе то, что есть у него в душе. Не больше, ни меньше. И все живущее, одновременно независимы друг от друга так же, как и неразрывны между собой… как бы то ни было, открытия доставляли ей острые минуты осознания своей беспомощности в ходе некоторых событий. Трагических событий, которых невозможно исправить.
Ей было лет шесть, когда случилась эта потеря…
Она сидела с Лешей, на лавочке, недалеко от своего дома. Возле них остановилась машина и, из нее, под руки вывели мать. Ника побежала навстречу, но мать невидящими и заплаканными глазами смотрела куда-то мимо нее…
– Мама, а где папа?.. Вы же сказали, что придете вместе и мы поедем к бабушке… – уже в доме, Ника нетерпеливо затеребила руку матери.
Мать, словно придя в себя, посмотрела на младшенькую, обняла ее и заголосила:
– Нет у нас больше папки, доченька!.. нет…
«Как это, нет?.. – недоуменно подумала Ника. – Ведь, он же, – есть!..» и, она вырвалась из, удушающих ее, объятий.
Тут, с улицы, одновременно вбежали запыхавшиеся Рудик с Аллой. Ника кинулась к ним испуганной птичкой:
– Мама говорит, что у нас нет больше папки, а куда ж он делся-то, куда?
У четырнадцатилетней Аллы брызнули из глаз слезы, она обняла худенькое тельце сестренки и молча прижала ее к себе.
– Значит, это правда… – не то спросил, не то просто пробормотал растерянный Рудик.
В доме надолго зависла тягостная обстановка. Какие-то люди сновали взад-вперед, приехавшие тетки, сестры родителей, хозяйничали на кухне, готовя поминальные блины и прочее съестное. Центральное место в доме занял гроб с телом отца… смерть никак не отразилась на его внешности, казалось, что он только спит. Ника слышала, как люди, переговариваясь между собой, обсуждали случившееся. В тот день на другом конце поселка загорелся дом. Ее отец, оказавшись поблизости, стал помогать выносить вещи. И уже непосредственно перед тем, как рухнули перекрытия, он выбежал с хозяйским барахлом. Бросив все на землю, он словно присел рядышком, отдохнуть. Но у него, как потом сказали врачи опоздавшей «скорой», отказало сердце…
После похорон отца мать продолжительное время никак не могла успокоиться. Да и Нике довольно долго все чудилось, что вот-вот откроется дверь и на пороге появится крепкая фигура отца, с правильными чертами лица и незабываемой улыбкой. Чуть выше среднего роста, он был на целую голову выше матери, пухленькой и такой же, как и муж, русоволосой… Внешне они сильно походили друг на друга. Бывало, во сне, услышав голос отца, Никино сердечко замирало, и она открывала глаза в надежде, что он это ей наяву привиделся, что он рядом…
Через год Ника пошла в первый класс. Соседский мальчик Леша стал сидеть с ней за одной партой. Они вместе ходили в школу, вместе возвращались оттуда и вместе решали трудные задачки, во всем помогая друг другу. У Ники также появились обязанности по дому – следить за порядком. По окончании восьмилетки Алла уехала учиться на швею, а Рудику вменялось ходить за домашней живностью. Зимой он чистил во дворе снег и вечером заносил дрова на растопку печи утром. Тихие вечера, размеренная жизнь, – все как при жизни отца, но только с той существенной разницей, что его не было рядом с ними. Зачастую по ночам Ника слышала, как мать плачет, уткнувшись носом в подушку. Откинув с себя одеяло, она вставала со своей постели и шлепала к матери.
– Мамочка, я люблю тебя!.. – обняв ее своими худенькими руками и прижавшись к ней всем тельцем, Ника засыпала.
Иной раз на пару дней из деревни, оставив свою домашнюю живность на соседей, приезжала бабушка, мамина мама. Она приносила в дом запах овечьей шерсти и свежескошенного сена… По вечерам бабушка сидела у печи и пряла пряжу, из этих ниток мама потом вязала носки и варежки своим домашним.
Время текло размеренно, неторопливо. Порой начинало казаться, что прошла целая вечность без дорогого для них человека. Будто так и должно быть.
Как-то, зайдя к соседям за Лешей, Ника увидела там человека, отдаленно похожего на отца. Ее сердечко екнуло и опустилось в пятки.
– Ой, Никочка! Как хорошо, что ты пришла!.. – обрадовано всплеснула руками тетя Роза, мама Леши. – Мы как раз собирались бежать к вам. Мама дома?
– Да… она только что пришла… – тихо пролепетала оробевшая от похожести незнакомца Ника.
– Ну вот и хорошо! Вы с Лешей сбегайте за ней. Скажите, что дело есть, путь бегом – к нам идет!..
Ника с Лешей сходили за Никиной матерью. А после Леша ей сказал, что дядя, сидевший у них, – папин друг.
– Он ушел от своей жены, и мама хочет его познакомить с твоей матерью.
– Зачем?.. – недоуменно спросила своего друга Ника.
– Ну как зачем? – Леша посмотрел на Нику. – Ей ведь тяжело вековать одной…
– А она же не одна! У нее есть мы!.. – из Никиных глаз готовы были политься слезы. – Я, Алла, Рудик… она не одна!..
– Вы – дети, а ей нужен мужчина!.. – совсем по-взрослому заявил Леша.
– Зачем?! – Ника все еще недоуменно смотрела на друга.
Леша вздохнул:
– Ох, ну какая же ты непонятливая, Ника! Ну смотри, все же живут парами! И у меня папка с мамкой, и у Шапкиных, и у Савельевых, и у Курочкиных…
– Но тетка Лизавета и Кудеиха – живут одни!.. – не унималась она.
– У тетки Лизаветы вообще мужа не было, мне мамка сказала, что она старая дева, а Кудеиха – старая уже, ей как бы мужа и не надо!
– Ну и маме нашей – не надо!.. – заупрямилась Ника.
– Нет, надо!.. – убеждал он. – У тебя мама еще молода, ей нужно. Да и в доме нужны мужские руки… ты не возражай, если они между собой поладят!
– Как это поладят?..
– Ник, не задавай глупых вопросов, ты же не дурочка!.. – заявил Леша. – Они должны договориться между собой. Если это случится, то все вы будете жить вместе. И у тебя будет новый папка.
– А мне не нужен новый папка! Не нужен!.. – слезы брызнули из Никиных глаз. – У меня свой папка есть, и мне никто больше не нужен!
– Тебе-то, может, и не нужен! А ты о матери подумала?.. – совсем по-взрослому проговорил Леша. – Утри свои слезы, не маленькая уже!
– Мама тоже по ночам плачет… – всхлипывая, пробормотала она.
– Вот видишь, ей нужен мужчина.
– Откуда ты знаешь, что ей нужен мужчина?
– Мамка с папкой все время так говорят. А они – взрослые, они все знают. Вот ты – вырастешь, тоже замуж пойдешь!
У Ники от изумления высохли слезы.
– С чего ты взял?
– Я же говорю, что никто не должен быть один, – авторитетно заявил он. – Каждая девочка выходит замуж, каждый мальчик – женится!
– А за кого я пойду замуж?
– Кто тебе понравится… – он посмотрел на свою собеседницу. – Я же не знаю, кто тебе нравится! Может, за кого-нибудь из нашего класса, а может, за кого другого…
– А за тебя я могу выйти?.. – она открыто посмотрела на своего друга. – Мы с тобой давно дружим.
Леша, сделав серьезное лицо, заявил:
– Может… Только я учиться хочу. Да и папка говорит, что прежде чем жениться, надо крепко встать на ноги. Мой братан, вон, заявил однажды, что хочет Маньку Козлову в дом привести. А тот ему и ответил, что сперва, мол, школу закончи, в армии отслужи да работу найди. На отцовой шее-то сидеть, – много ума не надо!.. А я доктором хочу стать!
– Я подожду… тебя я согласна ждать! Сколько угодно… – девочка чмокнула друга в щеку и убежала.
Ей хотелось побыть одной, чтобы переварить услышанное от Леши. Значит, его родители хотят этого дядю женить на ее матери? И вечером Ника подошла к ней.
– Мама, а зачем тебе тот дядя?
Мать удивленно посмотрела на дочь:
– Какой дядя?..
– Ну, тот, который сидел у тети Розы…
– У тети Розы?.. – эхом повторила она. – Почему ты спрашиваешь? Он мне ни для чего не нужен…
– А Леша сказал, что он будет моим папкой… – грустно сказала Ника.
Мать устало присела на краешек стула и внезапно расхохоталась.
– Господи, а я-то думаю, что он все вокруг да около!.. – девочка смотрела на мать широко раскрытыми глазами. – Дочка, запомни, у тебя только один папка! И другого не будет.
– Ну, мам, ну ты же еще молодая, и тебе нужен мужчина!
– Кто тебе это сказал?.. – всплеснула руками она. – Тоже, чай, Лешка?!
– Да, Лешка. Он сказал, что тебе нельзя быть одной! – Ника подошла вплотную к своей матери.
– А я – не одна… – она притянула к себе свою дочь и обняла. – У меня есть вы…
– Но мы же – дети!.. – не унималась Ника. – Если ты хочешь, то я ничего не скажу… Я не хочу, чтобы ты плакала в подушку…
– Девочка ты моя!.. – мать уткнулась в худенькое плечо дочери и еще крепче прижала ее к себе.
Дядя Веня, тот, что лишь весьма отдаленно напоминал отца, через пару дней появился у них. С первой минуты, когда тот переступил порог их дома, брат невзлюбил его. Ершисто-колючим взглядом он провожал незнакомца, хотя тот вовсю старался подобрать ключик к подростку.
– Зачем ты с ним так? – Ника спросила у брата через некоторое время, после очередной грубости, когда за дядей Веней закрылась дверь.
– А как еще с ним? Если он метит на папкино место!..
– Ну и что?.. Ты бы о маме нашей подумал… – девочка вздохнула. – Нам-то с тобой все равно его не заменить!
Рудик удивленно посмотрел на сестренку:
– Ты-то куда лезешь, не в свое дело?! Мала еще рассуждать о таких вещах!..
– Как по хозяйству убираться, – так большая, а как маме счастья желать – так маленькая… – надулась Ника. – Сам-то на себя в зеркало посмотри!
Брат автоматически бросил взгляд на висевшее на стене зеркало. Его непослушные вихры торчали в разные стороны, задранный кверху нос придавал лицу несерьезный вид… а глаза… в глазах так и прыгали бесенята. В общем, от него можно ожидать всего, что угодно.
– А что я? Я – ничего, что ты меня-то дергаешь!.. Только запомни, этот дядька – не родной отец и никогда им не будет!.. – и он в сердцах чертыхнулся.
– Папа уже никогда не будет с нами. Он у нас всегда будет тут… – Ника хлопнула себя по груди ладошкой. – А маме мешать не надо. Она сама все решит…
– Задобрил тебя дядька шоколадными конфетками, вот ты и говоришь так! – Рудик грустно вздохнул. – Иначе ты бы не встала на его сторону…
– Чай, эти конфеты не я одна ела!.. – парировала сестренка. – Ты тоже их лопал! И нечего возникать!
Тут на пороге появилась мать, и дети замолчали.
