Развод по-петербуржски

При входе в храм нас встретила Ксения Блаженная, такая родная, такая любимая! Ее икона в полумраке была озарена свечами и добрый взгляд Ксеньюшки смотрел прямо на нас.

Еще несколько минут и мы с Олегом стояли перед мощами блаженной старицы Матроны. «Все, все приходите ко мне и рассказывайте, как живой, о своих скорбях, я буду вас видеть, и слышать, и помогать вам» – так завещала святая Матрона. И мы пришли и в звенящей тишине рассказали все свои скорби, все свои желания. Но желание было одно и общее – мы хотели ребенка!

Через месяц я узнала, что беременна.

Глава 7. Ксения Петербуржская

Всю беременность мы провели в Москве. У меня был плотный график командировок. Первая командировка выпала на следующий день после того, как я узнала, что жду ребенка. Хорошо помню тот вечер, когда перед глазами лежали билеты во Владивосток и результаты теста.

«Что делать? Как быть? Опасен ли такой долгий перелет?» – звучало в моей голове.

Дождусь вечера. На семейном совете решим – лететь или не лететь…

Олег довольно быстро устроился на работу. Москва давала больше возможностей для развития в логистической сфере. Но график был сумасшедший. Рано, до московских пробок, он выезжал из дома, возвращался уже после девяти вечера.

Я ждала. Звонок в дверь. Как учила мама: сперва мужчину накорми, потом говори. Ужин уже стоял на столе.

– Катюш, ты завтра в командировку? Во сколько у тебя самолет? – спросил Олег, заходя на кухню.

– Я пока не решила, полечу или нет, – после небольшой паузы ответила я.

– Почему? Что-то случилось? – удивленно спросил Олег.

Я подошла к Олегу, села на колени и, смотря прямо в глаза, произнесла полушепотом: «Я жду ребенка!»

Все-таки мама была права: сначала накорми мужика, а потом новости сообщай.

Олег уже забыл про ужин. После долгих разговоров и размышлений было принято решение лететь. Чувствовала я себя хорошо. Так и начались наши путешествия с Ксенией.

Всю первую половину беременности мне предсказывали, что будет мальчик. Нам с Олегом было неважно. Но, видимо, где-то в глубине души я очень хотела девочку. Помню свой восторг, когда мне сообщили, что будет доченька. Я была готова обнять весь мир!

– Олег, у нас будет Ксеньюшка! – со слезами на глазах я произнесла в трубку.

Да, мы все это время долго выбирали имя мальчику, но твердо знали, если будет девочка, то Ксения. Ксения Петербуржская.

Время пролетело очень быстро. Беременность протекала легко и спокойно, единственное – есть очень хотелось. С Ксеньюшкой мы объездили пол страны, только после шестого месяца беременности я выбирала поезда, а не самолеты. В каждом городе я делала фотографию, чтобы оформить альбом и показать, в каких странах и городах мы побывали: как ела крабов во Владивостоке, как спускалась в бункер Сталина в Самаре, как гуляли по набережной в Ростове-на-Дону.

О том, где я буду рожать, размышлений не было. Однозначно в Петербурге.

Вернулись в родной город мы уже ближе к родам. Помню удивление участкового врача, когда я пришла вставать на учет на восьмом месяце беременности. Сначала в кабинет вошел мой живот, потом я. И тогда я впервые услышала замечание от доктора, что у меня большой вес. Да, любили мы с Ксенией поесть.

Жизнь в Петербурге в ожидании рождения дочери проходила очень весело. Семья Алены жила в нашей квартире вместе с нашей мамой и всеми животными, пока в их доме проводили ремонтные работы. Веселая «коммунальная квартира» не давала скучать. Наша мама постоянно готовила, чтобы прокормить всех ненасытных внуков. Живность решила, что меня надо от кого-то охранять, и постоянно крутилась у меня под ногами. График посещения ванной утром висел на двери. Если проспал – не повезло. Зато какая дисциплина выработалась у всех. Алене третьи роды добавили еще больше мудрости, поэтому на все она смотрела с юмором и долей пофигизма.

– Катя, ты уже поставила шампанское в холодильник? – спрашивает меня сестра в день ПДР (в предполагаемую дату родов).

– Ален, я сумку в роддом собрала. Какое еще шампанское? – ответила я, поглаживая кота, который забрался ко мне на колени.

– Катя, послушай опытную мать. День рождения ребенка ты будешь отмечать каждый год. Это праздник! Так начни с самого начала отмечать этот день! Поверь мне, после шампанского рожать будет легче и веселее.

Идея мне понравилась и бутылка шампанского ждала своего часа еще четыре дня.

Наступил день икс. Утро было самым обычным, только очень хотелось спать. Весь день я провела в полусонном состоянии и ближе к вечеру выползла на кухню.

Алена стояла около плиты и жарила котлеты.

И я сказала свое первое «ой». «Ой» стало произноситься чаще и сестра пошла за бокалами. Олег был на работе, я позвонила ему и сказала:

– Олег, начинаем! Но можешь не торопиться. Жду, как обычно. У нас с Аленой еще большая программа – игристое, ванна со свечами.

Этот вечер мне запомнился шампанским, горьким шоколадом, анекдотами и смехом, который прерывался массажами от сестры во время схваток. Через час приехал Олег и предложил направиться в роддом. И как это было вовремя – мы еле успели доехать. Ксения родилась через полчаса после того, как мы переступили порог больницы.

Вот так легко, весело и стремительно Ксения ворвалась в нашу жизнь.

Каждый родитель может сказать, что его ребенок уникальный. Для нас Ксения – уникальная девочка, необычная. Рождение Ксении было подобно чуду – наперекор всем диагнозам. С первых дней жизни она всем показала свой характер. Начитавшись огромного количества умных книжек, особенно как уложить ребенка спать, я поняла, что нужно слушать не советчиков, а только свое сердце. Ксеня относилась к категории «неудобных детей». Спокойствия с ней не было – активная, любознательная, требовательная. Мне понравилось, как сказал врач-невролог: «Мамочка, против характера таблеток нет!»

А еще чуть позже батюшка, шутя, сказал: «Этот ребенок не от мира сего, но в мире сем!» И мы поняли, что наша главная задача как родителей – не навредить.

Где-то в три года у Ксени появились друзья-невидимки. Психолог сказал, что это нормальное явление, когда у ребенка нет ни братьев, ни сестер – ей необходимо общение. Однако, мне казалось, что троих двоюродных братьев более чем достаточно, а общались они очень часто. Ксеня будто бы жила в своем мире, рассказывала новости от своих друзей, приглашала их на чай, делилась с ними своими куклами. Как-то вечером Ксеня, а ей было лет пять, подбегает ко мне со словами:

– Мама, мама! Пошли на улицу бабушку встречать. Без нас ей не дойти.

Не было у нас такой традиции встречать, все обычно сами возвращались домой. А если нужна была помощь, звонили. Но Ксения была такой настойчивой, что я решила выйти на улицу, причем заодно зайти в магазин и купить молока на утро.

На улице было морозно и выпал первый снег. Вдали показался образ мамы и мы ей помахали рукой. Ей осталось перейти дорогу и несколько метров дойти до нашего дома. Дождавшись зеленого сигнала светофора, мама сделала шаг, чтобы спуститься с поребрика на проезжую часть, поскользнулась и резко упала на дорогу. Какой-то лихач на всей скорости летел на красный, в нескольких метрах успел затормозить и встал как вкопанный прямо перед мамой. Все это происходило на наших глазах молниеносно, мгновенно… Мое сердце упало в пятки. Я неслась к маме, совершенно забыв, что со мной пятилетний ребенок. Я помогла маме встать, сказала водителю все, что думаю о нем. Водитель же сам был в шоке от произошедшего, что-то пытался объяснить, оправдаться, извиниться. Но наше бурное общение прервала Ксения, которая подошла и абсолютно спокойным голосом сказала: «Мамочка, вот видишь, как хорошо, что мы пошли бабушку встречать. Без нас бы она не дошла».

Ксения хорошо чувствовала людей. Помню, как мне сложно было поверить, что такая милая, добрая, отзывчивая учительница в первом классе может быть «злой волшебницей». Ксения приходила домой и говорила: «Светлана Васильевна меня не любит, она вообще никого не любит». Когда через полгода у Ксении начались регулярные боли в животе, я поняла, что это неспроста. Разговор с первой учительницей расставил все на свои места. Всегда поражает, как красивая маска и натянутая улыбка могут скрывать абсолютно жесткое, а можно даже сказать жестокое, сердце. Мы поменяли школу. Через несколько месяцев ушло еще три человека. Спустя год мы узнали, что класс расформирован из-за учителя. Ксения же все почувствовала первой.

В семь лет друзья-невидимки исчезли, зато начали снится вещие сны. Мне это было до боли знакомо. Я и сама порой видела сны-предсказания или сны-объяснения. Где-то полтора года назад Ксения забежала утром к нам в спальню и спросила:

– Мама, папа, а вы разведетесь?

– Ксень, с чего ты взяла? Мы с папой любим друг друга, – в полном недоумении ответила я. И действительно, на тот момент в моей картине мира не было развода вообще.

– А мне сон приснился, что вы развелись. Папа ушел, но часто приходил. А у тебя был новый красивый муж, который со мной играл. Вот и все! Я пошла блинчики есть! – выпалила Ксеня и убежала к бабушке на кухню, оставив нас в полном недоумении.

– Интересно, кто же этот новый красивый муж… – после немой сцены произнес Олег.

Как-то за чашкой чая с Надей я решила обсудить уникальные способности ее внучатой племянницы. Надя совершенно не удивилась:

– Катя, надо давно уже принять, что в этом мире есть ясновидение, яснослышание и яснознание. Скажи, ты же веришь в интуицию?

– В интуицию верю! – ответила я.

– Хорошо! Ты же принимаешь, что тебе тоже снятся вещие сны? – продолжала Надежда.

– Приходится, – сложно было с этим не согласиться.

– К тебе является отец во сне? – продолжала Надя.

– О, да! Мы любим поболтать… – с тоской ответила я. Последние лет десять мы общаемся с папой только во сне… после его смерти.

– Вот, отца Геннадия ты называешь прозорливым. Что это такое? Ясновидение! Это дар! Так почему у твоей дочери не может быть такого дара? Да, я тебе больше скажу, у каждого человека есть этот дар, только им надо пользоваться и развивать.

Я задумалась, сколько раз мне интуиция подсказывала одно, а я делала все на основании здравого смысла. Сколько ошибок можно было бы предотвратить, если бы я слушала и слышала свое сердце, себя.

– Катя, главное сейчас не акцентируй на этом внимание Ксении. Пусть она живет, открыто делится своими мыслями, воспринимает свои сны и видения как норму. А ты прислушивайся, а порой учись у нее. Тебе это тоже пригодится.

И с каждым годом я все больше задавалась вопросом, кто кого учит, кто кого воспитывает, кто из нас на этой земле является проводником в мир взрослой жизни.

Глава 8. Курортный район Петербурга

В доме Алены все идет своим чередом. Каждый занят делом. Но порой так не хочется заниматься никаким делом, а просто вдыхать воздух и наслаждаться видами Курортного района. Да, красивое название дали району Петербурга – Курортный. Вот так и живет моя сестра круглый год на курорте.

– Катя, Алена, нарвите салата, укропа и редиски. Я уже картошку вариться поставила. Скоро мальчики шашлык начнут делать! – кричит мама с крыльца. Мальчиками она называет своих зятьев, в которых, как она говорит, души не чает.

Для мамы важно всех накормить, напоить и вовремя спать уложить, а еще важно, чтобы в семье была полная идиллия, мир и согласие.

– Катя, как ты с ней живешь? У нас каждое лето начинается спартанский режим: подъем, отбой, тихий час. Я поддаюсь только на тихий час, – с юмором и любовью говорит Алена.

– Прекрасно живу! Зимой я отдыхаю от готовки, летом – ты.

– Да, знаешь, я не особо напрягаюсь зимой. Они у меня как медвежата: обожрутся за лето, а потом на зимовку – растрясать бока, – ответила Алена. И действительно, она на все смотрит просто: может накрыть шикарный стол, просто отварив картошки, достав соления и нарезав только что приготовленный хлеб.

Пробираясь сквозь кусты малины, мы подходим к грядке «все для шашлыка». Здесь и укроп, и петрушка, и зеленый лук.

– Катя, давай начистоту! Ты нашла другого или он тебе изменил? В последнее я, конечно, мало верю… – продолжает разговор Алена.

– Если бы было так просто сказать: бил, пил, изменял. Мне даже толком нечего сказать. Просто всё! Охладели, не понимаем друг друга, возможно даже не любим… – отвечаю я.

– Ясно, кризис. Бывает…

Вижу, как Алена уходит в себя. Ее немного отрешенный взгляд всегда говорит о том, что она подбирает слова, чтобы что-то сказать, правда не всегда ей это удается сделать дипломатично.

– Кать, знаешь, а может тебе пора себя привести в порядок? Ну уж больно раздобрела ты за последний год. Скоро все будут считать тебя моей старшей сестрой.

И сейчас на меня накатывает то знакомое чувство, когда очень хочется убить сестру, потому что… черт, она права.

В молчании мы продолжили собирать укроп, петрушку и редиску, каждая погруженная в свои мысли.

– Девочки, еще помидоры и огурцы нарвите в парнике! – кричит с крыльца мама.

– Хорошо! – отвечаю я. И иду в парник, оставив Алену за сбором салата.

Парник, точнее теплица, у Алены хорошая, добротная, два года назад ее соорудил Дима по эскизам Алены. В творчестве у них потрясающий тандем. Алена придумывает и рисует свои хотелки за бокалом вина, а Дима потом несколько месяцев пытается ее желания исполнить. Верно говорил наш отец: «Выбирай себе мужа либо с руками, либо с деньгами». В Диме было все.

Теплица очень похожа на оранжерею: стеклянное сооружение с извилистыми дорожками продумано так, что удобно подойти к каждому кусту и собрать урожай. Одна стена теплицы полностью зеркальная, выполнена по какой-то жутко модной технологии, чтобы отражались лучи солнца и направлялись на растения. Но я, честно сказать, ничего в этом не понимаю. Понимаю только, что помидоры и огурцы очень вкусные.

И в этом зеркале сейчас отражаются не только лучи солнца, но и я… Солнцем себя назвать очень сложно. Если кратко, то «тетка с потухшим взглядом». Русые волосы с красивым, как раньше я считала, пепельным оттенком, больше напоминали серый седой цвет. Дополнительные пятнадцать килограммов заставляли надевать бесформенные футболки и брюки, желательно на резинке (так дышать было легче). Округлое лицо и намечающийся второй подбородок прибавляли лет десять к моему возрасту. Да, можно смело мне дать лет сорок с хвостиком, а ведь мне всего лишь тридцать пять. Боже, у меня еще вся жизнь впереди! Все-таки Алена права – запустила себя. Как же я могла себе это позволить…

Могла… Примерно год назад я перенесла тяжелую форму ковида. Помню ночь, когда чувствовала себя так плохо, что готова была написать завещание. До завещания дело не дошло, но на листочек написала код от зарплатной карты и в каких банках у меня открыты счета. По назначению врача меня начали колоть каким-то препаратом, не рассказав, какой может быть побочный эффект. Конечно, жизнь человека намного дороже лишних килограммов. Но буквально за месяц я набрала семь кило.

Прошел месяц после моего выздоровления. Ксеня ходила в первый класс музыкальной школы. У нас была семейная традиция: в субботу мы с Олегом отводили Ксеню в школу, шли пить кофе, затем Олег уезжал по делам (чаще этим делом было навестить Элен), а я ждала Ксеню после занятий. Проводив Ксению на урок, я вышла на крыльцо школы. В этот день выпал первый снег, я начинаю спускаться с лестницы и чувствую, что ноги меня не слушаются. Подскальзываюсь и падаю прямо на спину. Все это происходило на глазах Олега. Ко мне подбежали Олег, какие-то родители, которые провожали своих детей в школу, начали поднимать и в этот момент от ужасной боли я потеряла сознание.

В себя я пришла только в больнице. Сотрясение головного мозга, ушиб поясницы и – чудо! – не перелом позвоночника. Спасло только то, что удар о край ступеньки пришелся чуть левее позвонка. Тем не менее на два месяца я была прикована к постели, а в качестве обезболивающего кололи гормоны, которые подарили мне еще десять дополнительных килограммов. После выздоровления началась моя долгая и мучительная борьба с лишним весом. Но за целый год мне удалось сбросить всего лишь пять килограммов и полностью сменить гардероб, убрав свои любимые платья сорок шестого размера до лучших времен. Пора же уже этим временам наступить!

Да, Алена права! Кто будет меня любить, если я свое отражение в зеркале не люблю…

На детской площадке уже слышатся визг и крики детей, лай собак. Суета около мангала говорит о том, что скоро будут готовы шашлыки, а после шашлыков ждет обратный путь домой. Вдвоем. В новую реальность…

Глава 9. Площадь Льва Толстого

И вновь в машине звенящая тишина, а в воздухе висят вопросы без ответов. Как обычно, он ждет, когда я первая начну разговор. А как же мне надоело спрашивать, потом предлагать варианты, потом принимать решения, и в итоге брать на себя ответственность за эти же решения. Да, я устала от ответственности. Но мне сейчас нужна определенность, как дальше будем жить. И я нарушаю тишину:

– Я хочу, чтобы мы какое-то время пожили отдельно.

– Как ты себе это представляешь? – в своем стиле спрашивает Олег, ожидая от меня варианты.

– У тебя есть жилплощадь, – односложно отвечаю я.

Олег замолчал, в машине вновь стало невыносимо тихо. Я знаю – он ушел в свою скорлупу. Знаю, он не хочет возвращаться в дом Элен, не только из-за каких-то воспоминаний, а больше из-за того, что комнаты на Петроградке – это чуть ли не основная часть его дохода.

За все эти годы мы так и не научились вести семейный бюджет. За всю супружескую жизнь я даже не знала, сколько зарабатывает Олег. Не принято было у нас это обсуждать. В первые годы нашей супружеской жизни его деньги были его деньгами, мои деньги – моими. Сейчас же мои доходы – это семейный бюджет, его… его доходов я уже давно не видела.

Олег получил блестящее образование, окончив исторический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Интересовался политикой, экономикой. Рано начал заниматься инвестициями и фондовым рынком. По специальности никогда не работал и ушел в сферу логистики. Москва расправила Олегу крылья и у него были большие планы и карьерные ожидания на логистическом поприще. Ожидания начали рушиться по возвращении в Петербург. Олег пытался найти схожую позицию, хорошую компанию, но каждое собеседование не придавало ему уверенности. От безысходности он устроился на время в небольшую фирму, занимающуюся грузоперевозками. Огромным преимуществом было то, что офис находился на Петроградской стороне, а работа имела разъездной характер. Но ничего не бывает более постоянным, чем временное. И это временное затянулось уже на восемь лет без роста, без развития, без перспектив. Не стоит говорить, как была рада Элен нашему возвращению. Будем честны – рада возвращению Олега. А как она была рада, что Олег мог каждый день заезжать к ней на обед, возить ее по врачам, после работы приносить продукты. Как-то наедине с Элен за чашкой чая в ее эрмитажной комнате зашел разговор о работе Олега. Ксеня была совсем крошкой, но я уже планировала вернуться в университет на несколько часов преподавания. С одной стороны, очень хотелось деятельности, с другой стороны, декрет мне показал, что я совершенно не умею просить деньги у мужа, а муж не ожидал, что есть такие расходы, как маникюр, парикмахерская и гардероб жены.

– Элеонора Владимировна, я очень переживаю, что у Олега уже нет никакого стимула искать новую работу, развиваться. Его будто бы засосало в это болотце, из которого с каждым годом ему будет тяжелее и тяжелее выбраться.

– Ой, ну что ты такое говоришь, милочка! Какая же речь может идти сейчас о новой работе, пока Ксюшенька такая маленькая! Ей нужно внимание папы!

Мое лицо не могло скрыть удивления, возмущения и вообще всю бурю эмоций. Во-первых, меня очень раздражало, когда Ксению называли Ксюшей. Она никогда не была Ксюшей, а только Ксенией. И Элен об этом прекрасно знала и специально при удобном случае называла свою правнучку Ксюшей, наблюдая за моей реакцией.

Ладно, Ксюшу пережила, не впервой. Но вот что Олег не может искать себе новую работу, потому что Ксении так необходимо внимание отца – это что-то новенькое. Буквально несколько минут назад она соловьем заливалась оттого, как прекрасно, что я выхожу на работу. И так великолепно, что моя мама может сидеть с внучкой каждую среду по три часа. Да, моя мама, а не Олег!

Поняв, что произнесла полную глупость, Элен быстро сменила тему разговора:

– Ой, Катюш, совершенно забыла! Подойди, пожалуйста, к булю и в правом ящике возьми шкатулочку.

Булем Элен называла роскошный комод, который был выполнен в стиле Буль. Фасад мебели был украшен богатейшей инкрустацией из латуни, золоченой бронзы, пластин из панциря черепахи. Такую мебель я видела только в музеях и в доме Элен. Выдвинув правый ящик, я увидела небольшую шкатулку из красного дерева, на которой были вырезаны инициалы Э. В. Однако буква «В» означала не первую букву ее отчества, а первую букву ее девичьей фамилии – Волынская.

– Открой шкатулку, – произнесла нежным голосом Элен.

Я открыла шкатулку, но она оказалась пустой.

– Здесь ничего нет, – сказала я.

– Ах, да! Подай мне шкатулку.

Элен взяла в руки шкатулку и, нажав на незаметную кнопочку, открыла дно. Элен вытащила из шкатулки красивые серьги и протянула мне. В моих руках оказалось произведение искусства. Небольшие золотые серьги с бриллиантами, словно капельки, лежали у меня на ладони.

– Милая, это семейная реликвия. Я не знаю, сколько мне осталось еще прожить, но я очень хочу, чтобы эти серьги ты передала Ксении в день ее шестнадцатилетия, как когда-то это сделала моя бабушка.

Простившись с Элен, я пошла домой. В этот вечер мне было как-то особо тяжело на душе. Пешком я шла по Большому проспекту Петроградской стороны, в лицо летел мокрый снег, ветер насквозь пронзал душу. Серые дома давили на меня с обеих сторон. Обычно я с восхищением рассматривала их красивые фасады, сегодня они для меня казались вычурными и безвкусными. Да, как внутреннее состояние меняет внешний облик окружающих тебя вещей. Прошла до площади Льва Толстого, где располагалось много уютных кафе, в которых мы любили сидеть вместе с Олегом. «Хочу кофе, хочу все обдумать!» В этот вечер я впервые осознала, сколько в Элен эгоизма. Точнее, я позволила себе признать, отбросив свое воспитание и чувство уважения к старшим, что Элен думает только о себе. Любит ли она Олега? Ей и окружающим кажется, что да. Но на самом деле она любит только себя. Ей неважно, чем занимается Олег, чем интересуется. Ей важно, чтобы он просто находился рядом с ней, удовлетворял все ее капризы, окружал заботой и вниманием. И как по-женски она умела манипулировать, играя на чувствах совести и долга перед старшими, постоянно напоминая о своей беспомощности и что дни ее уже сочтены. В какие-то моменты в ход шли слезы и сердечные приступы. Для разнообразия она любила напоказ проявлять щедрость дорогими подарками.

Так и в тот день она, боясь остаться без ежедневного внимания Олега, решила откупиться бриллиантовыми серьгами, лишь бы я успокоилась и не подталкивала его сменить работу.

Элен умела жить на широкую ногу. Она не признавала участковых врачей, отдавая предпочнение частным клиниками. Посещение докторов стало ее увлечением. Порой мне казалось, ей нравилось поучать врачей, демонстрируя, что она лучше разбирается в неврологии, эндокринологии и ортопедии. Врачи ей выписывали огромное количество дорогостоящих лекарств, все лекарства обязательно покупались. Далее шло подробнейшее изучение инструкции по применению и побочных эффектов. И в конце концов, после долгой критики и сетования «насколько нынешние молодые врачи не компетентны», лекарства отправлялись на полку в шкаф. Думаю, не нужно уточнять, что полка уже ломилась и не вмещала все лекарства.

Элен же продолжала верить, что найдет врача с волшебной таблеткой, который вылечит все ее болезни. И однажды она такого врача нашла. Врач-ортопед, уже почтенного возраста и с солидным стажем работы, порекомендовал Элен пройти курс инъекций в колени, которые помогут ей от болей в суставах. Элен загорелась! Ей казалось, что после этих уколов она будет порхать и бегать, как девочка. Она прожужжала все уши Олегу, что только эти уколы ей смогут помочь. Один укол стоил двадцать тысяч рублей, курс включал в себя десять процедур. Не сложно посчитать, что все удовольствие стоило двести тысяч.

У Элен была неплохая пенсия, как у ребенка блокадного Ленинграда. И она любила финансовую независимость. На праздники она щедро дарила деньги, любила демонстративно расплачиваться в кафе и ресторанах, громко произнося: «Сегодня плачу я». При этом оглядываясь по сторонам, чтобы поймать восхищенные взгляды других посетителей.

Но в какой-то момент я начала чувствовать, что наш семейный бюджет, точнее бюджет Олега, уходит на поддержание прихотей Элеоноры Владимировны. Я была совершенно не против ей помогать, но оплачивать дорогостоящие палаты в больницах, ежемесячно проводить МРТ по ее личным назначениям становилось все тяжелее и тяжелее для Олега. Мне искренне хотелось его поддержать, понимая, как непросто порой отказать Элен, и насколько сильно его чувство долга перед бабушкой, что она его воспитала, вырастила и дала образование. И постепенно, совершенно незаметно, общие расходы стали моей обязанностью – содержание ребенка, кредитные обязательства, ремонт, покупка одежды и прочее.