За гранью: Начало

Пока же надо было заниматься делами: собирать людей, считать мешки, укреплять стены и учить мужиков держать копьё.

Индустриальный прорыв? Возможно. Но сначала – чтобы банально было, что есть следующей зимой.

Я усмехнулся, вспомнив цех, таблички с план‑фактами на доске и замызганные каски.

– Ну что, – сказал я себе. – Добро пожаловать на новую смену, инженер. Только цех теперь – целое баронство.

И пошёл к лестнице, где уже маячил Мартен с пачкой свежих свитков, а за ним – Эля с тем самым дорожным свёртком, который она, не спрашивая, начала собирать «на всякий случай».

Глава 6 Первые шаги

Когда утром Мартен появился в дверях с охапкой свитков, а за ним – Эля с аккуратно перевязанным дорожным свёртком, у меня было устойчивое ощущение дежавю.

Вот ровно так же на заводе, в понедельник, ко мне в кабинет входили: технолог с кипой отчётов, начальник смены с лицом «у нас всё плохо, но я держусь» и секретарь с кипой бумаг «подпишите, пожалуйста, это ещё с прошлой недели».

Только тут вместо смартфона – песочные часы, вместо кондиционера – сквозняк из щели в окне, вместо облезлой мебели – резной стол и стул на выгнутых ножках.

– Милорд, – произнёс Мартен, чуть склонив голову. – Вы готовы начать?

– Если скажу «нет» – день отменят? – уточнил я.

– Боюсь, нет, – сухо ответил он.

– Тогда считаем, что да, – вздохнул я и подтолкнул к себе кружку с ещё тёплым настоем. – Садитесь.

Он сел. Эля тем временем поставила свёрток в угол, метнула короткий взгляд – одобряет / не одобряет – на моё лицо и бесшумно юркнула к тумбе, раскладывать какие‑то тряпки и полотенца. Но уши у неё явно были навострены.

– Итак, – сказал я, – вчера я уже говорил: у нас есть два больших фронта. Баронство в целом – и Лесные холмы. Они связаны, но шагать туда, не разложив здесь всё по полочкам, – самоубийство.

Поэтому сегодня начинаем с «мирных» дел. Посмотрим, что у нас с землёй, зерном, людьми. Готовы?

– Всегда, милорд, – ответил Мартен.

Я потянул к себе свитки, накиданные ночью.

– Первый пункт – инспекция ближайших деревень, – напомнил я ему. – Я хочу выехать уже сегодня после обеда. На ночь вернёмся.

Список: Верхний Брод, Нижний Брод, Сухая Поляна, Мельничный. Они ближе всего и, насколько я понял по вашим цифрам, в наихудшем состоянии.

Он слегка поморщился:

– В Верхнем и Нижнем Броде много должников по зерновому налогу, милорд. Люди там… – он поискал слово, – устали. В Сухой Поляне в прошлом году градами половину посевов побило. А в Мельничном – сама мельница порядком обветшала.

Он поднял на меня взгляд. – Обычные инспекции вы туда посылали редко. И чаще всего – сборщиков налогов, а не себя.

– Значит, самое время сломать традицию, – ответил я. – Мы поедем вдвоём?

– Как минимум – с малой охраной, – вмешалась Эля от шкафа. Я даже не заметил, как она к нам повернулась. – Дорога к Бродам – вдоль леса, там частенько шляются всякие… очень честные люди.

Я усмехнулся.

– Спасибо за заботу, – кивнул я. – Да, конечно, пара–тройка всадников с нами должна быть. Но я не собираюсь ехать туда, как на войну.

– Хотите показать, что вы не боитесь, – понимающе произнёс Мартен. – Это может сработать… и против нас.

– Если я приеду туда в полном доспехе и с тридцатью копьями, – заметил я, – люди скажут: «барон нас боится». Если приеду без охраны вообще – кто‑нибудь обязательно решит проверить, насколько легко отрубить мне голову. Мне нужно что‑то между.

Я сделал глоток настоя, обдумывая. – Возьмём пятерых. Тарг наверняка даст самых вменяемых.

– Кстати о нём, – вставил Мартен. – Капитан просил напомнить, что вы назначили на сегодня встречу для обсуждения военной подготовки.

– Помню, – кивнул я. – После обеда, перед выездом. Успеем.

Я откинулся на спинку стула.

– А пока – зерно. Что тебе уже сейчас можно сказать без дополнительной переписи? Мне нужна честная оценка, без попыток «не расстроить барона».

Мартен чуть приподнял бровь, но кивнул.

– Если говорить совсем откровенно, милорд, – начал он, – то запасы зерна в баронских амбарах – на один, максимум на полтора неурожайных года. При условии, что мы урежем выдачу и не будет больших потерь от грызунов и гнили.

Он порылся в свитках, вытащил один. – В деревнях люди тоже держат своё – но в долгие голодные годы его съедают. И судя по тому, что мы списали за последние два сезона… – он постучал пальцем по цифрам, – часть сел уже почти не имеет своей подушки. Они живут от жатвы до жатвы.

– Сколько таких сел? – спросил я.

– Порядка пяти – в худшем состоянии, ещё десятка два – на грани, – ответил он.

Я прикинул. Пять сел, где реально голодно. Двадцать, где ещё одно невезение – и всё.

И король, которому всё интереснее выжать максимум.

– А если я скажу, что часть налогов этим селам мы переведём во временную работу на баронство? – уточнил я. – Например, стройка плотин, расчистка новых полей, ремонт дорог. Мы засчитаем это как уплату части податей. Насколько это ударит по казне немедленно?

Мартен задумался.

– В краткосрочной перспективе – ощутимо, – признал он. – Серебра и зерна в казну придёт меньше. В лучшем случае – на четверть по этим селам.

Он поджал губы. – Но… если вы действительно сумеете использовать их труд так, чтобы через пару лет урожаи выросли… выгода будет. Проблема в другом: королевский сборщик не будет слушать ваши объяснения. Его интересуют мешки и монеты в срок.

– Сборщик приедет через сколько? – уточнил я.

– По расписанию – через два месяца, в конце жатвы, – ответил он.

Я кивнул.

– Значит, у нас два месяца, чтобы: во‑первых, понять, где мы реально можем поднять урожай осенью; во‑вторых, найти, чем заткнуть дыру в налогах хотя бы на этот год.

Я вздохнул. – Придётся идти на неприятные сделки… и с Магистерием, и, возможно, с соседями.

– Вы серьёзно рассматриваете предложение лорда Винцеля по увеличению поставок железа и древесины? – уточнил Мартен.

– Рассматриваю всё, что может дать баронству ресурсы, – честно ответил я. – Но не ценой превращения нас в их карманную заготовку.

Я ткнул пером в пустой угол пергамента. – Кстати, о железе. Сколько у нас сейчас реально работающих кузниц и кузнецов? Не по бумаге, а по сути.

Мартен перелистал несколько листов.

– Две постоянные кузницы в замке, одна – в Мельничном, одна – в Лесной Роще, – отчитал он. – Из кузнецов: мастер Гаральд здесь, в замке; его два подмастерья, один годится только на гвозди, второй – получше. В Мельничном – старый мастер Торм, но руки у него уже не те. В Лесной Роще – молодой кузнец Арлен, многообещающий… если не уйдёт куда‑нибудь в наёмники.

– Отлично, – сказал я. – Их всех надо будет собрать. Хочу организовать что‑то вроде совета мастеров. Обсудим с ними новые заказы.

Я скользнул взглядом по своим ночным записям. – Мне нужно больше железных лемехов и деталей для водяных колёс. И да, это значит, что в краткосрочном периоде им будет не до мечей и доспехов.

– Кузнецы не обрадуются, – заметил Мартен. – Они привыкли, что за оружие платят больше, чем за плуг.

– Мы им доплатим, – отрезал я. – Меньше выпьем вина и меньше потратим на гобелены.

Он чуть заметно улыбнулся.

– Я запомню ваши слова, милорд.

– Запомни и запиши, – буркнул я. – Чтоб потом ты же не говорил: «это вы, милорд, так решили».

Из угла тихо фыркнула Эля, но, заметив наш взгляд, тут же сделала вид, что её безмерно увлекла складка на скатерти.

Я позволил себе короткую паузу, чтобы перевести дух.

Потом повернулся к Мартену:

– Ещё один момент. Перепись. Я хочу знать, сколько у меня людей, столько ли детей, стариков, ремесленников. Не формальные цифры десятилетней давности, а сейчас. Реально, за ближайшие месяцы, можно сделать?

Он нахмурился.

– Полная перепись всех земель – нет, милорд. Это заняло бы полгода, если не больше, и отвлекло бы слишком много людей от работ в поле.

Он постучал пальцем по столу. – Но если говорить о выборочной – да. В первой очереди – те самые проблемные сёла и те, что по границам. Там надо знать всё детально.

– С этого и начнём, – согласился я. – Составьте список. Совместим с нашими выездами.

Я поднялся. – Ладно. На сегодня достаточно теории. Время посмотреть на мир своими глазами.

– Вы хотите выехать уже сейчас? – уточнил Мартен.

– После обеда, – ответил я. – До обеда у нас ещё встреча с Таргом и, возможно, с кем‑то из магов. Лорд Винцель наверняка захочет обсудить поход в холмы.

– Я предупрежу конюшего, – кивнул управитель.

Он уже собрался было выйти, но я его окликнул:

– И ещё, Мартен.

Он остановился, обернувшись.

– Когда я начну крутить ваши привычные порядки, – сказал я негромко, – многие будут шептать: «барон сошёл с ума после удара головой». Ты это прекрасно понимаешь.

Я выдержал взгляд. – В такие моменты мне нужен будет кто‑то, кто вслух скажет: «да, он, может быть, и сошёл, но деньги он считать не разучился». Ты готов быть этим человеком?

Он смотрел на меня долгие секунды – изучающе, прицениваясь, будто при покупке лошади.

– Если вы действительно будете считать, а не разбрасываться, – произнёс он, – я буду с вами, милорд.

Он чуть склонил голову. – Но и спорить буду тоже.

– На то ты мне и нужен, – кивнул я. – Свободен.

Когда за ним закрылась дверь, я с облегчением выдохнул.

Одно дело – придумать план ночью наедине с собой. Другое – начать втягивать в него живых людей, с их страхами, привычками и интересами.

Тарг явился без стука, как себе домой.

– Милорд, – заявил он с порога, – если вы и дальше будете вызывать меня каждое утро, я начну думать, что вы всерьёз решили заняться войной.

– Я всерьёз решил заняться тем, чтобы до войны мы вообще дожили, – отозвался я. – Садись.

Он плюхнулся на стул, откинулся – весьма развязно, кстати, но в пределах приличий.

Я оглядел его: широкие плечи, шрам через бровь, глаза, в которых постоянно пляшет какая‑то насмешка. Человек, привыкший к опасности и не сильно впечатляющийся «высокими словами».

– Давай покороче, капитан, – сказал я. – У меня сегодня выезд, времени мало.

Первое. Я хочу, чтобы через месяц каждый деревенский мужик, способный держать палку, хотя бы раз в неделю эту палку держал не просто так, а в строю. Умеешь организовать – с минимальным отрывом от полевых работ?

Он нахмурился.

– Раз в неделю – это уже много, – пробурчал он. – Весной и летом. Осенью – ещё ладно. Зимой – легко.

Подумал. – Если начать с самых ближних деревень, где люди уже привыкли видеть замок… можно. Старосты будут ворчать, но с вашей подписью под приказом – сделают.

– Приказ будет, – заверил я. – Но я не дурак: если давить лбом, сломаемся оба. Значит, первое время – добрую волю старост придётся покупать чем‑то. Например, ремонтом моста, бесплатной солью или помощью в ремонте амбара.

Я пожал плечами. – Люди должны видеть, что я не только требую, но и даю. Иначе грош цене моей «баронской воле».

Он хмыкнул:

– Никогда не думал, что услышу от вас такое, милорд.

– Привыкай, – отрезал я. – Второе. Из твоих пятидесяти реальных бойцов – выдели двадцать самых надёжных, не обязательно самых сильных. Тех, кто не ссыт командовать и у кого башка на плечах. Я хочу встретиться с ними отдельно. Они будут костяком, через который мы начнём качать ополчение.

– Это уже интереснее, – в голосе Тарга прозвучало одобрение. – Хольма зовём первым?

– Зови, – кивнул я. – Сегодня вечером, после моего возвращения из деревень.

Я на секунду задумался. – И третье. Поход в Лесные холмы.

Он тут же перестал ухмыляться.

– Вы решили, когда?

– Пока нет точной даты, но тянуть долго не можем, – ответил я. – Маги не будут сидеть здесь месяцами. Винцель уже вчера взглядом измерял меня, как сковородку на рынке. Скорее всего, через пару дней он придёт с готовыми предложениями: «мы вот так и так пойдём в холмы, барон, а вы… оставайтесь в своём кресле».

– И вы, конечно, не останетесь, – мрачно сказал Тарг.

– Я барон, – напомнил я ему. – Я не люблю, когда кто‑то без меня лезет в мои дела.

Я чуть усмехнулся. – Так что да, пойду. Но не как идиот‑герой, а как человек, который хочет вернуться.

Состав похода, по моим прикидкам: я, ты, тот самый Хольм, ещё человек три–четыре надёжных, проводник, один маг из Магистерия – думаю, Талия, она кажется менее склонной свернуть лес пополам ради эксперимента, и, возможно, кто‑то от храма.

Я замолчал. – Вопрос: есть ли у тебя из своих люди, которые уже бывали в тех местах и не спятили?

Тарг нахмурился, потер бороду.

– Есть один, – сказал он наконец. – Сержант Рун. Он с местным егерем пару лет назад загоняли там шайку разбойников, ещё до того, как эти светящиеся огни начались. Говорит, неспокойное место, но без… чудовищ. Вернулся нормальным. Пьёт много, но не оттого, что «голоса слышит», а потому что баба его выгнала.

– Хорошая мотивация, – фыркнул я. – Его тоже в список.

– Я скажу ему готовиться, – кивнул капитан. – Но… милорд, – он помедлил, – вы точно хотите брать с собой мага?

– А ты хочешь идти в странное место, где силы скачут, как бешеные, вообще без мага? – вопросил я.

– Нет, – признался он. – Но…

– Вот и я «нет, но», – усмехнулся я. – Минус магов – они непредсказуемы и тянут одеяло на себя. Плюс – они могут заметить то, чего не увидим мы.

Я серьёзно посмотрел ему в глаза. – Лучше иметь возможный источник проблем рядом и под присмотром, чем где‑то в лесу, где он творит, что хочет.

Тарг кивнул медленно.

– С этим спорить трудно, – сказал он. – Тогда я подготовлю список людей к походу и список тех, кого можно начать натаскивать с ополчением.

– И ещё, – вспомнил я. – На сегодня – пять человек на выезд со мной и Мартеном. Не самых крутых, но не самых тупых. Дорога к Бродам, говорят, неспокойная, но мы не на войну, а на обследование едем.

– Подберу, – коротко ответил он. – Через два часа они будут ждать у ворот.

Он поднялся, ещё раз ударил кулаком в грудь и ушёл.

Я на секунду остался в тишине и вдруг чётко ощутил – процесс начался.

Ещё вчера всё было на уровне разговоров и планов. Сегодня – уже конкретные поручения, люди, имена, даты.

На заводе я всегда считал, что самое трудное – не придумать, что делать, а запустить первые шаги. Дальше систему либо понесёт, либо она сломается. Но без этих первых шагов – нет вообще ничего.

Вот они и начались.

– Милорд, – осторожно подала голос Эля из‑за моей спины. – Я… собрала то, что вы просили.

Я обернулся.

Она стояла, растерянно перебирая руками подол фартука.

– Что именно? – уточнил я. Я за утро уже дал ей пару поручений, сам забыл, в каком порядке.

– Список людей, которым, по моему мнению, можно… доверять, – напомнила она, чуть смутившись. – И… немного информации о кладовых замка. Я… – она протянула два сложенных листка, – спросила повара, как бы «между делом».

Я взял бумаги.

Почерк у неё был аккуратный, но простой, без витиеватых завитушек – учила, видимо, какая‑то деревенская грамотея. В списке были имена – слуги, кухня, конюшня, пара девчонок‑прачек, старший повар, один из стражников.

Напротив каждого – короткая приписка: «болтушка, но добрая», «держится за место, воровать боится», «ленив, но честен», «любит поболтать с чужаками – не доверять».

Я хмыкнул.

– Неплохо, – сказал я. – Очень даже.

Я поднял глаза. – А кладовые?

– В замке запас зерна… – она сглотнула, – не очень большой, милорд. На месяц с небольшим, если кормить всех как обычно. Если урезать – может, на два.

Она замялась. – Повар жаловался, что очень много уходит на пиры для гостей.

– Эту артерию перекроем в первую очередь, – отрезал я. – Гости гостями, а собственный желудок мне дороже.

Она чуть улыбнулась.

– Вы говорите, как… как…

– Как человек, который однажды уже видел, к чему приводит голод, – сказал я. – Считай, что у меня «старые шрамы».

Она, видимо, решила не копать дальше и просто кивнула.

– Спасибо, Эля. То, что ты делаешь, – важно. Продолжай смотреть, слушать, но язык придерживай. Никому не надо знать, что я через тебя собираю картину.

– Понимаю, милорд, – серьёзно ответила она.

– И ещё, – добавил я. – Когда я буду уезжать – ты поговори с детьми в замке. Мне нужно знать, что они слышат от родителей. Дети часто болтают то, чего взрослые не скажут.

Она удивлённо моргнула.

– Я… попробую.

Когда она ушла, я снова пробежался взглядом по её заметкам и почувствовал, как в глубине души что‑то тёплое шевельнулось.

Не потому, что «о, я какой молодец, организовал разведку среди слуг». А потому, что это было человеческое – доверить часть дела тому, кто вообще‑то числится «горничной», а по сути – уже становится частью управления.

Ладно, сентиментальничать потом. Сейчас – в седло.

К полудню мы уже выезжали из замковых ворот.

Солнце стояло высоко, воздух прогрелся, но ещё не жарил так, как будет через месяц. На дворе весна, подходящая для инспекций: дороги подсохли, всё зелено, но работы в поле ещё не достигли пика.

Я сидел в седле – и это, надо сказать, было… непривычно.

Тело барона, конечно, умело ездить. Мышцы сами находили баланс, руки уверенно держали поводья. Но внутри я всё равно ощущал себя мужиком, впервые взобравшимся на дорогущую иномарку: страшно что‑нибудь поцарапать.

Рядом – Мартен, чуть позади – пятеро всадников, которых подобрал Тарг. Все – разного вида, но без явного идиотизма на лицах. Средний возраст – от двадцати до тридцати. Мечи, копья, короткие луки за спиной.

У ворот нас проводила Эля. На ней было простое платье и тот самый «служебный» фартук, но в глазах читалось то самое хрестоматийное: «берегите себя, милорд».

Я кивнул ей – молча, не делая из этого сцены, – и тронул коня.

Дорога к Верхнему Броду сначала шла по относительно ровной местности, вдоль реки. Поля по обе стороны ещё только начинали зеленеть: кое‑где крестьяне копошились, кое‑где просто шли межи.

Я смотрел по сторонам и ловил себя на том, что уже автоматически оцениваю: клочок земли заброшен, вот тут можно провести арык, вот тут вода стоит в яме – плохой дренаж, вот тут дорога разбита так, что телега застрянет в первом же дожде.

– Сколько людей мы можем забрать на барские работы из этих ближайших сел, не убив посевную? – спросил я вслух, как бы сам у себя.

– На ближайший месяц – не больше одной‑двух душ с двора, милорд, – ответил Мартен, задумчиво щурясь. – Потом – и того меньше, когда начнётся жара и придётся бегать за каждым ростком.

– Значит, так и будем считать, – кивнул я. – Кстати, Мартен, ты когда‑нибудь задумывался, зачем нам три отдельных мельницы, если в идеале мы можем сделать одну большую, но с более рациональным приводом, и к ней подвести дороги?

Он усмехнулся.

– Вы уже не как барон говорите, милорд, – отметил он. – А как… мастер на строительстве.

– Я и есть мастер, только слегка повышенный до феодала, – отозвался я. – Просто я привык считать, что лучше иметь один трудно ремонтируемый узел с запасом мощности, чем три дохлых агрегата, которые всё время встают.

Он с интересом повернул ко мне голову:

– Если вы покажете, что это работает, – сказал он, – даже самые упрямые старосты примут ваши новшества. Они боятся не столько нового, сколько того, что их потом обвинят в провале.

– Я это знаю, – кивнул я. – Поэтому сначала покажем на одном месте. А там уже будем навязывать как «хорошую практику».

Верхний Брод встретил нас настороженным молчанием.

Деревня стояла у разлива реки. Несколько десятков домов, крыши – где черепица, где солома, где вообще полугнилые доски. На окраине – пристань для плотов и лодок, пара сломанных телег.

Дети, игравшие на улице, при виде нас бросились по домам, как воробьи. Через десять минут мы уже видели, как к центру деревни идут взрослые – мужчины, женщины, даже парочка подростков.

Староста вышел вперёд. Высокий сухой мужик, с седыми волосами, перехваченными ремешком, в грубой холщовой рубахе. Лицо обветренное, глаза – внимательные.

Он поклонился – неглубоко, но по форме.

– Милорд, – произнёс он. – Честь видеть вас в Верхнем Броде.

– Здорово, староста, – ответил я. – Поднимайся.

Он выпрямился.

– Я – Ольвер, сын Стерна, староста Верхнего Брода, – представился он. – Что привело вас к нам?

Я слез с коня, не дожидаясь, пока кто‑нибудь подаст ступеньку.

Почва под ногами – мягкая, чуть влажная. Пахнет рекой, рыбой, дымом.

– Живой интерес, – сказал я. – Говорят, у тебя долги по зерновому налогу.

По тому, как вокруг зашевелились люди, я понял: это тема болезненная.

– Говорят… – медленно отозвался староста. – Говорят и такое, милорд. Урожаи последние два года… сами видите. Вон наверху – посевная полоса. Полгода назад половину смыло, когда река вышла из берегов.

Он кивнул куда‑то за спину. Я поднял взгляд: действительно, над деревней тянулась полоса взрыхленной земли, кое‑где по ней тянулись редкие зелёные всходы, а ниже – кашица грунта, съехавшего вниз.

– Мы не отказываемся платить, милорд, – продолжил он. – Но если забрать у нас всё зерно – мы эту зиму не переживём.

Он встретился со мной взглядом. – Я не побоюсь сказать это вам в глаза.

– И правильно, что не боишься, – ответил я. – Барону полезно иногда слышать правду.

Я оглянулся. – Давай так, Ольвер. Я не приехал сюда, чтобы устроить разнос. Я приехал посмотреть. Покажи мне свои поля, амбар, мельницу – если есть. Хочу видеть, что у вас происходит.

На лицах мелькнуло удивление. Похоже, раньше барон Ардин так не делал.

Староста секунду колебался, потом кивнул.

– Хорошо, милорд, – сказал он. – Пойдёмте.

Поля Верхнего Брода были… печальным зрелищем.

Там, где раньше, по словам старосты, тянулись ровные полосы посевов, сейчас часть земли была смыта, часть – завалена камнями, принесёнными весенними водами. На одном участке стояла вода – болотце, которое неизбежно сгноит всё, что там вырастет, если вырастет.

Я ходил по межам, задавал вопросы:

– Почему не сделали отводной арык здесь?

– А как часто река так выходила из берегов раньше?

– Кто вам говорил, где именно сеять, а где лучше оставить под луг?

Староста отвечал честно, иногда с досадой, иногда с усталостью.

– Раньше такого половодья редко бывало, милорд, – сказал он. – А мы… ну, где отцы сеяли, там и мы. Не меняли.

Он пнул сапогом камень. – А теперь вот… вода пошла по‑другому.

Я смотрел на изгиб реки, на размытый берег, на перепады высоты – и видел в этом не «волю богов», а вполне объяснимую работу воды. Где‑то выше по течению или в самом русле что‑то изменилось – обвал, завал из брёвен, сваи от старого моста… Вода нашла новый путь и пошла вброд по полям.

– Ладно, воды мы за один день не отведём, – проговорил я. – Но кое‑что можем.

Я присел на корточки, зачерпнул комок земли. Размял пальцами. Глина, немного песка. Не худшее сочетание, если правильно с ним обращаться.

– Ольвер, – повернулся я к старосте. – Сколько у тебя людей, которые могут дней пять поработать не на поле, а на лопате, без того, чтобы посевы совсем встали?

Он задумался.

– Если по одному с двора, – сказал он, – человек двадцать–двадцать пять. Больше… будет тяжело.

– Хорошо, – кивнул я. – В течение следующей недели ко мне приедешь лично. Получишь указ: я даю тебе пять дней работной повинности с двадцати дворов. Эти люди под надзором баронского землемера выкопают отводной ров там, – я показал рукой примерно, где логично прокопать, – и укрепят берег.

Я выдержал паузу. – Эти пять дней зачтутся вам в счёт недоплаченного зернового налога этого года. Частично.

По толпе прокатился гул. Кто‑то недоверчиво переспросил:

– То есть… барон сам говорит: «копайте яму, и это вместо мешка зерна»?

– Не «яму», а «канал», – поправил я. – Канал, который вам потом пригодится каждый год.

Я оглядел людей. – Вы можете сейчас сэкономить мешок зерна, спрятав его и соврав сборщику. Может, прокатит. Может, нет. Но вода от этого обратно не уйдёт.

Я кивнул на размытый склон. – А можете потратить пять дней, чтобы в следующем году не потерять половину урожая. Я не благотворитель. Мне тоже нужна ваша дань. Но я не хочу её выколачивать из мёртвых.

Староста внимательно слушал, не перебивая. Потом кивнул.

– Я понимаю, милорд, – сказал он. – Если вы действительно зачтёте эти дни, а не скажете потом, что это так, «по доброй воле», – мы сделаем всё.

– Зачту, – сказал я. – При Мартене и при писце.

Я повернулся к своему управляющему:

– Сможешь прислать сюда человека, который хоть чуть‑чуть соображает в земле и уклонах?