Носки

– Да нет здесь ничего, – сказал Илья и пошёл правее моих следов.

Пока группа не ступила на минную дорогу и колебалась, из-за поворота показался пикап.

– Всё уходим!– сказал командир.

И группа двинулась по открытому заминированному участку. Мы были, как на сцене. Казалось, что ещё немного, и нас просто изрешетят. Мы с Ильёй заменили ребят и, придерживая с двух сторон раненного в обе ноги штурмовика, торопились, насколько это было возможно. Я оглянулся и увидел, как на подъезде к заминированному участку стояло уже три пикапа, из которых высыпали боевики. Нас разделяло не больше двадцати метров. И было слышно, как они кричали:

– Здесь мины! Они сейчас взорвутся сами!

Они держали нас в прицел, и ждали, когда мы подорвёмся.

Но мы продолжали идти дальше. Кто-то крикнул:

– И где же мины? Они спокойно уходят.

– Я возьму их живьём. У них патронов не осталось, –послышалось за спиной.

Я оглянулся и увидел, как с автоматом к нам побежал один из них, а другие просто держали нас в прицеле.

Мы стали торопиться. Но вскоре прозвучал взрыв, и догонявший нас подорвался на мине.

Остальные стали стрелять по нам. Но к тому времени равнина уже перешла в какую-то низменность. И мы, упав в раскисшее поле, были уже недосягаемы для пуль.

На этом небольшом уклоне  ихне  быловидно.

– Если мы их не видим, значит, и они не видят нас, –подумал я вслух.

– Почему они не расстреляли нас сразу?– спросил Илья.

– Да хотели изловить, да поиздеваться. Много ребят калеками вернулись из плена. Но больше тех, кто не вернулся,–ответил командир.– У кого «БК» остался?– спросил он.

– Я пустой, – ответил Дрозд.

– Я тоже, – кивнул Воробей.

– Ну, писатель – понятно. У тебя и автомата нет, –проговорил командир.

– У меня давно пусто, –сказал Илья, подложив ладони под голову и приняв позу спящего на боку человека.

– А у тебя, Костя, как?–командир взглянул в сторону штурмовика.

– Да, хорошо, что не в кости. А патронов тоже нет, –ответил тот.

– Ладно. Повоевали немного, пора и передохнуть. Скоро беспилотник за нами отправят. Вот и передохнём на ходу,–сказал командир. – Придётся пропахать немного это поле брюхом, –добавил он.

Но к счастью, среди таявшей на глазах зимы пошёл дождь. Сначала небольшой, а потом и прибавил. Он хоть и замедлил наше движение по грязи, но удивительным образом спас нам жизни. Видимость снизилась, беспилотник в такую погоду никто не отправил, и мы прошли довольно много, несмотря на голод, ранения членов группы и полностью мокрую одежду.

С наступлением сумеречного времени дождь прекратился, а мы продолжали идти.

Оглядываясь на ребят, я вдруг заметил, что штурмовика Костю никто не держит,и  идётон сам по себе, ещё и курит. Остальные тоже идут, почти не хромая. И никто ничего не говорит уже, казалось, больше двух часов. А Илья и вовсе словно спал на ходу. Я и сам какой-то участок путисловно проспал на марше. А сейчас будто проснулся и иду, оглядываюсь и удивляюсь, как это они так идут, не хромая и не останавливаясь. Я не знаю, куда мы шли и как. Мы просто шли за командиром. А он ничего не говорил. Просто шёл вперёд, и всё.

Мокрые насквозь, нацепив на подошвы ботинок огромные куски грязи, мы медленно продолжали свой путь. И когда вдруг совсем стемнело, мы наткнулись на чей-то окоп. Мы просто спустились в него молча, без каких-либо раздумий, за командиром. Он снял рюкзак и, завалившись спиной на стенку окопа, достал сухпаёк и стал его разворачивать. Такое ощущение было, что всем было просто без разницы, чей это окоп. Ребята тоже распаковывали остатки сухпайков. А мы с Ильёй, вторые сутки ничего неевшие, смотрели, как собаки, что бросят нам эти люди.

Съев пару ложек из консервы, командир передал банку мне.

– На, писатель, а то кто про всё это чудо ещё сможет написать,– сказал он мне.

Я, городской житель, как и все городские, страдающий гастритом и панкреатитом, моющий по несколько раз руки и ложку перед едой, привыкший к молоку без лактозы, к мясу без жира, к варёной или в духовке, или вовсе на пару приготовленной еде, взял переданную мне какую-то заляпанную ложку и зачерпнул, что было в банке. И жадно жевал попавшийся и ещё не оттаявший жир вместе с лавровым листом. Следом вторую полную ложку, и прикусив несколько раз язык, передал банку Илье. Илья стучал по банке ложкой, словно она была глубже, чем на самом деле, выскребывая всё подчистую.

Ребята чуть поодаль лежавшие, как и мы, в грязи, скребли в своих банках, и только так можно было понять, что они тоже с нами в окопе.

Темнота протянула мне громадную дланькомандира, в которой были кубики сахара.

– Вот, молодёжь. Для мозгов надо. Привести разум в чувство, – сказал командир.

Я передал часть Илье, и стал грызть их.

– Запьёте, и сразу всё пройдёт, – сказал командир, передавая свою фляжку.

Я сгрыз сразу три кубика и запил. Нёбо было ранено ещё теми галетами, что нашёл в домике Илья, а теперь добавился ещё и искусанный с голодухи язык. Всё щипало и болело. Но я догрыз ещё пару кубиков и, запив, улёгся в ямку в самой стенке окопа. И через несколько минут ощутил жар, приливший ко лбу, а в глазах так сильно затокало, что невольно они стали слезиться и туманиться, словно бы от хмеля. А ещё через несколько минут я словно куда-то упал, и тело, чувствуя паденье, невольно дёрнулось, и я заехал ботинком куда-то Илье поддых, пока он грыз сахар. Но я не успел запечатлеть его реакцию. Я просто отключился.

Тело было настолько вымотанным, что душа не могла пребывать в этом мире и была, по всей видимости, в другом, пока оно не отдохнёт. А оно было настолько уставшим, что его не будил ни жуткий холод, ни эта сырость и хлябь. По всей видимости, ночью пошёл снова дождь, и скорее всего, он шёл всю ночь напролёт. Он не давал нас обнаружить.

Мне снилось море. Как когда-то, уже теперь давным-давно, я поплыл впервые в открытое море. Это было где-то у Севастополя. Волны были для меня непривычны, как для человека, живущего на реке. Выплыть в море было не трудно, а вот вернуться оказалось сложней. Волна вновь и вновь забирала меня в море всякий раз, когда я пытался выплыть к берегу. А потом я ударил ногу о какой-то подводный камень и вовсе растерялся. И пока искал берег, волна накрыла меня сзади, и морские воды проникли в меня. И захлебнувшись, я очнулся. Оказалось, я проснулся от того, что дождевая вода залилась мне прямо в нос. Я лежал практически полностью в воде. Проснувшись, я почувствовал, что ужасно замёрз, и меня трясло так, что зубы стучали. Ребята, по самые шлемы в грязи, кашляли друг друга перекашливая. Их раны были в воде. Вскоре захлебнулся и Илья. И подавившись окопной грязью, проснулся и с каким-то детским возмущением глядел на меня, будто он хочет ещё поспать, а его разбудили в школу к восьми.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.