Целую, Кощей

– Да то же самое. И бабка, и Митька ихний, и даже сотник стрелецкий пластом лежат кто где, а уж перегар в горнице – заходить страшно.

– Вот молодцы. Закопали участкового, а сами нажрались на радостях?

– Не похоже, Федор Васильевич. Что-то неладно тут. Не пьяные они, а будто во сне зачарованном. Мы их и так и сяк пробовали будить, на стрельцов даже воду холодную лили и ничего.

– Да, странно… Ох, Калымдай, а что же там с участковым-то? Его же откопать уже должны были!

– Да задохнулся он в гробу уже, наверное.

– Нет, так не пойдёт, – заявил я решительно. Никита мне не то чтобы друг, но и не враг определенно. Да и вообще, такой смерти никому не пожелаю. – Давай, Калымдай, срочно гони бесов на кладбище, пусть быстренько откапывают участкового. Он нам живой нужен.

– А с этими в милицейском отделении что делать?

– Да ничего. Спят и спят, нам до них дела нет. Хотя, узнать что произошло, было бы полезно.

Всё закончилось хорошо в итоге. Правда, поспать мне не удалось. Часа в два ночи отзвонился Калымдай, сказал, что бесы с задачей справились, участкового откопали вовремя, задохнуться не успел. Однако и сами засветились перед ним, но это не беда – мало ли бесов на свете? Зато потом скрытно сопроводили Никиту прямо до бабкиного терема.

Вот и отлично. У меня как раз начал потихоньку вырисовываться план как спасти Варю из монастыря, хотя так, одни наметки, но все же. И в этом плане я большую роль отводил именно Никите. Думаю в личном, не Кощеевом деле, он не откажется мне помочь.

Уже светать начало, как опять меня вызвал Калымдай и доложил, что в тереме все как по волшебству проснулись с первыми петухами. Хотя, почему «как»? Тут дело именно колдовством и пахло.

Так что спать я завалился, когда уже совсем светло было и проспал аж до полудня.

* * *

Разбудил Меня Михалыч:

– Федя, внучек, – теребил он меня за плечо. – Вставай касатик, ужо полдень ить.

– Да и ладно, – перевернулся на другой бок. – Полдень – не утро, можно и еще поспать.

– Вставай-вставай, – не отставал дед, – заждались там тебя. Вся Канцелярия уже с час сидят тебя поджидают.

– Так ты прими доклад, а потом мне доложишь, – вставать совершенно не хотелось.

– А Варвару свою хочешь увидеть? – пустил Михалыч в ход тяжелую артиллерию.

Я тут же вскочил. Конечно, хочу!

– А где она? Она что, тут?! Где мои штаны?!

– В монастыре она, внучек, где же ей еще быть… От и славно, одевайся да живо на двор, умываться будешь.

– Ну, дед… – обиженно протянул я. – Ну нельзя же так.

– Не ворчи на деда! В монастырь, кажися и поедем.

– Да ну?! А зачем?

– Иди-иди. Умоешься, а там за завтраком с майором да бесом всё и обговорим.

За завтраком, а точнее – за завтраком, совмещенным с обедом, вы же уже знаете моего деда, я услышал, что пока я дрых, в Лукошкино произошло множество событий.

Во-первых, Марьяна таки сбежала от Гороха и сейчас её везет в монастырь тот самый фон Паулюсус. А значит, что и мне совсем не плохо бы нагрянуть в монастырь, проверить, как там эту взбалмошную девицу разместили. А заодно, может быть смогу и Варю увидеть. Ура!

Во-вторых, один из наших бесов умудрился попасться в руки милиции и сейчас уже прохлаждается в отделении в порубе.

– Там это… босс, мы же сейчас инструмент по всему городу собираем типа в мастерскую Борову. Так мой Адисабеб тащил стыренный молоток на базу да мимо ментов шарился в натуре. Увидел, что бабка с Митькой из дома ушли, да решил за каким-то внутрь залезть. Больше ничего не знаю реально. Только когда бабка вернулась, Митька Адисабеба, уже связанного, в поруб отволок. Пацаны говорят, может этот придурок реально выслужиться хотел? Вот и вляпался.

– Мда… Умеете вы влипать в истории. И что теперь? Выручать надо.

– Не надо, босс.

– Как это? Почему?

– Да пусть отсидит конкретно, не фиг самовольничать. Заодно, может лапши ментам на уши навесит.

– Ну, смотри, Аристофан, это твой боец. Только все равно, как-то не очень своих бросать…

– Не-не, босс! Происходит филькатр… как её?.. фигустра…

– Фильтрация, – подсказал Калымдай.

– В натуре! – обрадовался Аристофан. – Фильтрация! Ко мне в отряд много пацанов просится, босс. Зачем нам придурки? Мы лучше конкретных бойцов наберём.

– Ну, смотри сам, – повторил я. – А чего вы инструмент-то воруете? Почему бы просто не купить?

– Зачем, босс? – удивился Аристофан.

Ну да, зачем покупать, если можно украсть? Да ладно, пусть как хотят, так и действуют. Экономия, опять же.

– Батюшка Секретарь, – подала голос Олёна, тихо сидевшая в сторонке. – Я разузнала, кто колдовством в бабкином тереме балуется. Это бес тот, третий, которого споймать никак не могут. Он сегодня нашел меня и сказал, что и яблоко последнее он вчера снова подкидывал да ничего из этого не вышло. А потом вечером, пока все на кладбище ушли, зелья какого-то в колодец Яги насыпал.

– Вот паршивец. Надо отловить его обязательно, слышишь, Аристофан? А ты, Олён, сказала ему, чтобы он прекращал свои диверсии?

– Да сказала, батюшка, – вздохнула бесовка, – только он злой очень на участкового, отомстить хочет и меня уже не слушается.

– Ладно. Что-нибудь еще? Нет? И на том спасибо. Мы тогда с Михалычем в монастырь наведаемся, проверим, как там дела… Вы чего ухмыляетесь? Михалыч! Ты что, разболтал?!

– Ничего дедушка нам не говорил, мсье Теодор, – с верхнего этажа спускалась Маша. – Про девушку вашу даже словечком не обмолвился. Но это так романтично… Я так рада за вас, мон шер!

– В натуре, босс.

Калымдай только улыбнулся и кивнул головой, а Олёна мечтательно подняла глаза к потолку.

А, ладно. Наверное, оно и к лучшему. Помогут если что. А Маше всегда в её кожаную жилетку поплакаться можно. Лишь бы не увидел никто, не поймут.

– А про свою девушку Михалыч вам рассказал? – спросил я мстительно.

– В натуре, босс! Реально молодец Михалыч!

– Он такой проказник наш дедушка! – восторженно хихикнула Маша.

А Калымдай снова промолчал, только поднял вверх оттопыренный большой палец. Олёна широко заулыбалась и покивала головой.

Вот и поязвил.

– Ладно, пошли дед.

– И я с вами, мсье Теодор!

– Это еще зачем, Маш?

– Ну как же, – Маша удивленно захлопала глазами. – Должен же кто-нибудь посмотреть на вашу пассию? А может быть она нам совсем и не подходит? А если она…

– Перестань, Маш, – перебил я её. – Сам как-нибудь разберусь. Я же к тебе с твоим послом с советами не лезу?

– Ой, ну и силь ву пле, – надулась Маша.

* * *

Я торопился увидеть Варю и в монастырь мы прибыли уже часа через два. Я снова переоделся, только на этот раз никаких сапог, шпаг и треуголок. Пускай к моей стандартной одежде привыкают.

Две молоденькие монашки сразу отворили нам ворота, очевидно предупрежденные настоятельницей и почему-то хихикающие и поглядывающие на меня. Я возмущено взглянул на Михалыча, но он отрицательно замотал головой мол, тут и без него найдется, кому посплетничать.

Матушка настоятельница притащила за руку Варю и, обменяв её на деда, тут же исчезла с ним в монастыре, а мы так и остались стоять посреди двора.

– Здравствуй, Варя…

– Здравствуйте, батюшка Захаров Федя! – хихикнула Варя.

– Просто Федя, – пробурчал я.

Изо всех уголков, коридоров, балкона, на нас глазели любопытные монашки и торчать посреди двора ради их удовольствия меня совершенно не грело.

– Варюш, а пойдем куда-нибудь отсюда?

– Ой, а это зачем? Ой, я боюсь…

Я удивленно глянул на неё, но наткнулся на такой ироничный взгляд, что не выдержал и рассмеялся:

– Ну что мы тут торчим, как три тополя на Плющихе?

– Почему три? А что это за Плющиха?

– Да не важно, потом расскажу.

– Можно в сад пойти…

– А тут и сад есть? Прямо в монастыре?

– Ну, садик такой маленький на заднем дворе, – пояснила девушка.

– Ага, отлично. Веди.

– Слушаюсь, батюшка Федя! – хмыкнула она.

– Ну, Варь…

Садик и правда, был маленький. С десяток яблонь или каких-то других деревьев, я их только в вазе на столе разбираю, несколько кустов и лавочка, на которую я тут же и уселся.

– Садись, Варюш, – я похлопал ладонью по скамейке.

– Что вы, нельзя мне!

– Можно. Хочешь, я тебе и разрешение оформлю? С печатью, всё как положено.

– Ой, а вы и писать умеете?

– Издеваешься?

– Совсем чуть-чуть, батюшка Федя, – снова хихикнула Варя.

– Ну, садись-садись, а то и мне вставать придется, а у бедного батюшки Феди ножки устали, а ему еще обратно в Лукошкино по лесу шагать.

– Бедненький… – протянула девушка, осторожно усаживаясь на краешек скамейки. – А что это вы туда-сюда, так и бегаете? В монастырь хотите? Так вас в женский и не возьмут-то.

– Варь, ну чего ты мне выкаешь? Мы же с тобой почти ровесники. Давай на ты.

– Никак нельзя, батюшка Федя, не по чину мне.

– Ой, да ладно, – засмеялся я. – По чину, не по чину… Я, может быть и ниже тебя, если по вашим чинам сравнивать. Ты же боярского роду, а я… хм-м-м… Статс-секретарского. Не знаю, если честно, кто тут кого выше…

– А откуда вы знаете, что я боярского роду? Вызнавали про меня?

– Конечно, – кивнул я. – Я хочу всё про тебя знать.

– Это зачем же вам такое? – зарделась Варя и опустила глаза.

– А не скажу! – засмеялся я, а потом серьёзно добавил: – Варюш, а ты хочешь монашкой стать?

– Хочешь, не хочешь… – она вздохнула. – А куда мне теперь деваться? Рассказали вам, небось, мою историю?

– Рассказали, – подтвердил я. – Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.

Девушка удивленно посмотрела на меня, а я поспешно продолжил:

– Вот допустим, если бы ты могла отсюда уйти, то кем бы хотела стать?

– Как это – кем-то стать? Я и так есть. Вот она я, – она развела в стороны руки, а монашеское одеяние невероятно обольстительно обтянуло её спереди, – вся перед вами.

– Да, уж… – я закашлялся, пытаясь скрыть смущение, – вижу. Ну вот, допустим, уйдешь ты из монастыря и куда бы ты хотела податься, что делать?

– Загадками вы говорите, батюшка, – Варя пожала плечами. – Если и смогу уйти, то некуда мне податься. Просто ложись там же под воротами и отдавай богу душу.

– Не надо так говорить! Эх, что-то я никак объяснить толком не могу.

– Это потому что я глупая такая?

– Нет, это потому что я больно умный! А вот, скажи, Варюш, а что ты любишь? Ну, я не про еду, а так, по жизни, чем любишь заниматься?

– Книжки читать люблю, – сразу же ответила она. – Мне тятенька учителя-француза нанимал, так он мне много книг приносил, и ученых и нет.

Она снова погрустнела, вспомнив прошлую, уже недоступную жизнь и я поспешил отвлечь её:

– О, книги это здорово! Я и сам читать люблю. А еще что любишь?

– Ну… – она задумалась на секунду, а потом смущенно протянула: – Детей еще люблю. Ну, возиться с ними, играть, учить их всяким премудростям…

– Ну, вот и всё! – чуть не завопил я от радости. – А хочешь учительницей стать? В школе работать?

– Опять вы, батюшка, непонятное говорите… Школа – это что? Там детей учат, да? А, потом… Девка – учительницей? Да боярского рода? Да кто ж такое позволит-то?!

– А вот и позволят. Тут главное, чтобы ты сама этого захотела.

– Да мало ли, что я захотеть могу… – рассеянно протянула Варя. – Да кто же мне только разрешит?

– Верь мне, Варюш! Вот скажи, чего ты хочешь?

– А если я скажу, что поцеловать вас хочу, тогда что? – спросила она с вызовом, задрав очаровательный носик.

– Ух ты! Тогда иди и целуй! – я распахнул руки для объятий.

– Да ну вас, – она огорченно отмахнулась. – Вы, парни, только об одном и думаете…

– Э-э-э… Да ни о чем я таком не думал! – возмутился я.

– Что, совсем? – обиделась девушка.

– Ох… Стоп, Варюш, что-то нас не туда занесло. Давай о поцелуях потом поговорим, хорошо? А сейчас я тебе прямо скажу-объясню, чего я хочу, хорошо?

– Хорошо… Только не вижу я что-то ничего хорошего для себя. Только и осталось мне, что в монашки-то и податься…

– Ну, Варь, ну погоди, ну чего ты? Дай я скажу. Я хочу, чтобы ты вышла из монастыря и зажила той жизнью, которой тебе захочется. Хочешь назад в свой дом вернуться, так только скажи. Хочешь в Лукошкино первую школу для детишек открыть, а самой там первой учительницей стать? Так и тут я тебе помогу. Обещаю, Варюш, сделаю всё, чтобы ты счастлива была. Верь мне.

– А зачем это вам?

– А нравишься ты мне, – вдруг решившись, выпалил я. – Только давай пока об этом не будем.

– Почему не будем? – вдруг хихикнула она, а потом будто с обидой протянула: – А сами говорили, что нравлюсь…

– Варюш…

– А кто же вы такой, всесильный господин, батюшка Захаров, Федя, что такое для меня совершить можете?

– Я? – я замешкался. А вот попробуй, объясни. – Ну, потом об этом, ладно? Просто есть у меня знакомства полезные и друзья хорошие, которые помочь могут.

– Друзья – это хорошо, – протянула Варя. – Только не получится ничего у вас. И братья мои помешают, да и сам батюшка Горох, царь наш всемилостивый, никогда не позволит мне вольной жизнью жить.

– Фи, Горох, – отмахнулся я. – Видали мы этих царей… И на счет братьев своих не беспокойся. Разберусь я с ними.

– Ой, что вы, батюшка! И не вздумайте! – Варя вцепилась в мою руку. – Они, знаете какие здоровые да дурные?!

– Да не переживай ты, Варюш, и не таким рога обламывали! Мне стоит только пальцами щелкнуть и нету твоих братцев, – похвастался я.

А что? Я и не обманываю вовсе. Стоит Аристофану только сказать и прощайте уродцы.

– Ты что, Федя! – девушка еще сильнее сжала мою руку. – Не убивай их, нельзя! Грех это!

– Ну, наконец-то ты меня по имени назвала! – я ласково погладил её по руке. – Не буду, не буду, не переживай. А только, я ведь не шучу и не обманываю. Хочешь, сегодня же тебя из монастыря заберу?

– И куда же ты меня отведешь? – вздохнула девушка. – К себе домой? Вот, то-то и оно…

О блин, верно. Тут же нравы такие, что и под ручку с девушкой на людях пройти нельзя, а уж к себе домой её привести… Хотя… Ха!

– Хотел бы я тебя к себе домой привести, но понимаю, что нельзя. Зато могу попросить моего старого знакомца, немецкого посла, чтобы он приютил тебя в своей слободе. Снимем тебе домик там, поживешь, пока я решу всё остальное.

– Что – остальное?

– Ну, не знаю. Ты же не сказала, чего хочешь, – я хмыкнул и добавил: – Ну, кроме поцелуев.

Она легонько шлепнула меня по руке:

– Вот ты, Федя… А и правда можно мне детей учить?

– Кончено, Варюш! Хочешь?

– Ага… Только не получится у тебя ничего, Федь…

– Фигня вопрос! Ой! – я хлопнул себя по губам. – Я всё для тебя сделаю, вот увидишь. А пока собирайся, да пошли в Лукошкино, к послу немецкому.

– Вот так сразу?! – Варя округлила глаза.

– А чего тянуть?

– Не знаю, Феденька… Как-то быстро всё… А посол хоть знает, что ты меня к нему привести собираешься?

– Э-э-э… Нет, я еще не говорил с ним. Да он свой мужик, не переживай!

– Посол – мужик?!

– Ох ты ж… Ну, короче, всё будет в порядке.

– Быстрый ты, Федя. Взял вот так монашку за руку, да и привел ее в город. Нате, дяденька посол, забирайте Варвару нашу. Так что ли?

– Ну, почти. Ну да, тут я не продумал еще, но мыслишь ты в верном направлении.

– Нет, Феденька, нельзя так, несогласная я.

– Хорошо, Варюш, права ты. Давай тогда я обдумаю всё, с друзьями обговорю, с Машей посоветуюсь…

– Что это еще за Маша? – перебила меня девушка.

– Маша – это мой вампир, – ляпнул я.

– Что-о-о?!

– Ну, вурдалак, по-нашему, – еще более умно объяснил я, а потом спохватился: – Шучу я, шучу! Маша – это моя сотрудница. Работает она на меня. Ну… Э-э-э…

– Да кто ты такой вообще, Федя? – протянула Варя, задумчиво глядя на меня.

– Ох… Давай, так. Я – тот, кто хочет, чтобы ты была счастлива. Варюш, солнышко моё, я всё тебе расскажу, обещаю. Только сейчас на это времени нет. Мне надо срочно в город возвратиться, все дела для твоего прибытия сделать. Ладно?

– Солнышко… – протянула Варя. – Хорошо-то как… А? А, ладно, хорошо. Езжай в свой город к своей Маше.

– Ну, Варь…

И помчался я в город, прихватив по пути, довольного и разомлевшего деда. И кстати, Варю я все-таки поцеловал! Точнее – чмокнул в щечку. А она и мне щеку погладила, как раз в том месте, куда за секунду до этого оплеуху влепила.

* * *

А в Лукошкино ничего не произошло за время нашего с Михалычем отсутствия. Я удивился, но и порадовался – можно своими делами заняться. В штаб-квартире на Колокольной площади, куда мы с Михалычем сразу и отправились, уже собралась вся наша Канцелярия, и похоже, маялась со скуки.

– Ну, что тут у вас происходит?

– Тишина, босс, – зевнул Аристофан.

– Бесы по городу вынюхивают, Федор Васильевич, – доложил Калымдай, – а часть их того третьего беса ищет. А так – всё спокойно, происшествий нет. Захваченного в плен бойца Аристофана уже допросили, сидит в порубе. Тишина пока.

– Ларец с чертежами Горох в потайном месте прячет и удалось подсмотреть как этот тайник открывается, – сообщила Олёна. – Это я доподлинно вызнала.

– Молодец, Олёна.

– И в Немецкой слободе тишина, мсье Теодор, – отрапортовала Маша.

– А ты чего не с послом? – удивился я.

– Кнутик внеочередную порку в слободе затеял, занят очень. А, кроме того, – Маша лукаво улыбнулась, – есть у меня подозрение, что вы нам кое-что интересное рассказать можете.

– Хм-м-м… Ну, верно, вообще-то. Помощь мне ваша нужна, только не в Кощеевом деле, а в моём, личном… Ну чего вы хихикаете?! Вот вообще ничего больше не скажу…

– Не дури, Федька, – дед взъерошил мне волосы. – Тут друзья твои собрались, а смеютси от того, что радуютси за тебя. Ну не плачут же, а?

– Ладно, – я шмыгнул носом. – Я про Варю.

– Да не может быть, мсье Теодор! – всплеснула руками Маша. – Правда что ли?!

– Машка! – рявкнул дед.

– Молчу, дедушка. Продолжайте, мсье Теодор, пардону прошу.

Я помолчал, а потом решился:

– Хочу я девушку из монастыря забрать, спасти её от такой участи. Ладно бы она сама по своей воле решила невестой Христовой стать, а так, братцы её насильно в монастырь определили…

– Мы в курсе, Федор Васильевич, – перебил Калымдай. – Какой у вас план?

– Разболтал дед да? – насупился я.

– Ввел в курс дела, – важно заявил Михалыч, подняв вверх указательный палец. – Говори, внучек, чавой-та ты там задумал?

– Ну, забрать Варю оттуда это легко, а вот куда ее дальше определить?

– Так это, босс, – тут же среагировал Аристофан. – Братьев её прирежем в натуре, а дамочка твоя реально будет в усадьбе своей.

– Хорошо бы, Аристофан, но я обещал Варе, что в живых их оставят.

– Это ты зря, босс в натуре.

– А давайте ее пока к нам, сюда определим, Федор Васильевич, – предложил Калымдай. – У нас и не скучно тут и дело может какое найдем.

– Нет, Калымдай, не годится. Она не в курсе всех наших дел. А ну как узнает, что мы на Кощея работаем? Хана мне тогда.

– Батюшка, а давайте мы ей на время домик в Лукошкино снимем? – выдвинула свой вариант Олёна.

– Во-во, Олён, я тоже о чем-то таком подумал, только кажется мне, что домик такой надо в Немецкой слободе поискать. Там и тихо, и безопасно, и люди культурные.

– Я могу с Кнутиком поговорить, – оживилась Маша. – Маленький домик и палисадник весь в кустах роз, и галантный кавалер, темной ночью спешащий к своей возлюбленной… Ах, шарман!

Аристофан поморщился, Калымдай задумался, а Олёна вздохнула и глаза ее затуманились.

– Вот и ладно, – подытожил дед. – Машка тогда посла своего обработает, а мы завтра же Федькину кралю в город и перевезем.

– Аристофан, – обратился я к бесу, – просьба у меня к тебе будет. Не в службу, а в дружбу. Сможешь смотаться домой, в Канцелярию? У меня там в комнате, под кроватью, денег уже прилично накопилось, хватит и на аренду домика да и на другие расходы.

– Без базара, босс.

– Ну и отлично, спасибо.

Деньги у меня и правда были. Зарплата, которую мне щедро выдавал Кощей, пылилась без дела. Ну, просто совсем некуда было её тратить во дворце. Разве что спуститься в подвалы, во все эти злачные места, там и казино было, как я понял, и бары всякие, но меня такие развлечения не манили совершенно. Да и Кощей меня давно еще предупредил, чтобы я туда и нос не совал. Да больно надо было.

А еще был у меня и неофициальный источник дохода. Аристофан затеял жуткую авантюру, выламывая золотые слитки из пола, которыми был покрыт один из залов во дворце. А заменял он эти слитки свинцовыми с позолотой. Только узор на плитках он никак подделать не мог и обратился ко мне за помощью. Я ему и отсканировал тот рисунок, а по рисунку уже, умельцы-бесы и наносили узор на фальшивые слитки. Я толком не знаю, как они это всё проворачивали, да и знать не хочу, но мою долю Аристофан выплачивал мне регулярно. Не считал, не знаю точно, но думаю, что сумма у меня скопилась очень даже не маленькая.

– А с этими братьями, Федор Васильевич, – нарушил мои раздумья Калымдай, – надо всё-таки решать что-то.

– Ага, – кивнул я. – Есть у меня одна идея на их счет, только полностью еще не оформившаяся.

– Так расскажите, Федор Васильевич. Вместе и подумаем.

– Расскажу, Калымдай, только данных пока мало. Надо бы хорошенько про братьев этих всё разузнать, про образ жизни, чем занимаются, откуда деньги на развлечения свои берут, ну и всё такое.

– Босс, послать пару бойцов, в натуре? – тут же предложил Аристофан. – Они всё выведают конкретно.

– Хорошо бы, Аристофан. Только если бойцы тут в Лукошкино не нужны.

– Справимся и без них, босс, отвечаю.

Я растроганно обвел взглядом свою Канцелярию. Молодцы они всё же у меня. Никто и не вздумал увильнуть, а ведь проблемы были не Кощея, а исключительно мои. Даже Олёна, которая с нами работала недавно, да и то под постоянным надзором, тоже горячо одобрила мой план и взялась помочь, чем сможет.

Олёна, будто угадав, что я думаю о ней, встрепенулась и спросила:

– А что там с Марьяной этой, в монастыре?

– Дед? – я вопросительно повернулся к Михалычу.

– Внучек? – так же с вопросом глянул на меня дед.

– Вы же ради Марьяны и отправились в монастырь, – засмеялась Маша.

– Ну, вот так как-то, – смущенно развел руками дед. – Увлеклися другим, а про дело-то и забыли. Да и пёс с ней, с Марьянкой ентой! Кудыть она из монастыря денетси?

Больше пока обсуждать было нечего и все наши разошлись по своим делам, а мы с дедом отправились в гостиницу, где я сразу и завалился спать.

А снились мне хохочущие Михалыч с Аристофаном, которые под руки, тащили к стогу сена, притворно упирающуюся настоятельницу Фёклу. А потом над стогом объявился вдруг Горыныч и начал пулять в Михалыча с Аристофаном огненными шарами и орать «Делиться надо!». А всех разогнал Кощей, примчавшийся на вороном коне и лихо размахивающий шашкой. Причём, на нём почему-то, была кавказская бурка и буденовка на голове вместо короны.

Бред какой-то. Лучше бы Варя приснилась…

* * *

Разбудил меня Михалыч и довольно бесцеремонно.

– Вставай, внучек! – орал дед, сдирая с меня одеяло. – Живо вставай, одевайся, в монастырь сейчас помчимси!

– Зачем в монастырь? А сколько сейчас? Да отстань от меня, дед! Дай поспать еще хоть пять минуточек!

– Вставай, Федька! Милиция в монастырь наш отправилась! Никак, шмон там затевают, Марьянку ищут!

– Тьфу, зараза! Ну, вот чего не спится им, дед?

– Да никому не спится, внучек, только ты дрыхнешь, как сурок на конопляном поле. Дык девять часов, весь порядочный люд уже в поте лица работает.

– Так то – порядочный. А мы же с тобой, дед, совсем-совсем беспорядочные, а?

– И то верно, – захекал дед. – Только ты всё же вставай.

– Да встаю я, встаю…

В комнату вломился Аристофан.

– Это… босс!

– Что еще случилось? – я с отвращением натягивал опостылевшие портки на веревочке.

– Еще, блин, одного моего бойца менты повязали конкретно!

– Да что ж такое?! Где? Как?

– Да реально, как и вчерашнего, босс. Натырил инструментов и зачем-то к ментам полез. Пацаны говорят, что дружка своего из поруба вытащить хотел, ну и… – Аристофан развел лапами в стороны.

– Плохо, Аристофан. Не то плохо, что еще одного бойца поймали, нового найдешь. А то плохо, что дисциплины у тебя, Аристофан, в подразделении нет. Уволю я тебя на фиг, а вместо, вон, Калымдая возьму. Он быстро твоих бандитов людьми сделает.

– Не надо людьми, босс! – завопил Аристофан и рухнул на колени. – Не губи, начальник! В натуре исправлюсь, отвечаю!

– А ну-ка подвинься, внучек, – дед вытащил из кошеля массивную сковороду с длинной ручкой и примеривающе взвесил её в руке. – Дай-ка я этому паршивцу объясню всё про службу Кощееву.