Псы Америки. Изольда

– А ты?

– Перечислила деньги. Мне юаней не жалко на доброе дело.

– Считаешь – добрым это дело?

– А то…

В рекреации этажа у телевизора Саня обнаружил госпитального знакомца и бизнесмена Николая.

– Привет! Новости смотришь?

Они рукопожались.

– Ага. Председатель Северной Кореи у нас в России. И знаешь, что он предлагает Путину? Сто тысяч корейских солдат для СВО. Но, думаю, не прокатит.

– Почему?

– Участие Кореи в конфликте развяжет НАТО руки – Европа тут же введет в Украину свои сухопутные войска.

– Ну, тогда не сто тысяч солдат, а сто тысяч добровольцев, желающих помочь России навести порядок на Околице. Переодеть их в российскую форму и обучить крику «ура». Тогда никто ничего не скажет. Бздежики войсковыми подразделениями воюют на стороне укропов, а как в плен попадают, утверждают – мол, они добровольцы, пришли помогать братьям-украинцам в борьбе с москалями.

– И что отпускают?

– Как бы не так! Отправляют на перевоспитание в места не столь отдаленные.

– Ты куда направился?

– Перекусить.

– Я с тобой, если не против.

В ресторане Николай:

– Путин сейчас говорил про Чубайса с недоумением и сарказмом – мол, сбежал из России, сменил фамилию-имя-отчество, прячется от кого-то. В России ему никто не грозил…

Саня:

– Покрыты дремучей тайной отношения Путина и Чубайса. Никто ничего не может понять: государь и казнокрад – что их связывает.

– Сейчас расскажу, – пообещал Николай. – Никакой здесь тайны нет.

И поведал Сане, круша котлету:

– Мне представляется такая картина. Отдавая портфель президента Путину, Ельцин взял с него слово офицера не судить, не садить его команду. Приемник выполнил обещание – команду, разрушившую Советский Союз, из власти слил, но никого не посадил. Один Чубайс с портфелем остался. Путин приглашает его к себе и говорит: «Все про тебя знаю, но слово дал и садить не буду – дам поручение. Крал для себя, теперь поворуй для России». И поставил Анатолия Борисовича руководителем АО «Роснано». Деньги, которые Чубайс там тырил, шли на оборонку. Так удалось, не встревожив Америки, превзойти их в вопросах вооружения. Россия подготовилась к войне с НАТО и успешно сейчас справляется…

Готовцев вставил:

– А когда началась СВО, Чубайс стал не нужен – отпала нужда тайно красть, и ему дали пинка под зад.

– Зато «сладкая парочка» Сердюков и Васильева за свое воровство из бюджета Минобороны получили медали «героев».

– За что?

– Так они первые, по приказу Путина, стали отправлять все возможные средства на секретные разработки новых видов вооружения. Вот откуда у нас воздушно-космическая мощь, сверхточные и гиперзвуковые ракеты. Воровство им приписанное – пыль в глаза американцев. Теперь счастливые молодожены ждут-не-дождуться той возможности, когда можно будет появиться на публике с золотыми медалями «героев России», никого не боясь, ничего не стесняясь…

– А Чубайсу, стало быть, пинка под зад вместо медали…

– А что он хотел, заслуженный казнокрад России? Путин удивлен – чего он смотался: его на родине никто не тронет. Но Рыжий Пес понимает – это пока жив Президент. А случись что с Главой государства, его посадят непременно. И надолго.

– А за границей что – его с открытыми объятиями приняли?

– Вот этого как раз Путина и удивляет. Сейчас Америка занята конфликтом на Украине, потом у них выборы. А когда примутся за разборки причин всех случившихся неудач, вот тогда и всплывет Чубайс. Они за него – извлекут из любой норки на любом островке: где бы он ни был – привезут, осудят и посадят пожизненно. Как он этого не понимает? Вся надежда его на Россию, а он на Запад удрал.

– Как все-таки время меняет мир. Кто бы мог представить такое ещё недавно…

– То, что сегодня творится с Чубайсом и вокруг него, лишь утверждает в убеждении, что счастье не в деньгах, а жизнь – борьба. Впрочем, возраст ему подсказывает – время задуматься о душе. Только нет её у него – давно закладана и перезакладана, лежит ковриком в Аду и нечисть подземная на ней скачет в своих бесовских плясках…

– Брат старший мне говорил, когда Чубайса к нанотехнологиям допустили – Путин готовит себе замену.

– Это безусловно анекдот, хоть и имеющий отношение к реальности.

– Как представлю себе Чубайса в американской тюрьме, смех разбирает – рыжий, надменный, спокойный в желтой униформе заключенного ходит по спортплощадке, тихо матерясь и уповая на что-то.

– Анатолий Борисович умел быть участником большого проекта. Он бы мог стать первым советником Ельцина, но больше власти любил деньги. Брал взятки, крал, приватизировал… но вот информация об истинных размерах состояния Анатолия Борисовича Чубайса так нигде и не озвучена. Можно составить только самые приблизительное представление, но ни к чему – ушел из театра в небытие заслуженный казнокрад России.

Пообедали, насиделись болтая, потом отправились по делам.

Только нет никаких дел у Готовцева – он ждет оформления документов. Но появилась надежда на нескучные вечера в кампании интересного собеседника…

Принцесса

Уж лучше на погост, —

Чем в гнойный лазарет

М. Цветаева/

Позвонили Сане на мобильник из приемной Главы ДНР Пушкарева.

– Александр Викторович, вы в Донецке? А сможете прибыть завтра в десять часам к Петру Владимировичу?

– Причина?

– Торжественное вручение боевой награды.

– Ух, ты! Обязательно буду.

Вместе с Готовцевым их собралось шесть человек – героев-ополченцев, отличившихся в боях с укропами. Стекались в приемной, а как все собрались, прошли в кабинет вместе с оператором телевидения. Встретили их сам Глава, министр обороны ДНР и командующий ополчением. А также длинный стол совещаний, теперь накрытый под фуршет выпивкой и закусками.

Петр Владимирович со всеми вошедшими лично поздоровался, торжественно улыбаясь. Выступил с краткой патриотической речью. Был демократичен, прост и спокоен.

Фронтовики стояли строем. Прозвучал гимн ДНР. Началась процедура награждения.

Орден Мужества Пушкарев вручил Готовцеву в атласной коробочке.

После церемонии прозвучал гимн Российской Федерации.

Пушкарев пригласил награжденных – «обмыть» и перекусить.

Ели и пили стоя – как и положено на фуршете. Шампанское в бокалах, водка в рюмках, а закуски приготовлены так, что не требовали применения столовых приборов.

Обмыли награды. Хором гаркнули «Да здравствует Россия!» и потянулись к выходу, а Пушкарев с улыбкой шефа гитлеровского гестапо Мюллера на устах сказал им вслед:

– А вас, Готовцев, я попрошу остаться.

И поведал причину своего интереса к контуженному водителю.

– У вас как со здоровьем, Александр Викторович? Машину водить сможете – не большегруз, а внедорожник. У нас возникла ситуация, в которой требуется ваша помощь. Приехала к нам с той стороны корреспондентка английской газеты «Гардиан» Оливия Харрис на своей машине и с недельной аккредитацией. Ей нужен водитель и телохранитель. Свободно говорит по русски. Обещает хорошо заплатить. Возьмешься?

Саня плечами пожал:

– Да я вроде как после контузии. Могут быть закидоны.

– Постарайся уж как-нибудь без них. Понимаешь, Александр, Оливия эта пишет вроде бы объективно и с симпатией к России. Но кто его знает, что у неё на уме. Нам нужен рядом с ней в доску свой человек, а не абы кто. Мы тут подготовили в министерстве безопасности маршруты и объекты – где можно бывать ей, что можно снимать. Думаю сотрудника ГБ она сразу раскусит и насторожится, и обидится, и напишет черте что. А ты человек простой, фронтовик и не дурак… К тому же красивый парень, орденоносец. И выглядишь более выигрышно любого профессионала. Ты ей понравишься – я уверен. Ну, так как?

Саня вздохнул полной грудью и ответил классически:

– Служить Отчизне рад суворовский солдат.

В течение одного дня бабьего лета Готовцев получил награду, задание, перспективу недолгой, но интересной работы и напрочь лишился скуки. К тому же ему надо перенастроиться – из среды воюющих, пьющих, ругающихся матом фронтовиков в общество молодой образованной и красивой женщины из «цивилизованной» Европы.

Кроме всего прочего, садясь за руль импортного внедорожника, опять надо вспомнить то, чему учился в автошколе, когда сдавал на права – думай за дурака. В том смысле, что надо просчитывать ситуацию не только за себя, но и того парня, что неожиданно захочет дать по газам в самый неподходящий момент. Практики на Олином «Хавале» было мало…

День хороший, солнечный – ровно такой, чтобы запомниться на всю жизнь. И не страшны бомбежки – в такой день можно умереть только от счастья!

Готовцев поймал такси и поехал в гостиницу.

Думал, глядя на дома и улицы в окно машины – совсем немного времени прошло, а он перековался напрочь: ненавидит теперь демократию, как чуму, фраки и бабочки; а любит берцы и камуфляж, а также суровую руку руководителя. Логика здесь проста: столько крови пролито СВО, нельзя останавливаться на задачах, поставленных Путиным – даешь СССР здесь и сейчас! А путь к нему – диктатура, вплоть до военного коммунизма. Хотя в коммунизм Саня не верил и не желал…

Последние события в Армении и Нагорном Карабахе окончательно его в этом убедили.

А ещё он начал мысленный спор со своей «заказчицей» Оливией Харрис – ведь наверняка будут разговоры о житье-бытье и политике.

Я из России – скажет Саша, чтобы даме стало все ясно и понятно о нем.

Она с ухмылкою – в России нет современности.

Он – и не надо: мы за моногамные браки и гетеросексуализм.

Она – в России не ценят времени.

Он – зато любят красоту и вдумчивость.

Она – в России много пьют.

Он – значит, есть на что и для чего.

Она – вы жестокий народ.

Он – к врагу да, но не жгли женщин на кострах, младенцев и аборигенов…

Она – вся культура к вам пришла с Запада.

Он – слава Богу не вся: вера своя православная, литература, музыка, искусства прочие русские или советские; и плевать нам на европейские ценности извращенцев и модернистов…

Когда приехал в гостиницу, сразу попал в объятия Николая – тот будто ждал его и высматривал.

– Пойдем ко мне – выпьем, посудачим. Подскажешь мне кое-что…

На столике был коньяк, а телевизор включен. Транслировали новости из горячих точек СВО.

– Ты его не выключаешь? _ спросил Саша, усаживаясь.

– Нацики наступают – вот-вот будут в Донецке.

– Да перестань! Чушь несешь.

Тут бизнесмену позвонили, и Сане показалось, что из Поднебесной – Николай несколько минут с ледяным лицом просидел с трубкой у уха, то ли наставления принимая, то ли инструкцию.

Готовцев, на него глядя, стал кое-что постигать. Похоже, приехал этот русский из Китая… точнее. заслан Коля в Донбасс провентилировать вопрос, что будет с крупными промышленными предприятиями, национализированными в свое время в ДНР и ЛНР? Законы-то теперь здесь российские. А что будет с шахтами и заводами, портами и дорогами пока не знает никто. Может случится черт знает что. И нельзя ли как-нибудь поучаствовать? Бабки есть. Ха-ха! Поднебесная всегда впереди планеты всей…

Ни хрена Николай не боялся укропского контрнаступа и бежать из Донецка даже не собирался. Он прекрасно владеет всей обстановкой – в тылу и на фронте. От Саши что хочет?

Готовцев подумал – интересная жизнь разворачивается на гражданке: английская корреспондентка, китайский шпион… Нет, не уедет он из Донбасса.

Сердце его подрагивало в приятных предчувствиях бесконечно очаровательного будущего. Предстоит много интересной работы, и ему будут платить достаточно денег в разных валютах – ведь он молод, умен и обаятелен. То, что он практически всю предыдущую трудовую жизнь ничего не держал в руках кроме баранки, ключей гаечных и личного оружия, Готовцева не смущало.

О наивность молодости! О бесконечное желание познавать неизвестное!

М-да! Ну да, ладно. Ни выпить с Колей-шпионом, ни что-нибудь обсудить Готовцеву не удалось – брякнул мобильник.

Светлый и сладостный голос особы слабого пола возвестил в трубку:

– Здравствуйте! Меня зовут Оливия Харрис. Я представляю британское медиа-издание «Гардиан». Давайте знакомиться.

Оправившись от неожиданности, легкомысленно улыбаясь, Готовцев назвал свое имя.

– А сколько вам лет?

Прозвучала цифра.

– Замечательно! Учитесь, работаете?

– Сейчас свободен.

– Очень хорошо! – отреагировала корреспондентка, улыбаясь за кадром.

Сердце Александра при звуках её безакцентного голоса сладко вздрагивало ликующей птицей.

– Мне Петр Владимирович Пушкарев рекомендовал вас, как вполне положительного человека – умного и бесстрашного. Вы согласны со мной работать? За неделю я вам заплачу…

Прозвучала вполне приличная сумма.

Конечно, согласен – особенно за такую зарплату.

– Петр Владимирович мне сказал, что мы живем с вами в одной гостинице. Давайте встретимся через полчаса в ресторане…

Через двадцать минут в костюме, белой рубашке и галстуке Готовцев открывал дверь в ресторан…

Оливия была красива, молода и подтянута – не старше тридцати лет. По-английски рыжие волосы, улыбка на губах, отливающих перламутром, короткие, но безупречно полированные ногти.

После дежурных фраз и заказа блюд, прозвучал деловой вопрос:

– Ваше прежнее место работы?

– Воевал.

Улыбки закончились.

– Причина ухода? – Оливия смотрит серьезным и твердым взглядом.

– Ранение.

– До войны кем работали?

– Водителем-дальнобойщиком.

На лице иностранной журналистки удовлетворение.

– Ваши планы на будущее?

– Вернусь на Урал. Ведь я из России.

– Вы женаты?

– Да, конечно.

– Дети есть?

– Дочурка. Кристина.

Позвенели ножами и вилками о тарелки.

Оливия отложила приборы столовые, взяла в руку бокал с красным вином.

– Итак, мне нужен на шесть дней деятельный, инициативный, коммуникабельный молодой человек, способный исполнять функции гида, водителя, кинооператора и охранника. Работа не сложная для специалиста, но требующая особой подготовки. Она у вас есть?

– Думаю, да.

Взгляд Сани как можно красноречивее убеждал в этом даму.

Оливия, после минутной паузы:

– Ну что ж, вы мне нравитесь. Можете приступать к вашим обязанностям прямо сейчас. Все сопутствующие расходы – питание, проживание, заправка и обслуживание автомобиля – за мой счет.

– Понял.

– Утром я вас буду будить звонком телефона на пробежку. У вас есть тренировочный костюм?

– Куплю.

– Ну, а что мы сегодня будем делать?

– Может, обсудим маршруты движения. Госбезопасность меня снабдила инструкцией по этому делу.

В сердце у Сани расцвела ясная уверенность, что он тот, кто действительно нужен Оливии Харрис.

– Все дела завтра начнем. Давайте лучше потанцуем. Вы умеете?

– Только медленное танго.

– А я люблю аргентинское, – хихикнула Оливия…

И точно, утром в семь часов прозвучал телефонный звонок.

– Александр, подъем! На зарядку.

– Как дела? – с целой гаммой жизнеутверждающих чувств спросила журналистка, сама в шортах и короткой блузке. На ногах кроссовки, на голове бандана…

– Отлично! – в тон ответил Готовцев.

– Пробежимся?

Побежали по утреннему холодку и безлюдному тротуару.

После завтрака.

– А покажите, Александр вашу инструкцию КГБ – куда мне разрешено, а где хода нет.

– Есть только список разрешенных мест.

– Ну, понятно.

Пробежав глазами документ, Оливия сказала:

– А поедемте в одну из ближайших восстановленных школ. Учебный год ведь уже начался.

Сели в «Вольво», поехали.

– Забыла сказать вам вчера. Каждое рабочее утро вы, Александр, должны начинать со свежего анекдота для поднятия настроения. Есть наготове? Ну, подумайте…

Готовцев молчал.

У пассажирки возникло желание пощелкать пальцами перед его лицом – сначала слева, потом справа. Наконец, Оливия окликнула его по имени – мол, ты чего?

Саня:

– Приму к сведению. Буду готовиться.

– Замечательно! – сказала она, вся сияя, будто анекдот уже рассказан.

По дороге в школу Оливия рассуждала:

– В идеале все дети в цивилизованном мире воспитываются одинаково. До двух-трех лет они свободны и беззаботны. Потом отправляются в детский сад, где из них начинают делать человека – учат спать, вставать, делать зарядку, кушать, читать и писать. После садика отправляют в школу – где обучают лет 11 – 12. Ну а дальше, кому как повезет – кто учиться, кто служить, кто работать, а кто в безработные. Итог – четверть века позади и готов человек. Дальше его воспитывает жизнь… Вы согласны со мной, Александр?

– Со мной так и было.

– А я бы это реформировала! – заявила мисс Харрис. – В садике бегать, прыгать, танцевать и петь. В школе научиться писать, читать, считать, понимать основные законы мироздания… Закончит образование интернет. Из человека получится точно то, кем он хочет стать, и не будет груза лишних знаний… В восемнадцать лет новый хомо сапиенс может стать командиром полка или производства, сесть за докторскую диссертацию и заводить семью. Как?

– Революционно! Находите отклик?

– Пока нет. Но смотрите, что мы имеем на практике. Из школы в семнадцать лет выходят занюханные, уставшие невротики – ни служить, ни работать, ни детей рожать… Ничего путного не могут. Революцию в Европе стоило бы устроить только для того, чтобы развалить эту веками сложившуюся систему. В этом плане мне весьма интересна ваша Россия. Говорят, она легка на подъем…

– Вам, журналисту, говорят? – удивился Готовцев. – Всегда считал, куда бы ни приехал ваш брат, он всегда обо всем с готовым собственным мнением. И слышат от посторонних только то, что хочет услышать.

– Вы верите, Александр, что после вашей победы гармония мира восстановится?

– Я не верю, что она была до войны.

– Не истощим однако у вас, россиян, зуд к милитаризму. А как вы думаете – Россия едина?

– Да нет, конечно, но большинство за Путина – это точно.

– А кто против?

– Патриоты, называющие себя демократами. Они всегда и во всем подозрительны. В народе о них говорят: кто много болтает – мало знает.

– Пушкарев мне рекомендовал вас, как совершенно бесстрашного человека. Но признайтесь, есть же что-то, чего вы боитесь?

– Да. Смерти.

– И где же здесь логика?

– Сам не знаю. Но жена говорит – философия Агни-Йоги обучает, как смерть воспринимать подарком судьбы.

– Да я читала – последователи Агни-Йоги, считая, что в этом мире достигли полного совершенства, в другой уходят с энтузиазмом открытий.

– Не хочется спорить, но скажу свое мнение – чушь собачья.

– Вы и в Бога не верите?

– Верю в Судьбу.

– А она от кого?

– Пытаюсь понять.

– Интересный вы человек, если не лжете.

– Я не вру никогда.

– Иногда люди этого не замечают. Выпить любите?

– По поводу и в кампании.

В этот момент позвонила Кристина:

– Папа, привет.

Прознав про контузию и гибель машины, а также карантин в госпитале и скорое возвращение домой, девочка стала называть Готовцева «папой».

Ему радость на выздоровление – заметила мама.

– Папа, привет. Как поживаешь?

– Хорошо, милая.

– Приезжай поскорее, – и отключилась.

Маме, наверное, в шахматы проиграла этот звонок.

– Жена? – спросила Оливия.

– Дочь.

– Дружно живете? Ваше кредо в семейной жизни, если, конечно, такое имеется?

– Сейчас скажу – больше воздуха наберу: фраза важная. Так вот… Чтобы муж оставался мужчиной в любой ситуации, он должен прощать жене все.

Остатки воздуха Саша выдохнул.

– Замечательно! Мне бы такого! А про женщин, что скажите – что от них требуется?

– От обратного: она должна не прощать ничего, чтобы муж оставался мужчиной.

– Это неправильно, Александр! Мы должны вам прощать все ради сохранения семьи. Жену уже поздно воспитывать. Не вздумайте внушать вашу глупость о женщинах своей дочери.

– Моя дочка имеет право не слушаться, не соглашаться, капризничать и баловаться – мне все в радость.

– Про дочь согласна, но не вздумайте так воспитывать сына – мальчик должен расти спартанцем.

Они катили в школу к детям и говорили о детях…

А ночью завыла сирена, и начался обстрел города. Где-то слышался лай выстрелов из стрелкового оружия.

Позвонила Оливия:

– Спускаемся в бомбоубежище?

– Вас проводить?

– А если бы меня не было?

– Я бы остался в номере.

– Мне страшно.

– Могу быть с вами.

– Приходите.

Когда Саша вошел, снаряд жахнул перед гостиницей – в стены и окна полетели осколки.

– О, Господи! – взвизгнула Оливия. – Идемте скорее в бомбоубежище!

В подвале.

– Мне кажется, пахнет бензином. Нас могут поджечь здесь? Давайте вернемся – на воздухе опасно, но не так страшно.

– Теперь уж не выпустят. Терпите, мисс.

– Обнимите меня, – прижалась к груди. – Вы же телохранитель. Вот и прикрывайте своим телом.

Так прижалась, что он чувствовал биение её сердца.

Что-то внутри зашевелилось – подари одинокой женщине свою нежность, разве жалко тебе?

Чтобы отвлечься от страха, Оливия говорила. Рассказывала о себе все, как на исповеди.

На самом деле она из Ирландии, и зовут её Изольда Аберкорн. Она единственная дочь и наследница герцога Аберкорна из рода Гамильтонов. Её отец Томас Аберкорн люто по жизни англичан ненавидит. Поэтому, выбрав профессию журналиста, принцесса уехала в США, учиться в университете Северной Каролины Чапелл-Хилла. Работать стала после окончания обучения в Лондонском офисе медиа «Гардиан» под псевдонимом Оливии Харрис, но от отца это скрыла. За прошедшие годы весь мир увидала. Теперь вот в подвале – прячется от бомбежки…

Круто!

Готовцев слушал-слушал и, чтобы как-то поддержать напуганную обстрелом женщину и успокоить, спросил, поглаживая её по плечу.

– Вам нравится журналистика?

Изольда-Оливия встрепенулась:

– Обожаю.

– А Россия?

– Мне кажется, на сегодняшний момент она самая интересное государство на карте мира. Ни США , ни Китай – застрельщиком геополитических преобразований земного общества выступит именно ваша страна. Во многом благодаря Путину – его мозгами правит Судьба. Та Судьба, в которую верите вы, Александр. Ваш президент создаст Россию новую и задаст ей верное направление движения. Русский характер будет определять основы земной морали, и он же спасет нашу планету от ядерной катастрофы.

– Любите русских?

– За отсутствие ненависти к другим народам. Но при этом учтите их ущербность – россияне любят свою родину больше, чем она их.

– Какой же строй будет у общества на Земле – капиталистический, социалистический, империалистический, коммунистический или первобытно-общинный?

– Кому какой люб. Главное – не будет на планете опостылевшего всем гегемона.

– А для России какой лучше строй – как вы считаете?

– Тот, которым вы идете.

– А вот философы от политики утверждают – все пойдут одним путем: ничего не удастся изобрести другого, кроме парламентской демократии и рыночной экономики. Всех, кто против, ждет революция.

– Посмотрим-посмотрим… Китай и Путин доказывают обратное.

– Когда по миру колесить надоест, вы, наверное, осядете в родовом замке и начнете писать мемуары.

– Вы угадали.

– Любите литературу?

– Так я же журналистка – двоюродная сестра писателя. А вы, водитель?

– Литературу люблю, писателей нет.

– Почему?

– Любил Астафьева за красивый, чистый, простой язык. Читал в книгах. А однажды нашел сайт, посвященный ему и набросился, как на манну небесную. Только вот беда – рассказы один за другим повторяются. Что за придурок сайт создавал? А потом присмотрелся – мама родная! – годы написания указаны разные. Стал разбираться и разобрался. Хороший писатель Виктор Астафьев и пишет красивым языком, но душонка – от пресмыкающегося. Умер Сталин, он всю свою прежнюю прозу под Хрущева переписал. Потом под Брежнева. Под Горбачева. Время Ельцина настало и распада СССР. В 90-х годах Астафьев написал свой последний роман о войне «Убиты и прокляты» в угоду «новым русским». А ведь сам фронтовик. Как так можно!

Саня глухо выругался.

– И ещё с ним был такой случай. Ельцин избирался в президенты России вторично. Пиарщики к Астафьеву, который уже на пенсии: «Виктор Петрович, снимитесь, пожалуйста, с президентом под елью. Ему будет приятно». Астафьев снялся. Ребята к Солженицыну с той же просьбой. А Александр Исаевич им отвечает: «Не знаю, что даст это Ельцину, мне – ничего». Эпизод просочился в прессу. Дошел до Астафьева. Тот Солженицыну пишет: «Если бы знал ваш ответ, так же ответил». Вот гнида позорная! Как можно таких уважать?

– А пишет прекрасно?

– Где-то читал – рассказ его «Царь-рыба» попал в книгу рекордов Гиннеса, как произведение, переведенное на все языки мира.