Город теней

Максим ответил, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи:

– Приятно слышать комплимент от специалиста по пунктуальности. А теперь, может, перейдем к делу?

Фантом поднял руку, указывая на деревянный ящик, на котором был водружен ноутбук:

– Твой проект атакован. Грамотно, квалифицированно и незаметно. Атакующие знают, что делают.

Максим ощутил, как адреналин распространился по телу:

– Я обнаружил это несколько часов назад. Но ты увидел это первым. Как тебе это удалось?

Фантом усмехнулся, будто хищник, наблюдающий за своей жертвой:

– Потому что я профессионал, Макс. И у меня есть специфические инструменты, которых нет у большинства, в том числе и у тебя.

Максим снова посмотрел на экран ноутбука, на котором появились графики и диаграммы. Статистика показывала явные признаки взлома, всплески активности, несуществующие логи.

– И что ты предлагаешь? – спросил он, чувствуя, как в животе что-то неприятно тянет.

Фантом протянул руку, держа мини-устройство размером с флешку:

– Поставь это на свой сервер. Оно блокирует дальнейшие атаки и предотвратит потерю данных.

Максим внимательно рассмотрел устройство, подумав:

«Сколько раз я видел это в фильмах? Вещь, которая должна спасти мир, а на самом деле является бомбой замедленного действия?»

Он медленно протянул руку, беря устройство:

– Если это ловушка, я найду способ вернуть всё сторицей.

Фантом слегка улыбнулся, но глаза за очками оставались холодными:

– Уверен, ты сможешь. Но поверь, это не ловушка. Мы работаем честно.

Максим спрятал устройство в карман, кивнув Фантому:

– Посмотрим, что получится. Спасибо за информацию.

Фантом снова указал на монитор:

– Лучше не затягивать. Атака уже запущена, и каждый час на счету.

Максим уже собирался уходить, но решил задать последний вопрос:

– А зачем тебе это всё вообще нужно? Почему ты тратишь столько усилий на спасение моего проекта?

Фантом улыбнулся тонкой, едва заметной улыбкой, белые зубы блеснули в полумраке:

– Власть, удовольствие от игры, иногда деньги, – сказал он спокойным, холодным голосом. – Мы любим чувство, когда можем повлиять на ход событий. А что касается твоего проекта – это отличная возможность продемонстрировать свои навыки и помочь хорошему разработчику. Как говорится, хорошая инвестиция всегда окупается.

Максим почувствовал, как внутри что-то кольнуло – страх смешался с любопытством и тревогой.

– Получается, ты не альтруист, – заключил он, пытаясь скрыть сарказм.

Фантом поднял руку, словно защищаясь от удара:

– Никогда не претендовал на звание святого. Мы делаем то, что считаем нужным, руководствуясь своими правилами. А в этом мире выигрывает тот, кто лучше приспособлен.

Максим кивнул, понимая, что разговор закончился:

– Ну что ж, спасибо за информацию. Надеюсь, это устройство поможет.

Фантом слегка наклонил голову:

– Удачи, Макс. Но помни: мир, в котором мы живем, полон теней. Всегда будь начеку. Если будет необходимо, мы тебя найдём.

Максим ушёл, чувствуя, как позади него нарастает тишина, словно старый склад медленно засыпает, погружаясь в темноту.

Глава 4

Часть1

Город будто замер в ожидании катастрофы, застыв в вечерней тени высоких башен-небоскребов, возведенных не без участия Константина Даниловича Романова, как символ его амбиций. Этот город был воплощением его цинизма и безнаказанности, где надежда рождалась лишь затем, чтобы погибнуть в жестокой схватке с реальностью, которой здесь был он – мэр и настоящий хозяин этого мегаполиса.

– Как приятно смотреть сверху вниз на эти дома и улицы, спешащих куда-то по своим делам простых людей, – думал Константин Данилович, глядя из окна своего кабинета на вечерний город, освещенный мерцающими огнями огромных рекламных экранов.

Он уселся обратно в кресло, откинувшись назад, и вновь ощутил ту самую проклятую боль в пояснице, которая в последнее время стала беспокоить его всё чаще:

– Чёрт бы её подрал, эту старость, – с тоской подумал Константин Данилович. – Надеялся её перехитрить, отгородиться от неё дорогими винами, молодыми любовницами, а она вот как, исподтишка…

Константин Данилович медленно открыл пухлую папку с золотым тиснением герба, а затем с раздраженным хлопком закрыл и бросил обратно на отделанный зеленым сукном стол:

– Власть, деньги… Да чего у меня только нет! Всё, чего хотел, к чему стремился. И что в итоге? Сидеть теперь, кряхтеть, как старый пень, а эта боль, словно напоминание о том, что время нельзя ни купить, ни подкупить, ни запугать. Жена-красавица смотрит на меня, как на музейный экспонат – с восхищением и легким сочувствием. Она знает, что я старею. Все знают…

Рабочий стол был завален бумагами, отчетами и визитками влиятельных лиц, каждому из которых требовалось своё особое внимание. Среди этих документов выделялась папка с надписью «Бюджет развития». Внутри неё хранились отчеты о расходовании средств, выделенных на социальные программы, здравоохранение и образование. Однако деньги, распределяемые его тяжёлой рукой, шли вовсе не туда, куда следовало изначально.

– Вот оно, демократия! – с горечью подумал Константин Данилович, проведя рукой по ворсистой поверхности стола. Взгляд упал на фотографию, стоящую рядом с семейными снимками. Там молодой мужчина стоял рядом с будущим президентом страны, оба полны уверенности и энергии. Фотография стала символом ушедших времён, когда царили доверие и верность. Сейчас всё иначе: один взошел на трон, другой оказался среди руин своей прежней жизни.

Константин Данилович поднялся и подошёл к окну, взглянув поверх тёмных силуэтов небоскрёбов, потерявшихся в вечернем сумраке:

– Помню себя другим человеком. Сильным, дерзким, способным перевернуть мир. И переворачивал, чего уж там. Ломал чужие судьбы, как сухие ветки. А теперь? Что дальше? Победы стали забываться, оставляя за собой лишь шлейф воспоминаний. А кое-кто специально делает вид, что забыл… Всё, достаточно. Заслужил я свой покой. Дом у моря, тихие закаты, хорошее вино. Пусть молодые дерутся за власть. Это уже не моё дело. Свою роль я сыграл до конца. Пришло время просто наслаждаться жизнью.

***

И тут его глаза столкнулись с собственным отражением. Оно смотрело на него холодно и неподвижно, словно олицетворяя саму судьбу мэра. В закатных лучах уходящего солнца лицо приобрело странный оттенок, подчеркивающий годы, прожитые им, и последствия совершенных поступков.

Этот взгляд был столь же холодным, как и его собственная душа, в которой отразились десятки решений, принятых исключительно ради личной выгоды. Серые глаза были устремлены вперед, внимательно фиксируя момент. Казалось, они хранили тайну власти и слабость человеческой природы. Такими глазами он привык смотреть на своих подчиненных, партнёров и противников, подавляя волю, внушая доверие и порождая страх.

Шрам на левой щеке напоминал ему о первом крупном деле, которое определило всю его дальнейшую жизнь. Много лет назад неудачная попытка покушения оставила на нём отметину. Выживший после того случая, он превратился в волка среди овец. Шрам стал знаком победы, внушающим уважение и опасливость окружающим.

– Управлять судьбами других легко, решая выгодно лишь самому себе. Проще всего забыть тех, кого оставляешь позади, разбивая мечты и надежду, – мелькнула мысль у Константина Даниловича, когда он смотрел на огни ночного города из окна своего кабинета. Его империя росла, питаясь чужими амбициями и устремлениями, а он, словно безжалостный архитектор, перекроил их судьбы по своему усмотрению.

Константин Данилович усмехнулся. Он знал, что оставляет за собой руины. Но разве величие не требует жертв? Разве не он творил историю, не он давал шанс избранным, пусть и за счет остальных? Эта мысль успокаивала его, позволяла спать спокойно в своей роскошной квартире, пока где-то внизу, в лабиринте улиц, догорали чужие мечты. Но вдруг, в отражении окна, он увидел не триумфатора, а одинокого старика, окруженного тенями сломленных судеб. И эта картина напугала его больше, чем все неудачи вместе взятые.

– Кто разглядит за моей маской истинного человека? Люди видят лишь внешнюю красивую оболочку, которую я использую каждый день, – подумал он.

Низкий бархатный голос Константина Даниловича обладал особой силой. Говорил он мало, избегая излишних эмоций и слов. Каждое высказывание тщательно продумывалось и произносилось именно тогда, когда это требовалось. Только близкие знали, какая жестокость скрывается за внешней мягкостью тона.

– Люди ждут моих слов, надеются услышать правду, найти выход. Но никто не догадывается, что я лгу им постоянно. Но для таких, как я, ложь – единственно понятный язык.

Отражение продолжало пристально наблюдать за ним, бесстрастно оценивая образ властителя и манипулятора. Мир оставался равнодушным свидетелем этой сцены, давая возможность посмотреть на себя со стороны. Город постепенно погружался в серую тьму, стирая очертания зданий и улиц, оставив лишь одиночество мужчины, смотрящего вдаль, вспоминающего прошлое и ощущающего каждую минуту прожитого пути. Последним солнечным лучом озарилось его лицо, создавая причудливые тени. Время тихо текло, исчезая в молчании наступившего вечера.

***

В какой-то момент взгляд Константина Даниловича остановился на красивом конверте, в котором было пригласительное письмо, написанное золотом изящных букв, с адресом роскошной виллы на берегу Персидского залива. Именно сюда, на эту виллу, Константин Данилович Романов давно стремился попасть.

Здесь, окруженный белым песком пляжа и прозрачностью лазурного моря, он сможет наслаждаться жизнью, полной комфорта и безопасности, подальше от последствий своих преступлений, от той грязной игры, в которую он играл долгие годы. Глаза его блуждали по кабинету, останавливаясь на каждом предмете, как будто прощаясь с прошлым, полным борьбы и риска.

Константин Данилович глубоко вздохнул, внимательно рассматривая приглашение, и мысленно произнес:

– Я заслуживаю лучшего, чем жить в постоянном напряжении, зная, что однажды мои дела всплывут наружу. Столько труда вложено в создание образа идеального мэра, и теперь настало время пожинать плоды своего старания. Никто никогда не узнает всей правды, никто не поймет, через какие испытания пришлось пройти мне, чтобы достичь этого благополучия.

Константину Даниловичу стоило немалых усилий отложить в сторону приглашение и вернуться к работе, осознавая, что впереди еще остались дела. И пока он остается мэром, любое ослабление внимания грозит потерей контроля и возможными катастрофическими последствиями. Внутренний монолог прервался, уступив место реальности текущего момента, полного забот и проблем, ожидающих решения.

Рука привычно потянулась к стопке аккуратно сложенных бумаг, покрывавших большую часть столешницы. Документы напоминали о многом: счета, выписки, списки владельцев недвижимости, принадлежавшей людям, чье имущество стало частью хитро спланированной схемы отмывания денег. Каждый лист имел свою цену, каждая цифра значила еще одну жертву его алчности.

– Деньги и власть до определенной поры позволяют избежать наказания, отсрочить расплату. Но когда-нибудь правда выйдет наружу. А пока мое имя вызывает восхищение и уважение. И разве важно, кем я действительно являюсь.

Итак, Константин Данилович Романов, готовился поставить точку в истории еще одного коррупционера и махинатора, стремящегося обрести покой любой ценой. Он невольно покосился на красивый конверт, в котором было пригласительное письмо, написанное золотом изящных букв, с адресом роскошной виллы на берегу Персидского залива.

Константин Данилович представил себе солнечный берег, пальмы, шум прибоя. Затем он достал из верхнего ящика письменного стола свой старый, надежный Walther PPK, единственную вещь в этом мире, которая его ни разу не предала и не подвела. "Покой, говоришь? Что ж, скоро ты его обретешь", – прошептал он, с любовью поглаживая прохладную полированную поверхность пистолета.

Внезапно тишину нарушила мелодия мобильного телефона. Константин Данилович поморщился, словно его коснулось что-то отвратительное. Он нехотя взял трубку. Приложив телефон к уху, он погрузился в молчание, внимая голосу на другом конце линии.

С каждой секундой лицо Константина Даниловича становилось все более непроницаемым, словно высеченным из камня. Глаза сузились, превратившись в щелки, в которых плясал холодный, хищный огонь. Это был взгляд матерого волка, почуявшего запах крови. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но внутри бушевала буря.

Выслушав, он молча положил телефон на стол. Тишина снова воцарилась в кабинете, но теперь она была густой, зловещей, наэлектризованной. Воздух словно наполнился предчувствием обречённой неизбежности.

Часть 2

Шестой век до нашей эры.

Глубокая ночь. Гора Олимпос дремала под покрывалом звездного неба, освещенная мягким сиянием луны. Легкий прохладный ветерок играл кронами сосен и что-то шептал смельчакам, решившим покинуть уютные жилища. Такие ночи были любимыми для жителей Эллады, но для Калликрата они имели особенный смысл.

Холодные каменные стены небольшой пещеры отражали тусклый свет масляной лампы, трепетавшей под порывами свежего воздуха. Калликрат, худощавый юноша с тонкими чертами лица, одетый в короткую тунику из тонкой шерсти и и легкие сандалии, аккуратно перебирал тяжелые свитки, завязанные льняными лентами.

За спиной послышался негромкий кашель. Пожилая фигура с седой бородой, одетая в пурпурный хитон, стояла на входе в пещеру, опираясь на деревянный посох. Это был Гиппий, учитель пифагорейской школы. Глубоко посаженные глаза внимательно смотрели на Калликрата..

– Почему опять среди ночи, юноша? Разве дневной свет тебе недостаточно хорош? – голос звучал сухо, но в нем чувствовалась лёгкая насмешка.

Калликрат выпрямился, бросив быстрый взгляд на папирусный свиток, лежащий перед ним.

– Прости, учитель, – произнес он тихо, смущенно переминаясь с ноги на ногу, одновременно поглаживая волосы которой выбились из аккуратно уложенной повязки. – Просто я нашёл кое-что важное…

– Скажи-ка, важно ли это настолько, чтобы нарушать покой моих седых волос? – спросил Гиппий с мягкой усмешкой, присаживаясь напротив юноши. Старый учитель всегда носил украшения из золота и слоновой кости, отчего выглядел достойно и внушительно.

Под взглядом наставника молодой ученый развернул свиток, на котором дрожащими буквами были записаны необычные знаки и рисунки.

– Посмотри сюда, учитель, – прошептал он, указывая пальцем на колонку, покрытую точными расчетами и символами. – Я полагаю, это формула, способная открыть дверь между мирами!

Голос юноши дрогнул от волнения, дыхание участилось, пальцы нервно теребили края полотна. Казалось, весь окружающий мир сжался до размеров пространства пещеры, наполненной запахом папируса и пыли веков.

– Юноша, – голос Гиппия стал серьезным и громким, – это опасно. Мы давно знаем, что такие вещи ведут к гибели и несчастьям.

Калликрат замолчал, растерянно глядя учителю в глаза. Затем решительно кивнул головой и продолжил говорить, жестикулируя руками.

– Но разве не поэтому мы изучаем науку, чтобы узнавать новое и делать невозможное возможным?

Вздохнув, Гиппий встал и медленно вышел из пещеры, опустив голову и бормоча себе под нос древние молитвы.

***

На следующий день Калликрат отправился к своей подруге, девушке по имени Меланиппа. Она встретила его на пороге жилища, кутаясь в теплый шерстяной гиматион, украшенный вышитыми узорами. Взгляд её блестящих серых глаз остановится на юноше, уголок губ чуть приподнялся в легкой улыбке.

– Ты опять бродишь среди полуночных огней, Калликрат? – спросила она, касаясь руки парня кончиками пальцев.

– Да, моя дорогая, я обнаружил удивительную вещь! Представляешь, Пифагор оставил ключи к величайшей тайне!

Меланиппа взглянула на парня с сомнением, но видно было, что ей тоже хочется увидеть что-то невероятное.

– Тогда давай проверим вместе, – предложила она твердо. Голос прозвучал уверенно, как бы успокаивая колебания молодого ученого.

В глазах Калликрата загорелся яркий огонь надежды и азарта. Сердце бешено колотилось, пульсировал адреналин, готовый бросить его в водоворот новых открытий и приключений.

***

Тёмный лес, прилегающий к храмовым постройкам музы Мельпомены, погрузился в густую тень глубокой ночи. Воздух был холодным и влажным, пахло сыростью земли и пряными травами. Несколько десятков маленьких огней – колеблющиеся пламенем небольших светильников и отблесков костра – создали в воздухе лёгкий танец бликов и теней, пронзающих густую темноту.

Перед маленьким мраморным алтарем стояли двое молодых людей: Калликрат, высокорослый, облаченный в белоснежную хламиду, перекинутую серебряным поясом, и Меланиппа, нежная девушка с мягкими волнистыми волосами цвета спелой пшеницы, струящихся вдоль плеч и спускающихся на тонкий полупрозрачный пеплос, расшитый жемчужинами.

Их взгляды напряженно устремились вперёд, туда, где, среди стволов и ветвей деревьев, располагался небольшой очаг с яркими светильниками, построенными в форме пятиконечной звезды. Рядом возвышался бронзовый треножник, и стояла маленькая фарфоровая чашка с маслом лаванды.

Калликрат держал глиняную табличку, исписанную сложными числовыми формулами, подсвечиваемую отблесками пламени. Тихим, но твёрдым голосом он начал произносить заклинание:

– Отворитесь, двери миров, ответьте на зов наших сердец! Явись, повелитель чисел, дай нам дорогу к бессмертию!

Его слова полетели сквозь тьму ночи, рассыпаясь десятками оттенков эха, словно многоголосое послание. Спустя мгновение земля содрогнулась, пошёл гул, расходящийся под ногами. Свет свечей начал плясать быстрее, выхватывая из темноты незнакомые, призрачные образы.

Затем из глубины очага появилась огромная тень, сверкающая зеленоватым светом, переливающаяся клубящейся массой воздушных потоков. Она выросла, приняв отчетливую форму огромного зверя с чешуйчатой кожей и головою, похожей на дракона. На теле его проступали буквы и знаки, будто сделанные из холодного блеска металла – символы чисел и формул.

Демон расправил крылья, издав низкий, грохочущий рев, который отозвался болью в ушах:

– Кто ты, дерзкий человек, что призвал меня?

Калликрата сковал ледяной страх, парализующий волю. Он хотел бежать, но ноги приросли к земле. Глаза монстра жадно впились в юношу, длинные гибкие щупальца потянулись к нему.

– Приветствую тебя, смертный, – прогремело существо мощным басом. – Я, Абсент, повелитель врат в иные миры. Зачем ты меня вызываешь?

Испуганный Калликрат заговорил сдавленным, тихим голосом:

– Я прошу тебя поделиться со мной знаниями, которыми владеешь, о путях к бессмертию.

– Ах, значит, ты жаждешь бессмертия? – усмехнулся Абсент, расправляя огромные перепончатые крылья. – Есть цена, которую нужно заплатить, юнец. Отдай мне своё тело, и получишь вечную жизнь.

– Друг мой, не соглашайся на это безумие, – в страхе воскликнула Меланиппа, удерживая дрожащую руку юноши.

– Прекрасно, подойдёт твоя подруга, – провозгласил он. – Твоё желание исполнится, но за счёт её тела.

В этот момент легкая рука Меланиппы легла на плечо Калликрата. Бледная, с глазами широко открытыми от ужаса:

– Береги себя, Калликрат! А ты возьми меня, если хочешь! – Крикнула она, поворачиваясь к монстру.

Эти слова вызвали мгновенную реакцию Абсента. Щупальца скользнули мимо Калликрата, быстро направляясь к Меланиппе. Она ощутила холодное липкое прикосновение чего-то нечеловеческого, чуждого. Быстро охватив её хрупкое тело мерзкими лапами, демон начал затягивать сознание девушки в пучину своей сущности.

Внезапно из темноты леса показался старец Гиппий в плаще тёмно-синего цвета, подпоясанный золотой нитью, спешащий на помощь. В его руках было копье с бронзовым наконечником.

Он воткнул его в землю, поднял обе руки вверх, и произнес защитные заклинания, направил поток энергии прямо на Абсента:

– Назад, исчадие ада! Оставь её!

Началась борьба: мощные потоки энергии символов пересекались, разбрасывая искры, заполняя пространство вспышками ярких лучей и дикими воплями демона.

Медленно приблизился рассвет.

Первые лучи солнца, дрожащие и неуверенные, коснулись земли, пробуждая спящий мир. Ночной ужас закончился, оставив после себя только тревожное чувство неизбежности грядущих бедствий. Ведь однажды, вызванный в мир людей Абсент, захочет вернуться в него вновь.

Глава 5

Дождливый вечер стекал каплями по оконному стеклу однокомнатной квартиры. Настойчивый стук капель звучал неумолимо, как приговор суда. Крепко сложенный, среднего роста молодой мужчина сидел за столом и рассматривал разбросанные по нему копии документов. Исписанные торопливым почерком листы бумаги освещались бледным свечением ноутбука, а кофейная кружка опустела быстрее, чем хотелось бы.

Егор Кораблёв не любил ходить кругами. Прямота, упорство, смелость, были девизом всей его жизни. Именно эти качества сделали из него неподкупного журналиста-расследователя. Вот уже полгода он занимался сбором доказательств участия мэра Романова в финансовых махинациях. Документы, схемы платежей, списки компаний-посредников – всё это выстраивалось в единую линию преступления, столь прямую и понятную, что казалось чудом, как это осталось незамеченным ранее.

Пальцы барабанили по столу в такт собственным мыслям. В памяти возникали фрагменты беседы с информаторами, имена подрядчиков, номера счетов. Ответ пришел почти сразу, подтверждаемый внутренней уверенностью профессионала – мэр города, Романов Константин Данилович, обычный вор, который упивался своей безнаказанностью.

Голова слегка болела от концентрации, но удовлетворение от результатов перевешивало дискомфорт. Вечерний город продолжал жить своей обыденной жизнью, но Кораблёв чувствовал, что подошёл вплотную к границе крупного открытия. Взялся бы иной человек за такую задачу, бросил бы через месяц-другой, но не он. Недаром его называли самым упорным журналистом в городе.

***

Неделю назад, после долгой подготовки и сбора достаточного количества доказательств, Егор Кораблёв сел за кухонный стол и принялся писать сопроводительное письмо. Предварительно аккуратно уложив флешку с важными файлами и копии бумажных документов в прозрачный файл, он добавил к ним короткое письмо с объяснением обстоятельств дела, затем вложил это всё в пакет из плотной бумаги и написал крупными буквами адрес отдела антикоррупционного подразделения ГУВД города.

Отправлять корреспонденцию следовало осторожно. Стандартная почта позволяла сохранять конфиденциальность отправки, исключая электронную трассировку отслеживания. Поэтому Егор дошёл до ближайшего почтового отделения и сбросил письмо в большой синий почтовый ящик, висевший на стене рядом со входом. После этого Егор испытал большое душевное облегчение, однако прекрасно осознавал весь риск, связанный с этой информацией. Но дело сделано, и теперь необходимо набраться терпения и следить за реакцией правоохранительных органов.

***

Здание ГУВД располагалось в просторном здании, отделенном зеленой зоной от шума уличного транспорта. Кабинет полковника Сергея Серова представлял собой миниатюрную крепость: огромные шкафы с делами, небрежно брошенная форма на спинке кресла и личное рабочее место, заваленное папками и стопками документов. Письмо, которое Егор Кораблёв пару дней назад сбросил в большой синий почтовый ящик, попало именно сюда.

Яркий свет с улицы слабо пробивался сквозь плотные шторы кабинета, подчеркивая худощавую фигуру полковника, согнутую над письменным столом. Серов читал бумаги быстро, пробегая взглядом ключевые моменты. Когда речь дошла до обвинений в отношении мэра Романова, его губы сжались в тонкую линию.

– Этого ещё не хватало, – недовольно пробормотал он, закончив чтение. Затем набрал номер телефона ближайшего помощника мэра.

– Леша, добрый день, – сухо поздоровался Серов, услышав голос начальника службы безопасности мэра Графова. – Ко мне поступило интересное письмо от одного анонимного автора. Он утверждает, что нашел улики против вашего мэра. Надо бы обсудить этот вопрос.

На другом конце провода собеседник кашлянул, очевидно, стараясь собраться с мыслями.

– Аноним? Да как-то это несерьезно, – неуверенно отозвался Графов. – Ты, полковник, не сгущаешь краски? Очередной щелкопер захотел славы.