Мой сын. Первобытный менагер

– Не круто закладываешь?

– В самый раз! Ты представь, столько мороки с тебя снимаю – документы подготовить по определенной форме, заявиться и гарантированно победить. Овчинка стоит выделки. Впрочем, для начала попробуй сам.

– Нет уж! Клянусь мощами святого Барака Обамы, бюрократия – не мой профиль.

Я ничуточки не сомневался в своих обещаниях – природа тендера одна и правила игры одинаковы: выигрывает тот, кто дешевле предложит.

А Эрик продолжил:

– Помнится, тебе шибко нравилось выдавать продукты разыгравшегося воображения за хронику реальных событий – надеюсь, это не тот случай?

– То были приколы, а это бизнес.

Радости от внезапно возникшего клиента, я почти не почувствовал. Все накрывал мажорным волнением с эзотерическим привкусом предстоящий семейный форум – куда нам отправиться в тропики?

Вы думаете, это просто? Как бы не так! Не буду рассказывать, откуда это повелось, но прижилось. После ужина, застелив стол картой земного шара с Северным Полюсом в центре, накрыли его (центр Земли, т.е. полюс) перевернутым блюдцем с нарисованной стрелкой. В центре блюдца зажгли свечу. Свет погасили, жалюзи опустили, и всей семьей пальчиками облепили блюдца золотую каемочку.

– Вызываю дух Че Гевары, – сказал я. – Вызываю дух Че Гевары.

Почему пламенный аргентинский революционер? Да просто жена узнала, что сегодня у него день рождения.

– Мы хотим побывать на экваторе. Подскажи, уважаемый Линч де ла Серна, где ныне спокойно и не ждут по приезду нас неприятности?

Эта была лишь игра, придуманная женой для детей. Но, видит Бог, под нашими пальцами, которые мигом вспотели, спиритическое блюдце эпилептически задергалось, заколыхалось пламя свечи. Девчонки ахнули, отдернули руки и смотрели испуганно.

– Так не годится, – решил я. – Придется повторить.

Но супруга принесла деревянный метр, приложила к стрелке на блюдце – и с экватором он пересекся точно в Бразилии, на самом ее побережье. Ладно, что не в Атлантическом океане.

По этому поводу в нашей квартире началось массовое ликование и гулянье. А у меня возникло предчувствие, что возможно мы даже попадем на один из матчей футбольного чемпионата мира. Но спросить об этом Эрнесто Рафаэля постеснялся – все-таки профессионал во мне сильнее романтика, и за это приходится платить.

Тем не менее, ощутил прилив энергии, какого не помнил уже давно. Треволнения по поводу смены профиля работы окончательно улеглись, или, скорее, перевоплотились в некую мажорную перспективу, следствием которой непременно должно было быть нечто чудесное впереди. Это классический случай вытеснения одного настроения другим, что нередко случалось со мной в кругу семьи. И всегда поражался – как много людей в своей слепоте этого чуда не ценят.

Иногда бывает: выходишь летним вечером на балкон шестнадцатого этажа, видишь перед собой огромный, прекрасный, манящий рекламами город, полный невнятных обещаний и растворенного в небе счастья, и вдруг мелькает в душе пронзительное чувство, спрессованное в долю секунды, что вот лежит перед тобой всеобещающая жизнь, и можно пойти по ней без оглядки – помолиться Моргане, поставить на карту самого себя и выиграть, и промчаться на белом катере по ее морям, и пролететь на белом «мерседесе» по ее дорогам. А можно просто, докурив сигарету, вернуться в квартиру, до потолка наполненную реальной радостью. И не надо стискивать зубы, сжимать кулаки, куда-то мчатся, с кем-то драться, сметая кого-то с пути, за убегающее призрачное счастье…

Потом наступил детский час, и я продолжил рассказ о таинственном острове Фата Морганы.

– На чем мы остановились? Значит, так…

Шли годы. Люди жили и поклонялись одному только Создателю, не ведая о присутствии могущественных сил, способных в одночасье уничтожить всё, что они построили, да и их самих. И наступил день, когда в семье корабельного плотника Жака Марселя из Марселя родился маленький Жан. Семья Жака ютилась в красивом домике в квартале кораблестроителей. Счастливый отец мечтал о той поре, когда мальчик вырастет, освоит его мастерство и станет всеми уважаемым цеховым мастером строителей кораблей.

Но Жан с юных лет мечтал о далёких странах и морских путешествиях. Однажды он тайком пробрался на торговое судно и уплыл в Вест-Индию. Моряки приняли его в свою команду. Сначала он был юнгой. Потом стал матросом. И был бы им до скончания дней своих, но грянула Великая Французская революция, отменившая привилегии и титулы. Освобождённая страна востребовала умных и отважных мужчин. И Жан Марсель стал капитаном. Это его юркая фелюга под покровом ночи у самого носа английской эскадры вывезла из Египта Первого консула после неудачного похода в страну пирамид. Будущий император Франции осыпал дарами и милостями отважного капитана.

Но война продолжалась, и многократно битые на суше англичане были непобедимы на море. Тогда Император всех французов замыслил операцию, имевшую цель перерезать торговый путь из Ост-Индии в Англию, снабжавший метрополию средствами для военных действий. Тайно был построен и оснащён отличный фрегат, способный не только подолгу плавать в океанских просторах, но и вести бой с любым военным кораблём флота Её королевского величества. Капитаном на него был назначен Жан Марсель. Кроме моряков на борту находились солдаты и мастеровые люди. Были на борту женщины, которые должны были стать жёнами новых поселенцев и матерями их детей. Ведь задачей экспедиции был не просто корсарский промысел – французы должны были основать поселение в виду побережья Индии, построить крепость и лишить англичан важнейшей из морских коммуникаций….

Перед отплытием Марсель побывал в родном городе, навестил старого немощного отца. За ним ухаживали все соседи, и подружка юных лет, маленькая Лу, превратившаяся за годы его скитаний в красавицу Луизу Марше. Надо ли говорить, что детская привязанность мигом переросла во взаимную любовь? Молодые обвенчались в местной церкви, простились с Жаком Марселем, и вместе отправились искать славы для Франции в далёких морях.

Попутный ветер наполнял паруса фрегата. «Ля герро» – что в переводе означает «Война» – шёл на юг. В виду африканского побережья пересекли экватор. Потом взяли мористее, чтобы не наткнуться на сторожевые суда противника у Мыса Доброй Надежды. Когда Африка осталась далеко позади, капитан отдал приказ – следовать прямо на восток.

На восьмой день плавания в Индийском океане попали в зону мёртвого штиля. Стояла удручающая жара. Протухла питьевая вода, которую невозможно стало употреблять некипячёной. Томился бездельем экипаж. Бедняжка Лу страдала вдвойне – она плохо переносила беременность. Казалось, духоте не будет конца.

Но однажды ночью налетел штормовой шквал. Хоть фрегат и был крепко сработан, но стонал, трещал и тужился под ветром, взбираясь на гребни гигантских волн. В кингстонах ухала вода, напоминая о бездонности океана. Бывалые моряки бледнели и крестились от страха. Что же говорить о сухопутных пассажирах? Марсель не отходил от кровати жены, которой совсем было худо. Потом шторм ушёл и начался дождь. Он зримо качался, пенил морскую гладь, поливал до блеска промытую палубу. Ветра снова не было. Но Марсель приказал поднять реи и выставить паруса, чтобы они не прогнили в скатках. Дни слились с ночами, не видно ни звёзд, ни солнца – бесполезными лежали на капитанском столе навигационные приборы. И вдобавок ко всем злоключениям стрелки компасов словно взбесились. Они отказывались указывать устойчивое направление на север, крутились и вертелись, как им вздумается. О таком явлении ничего не знала известная капитану наука. Приуныл и он.

А течение влекло фрегат в безвестные дали.

Однажды – ночь то была или день? – «Ля герро» потряс страшный удар. Людей бросило на палубу с ног или из их гамаков. Корабль ткнулся в берег, лёг на борт и раскололся. В трюмы хлынула вода. Как могли сигнальщики проворонить землю, теперь никто не скажет. Нужно было спасаться.

Моряки пытались отвязать с креплений шлюпки, пассажиры хватали деревянные обломки и бросались в воду. Марсель вынес из каюты жену на руках. Разобравшись в обстановке, ловко ступая по скользкой мачте, он дошёл до земной тверди. Вокруг него стали собираться спасшиеся. Марсель приказал солдатам и мастеровым позаботиться о раненых и женщинах, а сам с матросами вернулся на погибший корвет. Они спасали запутавшихся в вантах, придавленных тяжёлыми пушками, запертых в своих каютах пассажиров. Когда все – погибших, слава Богу, не было! – собрались на берегу, капитан Марсель пересчитал людей.

Перекусив мокрыми сухарями и немного отдохнув, матросы вернулись на фрегат – нужно было спасать имущество, запасы, инструменты, оружие. Солдаты и мастеровые принялись за возведение временных укреплений из подручных материалов. Эту меру предосторожности подсказали Марселю едва различимые за стеной дождя заросли тропических джунглей. Мало ли какие опасности они могут таить. Он отобрал пятерых добровольцев и пошёл на разведку.

Едва лагерь скрылся за пеленой дождя, оттуда раздались истошные крики о помощи. Разведчики бросились назад. В лагере царила паника. По рассказам очевидцев какие-то странные существа – то ли люди, то ли обезьяны – похитили шесть женщин. Нападение было совершенно так неожиданно и молниеносно, что никто ничего не успел предпринять. Убедившись, что Лу цела, капитан Марсель собрал солдат и устремился в погоню.

Но едва лагерь скрылся за пеленой дождя, оттуда вновь раздались крики. Что за чертовщина! Солдаты вернулись. Опять из полумрака напали обезьяны. Матросы и мастеровые попытались дать им отпор, но они быстро исчезли, прихватив с собой шестерых человек. О погоне Марсель уже не помышлял. Следовало срочно укрепить лагерь.

Люди работали, забыв об усталости. Даже пушки доставили с фрегата, хотя они, как и ружья, были бесполезны – отсырел порох.

Следующую атаку лохматых дикарей Марсель видел сам. Нет, это были не обезьяны. Они передвигались на двух ногах и размахивали дубинами в мускулистых руках. Они кричали, нападая, и стонали, корчась от боли. Двоих он поразил кортиком. Но атака не была отбита. Неизвестные захватили шестерых пленников, подобрали своих и исчезли в сумраке дождя. Опять шестерых! Что за магическое число?

Ещё после двух атак и тех же потерь Марсель понял, что они обречены. Нужен был какой-то выход. Но какой? Вернуться на корабль? Однако в его теперешнем положении там не то, что оборону организовать, передвигаться невозможно. Бросить недостроенный лагерь, углубиться в джунгли и там попытаться укрыться от нападавших? Люди не верили в такую возможность и отказались следовать за свои капитаном. В их глазах застыла печаль обречённости.

Поколебавшись между долгом офицера и ответственностью мужа, будущего отца, Марсель взял Лу на руки:

– Ты веришь мне, дорогая?

– Да, любимый.

– Тогда ничего не бойся.

Вооружённый одним лишь офицерским кортиком Марсель покинул лагерь, унося на руках жену и своего ребёнка под её сердцем. Он пошёл берегом в сторону противоположную той, в которой скрылись существа после последнего нападения.

Чудеса начались шагов через триста. Стена дождя кончилась, и Марсель со своей драгоценной ношей вышел на залитую ярким солнцем лужайку. Голубели небеса, пели птицы, благоухали цветы. Впереди темнела стена джунглей, а за спиной лил дождь, и насмерть дрались люди с полуобезьянами….

Дальше становилось все страньннее и страньше ….

2

Марсель и Луиза воспрянули духом. Они почувствовали себя спасшимися. А природа, окружавшая их, благоприятствовала хорошему настроению. Земля, открывшаяся перед ними, казалась обетованной.

Мама вмешалась:

– Как же, как же… Ты забыл про кровососущих тропиков – комары, москиты, слепни…

– Ой, боюсь! – Даша нырнула под одеяло.

Вероника сжала кулачки:

– А мы их бац-бац…

Мама:

– Ага, бац-бац. Знаешь их сколько там? Тьма-тьмущая.

Я вмешался, потрепав старшую (на пять минут) дочь по кудряшкам на голове:

– Не надо бояться их, не надо бац-бац – мы люди из другого мира и им не по зубам. Так и скажем: «Не смейте садиться, не смейте кусаться… Вы нас не видите. Пошли к черту.» И все дела!

Мама:

– Мы?

– Так это же мы ногами Марселя и Луизы путешествуем по земле неизвестного острова в океане.

Даша высунула головку из-под одеяла и открыла один глаз:

– Они улетели?

Я:

– Сломя голову.

– Ура! – Даша откинула одеяло. – Что было дальше?

Солнце стояло почти в зените. Его яркие лучи наполняли природу животворящей силой. В них была радость дня, свежесть и аромат цветущих растений.

Сквозь марево испарений поблескивала далекая гладь реки. Она серебрилась меж берегов или сверкала зыбью из малахитов и жемчугов от легкого ветерка и солнечных лучей.

Сквозь прибрежные заросли ольхи и ивы доносился тонкий запах воды. Она пахла камышом и лилиями, кувшинками и тиной, стрелолистником…

В прибрежных зарослях и камышах перекликались всевозможные её пернатые обитатели, чайки и чибисы заворачивали пируэты над самой гладью и в небесах. Кочками на отмелях стояли цапли, выглядывая лягушек и головастиков…

Даша:

– Пап, а кто такие цапли?

Мама:

– Это такие птицы большие, которые ходят на длинных ногах. Как журавли. Помните, я вам читала про лису и журавля, которые угощали друг друга?

Вероника:

– А их едят?

Мама:

– Кушать хочешь? Сейчас бутерброд принесу.

Даша:

– И мне.

– И мне, – это я.

– Тогда всем, – мама на кухню пошла. – Без меня не читайте.

А мы и не читали – мы сочиняли.

Осмотрев окрестности, Жан принял решение:

– Пойдем к реке.

Лу подняла на мужа прекрасные глаза, полные влажного блеска.

– Я пойду за тобой всюду. Я верю и знаю, что ты не только искусный капитан в море, но и неутомимый борец с опасностями на земле.

Они посмотрели друг на друга, как бы давая клятву верности в новых условиях – перед лицом неизвестности. Сердца их наполнились мужеством. А жизнь их сливалась с окружающей природой.

Минуя стену тропической сельвы, Жан и Луиза пошли по саванне, которая таила в себе ту первобытную молодость Земли, которая никогда больше не вернется к ней; то цветение жизни, энергию и силу которой мы даже представить себе не можем.

Высокие (в пояс) травы качались, набегая друг на друга, как морские волны. Среди злаков цвели вереск, шалфей, зверобой… Сплошной травостой перемежался кустами шиповника, ромашковыми островками, ягодными полянами…

Стрекозы и бабочки всевозможных расцветок… И гул цикад… Зайцы шмыгали под ногами и мелкие парнокопытные… Наверняка, где-то были хищники, но час их ещё не настал – солнце в зените.

В облаках трепетал ветер, а низко над землей нависал благоухающий ароматами всевозможных запахов воздух саванны. Жан и Луиза чувствовали, как в глубине их душ поднимается что-то величественное от сопричастности к этой первозданной красе.

В одном месте на берегу кучковались могучие тополя. Туда и направили стопы свои капитан Марсель и его жена.

И поступили мудро. Ещё не дойдя до реки, они увидели огромное стадо зубров, идущее по саванне на водопой. Их могучая поступь и рев множества глоток отдавались эхом от стены леса. Эти первобытные животные обладали таким ростом, такой силой и выносливостью, которые их потомки уже не знали.

Парнокопытные заняли весь видимый берег, но не пошли к тополям. Людям можно было попить, не торопясь, и искупаться – освежиться от жары.

Жан Марсель из реки принес охапку побегов рогозы – можно было перекусить, подкрепив силы питательной и вкусной едой.

– Хочешь, я принесу тебе молока? – предложил капитан жене.

– Где ты его возьмешь? – удивилась она.

– Подою пару-тройку коров, – он кивнул на стадо зубров, утоляющих жажду по соседству.

– Они тебя к себе не подпустят.

– Еще как подпустят. Я их корнями рогоз угощу. Только вот тары нет под молоко.

– Может, здесь найдем, – Луиза поманила мужа за собой в тополиную чащу.

Под корнями одного из рухнувших от ветра и старости гигантских стволов обнаружился грот. В нем были кости, черепа, рога и прочие несъедобные остатки трапезы матерого хищника.

На роль емкости под молоко вполне годилась гигантская раковина речного моллюска.

Вернулись к воде. Луиза тщательно обмыла нечаянный сосуд:

– Такая пойдет?

– Ну, если не брезгуешь…

Мама вмешалась в ход событий:

– А я и не знала, что ты умеешь доить.

– Это совершенно не сложно: главное – уговорить.

– И я про то же – ведь дикие зубры.

– Спокуха! Мы – менеджеры…

– Мама, ну не мешай, – потребовала Вероника. – Это наша сказка.

Мама:

– Не буду, не буду… Ври, продолжай…

Марсель снова запасся побегами рогозы. По воде подошел к бесконечному строю зубров, пьющих воду, низко склонив рогатые головы. Приметив мамашу с отвисшим выменем, к ней и направился.

Голос человеческий – вот что завораживает диких животных. И ещё тон его. Может в бегство обратить, может разозлить, а может и приручить. Главное, чтобы не наоборот: человек повелитель – исходим из этого.

Убедив себя этими мыслями, Марсель протянул не спеша пьющей буйволице побег рогозы:

– Привет, мамаша. Угощайся дарами реки. Если понравится, еще принесу.

Буйволица умяла побег рогозы за милую душу. Сказала: «Му!» и головой покрутила, должно быть, выражая благодарность.

Жан воспользовался моментом и поскреб животине лоб между рог.

Похоже, и это было принято с благодарностью.

После следующего побега рогозы человек потрепал животному холку. А скормив третий, подсел к вымени и подергал соски, брызнувшие молоком.

Кажется, мамаша была непротив, чтобы её подоили…

Что Жан и сделал.

Вернувшись с раковиной полной молока, Марсель застал супругу за уборкой грота. Она уже выкинула в камыши кости, черепа и прочие здесь ненужности и предложила мужу нарвать мягкой, не колкой травы для ложа.

Уверенный, что прежний хозяин сюда не вернется, капитан решил последовать совету жены и занялся благоустройством временного жилища…

Ближе к вечеру над рекой пронесся ужасный рев – на водопой пришли стадом мамонты. Зубры давно ушли вниз по течению, и берег был свободен. Теперь здесь утоляли жажду животные, наиболее могучие из всех, что бродили в ту пору по Земле.

Однако – подумали Жан и Луиза одновременно – на удивительный остров привела их судьба: будто миллион лет назад отмотала.

Такова была реакция на новых гостей. Высотой они были с целый дом. Их бивни длиною в несколько метров. Шкура покрыта космами шерсти. Впрочем, не смотря на гигантские размеры, вида они были вполне миролюбивого.

– Хочешь попробовать их молока? – предложил Жан жене.

– Я слыхала, что слоновье молоко очень жирное – его невозможно пить или есть: только с чем-нибудь приготовить.

– Огонь раздобудем, жарить мясо на нем будем – сказал весело капитан и отправился с раковиной в подступающие сумерки.

Мама:

– Ну все – сумерки наступили, Даша уже уснула, давай, Вероничка, и ты засыпай. Или готова до утра папу слушать?

Девочка молча и утвердительно покивала головой. Но её сейчас занимало не столько продолжение рассказа, сколько мысли об услышанном. Как же – остров с удивительной природой, с доисторическими животными – это надо все осмыслить, переварить. Понять и дальше идти…

Вероника отправилась в свою комнату.

Я хотел Дашу унести, но жена сказала:

– Пусть с нами сегодня спит.

Разделись, легли. Жена, засыпая, буркнула:

– Завтра буду слушать тебя с диктофоном. Такие шедевры уходят в пространство.

Я промолчал, обдумывая, как же мне мамонтиху-то подоить…

Утром дорогою в садик Даша потребовала:

– Папа, пусть капитан Марсель не убивает животных и птиц.

– А рыб?

– Тоже.

– Чем же они питаться будут?

Подсказала Вероника:

– Жуками-пауками-тараканами… Фу, какая гадость!

– Молоком, – разрешила Даша животную пищу…

Вечером в урочный час в родительской кровати собралась вся семья…

В камыше, из воды перебравшемся на берег, Марсель обнаружил природный оазис бахчевых культур – арбузы, дыни, тыквы и кабачки в разной поре созревания. Радости Лу не было конца – это и вкусности для стола, и кувшины (из тыкв, кабачков) для молока.

Теперь они промышляли его так. Нарежут кортиком на широкий лист лопуха корочки дынь или арбузов (мякоть себе), тыкву созревшую и на пляж принесут. Дикие козы, стадами ходившие на водопой, тут как тут. Но не всем угощение – только кормящим мамашам. Они едят, а их доят умелые руки Луизы иль Жана. Вкусное и полезное молоко козье не переводилось теперь в гроте.

Так прошло несколько дней.

Это случилось в полнолуние. Жан проснулся от того, что услышал чьи-то тяжелые шаги у входа в пещеру. Осторожно поднялся, не будя жену, и тенью скользнул к выходу.

Это был серый медведь. Лунный свет серебрил его шкуру и делал похожим на белого. Впрочем, размерами не уступал – огромная сплюснутая голова, широкая пасть, клыки… Его когти одним ударом могут вспороть грудь и живот человеку.

Однако капитан Марсель не испытывал страха – считал, что медведи все добродушные и бесхитростные. Он и не думал о бегстве или способах защиты от животного. Мужчина решил действовать другим способом.

Вооружившись тыквой с простоквашей, Жан шагнул навстречу зверю.

– Капитан фрегата «Ля герро» рад приветствовать дорогого гостя на пороге этого скромного жилища. Или ты хозяин его, временно отсутствующий? Тогда я прошу прощение за вторжение – нам негде было укрыться. И в благодарность за твой кров прими в дар козье молоко.

Жан протянул сосуд из тыквы, предварительно сняв с него крышку, к медвежьей морде. Тот принюхался. Марсель замер, ожидая его реакции. Он был встревожен. Зверь был настолько огромен, что ему не доставило бы особого труда умертвить двух людей, а потом съесть их в комфорте…

Медведь не рычал. Он уже обнюхал сосуд, понял, что в нем, и теперь удивленно рассматривал человека, стоящего перед ним. Человека, занявшего его берлогу, в которой он прожил несколько лет. Но незваный гость этот предлагал молоко, бывшее для серого медведя недоступным продуктом. Желание полакомиться пересилило.

Хозяин берлоги встал на задние лапы, а передние протянул к дару. Капитан подал ему тыкву с молоком. Медведь сел, держа сосуд перед собой, сунул в отверстие язык и принялся лакать, покряхтывая от удовольствия.

Прикончив молоко, зверь съел и сосуд. Довольный и сытый он посматривал вокруг, пытаясь понять, что изменилось в его берлоге.

Рядом на корточки присел Жан Марсель:

– Мы поживем у тебя несколько дней. Ты не против, приятель? А молоко будет каждый день – как квартплата.

Медведь повернул голову к человеку и лизнул его в плечо.

Это была торжественная минута гостеприимства и дружелюбия!

Начались комментарии от детей.

Даша:

– Здорово! Я бы тоже не испугалась. Молоком можно кого угодно приручить.

Вероника:

– Мама, давай купим медвежонка к нам домой. Он вырастит и привяжется. Все будут его бояться, а мы нет.

Мама:

– Ага, давайте. Или лучше мамонтенка на балкон.

Даша:

– А что было дальше? Они стали жить втроем?

Мама:

– Может, разбежимся по комнатам и ляжем спать?

Я:

– Нет, они не стали жить втроем – Луизе был противен запах медведя. Едва она проснулась и унюхала его, её тут же стошнило.

– Токсикоз, – подсказала мама.

– Его надо было помыть, – версия Даши.

– Нет, лучше уйти, – подвела черту Вероника. – Что толку в берлоге сидеть, как суслики в норе – никаких приключений.

– Мне надо подумать, – поддержал я идею лечь спать.

Дети разошлись по своим комнатам.

Нужно было другое жилье. И оно нашлось в двухстах шагах от грота в тополиной роще.

Марсель издали увидел скалу, как шатер, с пышной кроной секвойи на самой верхушке – будто шапка у толстобокого. Ещё с берега реки можно было разглядеть темное пятно на боку скалы. Точно пещера – подумал капитан.

Туда они и направили стопы, покинув грот.

Входов в пещеру скалы оказалось два – один, который увидели издалека, в метрах шести над землей, очень похожий на лоджию или балкон, с козырьком над другим входом. Этот поменьше, у самой земли – в него без труда можно войти.

Принюхавшись, прислушавшись, присмотревшись, Марсель осторожно ступил во внутрь. Вид открылся великолепный.

Пещера повторяла собой форму скалы – то есть была шатрообразной с высоким сферическим сводом. И была так велика, что в ней могли бы разместиться и пассажиры, и экипаж несчастного «Ля герро».

В центре, поправ все законы естества, росла громадная секвойя, верхушка которой украшала скалу, собирая солнечные лучи. Корни могучего дерева уходили в почву, питая влагой и минеральными веществами это грандиозное создание.