Счастье женское

скачать книгу бесплатно


– Смотря что на него выпадет!.. – перебила его Ника. Ей вдруг стало очень тоскливо. – Если ты имеешь в виду Светку, то с ней этот номер не пройдет! Разве что выпадет на этот билет выигрыш – машина «Волга»!..

Леша захлопал глазами.

– Откуда я тебе «Волгу» возьму?! Сама знаешь, что у нас в доме культуры всегда на билеты крупнее выигрыша, чем торт и бутылка шампанского, – не было!..

– Тогда можешь благополучно забыть про Светку!.. – с легким оттенком досады будто подытожила Ника. – Внешность у тебя обычная, а это значит, что шансов у тебя – ноль.

Леша разочаровано вздохнул и, видно, некоторое время пытался прикинуть в уме, что теперь ему предпринять.

Затянувшееся молчание прервала Ника, ей стало жаль своего товарища:

– Соверши нечто такое, чтобы у нее глаза на лоб полезли! Тогда, может, у тебя и получится… А еще лучше, – поищи кого поскромнее. Не одна же она у нас в классе!

– Ты же манку до сих пор не ешь! А это – почти что одинаково!.. – парировал Леша. – Другие мне не нужны…

Ника фыркнула, пытаясь скрыть свое истинное состояние:

– Сравнил!.. То – каша, а то – человек! Светка – не манная каша! И потом, если уж на то пошло, то я могу себя заставить съесть то, что мне не нравится!

– Ой ли?! – Леша с недоверием посмотрел на нее. – Что-то я сомневаюсь!

Она вскочила со стула:

– Ты мне не веришь?.. Ты мне не ве-ери-ишь?.. – протянула Ника. – Хочешь, я тебе докажу, что я могу это сделать?!

Он недоверчиво посмотрел на нее и улыбнулся:

– Честно? Я сомневаюсь, что ты сможешь это сделать!

– Спорим, что я съем эту кашу! – Ника сорвалась с места и, подбежав к стоящей на табурете электрической плитке, всунула ее шнур в розетку. Ей надо было что-то делать, чтобы скрыть чувства, обуревающие ею. – Спорим?! На что?..

– Да хоть на этот лотерейный билет!.. – ему незаметно передалось лихорадочное состояние Ники. – Если ты сможешь съесть хоть ложку этой каши, то он – твой!

Ника метнулась в сени, где стояли банки с утрешним молоком. Плеснув его в литровую кружку, она поставила банку на пол, а кружку на плитку и потянулась за манной крупой, стоящей в пакете на полке. Ничего не говоря, она, помешивая, сварила жиденькую кашу и наложила в тарелку.

Поставив ее на стол, Ника посмотрела на Лешу, скептически наблюдающего за ней.

– Ты – будешь?.. – он отрицательно покачал головой. Тогда она, тяжело вздохнув, взяла из ящика кухонного стола, стоящего в закутке у печи, ложку и стала стоя, прямо перед ним, есть.

С удивлением смотря на Нику, на тарелку, в которой потихонечку убывало каши, Леша присвистнул. Он всегда думал, что Ника не способна себя заставить съесть себя то, что ей не по вкусу. А сейчас она на его глазах опровергала это…

– Ну, что?.. – победно блеснув глазами, Ника постучала ложкой по пустой тарелке. – Съел?!

– Ник, ты – герой!.. – он восхищенно посмотрел на нее. – Это – поступок, ты – молодец! – Леша подошел к вешалке и достал из кармана своего полушубка злополучный лотерейный билет. Он положил его перед Никой на стол. – Он твой!

– А как же Светка?!

– А что – Светка? Я еще куплю… – он снова направился к вешалке и нахлобучил на себя шапку, надел полушубок, валенки. – Ладно, я, пожалуй, пойду…

И вышел. Ника страдальчески сморщилась и, минуту спустя, стремительно подбежала к рукомойнику. Ее вырвало…

Пришедшая с работы мать застала свою дочь зареванной, с опухшим носом. Послав своего сожителя в другую комнату, она подошла к дочери и тревожно заглянула ей в глаза. Ника, уткнувшись в материнское плечо, опять безутешно разрыдалась. Ей казалось, что весь мир обрушился, и она не знала, что теперь делать. Мать, услышав рассказ дочери, вздохнув, только сильнее прижала к себе ее худенькие плечи. Гладя Нику по голове, она думала, что, похоже, детство осталось позади…

– Вот и выросла ты у меня… Знаешь, что я сделала первым делом, когда пришла домой с первого свидания?.. – тихо нарушила зависшую тишину мать. Ника подняла голову и удивленно посмотрела на нее. – Я забралась на печь и стала играть в куклы…

– Сколько же тебе тогда было лет? – Ника тяжело, как наревевшийся ребенок, вздохнула.

– Может, чуть постарше тебя…

– А я уже давно перестала играть в куклы… – и опять послышался ее тяжелый вздох.

– Я гляжу, что у теперешних детей вообще интересы другие… я вот только теперь поняла, что ты у меня уже выросла… что твое сердечко тоже требует к себе внимания…

Ника снова прижалась к матери.

– Ма, что мне теперь делать?.. – в ее голосе снова послышались слезы. – Я не нравлюсь ему…

– Ну что делать?.. – мать сделала небольшую паузу. – Будешь жить как жила. На Лешке этом свет клином не сошелся… Я понимаю, это трудно. Но возможно. Потому что, если ты станешь из кожи вон лезть, чтобы он обратил на тебя внимание, – только хуже сделаешь. Если ребята видят, что девочки заинтересованы в них, они начинают вести себя очень некрасиво…

– Это как в стихах… девчонка вздыхала-вздыхала по нему, а он взял и отлупил ее…

У матери появилась улыбка на губах.

– Можно сказать, что так… И потом, когда девочка начинает бегать за мальчиком, окружающие начинают над ней смеяться. А это очень неприятно.

– Девочка должна быть гордой? – Ника вновь посмотрела на мать.

– Да… Ребята не уважают тех девчонок, которые, забыв обо всем на свете, бегают за ними. Тебе нравится Лешка? – Что ж, на здоровье! Будь ему другом. Доверие другого тоже немало стоит! Он ведь рядом, вы всегда можете помочь друг другу. Когда-нибудь он все равно оценит твою преданность…

– Но ему будет нравиться Светка… – обречено произнесла Ника и опять вздохнула. – Конечно, она – красивая!

– Но ты у меня тоже красавица! Просто то, что находится у нас под боком, мы не всегда замечаем. Мы к этому привыкли… Ладно, не горюй! Все будет хорошо. Давай-ка, лучше, накрывать на стол. Я умираю с голода!

И они стали готовиться к ужину.

…На билет, оставленный тогда Лешей, Ника выиграла роскошный большущий торт. А Свете дали большую коробку с сюрпризом и заставили на сцене же открыть. Под неуемный хохот сидящих в зале зрителей она из груды оберточных бумаг извлекла маленького, завернутого в матерчатый конверт кукленка в чепце… он запросто умещался на ее ладошке.

– Ну, теперь есть Светке кого нянькать!.. – смеясь, дома Ника рассказывала матери. – А я хоть сладкого наемся! Зря Лешка отказался прийти к нам на чай…

Так вот, вместе с тем новогодним тортом, Ника, казалось, съела и свою детскую привязанность к своему неизменному другу детских лет.

III

На Октябрьские праздники Рудик вернулся домой. Ника с матерью хлопотали с пирогами у печи, и в этот момент открылась дверь, и на пороге появился молодой солдат с чемоданом в руках. Ника, взвизгнув от радости, ринулась к брату и повисла у него на шее… мать от неожиданности вначале присела на краешек табурета, а потом, словно опомнившись, вскочила и устремилась к сыну. Минут пять они все трое стояли, обнявшись, у порога. Потом Ника буквально стащила с брата шинель, шапку-ушанку и потащила его к дивану. Мать, утирая передником слезы радости, стала хлопотать с обедом.

Вечером чуть ли не вся улица была у них. Гуляли на славу. Рудик с товарищем на мотоцикле съездили за бабушкой в деревню. И она вместе с матерью Ники и самой Никой выглядели именинницами на праздничном застолье. А как же иначе, если их мужчина – внук, сын и брат – окончил службу в армии. Два года пролетели одним моментом, хоть и поначалу время тянулось ужасно медленно… Но теперь это все позади.

– Куда ж ты теперь?.. – спросил подвыпивший сосед у Рудика, собиравшегося закурить сигарету.

– На работу буду устраиваться!.. – отчеканил брат. А Ника на мгновенье даже зажмурилась и, ущипнув себя за руку, открыла глаза. Ей все не верилось, что он дома. – Вот только немного дома сделаю свои дела… хозяйство подправлю, а потом уж займусь собой.

Да, работы у него было навалом: изгороди покосились, грозили вот-вот упасть, а в сарае, где стояла корова, появились большущие щели и тепло выдувало… материн сожитель ни к чему не касался, а незадолго до возвращения Рудика исчез, будто и не было его совсем. Уж что случилось на этот раз, – Ника терялась в догадках… Но незадолго до его исчезновения мать пришла с работы раньше времени и очень расстроенная. Когда он тоже пришел, они с матерью закрылись в комнате и о чем-то там долго говорили вполголоса… До Ники иной раз доносились голоса, но она не могла разобрать слов. С этого дня Ника заметила, что мать изменилась. В ее глазах появилась какая-то печаль, тоска, грусть… может, это из-за пропавшего сожителя, а может, и еще из-за чего другого. Ника боялась спросить у матери причину… Ей думалось, что, если надо будет, мать сама ей скажет. Сама. А пока она только и говорила с ней о ее будущем выборе. После окончания восьмилетки Ника планировала поступать в педагогическое училище, хотела выучиться на воспитателя.

– Дай Бог, ты поступишь и будешь при профессии… – вздыхала мать. – Я буду за тебя спокойна!

Она почему-то теперь любой разговор заканчивала этой фразой. И стала чаще вспоминать о Боге, хотя никогда не отличалась особой религиозностью. У них в семье вообще никто не верил в Бога, даже когда умер отец, про Всевышнего особо-то и не вспоминали. …А у бабушки иконы в красном углу стояли лишь потому, что это ей досталось по наследству, от родителей. Ника никогда не видела у нее зажженную лампадку… никогда. Теперь же этот иконостас перекочевал к ним. И мать стала по вечерам подолгу выстаивать перед образами, неумело молилась.

Вскоре причина произошедшей перемены стала ясна. Собрав всех на совет, мать сообщила, что неизлечимо больна и ей предстоит лечь в больницу. Брат к тому времени можно сказать что женился, и жил у какой-то молодой женщины в городе.

– Рудик, пожалуйста, не бросай сестренку… ей еще надо выучиться. Бабушка будет рядом, но и она уже немолода… – мать всхлипнула.

Рудик как-то зябко поежился… посмотрев на мать, он нервно вытащил сигарету из лежащей на столе пачки и дрожащими руками засунул ее в рот. Ника сидела пришибленная страшной новостью, и когда у матери на глазах появились слезы, она вскочила со стула и бросилась к ней в объятия.

– Мама, мамочка! Может, врачи ошиблись! Ты – вылечишься, я в этом уверена! Вылечишься… Все будет хорошо, вот увидишь!

– Нет, дочка, к сожалению, все так и есть… У нас еще не умеют это лечить. Не умеют…

– Мама, но разве же врачи говорят о таком диагнозе?.. – голос Рудика дрожал. – Такое ведь нельзя говорить больному! Откуда ты это взяла?

– Я случайно увидела запись в своей карточке… да и уже больше полугода меня врачи по кабинетам гоняют. Теперь вот говорят, что лечиться надо. Посылают в онкоцентр… а это говорит само за себя…

– Наверняка, это какое-то недоразумение. Вот увидишь, мамочка! – Ника стала гладить мать по голове, как маленького ребенка. – Врачи ошиблись… ошиблись.

– Если это так, то я была бы самой счастливой, так как я больше всего на свете хотела бы понянчить собственных внуков – ваших детей!

– Мама, ты еще их понянчишь, и свадьбу мы еще сыграем! И вообще, ты будешь жить долго-долго! Ты у нас одна-единственная, и ты – нужна нам, нужна! – Рудик подошел к матери и обнял ее за плечи. – Мама, ты нам очень нужна!..

На весенних каникулах, когда мать лежала в областном центре, Ника и Рудик поехали к ней, в больницу. Дома осталась бабушка, которая, закрыв свой дом в деревне и распродав всю свою живность, жила теперь с Никой. Мать очень похудела, под глазами были круги… Ее обещали выписать после курса лучевой терапии. Выйдя из больницы, Ника расплакалась, уткнувшись брату в грудь. От стоящей перед глазами картины ей стало очень тоскливо и одиноко. Она вдруг отчетливо поняла, что на самом деле может потерять свою мать… мать, которая дала ей жизнь, вырастила, воспитала… что она может навсегда покинуть этот мир, так, как это сделал отец много лет назад. Ей стало страшно.

С этого дня для нее время приняло совсем иной характер. Ника уже не могла быть такой, как и прежде. Каждая минута, каждое мгновение ей словно напоминали о предстоящем… А так много еще не сказано, так много осталось в тайниках ее девичьей души того, чем хотелось бы ей поделиться со своей матерью. Хотелось наговориться с ней за все то время, что она была рядом с ней, но в тот же момент находилась так далеко от нее, своей дочери…