скачать книгу бесплатно
Трудно завязывались отношения у брата с дядей Веней. Не получалось у них понять друг друга. Правда, после приезда Аллы Рудик перестал воспринимать его появление так остро. Наверное, сестра что-то сказала ему, и брат просто старался меньше попадаться ему на глаза. А, может, тут что-то иное, о чем Ника даже и не подозревала. Во всяком случае, это уже не было решающим, так как дядя Веня стал оставаться у них на ночь. Неделями он жил у них, по утрам уезжал на своем мотоцикле в город на работу, а вечером – возвращался, правда, не всегда. Сохранялось ощущение временности, отчего всем им становилось очень неуютно. Неопределенность, витающая в воздухе, стала сказываться и на материнских нервах. Всегда будучи уравновешенной, она превратилась в дерганую женщину, сильно зависящую от того, приедет этот человек или нет… Тягостное и угрюмое ожидание зависало над всеми, и, не дай бог, кто попадется в такой момент матери под горячую руку – пусть то были ее дети, кошка или еще кто… и всю эту напряженность, как ветром сдувало, стоило только услышать долгожданный треск мотоцикла. Тут она становилась той, прежней, какой была до знакомства с ним, какой ее знали все…
Нике, конечно же, все это не нравилось. Но она не знала, как сделать так, чтобы все это закончилось. Чтобы дядя этот навсегда поселился у них. Чтобы мама перестала нервничать. И чтобы все встало на свои места. Но этому не было суждено случиться, так как вскоре он надолго исчез. Пропал, будто и не существовало его в их жизни.
Когда Ника, в разговоре с Лешей, словно ненароком, упомянула про пропавшего дядю, тот, нахмурившись (ну совсем как Лешин отец… впрочем, друг во всем подражал своему отцу, даже походкой), произнес:
– Родители говорили, что он вернулся к своей жене… он и к нам больше, не приезжал…
На Нику жалко было смотреть. Прозвучавшая фраза поразила ее настолько, что, казалось, у нее не осталось сил стоять на ногах. Она медленно опустилась на скамейку и стала хватать широко раскрытым ртом воздух. День для нее померк в прямом смысле слова. Это означало только одно: крах материнского счастья, потеря домашнего покоя, и надолго, если не навсегда. Мать по любому пустяку срывалась на крик, бывало, что и попадало им под горячую руку… Никина семья стала жить как на вулкане. В любой момент домашнее затишье могло взорваться. Все чаще мать стала задерживаться на работе, а потом и приходить веселая, подвыпившая. Но это еще полбеды. Придя такой, она добиралась до постели и засыпала. Ее никто не видел и не слышал. Хуже было, когда она приходила вместе с каким-нибудь незнакомым человеком, который начинал командовать, словно он тут хозяин. В такие моменты Нике хотелось убежать из дома, где стало очень неуютно и беспокойно.
Когда зимой приехала бабушка, Ника стала свидетелем довольно-таки ужасной сцены. Увидев свою дочь в таком нелицеприятном виде, бабушка оттаскала ее, в самом прямом смысле слова, за косы.
– Ты что вытворяешь?! Мало того, что дети потеряли отца, а при живой матери становятся сиротами!.. Ишь, чего удумала, в винную бутылку заглядывать да хвостом крутить! Я, когда похоронку на твоего отца получила, не распустила себя до такой степени!.. А что делаешь ты? И не стыдно тебе?!
Мать лишь молча плакала…
– Тебе же детей на ноги надо поставить!.. Ты на меня не надейся, я вас, троих девок, вырастила! Век-то мой к концу идет… – бабушка всхлипнула. – Что ж ты, Надюшка, голову совсем потеряла, а? Негоже женщине терять себя… какой пример ты сейчас подаешь своей дочке?! Нельзя же так…
И бабушка, бурча под нос нравоучения, кончиком платка промокнув свои скупые слезинки с глаз, подошла к русской печи. Открыв заслонку и вытащив ухватом чугунок, она добавила:
– Ты прежде всего мать, а уж потом – баба! Никогда не забывай об этом, слышь?! Если ты сейчас за свой ум не возьмешься, пеняй на себя, – ты все потеряешь!.. – она подошла к дочери и легонько толкнула ее рукой в голову. – Тебе не будет прощенья ни от детей, ни от меня, ни от людей! У тебя вон дите малое, я же говорю, какой ты пример ей подаешь? Небось, тошно ей на тебя, такую, смотреть-то!.. – и, обращаясь к Нике, добавила: – Ладно, зови брата, вечерять будем!
Ника, надев шубейку, выбежала на двор. Рудика там не было. Заглянув в сарай, она побежала к соседям, куда брат частенько хаживал.
С этого вечера жизнь их постепенно начала входить в наезженную колею. Мать стала прежней, только изредка она возвращалась с работы чуть позднее обычного. А в остальном жизнь приобрела прежний размеренный ритм. Брат, окончив восьмилетку, поступил в ремесленное училище, сестра училась в городе, а Ника «грызла» гранит науки и посильно помогала матери по хозяйству. Время без остановки шло вперед.
II
В августе, когда Нике исполнилось двенадцать лет, на родине жениха сыграли свадьбу Аллы. Сестра выходила замуж за заезжего красавца-студента, бывшего на пару лет старше ее. Приехав погостить к другу, он встретился с Аллой год назад, на дне рождения у общих знакомых… Она выглядела настоящей красавицей в белом длинном подвенечном платье. Короткая белая вуаль с небольшим веночком из искусственных роз на голове… Ника тогда подумала, что когда она будет выходить замуж, у нее будет точно такой же наряд, – так он ей понравился. Правда, сама свадебная суматоха оставила у нее впечатление сумбура и неразберихи. Ведь она, предоставленная самой себе, не знала, чем себя занять. Слоняясь по чужой квартире, где у каждого, но только не у нее, было дело, Ника изнывала от скуки до того времени, пока не прибыли остальные приглашенные со своими детьми. Вот тут уж все они нарезвились вволю…
По приезде домой Нике на долгое время хватило впечатлений для разговора с подругами. Собираясь вечерами на лавочке возле дома, они сидели, тасовали колоду карт и гадали на королей, на имена своих тайных женихов и на желания. У всех уже в головах «сидели» понравившиеся мальчики, по которым девочки тайком вздыхали. Ника как-то в библиотеке взяла книгу стихов Агнии Барто и впоследствии очень часто наизусть декламировала понравившееся стихотворение. Спустя некоторое время все девочки из класса переписали у нее это стихотворение. Вот и сейчас подружки попросили прочесть любимые стихи, и Ника с особым удовольствием выполнила их просьбу:
Каждый может догадаться, —
Антонина влюблена!
Ну и что ж, ей скоро двадцать…
А на улице – весна.
Только звякнет телефон,
Тоня шепчет: – Это он!..
Стала ласковой и кроткой,
Ходит легкою походкой,
По утрам поет как птица…
Вдруг и младшая сестрица
Просыпается чуть свет.
Говорит: – Пора влюбиться,
Мне почти двенадцать лет!..
И Наташа, на уроке
Оглядела всех ребят:
– Юра – слишком толстощекий,
Петя – ростом маловат.
Вот Алеша – славный малый,
Я в него влюблюсь, пожалуй!..
И проходит класс по карте —
Где Иртыш, где Енисей,
А влюбленная за партой
Нежно шепчет: «Алексей»…
Алик смотрит огорченно:
«Что ей нужно от меня?!» —
Всем известно, что девчонок
Он боится как огня!
Он понять ее не в силах —
То она глаза скосила,
То резинку попросила,
То зачем-то промокашку
Подает ему любя…
Алик вышел из себя!
Поступил он с ней жестоко —
Отлупил после уроков!
Так вот, с первого свиданья,
Начинаются страданья…
Девочки, улыбаясь, слушали, как Ника старательно, с выражением читала, это у нее получалось весьма забавно. Когда она закончила, все, словно по команде, одновременно глубоко вздохнули.
– Да, мальчишки нас не понимают… – грустно произнесла черноволосая Ира. – Им бы только драться да за косы дергать! И почему они такие?..
– А мне мама сказала, что они так симпатию к нам проявляют! – Света, сидевшая на лавочке по другую сторону Ники, потянулась. – На большее они не способны.
– Нет, это просто оттого, что они боятся нас… – почти неслышно, чуть ли не шепотом, возразила Ника.
Света тряхнула своими кудряшками:
– Они нас боятся?.. Кто тебе это сказал? Они такие задиры и забияки!
– Рудик сказал… – она покраснела. – Я случайно услышала, как он со своим товарищем разговаривал…
– Интересно, с кем это он так откровенничал?.. – сказала Ира. Все подозревали, что она тайно вздыхает о Никином брате, но не подавали виду. – Здорово бы было узнать!..
Ника улыбнулась:
– А вот и не скажу, с кем он разговаривал! Только речь шла об очень известной нам особе! Они ее обсуждали не хуже нас, девчонок! И языки у них гораздо поганее, чем у нас! Ну, как помело!
– Ни-и-и-ка, миленькая, а кого они обсуждали?.. – заелозила перед подругой Ира. – Скажи, пожалуйста…
– А вот и не скажу! Вам скажешь, потом это всему поселку станет известно!.. Брат тогда сразу может понять, откуда все это пошло.
– Нечего тогда было разевать рот! – Света покосилась на Иру. – А то дразнишь только… Слушай, а он тебя видел, что ли?..
– Нет. – Ника отрицательно мотнула головой. – Я вышла во двор, а вот на этом самом месте они сидели и разговаривали. Я подошла поближе, чтоб узнать, о ком это товарищ его сказал: «Если бы не это, можно было бы с ней славно провести время»… А брат сказал, что боится связываться, так как потом хлопот не оберешься! Они считают нас, девчонок, непредсказуемыми существами! Говорят, что у нас одно на уме вертится – как бы лишь охмурить парня и женить на себе!.. Вот.
Света чуть ли не подпрыгнула на лавочке:
– Раз они тебя не видели, чего же ты боишься? Сама же и сказала, что они не хуже нас треплются. …Может, это сам его товарищ растрепал! Чего ты, прямо, кота за хвост тянешь! Раз начала говорить, так договаривай!..
Ира умоляюще смотрела Нике прямо в рот. Казалось, еще немного, и из ее серых глаз брызнут слезы. И Нике стало жаль подругу.
– Это была Манька Козлова. – Ира тяжело и разочарованно вздохнула. – Про нее говорили так плохо, что стыдно повторять эти слова…
Света фыркнула:
– Нашла, что скрывать! Да про ее похождения чуть ли не каждая собака в поселке брешет! Моя бабка про нее давно говорит, что она – гулящая! Даже малолеток не пропускает!..
– А я вот впервые об этом слышу! – Ника вздохнула и добавила: – Вообще я считаю, нехорошо обсуждать то, о чем не имеешь понятия, и потом, это не наше дело. Она имеет полное право вести себя так, как ей хочется! Манька – взрослый человек.
– Я тоже считаю так. Любят эти бабки перемывать косточки, любят. – Ира улыбнулась. – Хлебом не корми, а дай посплетничать! Особенно эта Кудеиха! Абсолютно все знает! И кто на ком женился, и кто с кем развелся, кто кого проводил, и кто кого поцеловал… Такое впечатление, что она даже в постели к другим залазит…
– А ты че, не знаешь, что ли, что она вечеряет у раскрытого настежь окна. – Света хихикнула. – У нее же прямо под окном лавочка стоит, и все, возвращаясь из клуба, садятся на нее…
Ника удивленно взглянула на Свету.
– А правда ведь, как я раньше об этом не догадалась?.. Надо же!
Ира недоверчиво взглянула на подруг:
– Так ведь до окна там палисадник, где-то около метра…
– Ночью это не помеха! Все прекрасно слышно… – Света снова захихикала. – У меня сестра как-то заметила белый платок Кудеихи и с тех пор стороной обходит злополучную лавочку…
Ника улыбнулась. Конечно же, Света была права… надо каким-то образом предупредить брата об открытии. Так, чтобы он ничего не заподозрил.
– Нет, а все-таки, Манька сама виновата, что ее считают гулящей!.. – заметила Света. – Не надо так явно показывать свой интерес… она же, в открытую, можно сказать, бегает за ребятами…
Ира хмыкнула:
– Забегаешь, если тебе уже глубоко за двадцать! Она ведь, если через годик не выйдет замуж, то будет считаться закоренелой старой девой! А кому хочется засидеться в девках? Лично мне – не хотелось бы!
– А я, как только исполнится восемнадцать – так сразу замуж пойду. Не буду ждать у моря погоды. – Света многозначительно посмотрела на подруг. – Я не собираюсь ворон считать!
– Пойдешь, если пара будет! – Ника тяжело вздохнула, будто скинула непомерный груз с плеч. – И, еще, если полюбишь…
– А что – любовь? Я на это смотреть не буду. Главное, чтобы меня любили! На руках носили, цветы дарили…
Ира завистливо вздохнула:
– Мечтать о красивой жизни – не вредно. Но не всегда получается так, как мы хотим… – Ника с искренним сочувствием посмотрела на подругу. Мать Иры – мать-одиночка, в их семье вся мужская работа лежит на женских плечах. Все, – и бабушка, и мать, и сама Ира – как могли, управлялись собственными силами по хозяйству. Ее детские руки на ощупь были грубоватыми, мозолистыми. Длинные и худые пальцы с неухоженными ногтями на больших ладонях… Ира на людях всегда их прятала или за спину, или в карманы. Если же в компании присутствовали мальчики, она всегда больше отмалчивалась, держалась скромно и старалась не выделяться. Она как бы стеснялась своей подростковой угловатости, нескладности. Ее востренькое личико чем-то напоминало мышиную мордочку… и заранее, словно смирившись со своей участью, Ира готовилась стать именно одной из сереньких мышек. – Вредно – не вредно… если не мечтать, то жизнь не в радость. А когда мечтаешь, то почти всегда разочаровываешься…
Света склонила свою белокурую головку на бок:
– Но мечтать надо так, чтобы не отрываться от реальности.
– Тебе-то легко говорить, ты похожа на куклу! А куда деваться таким, как я? – Ира посмотрела на сидящую рядом Свету, в ее голосе послышались слезы. – Ни кожи, ни рожи…
Света застенчиво улыбнулась. Ей нравилось, когда на нее обращали внимание. С малых лет привыкла она слышать в свой адрес слова восхищения. Когда повзрослела, коли не получала она привычную порцию дифирамбов, ее настроение катастрофически падало. Казалось, какой-то бес вселялся в нее и всеми силами старался добиться желаемого. Светины радужные глаза, – сероватые по краям и карие у самого зрачка, – окаймленные длинными пушистыми ресницами, начинали прямо-таки метать молнии в сторону того, кто не удостоил ее своим вниманием.
Несмотря на всю внешнюю и внутреннюю непохожесть, все три подружки-ровесницы отлично понимали друг друга и всегда держались вместе. Объединяла их девичья мечта… Мечта о радужном и счастливом будущем, где сказочный принц приедет за ними на «Волге» и увезет их в свою страну, у которой такое сладкое, нежное и ласковое название – любовь. Их совсем еще детских душ уже легонько коснулось прозрачное крыло этой неведомой птицы…
Ника вспомнила свою последнюю поездку к бабушке. В первый же вечер она вышла к девочкам посидеть на бревнах, лежащих там еще с незапамятных времен. Чуть попозже к ним присоединилась кучка ребят, среди которых и был незнакомый белобрысый мальчик. Как Ника узнала потом, его родители переехали в деревню из города. Валерка (так звали того незнакомца) стал всячески проявлять к Нике знаки внимания. Непривыкшая к такому обращению, она вначале очень смущалась. Да, если сравнивать этого Валерку с ее другом детства Лешей, в галантности, конечно, он значительно проигрывал городскому мальчику. Но Леша был свой, как бы родной… они вместе росли. А Валерка… он немного настораживал Нику.
Услышав от бабушки в одно прекрасное утро выражение: «тут тебя дожидается городской хахаль», Ника призадумалась. Почему это – «хахаль»? Какое-то неприятное слово. У нее невольно возникли некие ассоциации… Ну, точно намекающее на те отношения, какие были у матери с дядей Веней. А ей все это ой как не нравилось!
Как бы там ни было, выходит, что Нике тоже не приходилось жаловаться на отсутствие внимания со стороны противоположного пола. Но она воспринимала все это более спокойно, чем подруги. Ее лишь огорчало, что Леша себя с ней вел так же, как и раньше. Словно она была не девчонкой, а обычным пацаном из их компании… будто он не хотел видеть в ней то, что увидел Валерка. Конечно, ведь он, Валерка, года на два будет постарше Леши… А у Леши в голове сидели совсем другие интересы, весьма далекие от тех, которые витали в головушке у стремительно взрослеющей Ники. Ее темно-русые волосы мягко обрамляли весьма миловидное, с пухленькими щечками, лицо. Ямочка на подбородке и карие вишни глаз… Вполне заурядная внешность, которая не бросается в глаза. Порой, рассматривая себя в зеркале, Ника говорила себе, что таких, как она, – на свете много. И, значит, все в ее руках. Когда-нибудь Леша посмотрит на нее совсем иначе, не так, как на «своего парня». Тогда она, Ника, будет счастлива на все сто процентов! Надо лишь для этого набраться терпения, и все будет хорошо.
Тем временем их жизнь шла своим чередом. Когда Рудика забрали в армию, мать привела нового сожителя, который поселился у них. К Нике он относился нормально, да и сама она воспринимала все как должное. Главное было то, что этот сожитель не хлестал водку стаканами и не куражился, не качал своих прав в их доме. По утрам он уходил вместе с матерью на работу, а вечером – приходил, и, в целом, жизнь у них нисколько не изменилась, текла так же размеренно и спокойно. Но сама Ника… внутренне она менялась и, зачастую, пугалась сама себя и своих мыслей, крутившихся у нее в голове. К тому же ей невыносимо захотелось внимания к собственной персоне, и не от кого-либо, а именно от Леши, который вел себя как обычно и, как казалось, ни о чем не подозревал. Самой сделать первый шаг – она себя не могла заставить, так как это противоречило ее принципам. И потом, она не забыла тот давний разговор, произошедший между ними, когда его родители познакомили ее мать с дядей Веней. Ника надеялась, что и ее друг детства все помнит. Однако вскоре представился случай убедиться в обратном.
Ника сидела за уроками, когда в дом зашел Леша, принеся с собой клубы морозного воздуха.
– Привет!
Ника улыбнулась:
– Привет. Проходи.
Леша, сняв свой полушубок и пятнистую кроличью шапку с растопыренными в разные стороны ушами, потирая замерзшие руки, сказал:
– Ох и холодрыга на улице! Хотел на выселки к Митьке сбегать, да передумал. Решил к тебе зайти. Покалякать надо.
– Ну что ж, давай покалякаем… – согласилась Ника, захлопнув учебник и развернувшись к нему лицом. – О чем же?
Сев на застеленный серым байковым одеялом диван, он окинул знакомую и довольно-таки скромную обстановку комнаты. Около противоположной стены стояла железная кровать, заботливо убранная и с горой подушек, рядом с ней – трехстворчатый шифоньер с большим зеркалом на дверце посередке. У окна находился стол, за которым сидела Ника, а по другую сторону большой русской печи, занимающей большую часть комнаты, в открытую дверь небольшой комнатушки виднелся край заправленной розовым китайским покрывалом кровати с овальным зеркалом, висевшим на стене. Невдалеке, как помнил Леша, там стояла этажерка с учебниками и аккуратной стопочкой старых газет… уютно мурлыкала полосатая кошка по соседству с ним, на диване. У них тоже, до недавнего времени, стоял такой же, с валиками по бокам. Родители заменили его на новый, раскладной. Если его разложишь – на нем запросто может уместиться даже три человека.
– Слушай, ты пойдешь смотреть бал-маскарад?
Ника пожала плечами:
– Не знаю, до него еще почти две недели… А чего?..
Леша погладил мирно мурлыкавшую кошку:
– Знаешь, тут у меня одна мысля появилась… – он хитро посмотрел на Нику. – Но я не знаю, как мне сделать лучше… Вот смотри, если тебе будет кто-нибудь оказывать знаки внимания, ты как это воспримешь?
Зардевшаяся Ника недоуменно посмотрела на друга:
– Ну, ты глупые вопросы задаешь, Леха! Конечно же, мне это будет очень приятно… Доброе слово, не то что внимание, и кошке будет приятно!
– Ну, это да, но… тут такое дело… – он немного нерешительно замялся. – Мне нравится одна девчонка, но вокруг нее ребята так и крутятся, и я, честно говоря, не знаю, как сделать так, чтобы она обратила на меня внимание…
У Ники неприятно похолодело в груди. «Неужели это Светка?..» – подумала она, а вслух произнесла:
– Что-то я тебя не пойму… Сам говоришь, что «есть мысля», и в то же время – спрашиваешь у меня совета, как сделать так, чтобы девчонка обратила на тебя внимание!..
– Ну, понимаешь, я тут купил билет… я… – он вдохнул больше воздуха и выдохнул: – Я хочу подарить его ей, вполне может быть так, что он выигрышный… Она, может, после мне…
