Из развитого в дикий нелепые ШАГИ. Книга вторая

– А как же, – ответил ему.

И в следующий понедельник мне представили «талантливого» электрика Женю Черемных, привезенного из Питера.

Коробкин, Гарбузов, Черемных и Емельянов были определены в группу «специалистов», которая должна стать ядром нашего будущего предприятия…

Тут же посадил их изучать документацию, но энтузиазма не наблюдал. Зато, войдя как-то в офис, услышал:

– Кванта коста уна донна? – густым баритоном гудел Рында, обращаясь к Гарбузову, державшему в руках самоучитель итальянского языка.

– Какая вам донна, синьоры, с вашими командировочными? – рассмеялся я, – Учите лучше документацию, специалисты по доннам.

– Да это мы, Анатолий Афанасьевич, чтоб веселее учить язык, – смутился Коробкин старший.

– Я так и понял, Владимир Львович… Попробуйте заодно разобраться с технической терминологией. Тоже пригодится. Спрашивайте, если что непонятно, – посоветовал им.

«Эх, мне бы попасть на „Симек“. Уж я бы там постарался все разузнать по максимуму», – впервые позавидовал ребятам…

У Гусева, где давно уже не был, вдруг встретил Ганича:

– Виктор Федорович, сколько лет, сколько этих самых, – обрадовался я, – Ну, как, нашли работу?

– Да какая там работа, Анатолий Афанасьевич. Эти демократы и близко меня к журналистике не допустят. А я ничего другого не умею… А вы как? Сделали что-нибудь? – спросил он, но, вглядываясь в мои обновы, мгновенно сообразил, – Вижу, сделали, Анатолий Афанасьевич. Поздравляю.

– Пока не с чем, Виктор Федорович, но прогресс на лице, – пошутил я, – Заходите, буду рад, – дал ему свою визитку с нашими телефонами и адресом…

Он не заставил себя ждать, и вскоре появился в офисе. Ребята, узнав в нем человека, которого когда-то часто видели по телевизору, тут же окружили с расспросами.

– Не думал, что меня еще помнят, – растроганно сказал Ганич, – Может у вас найдется для меня местечко, Анатолий Афанасьевич? Паблик рэлэйшн, или еще что-нибудь по этой части? – грустно спросил бывший журналист-международник.

И уже через неделю выражение «Паблик рэлэйшн» стало его официальным прозвищем, которое, судя по реакции, ему очень нравилось…

Вскоре оказалось, что у Ганича полно друзей в МИДе, и он с радостью принялся за оформление паспортов и виз нашим «итальянцам»…

– Анатолий Афанасьевич, в восемнадцать ноль-ноль будьте у выхода из метро «Добрынинская». Туда подъедут Владимир Алексанрович и Серджо с Ларисой. Там вас подхватит мой водитель. Едем в ресторан, – выдал команду Коробкин.

– В честь чего, Сергей Львович? – спросил его.

– Разве в рестораны ходят в честь чего-то? – удивился Коробкин.

– Не знаю, я не большой знаток. В ресторанах был не больше десятка раз.

– Все еще впереди, Анатолий Афанасьевич. Вся деловая жизнь крутится вокруг ресторанов, – заявил многоопытный партнер…

На «Мерсдесе» Коробкина мы въехали прямо в Даниловский монастырь.

– О-о-о! – выйдя из машины, восхищенно оглядывал монастырский двор Серджо.

Мы прошли в трапезную. За накрытым столом уже сидели Коробкин с Людмилой и интеллигентная пожилая пара. Познакомились. Вот теперь я был уверен, что передо мной истинный партнер Коробкина, мечтающий о свечном заводике.

Очень скоро Серджо снова стал душой компании, и лишь незадолго до окончания ужина Сергей Львович предоставил мне возможность побеседовать с его партнером. Море вопросов не утопило меня, и мы расстались, довольные друг другом.

Уже в девять вечера, когда мы толпой вышли на крыльцо трапезной и стояли в ожидании нашего транспорта, Серджо не удержался:

– Руссия бэлла! Моска бэлла! – восторженно произнес он, глядя на полную луну, вдруг ярко осветившую раскинувшееся перед нами монастырское великолепие. Белые храмы с золотыми куполами, ухоженный двор, образованный крепостными стенами с башенками, – все было укрыто сухим на морозе, отдающим в синеву снегом. И такая тишина звенела в этом прелестном уголке нашей древней столицы, что казалось, время здесь застыло в каком-то далеком «надцатом» веке…

– Анатолий, поздравь… Начали заливать фундамент! – как обухом по голове оглушил нежданной новостью Пискунов.

– Вова, ты с ума сошел?! Прекрати немедленно! – закричал я в трубку.

– Поздно, Анатолий… Почти до «нуля» дошли… Целый день льем… Представляешь, сколько машин вбухали?

– Представляю… Заставь дурака… Хоть не расперло? – спросил о том, что волновало больше всего.

– Нет. Опалубка пока держит.

– Пока… Бетон хоть уплотняли?

– Уплотняли… Одного дундука с вибратором чуть в бетоне ни утопили.

– Как так?

– Да его только спустили вниз, он не успел сориентироваться, а тут сразу два бетоновоза опорожнились. Его и накрыло… Туман, ничего не видно. Мы кричим, а он нас не слышит, вибрирует себе и не видит, что по колени в бетоне. Прекратили заливку. Вытащили.

– Вы хоть фотографии делали?

– Какие, Толик, фотографии!.. Попробовали на видео снимать, но из-за тумана невозможно.

– Вова, мы говорим о разных вещах. Я говорю о технической съемке… Ладно, завтра приеду, – предупредил его.

С появлением Гарбузова у нас появился «служебный» автотранспорт – старенькая «Волга», которую ему отдал Гарбер в счет погашения долга по зарплате. При длительных поездках в ней можно было угореть. Но и при коротких было неприятно из-за стойкого запаха газа, на котором работал двигатель.

Но делать нечего, надо ехать в Порохово, хотя ясно, что вернусь с жуткой головной болью…

– Ты зачем этого Гарбуза привез? – как обычно спросил недовольный Пискунов.

– Привыкай, Вова… Он теперь наш штатный сотрудник. К тому же он, как мой заместитель, является твоим непосредственным начальником.

– Да пошел он!.. Здесь я начальник, и никто другой.

– Заметно… Что хочешь, то вытворяешь… Ладно, пошли.

– А этот, какого хрена за нами тащится? – увидел он идущего за нами Гарбузова.

– Имеет право… А скоро он здесь вообще поселится с Коробкиным старшим. Кстати, подыщи им подходящее жилье.

– Это еще зачем? Что за дела, Толик? Я не согласен.

– Это приказ… Ты хоть не забыл, что такое приказ, Вова?

– Чей приказ?

– Мой… Коробкин с ним согласен.

– Я не согласен.

– Не влияет, Вова… С твоими двадцатью процентами ты теперь имеешь только совещательный голос. Да и я тоже… Заметь, по твоей вине.

– Даже так? Только совещательный? А Коробкин?

– Читай устав, Вова. Там все написано, – предложил ему. Пискунов задумался…

Меж тем подошли к «объекту». Как и ожидал, опалубку кое-где выперло, а, дотронувшись до бетона, отдернул руку – горячо.

– Вова, где Петросян?

– Утром уехал отдыхать. Лили до утра… Завтра будет, а что?

– Вопросов к нему много… Хотя его ответы уже ни на что не повлияют. Поздно.

– Что поздно, Толик? Спрашивай у меня. Что знаю, отвечу, – засуетился кум, почувствовав, что с заливкой фундамента не все в порядке…

– Он хоть знает, что такие объемы заливать сразу нельзя?

– Он специалист. Ему видней. А что?

– Дотронься до фундамента, Вова. Он горячий. Реакция идет. И там, где не хватит влаги, может треснуть… Грош цена такому фундаменту… Для этого и заливают по слоям. Слои показаны на чертежах… А вы залили одним махом… У вас, вон смотри, опалубку повыпирало.

– Да это ерунда, Толик.

– Ерунда? – рассмеялся я, – Начнется монтаж оборудования, будешь эту ерунду перфораторами и болгарками срезать. Интересно, что тогда скажешь?

– Срежем, если надо будет, – проворчал кум. Его настроение «победителя» падало на глазах.

– И последний вопрос. С какого перепоя вы решили заливать фундамент?

– Да у Петросяна сроки хранения цемента кончились.

– Когда?

– Месяц назад.

– Нормально… На тебе, боже, что мне негоже… Вы хоть образцы для испытаний сделали?

– Откуда я знаю? – сердито ответил кум.

– А должен знать, если взялся за такое дело. Что ж, Вова, спасибо за фундамент. Хорошо бы за год не рассыпался. При вибронагрузках от такого мощного станка запросто.

– Не пугай, Толик.

– Что тебя пугать? Ты здесь смелый с пистолетиком… А вот с головой проблемы, Вова… Принимаешь неграмотные решения. И приказы не выполняешь.

– Какие такие приказы?

– Я же тебе запретил все работы в котловане… Забыл?

– Честное слово, забыл, Толик.

– Вот теперь ребята будут тебе постоянно напоминать… В общем, пока они ни поселятся в Порохово, никаких работ. Понял?

– Понял, – мрачно ответил кум…

С утра вызвал Коробкин:

– Анатолий Афанасьевич, есть проблемы.

– У кого их нет, Сергей Львович? – посочувствовал ему.

– Вывел-таки меня из равновесия этот Пискунов… На ровном месте потерять сто тысяч зеленых!.. Думал, выкарабкаюсь, не получается.

– Да у нас же четыреста миллионов рублей на банковском счете. Это же около восьмидесяти тысяч… Забыли, Сергей Львович? – напомнил ему.

– Помню, Анатолий Афанасьевич… Но те деньги надо тратить разумно. Только, когда без расчетного счета не обойтись… В общем, посмотрел вашу смету, не укладываюсь никак… И выбросить, кроме автомобиля, ничего нельзя.

– Ну, автомобиль подождет. Ездим же на «Волге» Гарбузова.

– Как вы на ней ездите, Анатолий Афанасьевич? Я около нее три минуты постоял, чуть ни отравился. Она что, на газе?

– На нем самом. Вчера приехал из Порохово, всю ночь голова раскалывалась.

– Да вы что, Анатолий Афанасьевич? Запрещаю вам даже приближаться к ней. Они, говорят, взрываются. А нам вы сейчас нужны как никогда. Что мы без вас делать будем?

– Взрываются они, когда долго стоят в закрытом помещении.

– Да ладно, Анатолий Афанасьевич. Не хватало только взрывов… В общем, надо вам куда ехать, берите мой «Мерс». Через месяц купим что-нибудь… А вот что сейчас делать, ума не приложу… Есть одна мыслишка. Вот только не знаю, как народ отнесется.

– Что за мыслишка?

– Вы были правы, Анатолий Афанасьевич. Погорячились мы с окладами… А что если до начала продаж платить одинаково – по пятьсот долларов, независимо от окладов?.. Нет, штатную зарплату начислять, конечно, надо. Пойдут продажи, тогда и рассчитаемся… Как вы на это смотрите, Анатолий Афанасьевич?

– Думаю, это выход, Сергей Львович… По-моему люди поймут… Все, кроме Пискунова. Вот с ним будут проблемы. С ним в последнее время вообще одни проблемы… Очередная медвежья услуга, Сергей Львович, – и я рассказал ему о том, как был поставлен перед фактом несанкционированного начала строительных работ, и как бестолково были выполнены те работы. Коробкин был в шоке.

– Да это Махно какой-то. Он что, не понимает, что такое запрет вести работы? Это же подсудное дело. Подготовьте письменный приказ. Я в понедельник туда поеду, отвезу ребят. Заодно вручу ему под расписку, – предложил Коробкин. Я согласился…

Вечером позвонил Пискунову и рассказал о предстоящем визите Коробкина. Попросил найти жилье для наших специалистов.

– А зачем Коробкин едет? Не знаешь?

– Я же сказал, привезет ребят.

– И все?

– Откуда я знаю, все или не все. Ты что, боишься чего-то, Вова?

– Ничего я не боюсь, – раздраженно ответил он и положил трубку…

Прямо с утра пригласил Коробкин. Вошел в кабинет и обомлел: на меня с улыбкой смотрел Пискунов.

– Как ты здесь оказался? – спросил его. За него ответил Коробкин:

– Анатолий Афанасьевич, тут Владимир Александрович вышел с предложением по жилью в Порохово. Пожалуйста, – предоставил он ему слово.

– Да что тут говорить… Ребят я конечно размещу. Но если мы хотим работать, как положено, должны быть созданы условия… В центре Порохова сейчас сдается элитный пятиэтажный дом. Мне кажется, нам надо купить там несколько квартир.

– Сколько, Владимир Александрович, и каких? – спросил Коробкин.

– Как минимум три. Одну, трехкомнатную, для директора Пороховского завода Пискунова, и две двухкомнатных для специалистов и руководства, – выдал Пискунов.

«Ну и аппетит», – подумал я и, не удержавшись, спросил кума:

– А тебе, Вова, зачем квартира в Порохово?

– А как же?.. Вы с Сергей Львовичем в деревне не жили. А директор завода Пискунов должен ежедневно отрывать примерзшую к подушке голову. Потом, дрожа от холода, растапливать печь, и еще с полдня колоть лед и разгребать снег, чтобы выехать на работу. Когда же работать?

«Бедный Йорик с оторванной промерзшей головой», – мысленно рассмеялся я.

– И так круглый год? – спросил кума.

– Круглый год, – в запале выдал тот.

– А зачем выезжать на работу, если можно минут за десять спокойно дойти пешком. Полдня можно сэкономить, – подсказал куму выход.

– Э-э-э, Толик… Не знаешь ты сельского менталитета. Даже если директор живет рядом, все равно надо ехать.

– Ну, тогда надо покупать, – сказал я, твердо зная, что денег на покупку квартир у Коробкина нет.

– Спасибо за поддержку, – незаметно для Коробкина пожал руку Пискунов.

«Бедный Йорик», – не выдержав, рассмеялся вслух…

Ночью разбудил телефонный звонок:

– Узнал, кто звонит?.. То-то же… Можешь поздравить. Фундамент залит полностью. Только что закончили… Сюрприз к приезду Коробкина… Так что пусть ребят не привозит. Так ему и передай.

– Непременно передам, – ответил ему и положил трубку.

Утром зашел к Коробкину:

– Сергей Львович, нет слов.

Едва взглянув на меня, Коробкин все понял:

– Пискунов?

Я кивнул головой. Помолчав, добавил:

– Довел-таки свою медвежью услугу до логического конца.

Если бы знал, как ошибался, думая, что это все.

Глава 28. Нексия раздора

Всего две недели выдержали Коробкин и Гарбузов в командировке в Порохово. Вернувшись, Владимир Львович уехал на неделю к семье в Питер, а Сергей с радостью занял свой стол, который мы с Котельниковым переставили в мой кабинет.

– Знаешь, Толя, а я понимаю Пискунова… Во всяком случае, на его месте поступил бы так же, – без всякого предисловия вдруг заявил Гарбузов.

– Странно, Сергей Иванович, – впервые назвал его по имени и отчеству, – Для этого вывода тебе надо было съездить в командировку?.. Что же ты там такого разглядел, что согласен с самовольными действиями некомпетентного директора?

– Да нет, Толя, я не совсем точно выразился. Просто понимаю, почему он именно так поступает вообще.

– Ну и почему?

– Видишь, Толя, мы с ним по гороскопу Раки, – начал Сергей, невольно развеселив настолько, что не смог сдержать улыбку:

– И ты, Сережа, веришь в эту галиматью? – спросил его.

– Напрасно ты так к этому относишься, – вполне серьезно продолжил Гарбузов, – Мне самому все это сперва показалось галиматьей… А присмотрелся, слишком много совпадений… Взять, того же Пискунова… Да он не может ни рваться к власти. Для нас, Раков, это самая сильная страсть… Единственное, что плохо, большинство Раков патологически плохие управленцы.

– Думаю, не только Раки, Сережа.

– Согласен… Но гороскопы, Толя, это вековые наблюдения… А со статистикой не поспоришь… По себе чувствую. Помнишь, как с Чебурашкой за должность сражался? Топил его по-черному. И ведь понимал, не нужна она мне. Не справлюсь… Но Рак есть Рак. Зависть и ослиное упрямство сделали свое дело… Хорошо, не вышло. Плюнул, ушел с предприятия. И опять все то же: что ни создам, все проваливаю… Вот в шоферах оказался на месте. Но за тобой, Толя, наблюдал с интересом… И сейчас наблюдаю… Черная зависть… Рак все-таки, – улыбнулся, наконец, Гарбузов…

В обед услышанным от Гарбузова поделился с дочерью, которая чуть ни ежедневно следила за гороскопами и даже зачитывала что-то из газет. Я слушал ее прогнозы о небывалом финансовом успехе, который, якобы, ждет меня в ближайшее время, и смеялся.

– Вот, папа, ты не веришь, поэтому и не сбывается, – убеждала дочь.

– Но ты же веришь, а у тебя тоже не сбывается, – оппонировал ей.

– Значит, недостаточно верю, – оправдывалась Светланка, и продолжала надеяться…

Выслушав меня, дочь ничуть не удивилась:

– Да я это давно знаю. Мы даже с Котельниковым обсуждали, что слишком много у нас Раковых… Туго тебе придется, товарищ директор.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – рассмеялся я.

– Как знать… Не хотела тебе говорить, но, – посмотрела на меня дочь, – Целый заговор против тебя, – сказала она и замолчала.

– Да ладно, Светик, придумаешь такое, – не поверил дочери, – С чего ты взяла?

– Ежедневно слышу. Они уже открыто говорят, не стесняются.

– Кто и что говорит? – насторожился я.

– Да твой любимый Ганич, – сердито сказала дочь, – Уже с месяц всех убеждает, что ты не можешь быть директором. Слишком мягкий. Поэтому тебя Пискунов игнорирует… А вот сам Пискунов другое дело. Он сможет все организовать как надо.

– С чего он взял? Он же ничего не знает, – невольно возмутился я.

– Вот и ребята так сказали, причем все.

– Ну вот, видишь, – попробовал успокоить дочь.

– А сейчас Ганич другое придумал. Теперь он Гарбузова видит директором.

– Гарбузова?

– Сергея Ивановича… Вот это, говорит, настоящий директор.

– Да пусть говорит, – махнул я рукой.

– Да ты что, папа? – возмутилась дочь, – Емельянов уже обеими руками «за». Ты, говорит, хороший инженер, а руководитель так себе. Мы, говорит, это не раз на партсобраниях обсуждали в РКК «Энергия»… Взял ты его на свою голову, папа.

– Действительно, – возмутился я откровенной лжи сослуживца.

– Что плохо, Коробкин старший все на ус мотает… Может и Сергея Львовича убедить, – предположила дочь.

– Выбрось из головы… Сергей Львович хоть и младший, но соображает лучше брата. Он знает, кто чего стоит… Пусть говорят. Начнется работа, будет не до разговоров, – ответил ей…

Я никогда не боялся конкуренции, чувствуя себя на голову выше любого из окружавших людей. Так было в РКК «Энергия». Так было и здесь, на предприятии, которое еще только рождалось, но которое было плоть от плоти моим детищем и ничьим другим.

«Пусть говорят», – решил я и надолго забыл о мнимой проблеме…

Меж тем офис бурлил в преддверии долгожданного визита наших «специалистов» в Италию. На стене появилась большая карта Европы, у которой постоянно видел, как минимум, одного сотрудника, тщательно изучающего район Венеции. Суетился Ганич, заполняя какие-то анкеты и собирая фотографии и паспорта.

И вот однажды пришел в офис и поразился небывалой тишине. На своем месте были лишь Светлана и Петр.

– Уехали?

– Только что, – ответил Котельников.

– А где Ганич?

– Поехал провожать.

Часа через три вернулся возбужденный Ганич:

– Ну, слава богу, все в порядке, Анатолий Афанасьевич. Улетели без приключений. Устал я за эти дни. Вымотался… Поехал домой, отдохну пару дней, – сам того не подозревая, бросил Паблик Рэлэйшн вызов моему самолюбию.

– Виктор Федорович, зайдите, пожалуйста, – пригласил его в кабинет, решившись на серьезный разговор.

– Ой, мне некогда, Анатолий Афанасьевич. Выйду на работу, тогда поговорим, – заторопился он.

– Вольному воля, Виктор Федорович, – ответил ему, – Отдохнете, приходите за расчетом. Собственно, больше нам не о чем говорить, – сказал я больше на публику и ушел в кабинет.

Буквально тут же раздался стук в дверь:

– Разрешите, – вошел Ганич, – Вы извините, Анатолий Афанасьевич, я готов с вами поговорить.

– Какое счастье! – не удержался я от сарказма, – Этот разговор нужен вам, Виктор Федорович, а не мне. Ладно, уж. Проходите, садитесь, – пригласил его.

– Я понимаю, Анатолий Афанасьевич, что поступил неверно. Каюсь. Приношу свои глубокие извинения. Но так сразу увольнять? Честно говоря, не ожидал от вас, – начал он.

– А чего вы от меня ожидали? Что проглочу оскорбление?

– Какое оскорбление, Анатолий Афанасьевич? Что вы такое говорите? – в недоумении посмотрел на меня Ганич.

– Самое неприкрытое. Вы нагло заявляете директору, что прогуляете пару дней и при этом отказываетесь от разговора с ним. Что это, как ни вызов?.. Какой руководитель такое стерпит?.. И Пискунов, и Гарбузов вас немедленно бы уволили. И правильно сделали, будь они руководителями. Вы этого достойны.

– Анатолий Афанасьевич, извините, я не подумал, – испугался, наконец, бывший журналист-международник.

– Очень метко сказано, – продолжил я, – А надо бы думать, Виктор Федорович, когда говорите с такими людьми, как Пискунов и Гарбузов… Зачем вы их обнадежили? Зачем вы разлагаете коллектив сомнениями в правильности моего руководства?.. Кто вы такой?.. Кто вам дал право судить об этом вслух?.. Чем вы занимались всю вашу жизнь? Собирали сплетни и публиковали в газете?.. Вы хоть проверяли, о чем писали? Наверняка… Но то была ваша профессия. Вы поступали так, как вас учили… Так вот. Моя профессия управлять людьми, решающими технические задачи. Меня этому учили, как вас журналистике. И я был неплохим учеником. В РКК «Энергия» я создавал новые направления работы и подразделения, которые ту работу успешно выполняли.

– Я не сомневаюсь, Анатолий Афанасьевич, вы как-то рассказывали об этом.

– Думаете, мне было легко? – продолжил, не обращая внимания на его слова, – Я продирался сквозь чащобу непонимания и откровенной зависти к моим успехам. Это было на гражданке… А в армии я командовал вооруженными людьми, руководил боевым расчетом, готовившим пуски космических ракет. Как вы думаете, я умел командовать, если за время службы по этой части имел только благодарности?

– Думаю, умели.

– Так что же вы, журналист, делаете скоропалительные выводы о том, в чем не разбираетесь?

– Вы извините, Анатолий Афанасьевич, но мы именно так всегда работаем. Наша задача обозначить проблему, а как она будет решена, не наше дело.

– Прокукарекал, и трава не расти?

– Именно так.

– Вы знаете, Виктор Федорович, вы разочаровали меня не только как личность, но и в журналистике в целом, – Ганич молчал, опустив голову, – Что же с вами делать?

– Дайте мне шанс, Анатолий Афанасьевич. Не увольняйте, – едва ни плача, попросил вдруг взрослый человек, старше меня по возрасту.

– Идите, Виктор Федорович, домой. Завтра жду вас на работе, – объявил ему свое решение.

– Спасибо, Анатолий Афанасьевич, – радостно подхватился он…

Прямо с утра Ганич зашел ко мне:

– Анатолий Афанасьевич, где бы мы могли поговорить без свидетелей?

– В моем кабинете.

– Да нет… Так, чтоб нам не помешали.

– А кто нам может помешать?

– Да мало ли.

– Да я просто закрою дверь на ключ, а Светлане скажу, чтобы не беспокоили.

После некоторых колебаний Ганич согласился. Что за странные игры в таинственность? Вроде бы вчера наговорились вдоволь. Я терялся в догадках, а Ганич меж тем достал из портфеля бутылку коньяка и начал вынимать бутерброды. Ну и ну.