Разбитый лёд

Алина старательно загружала голову и наступающий день планами, встречами, работой. Девятый день… Сходить бы в храм, постоять литию. Заехать бы на кладбище и к маме Алёши. Посидеть, повспоминать. Поддержать эту враз постаревшую женщину. Материально она помогает. Но прийти. Не сегодня.

После вчерашнего приёма она уже видела статьи с комментариями о своей помолвке. Сколько яду в адрес Кирилла! Сколько неправдоподобных предположений о причинах. А в одной мимоходом было упомянуто, что, мол, и девяти дней не прошло с момента гибели их одноклассника, с которым оба дружили, не уважают память друга, есть, что скрывать… Мерзко. Она привыкла. Но Кирилла хотелось оградить от этого. Он же личность творческая, никогда не ввязывался ни в какие разборки, скандалы. Алёшка его защищал. И её. Защищал. От жизни и от самой себя. А теперь… Это ей надо выстоять против мира и защитить от него одарённого друга. Жениха.

Как всё перепуталось! Как всё переплелось… И только сейчас она поняла: свадьба назначена ровно на сороковой день…

Вот так совпадение.

Алёша с фотографии на столе улыбался подбадривающе: “Ты справишься, родная. Я рядом!” Верно, рядом. Всегда был рядом, старался, закрывал от проблем просто своим существованием. Рядом. Люди живы, пока мы помним о них.

Значит, так и нужно. Он и в день свадьбы будет с ней – в её душе. Пусть всё остаётся, как есть.

Уткнувшись в ладони, прошептала короткую поминальную молитву.

Встала, посмотрела в окно на поднявшееся солнце.

“Вызвать пиарщиков, – записала себе в план. И усмехнулась: – Пусть продумают, как подать свадьбу. Не только с электроникой и производством работать им…”

Глава 3.

– Алина Сергеевна, к вам…

Людмила замялась. Несмотря на многолетнюю совместную работу, помощница всегда терялась, когда приходилось докладывать…

– Отец? – понимающе ухмыльнулась Алина. – Проси.

Отложила документы, расправила затёкшую спину. Удивительно, что он продержался несколько дней, а не появился сразу после объявления помолвки. Переваривал, придумывал ещё что-то? Хотя – всё, его лимит условий исчерпан.

Глядя на входящего мужчину – представительного, солидного, моложаво выглядящего, – Алина никак не могла сказать даже про себя – “отец”. Не то что “папа”. Тем не менее, встала, приветствуя старшего, предложила сесть. И молча смотрела: кто пришёл, тот и начинает разговор. Отец тоже молчал. Людмила принесла кофе. Алина с наслаждением его глотнула: заработалась, надо было уже давно отдохнуть, хотя бы горячего попить. Да и поесть пора.

– Алина, ты меня поражаешь.

Фраза отца, однако, не удивила девушку. Она вопросительно посмотрела:

– Чем?

– Алексея ты хотя бы любила. А Кирилл? Тебе зачем эта богема? Он не поможет в бизнесе, не станет тебе опорой. Ты ещё и его интрижки вечно вынуждена будешь расхлёбывать, спонсировать безумные художества. Алина! Ху-дож-ник!!! – по слогам отчеканил он.

Грея незамёрзшие руки о чашку, Алина спокойно пожала плечом:

– Да, художник. Талантливый художник. И любит меня. По крайней мере, он доставит мне куда меньше проблем, чем твои протеже – пятидесятилетние акулы бизнеса, только и мечтающие сожрать то, что не ими было выстроено.

Отец поморщился от грубого выражения, но промолчал. А Алина продолжала:

– Я не собираюсь становиться “дочечкой” твоих друзей. Я хочу самостоятельности. Хочу своего дела. “Виэла” – компания деда. Он создавал её много лет, учил меня. Не для того, чтобы отдать это всё в руки тех, кто не разбирается в технике, а просто… бизнесмен, продажник, – словно выплюнула она. – Им бы только продать с выгодой. “Виэла” – предприятие, уникальное для всего нашего региона. Я хочу сохранить то, что создал дед. А Кирилл мне будет поддержкой хотя бы потому, что не будет мешать!

Алина стиснула руки на фарфоре. И это слегка отрезвило её. Она всегда поддавалась эмоциям, разговаривая с отцом. А он этим пользовался. Подлавливая её в самые неожиданные моменты, в самые сложные. Сегодня она ждала его и планировала разговор, а вот всё равно – завелась. И вдруг успокоилась, увидев его ухмылку. Именно с таким выражением лица он всегда ей цитировал: “Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!” Она младенец против него. Но на её стороне завещание деда и договор.

Улыбнулась почти спокойно и доброжелательно:

– Спасибо, что заботишься. Но не стоит. Кирилл будет мне замечательным мужем…

Её прервало новое появление помощницы:

– Алина Сергеевна, к вам Кирилл…

Людмила была удивлена. Впрочем, как и Алина. Но это было на руку! Просияв, Алина воскликнула:

– Да, я ждала его. Пусть войдёт.

И сама двинулась навстречу другу. Понимая, что переигрывать тоже нельзя, просто обняла его, усадила рядом с собой. Некоторое время они втроём почти мирно обсуждали детали свадьбы. Отец принёс свой список гостей, поинтересовался, поедут ли они куда-то после церемонии, на что Алина и Кирилл, переглянувшись, к удивлению друг друга, чуть не хором ответили, что подумают об этом.

Алина видела, что Кириллу не очень комфортно здесь находиться, но он старательно поддерживал разговор с будущим тестем и делал вид, что все вопросы по свадьбе, о которых заходила речь, они уже обсудили не раз и не два.

…Проводив выходящего из кабинета отца нечитаемым взглядом, Алина разом помрачнела.

– Я не вовремя? – осторожно улыбнулся Кирилл.

– Наоборот, – устало ответила девушка. – Ты очень удачно пришёл. Спасибо!

– Да за что? – удивился тот. – Это я пришёл тебе спасибо сказать. Вчера ездили с твоим менеджером по строительству. Нашли замечательную студию для мастерской. И уже вечером он отправил мне договор и ключи. И чек на материалы. Алина, ты слишком щедра ко мне…

Она остановила его благодарности:

– Не надо. Мы же договорились, Кирилл. Я очень хочу, чтобы ты мог творить, правда. Творить – не оглядываясь на финансы. Только, знаешь, найдётся много доброжелателей, которые захотят нажиться на тебе. Особенно, когда мы поженимся. Ты, пожалуйста, не отталкивай помощь моих юристов. Они сберегут кучу времени, сил и средств.

Кирилл кивнул. Он не решался озвучить своё предложение, чувствуя себя подростком перед впервые понравившейся девочкой. Но Алина поняла и сама сказала:

– Пойдём вместе пообедаем.

Ей советовали пиарщики: как можно чаще появляться на публике с будущим мужем, демонстрировать неформальные отношения.И она действительно собиралась встроить “неформальные встречи” в свой график. Но сейчас не думала об этом. Просто хотела так поблагодарить за его внезапное появление во время их встречи с отцом. Переключиться самой – всё равно надо пообедать.

Возвращалась в офис Алина уже одна: Кирилл поехал обустраиваться в мастерской. Она видела его нетерпение, радость, предвкушение. Что он пишет сейчас, интересно? Алёшка говорил… Алёшка, снова Алёшка. Опять всколыхнулись чувства, но их прервал громкий возглас:

– Алишка!

Вот уж день встреч! Обернувшись, Алина, по-детски взвизгнув, совершенно несолидно для главы корпорации повисла на шее мужчины. Он обнял её, расцеловал в щёки и резко посуровел:

– Что случилось, малышка?

А она и не заметила, что плачет…

…– Вот так, дядя Андрей, – закончила она свой рассказ спустя некоторое время уже у себя в кабинете.

Слёз не было, не было вспыхнувшей по ходу рассказа злости – только усталость, опустошенность и облегчение от того, что наконец-то смогла всё это рассказать целиком, выплеснуть, поделиться. Мужчина слушал её очень внимательно, задавал совершенно неожиданные вопросы – не те, которые мучили её.

Андрей Петрович, бывший работник каких-то спецслужб, друг её деда, казалось, был рядом всегда. Впрочем, дед часто смеялся: “Бывших спецов не бывает”. Ему было около шестидесяти лет, но этого возраста ему никто не давал: сухощавая, подтянутая фигура, какая-то хищная грация – бесшумные, плавные движения. А главное – взгляд. Цепкий, недоверчивый, пронизывающий, просчитывающий ходы и решения. Решения он принимал молниеносно. Но рядом с ним Алине было спокойно всегда – с самого раннего детства. И рассказывала она ему куда больше, чем родному отцу.

Последний год Андрей Петрович был в какой-то командировке, поэтому и не знал того, что происходило у Алины. Зато сейчас включился целиком и полностью.

– Я в городе ненадолго – месяца на три, наверное. Но помогу. Давай теперь по порядку.

Алина кивнула.

– Заключение экспертов по аварии есть?

– Да. Несчастный случай.

– Параллельное расследование?

– Откуда? – удивилась Алина.

– Откуда знаю? – скупо улыбнулся мужчина. – Алиша, я тебя чему учил? Не доверять никому, перепроверять всё в разных источниках и у разных специалистов. Не разочаровывай меня. Сделала?

– Да, – серьёзно ответила девушка, доставая из сейфа отчёт “параллельного расследования”.

Андрей Петрович изучил материалы, посмотрел подписи экспертов. Покивал головой:

– Можно верить. Тоже пишут – стечение обстоятельств, случайность. Ты не веришь?

– Верю, – раздумывая, ответила Алина. – С одной стороны, рада, что не спланировано, что не … убийство, – выговорила-таки она. – А с другой… Дядя Андрей, но ведь так ещё обиднее!!

– Тихо, малышка, – успокоил он её давним прозвищем. – Тихо. Так бывает, – скрипнул он зубами, и Алина поняла: и он терял близких, и он не смог противостоять судьбе. Так бывает… Страшно, обидно, несправедливо, но… Так бывает. Она стиснула руки и переключилась на разговор.

– За Кириллом присматривают?

– Да. Я сразу выделила охрану. Но он не знает.

– Умница. Пусть будет. Хотя бы до свадьбы. Лучше быть параноиком, но живым.

И эта фраза из детства – её всегда повторял не только дядя Андрей, но и дед. Потому и приставил к ней телохранителей ещё со школы. Она и привыкла к ним постепенно, не возражала. И не распустила после смерти деда. Пусть будет.

– Я проверю по своим связям и аварию, и отца, и Кирилла. Что ещё? Что с компанией? Служба безопасности справляется?

– Думаю, да. Но знаешь, если ты их погоняешь и устроишь им проверки, возражать не буду. Нечего расслабляться! У меня в ноябре важная сделка планируется, сотрудничество. Не хотелось бы утечек. Да и закрытые производства посмотреть бы, – просительно добавила она, улыбнувшись.

– Лиса, – скупо улыбнулся в ответ бывший офицер. – Сделаю, пока здесь. А что про себя скажешь?

– А что про себя? – удивилась Алина, не понимая, что он имеет в виду.

– Ты себя долго планируешь работой загонять? Пока мозг и сердце не откажут?

Алина смутилась и очень тихо сказала:

– Я спать боюсь. Мне Алёшка снится. С ним так хорошо. А просыпаюсь… И никого. И так не хочется просыпаться. Потому и стараюсь спать поменьше, когда уже совсем сил не остаётся и просто вырубаешься на ходу.

Одним неуловимым движением Андрей Петрович оказался рядом, прижал её к себе. Та поддержка и уверенность, которую мог бы дать отец, пришла от друга деда, даже не родственника. Но, оказывается, самого близкого ей сейчас человека.

– Я здесь ненадолго, – спокойно повторил он. – За это время тебе надо найти ещё какой-то смысл в этой жизни, что-то помимо работы. Зная тебя, это вряд ли будет вышивка или шитьё кукол. Подумай.

– Я знаю, дядя Андрей. Я хочу научиться водить по-настоящему, хочу участвовать в гонках.

Андрей Петрович оценивающе оглядел девушку, проверяя, не замаскированный ли этот способ самоубийства. Но в её словах звучала, как ни странно, именно жизнь, какой-то неподдельный интерес. Он кивнул:

– Так в чём проблема?

– В инструкторе. Я промониторила. Лучший – Ильяс Рашитович Муратов. Но он категорически отказывается от встреч и предложений учить.

– Знаю Ильяса. Найду подход. Позвоню, малышка. Своих эсбешников не предупреждай и пропуска не заказывай – так всё достовернее будет. Ну, бывай, – стиснул её в объятиях – и исчез.

Алина с облегчением опустилась в кресло. Андрей Петрович всегда заставлял её одним только своим присутствием напрягаться, контролировать каждый шаг и жест. И в то же время – это всё очень успокаивало: он брал на себя ответственность за всех, кто ему доверялся.

Глаза закрывались… Вот уже которую ночь она, проснувшись от коротких, но таких ярких снов, больше не ложилась. Работала или ездила кататься. Они с водителем чередовались за рулём, объехав за неделю ночных вылазок большинство пригородных посёлков. Далеко не уезжали. Но если водитель и охрана, сменившись утром, могли потом отоспаться, то Алина этого себе не позволяла. Слишком много дел был перед предстоящей передачей полного управления компанией в её руки. Да и свадьбой, как ни игнорируй её, приходилось заниматься. Хотя бы в плане общего присмотра и контроля.

Алина прошла в соседнюю комнату, скрытую от посторонних. Здание когда-то проектировал сам дед. И свой кабинет, естественно, сделал под себя, превратив его то ли в бункер, то ли в логово. Помимо собственно кабинета и приёмной, здесь была небольшая полностью оборудованная кухня, ванная и просторная комната, поделенная на спальную зону и зону отдыха. За годы работы в компании Алина создала здесь ещё маленькую библиотеку. Вот и сейчас хотела просто посидеть с книжкой, отвлечься от прошедших встреч, но не получилось.

Когда начальник финансового отдела третий раз позвонил Людмиле с вопросом, подписан ли отчёт по поставкам прошлого месяца, помощница всё же решила побеспокоить Алину Сергеевну. Не найдя её в кабинете, заглянула, естественно, в комнату и облегчённо улыбнулась: Алина крепко спала, расслабившись во сне совершенно. Ушло хмурое и отчаянное выражение последних недель, черты лица смягчились. Людмила, имея в дочерях почти ровесницу своей начальницы, относилась к ней невольно по-матерински. Конечно, не проявляя этого чувства открыто. Она одна из очень немногих знала, что заявление в ЗАГС было подано Алиной и Алексеем, сопровождала девушку на опознание и на место аварии, помогала организовать похороны. Поэтому осторожно сняла с ног спящей туфли, укрыла пледом, убрала из рук книгу. А, выйдя в приёмную, сердито и веско сказала нервничавшему финансисту:

– Алина Сергеевна, просила не беспокоить. У неё важные переговоры по скайпу с китайцами. Перезвоните мне через два часа, скажу, подписаны ли бумаги.

Полтора часа глубокого сна! Роскошь, которая так долго не была доступна. Алина чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Не желая с ходу вникать работу, сама приготовила себе кофе, присела за стол и, вдыхая аромат, вспоминала разговор с Андреем Петровичем. Что-то важное было в нём, что-то, что ускользало от неё. “Тебе пора взрослеть по-настоящему, Алиша, – всплыли его слова, сказанные непривычно мягким тоном. – Эмоции – непозволительная роскошь для руководителя твоего уровня. Пока будешь им поддаваться, будешь в проигрышном положении. Даже с отцом. Даже с памятью. Даже с фиктивным мужем. Если бы согласилась с тем, кого в мужья предлагал отец, если бы не боролась за компанию, то, пожалуйста. Девочка – и девочка. Слёзы, платки, роковая любовь. Но ты выбрала другой путь. Тогда меняйся!”

Меняться… Он прав. Девочкой она была рядом с Алёшей, рядом с дедом. Хотя… Нет, дед всегда воспитывал её сурово. Как преемника. Но именно на них она и могла опереться в своей жизни. Алёша и дед были её стеной, крепостью, возможностью быть милой и слабой. Теперь ни того, ни другого.

Стать другой. Той, об кого “обломает зубы” отец. Той, кто сумеет жить и работать вопреки своим чувствам и желаниям. Да, кем-то другим. Как? Пока не понятно. Но – шаг за шагом. И словно подтверждая принятое решение, зазвонил телефон. Андрей Петрович был краток и максимально информативен, объясняя, где и во сколько она сможет встретиться с инструктором.

“Шаг, первый шаг,” – думала Алина, выходя в приёмную, чтобы продолжить работу.

Глава 4

На автодроме Алину встретил невысокий коренастый мужчина лет сорока пяти. Темноволосый, с восточными чертами лица. Неприветливо окинул её взглядом, кутаясь в кожанку. Скупо поздоровался. Алина понимала – его вынудили встретиться с ней. Вынудили такие люди, которым он просто не смог отказать, несмотря на свои убеждения и предубеждения, которые он и озвучил сразу достаточно резко:

– Если вы боитесь по городу ездить, это не ко мне. Я дамочек не учу.

Алина ответила максимально спокойно:

– Я умею ездить. Мне нужно другое. Я хочу освоить экстремальное вождение в полном объёме.

– Зачем тебе это?

– Надо.

За скупым обменом репликами оба изучали характеры друг друга. Пытались понять, смогут ли вместе работать. Алине нужен был этот наставник, те умения, которые он мог дать. Ильясу Рашитовичу было неимоверно любопытно, что привело к нему эту молодую обеспеченную дамочку, имевшую таких покровителей, что не к ночи будь помянуты. Явно не любовница и не родственница тех… И ни он, ни она не готовы были тратить время впустую. Так что от этой встречи зависело много.

– Ладно. Поехали. Покажи, что умеешь.

Поездка превратилась в испытание для Алины. Что там по сравнению с нею экзамен на права или переговоры по поставкам эксклюзивного оборудования!!!! Во второй половине пятничного дня, когда город наполовину стоял в пробках из-за желающих выехать на дачи, на отдых, да просто за город, Ильяс Рашитович заставил её проехать от одного окраинного района до противоположного. Иногда он командовал: «Через шесть минут надо быть у мечети. Правил не нарушать!» Иногда в последний момент предупреждал о манёвре. Потом чётко проговаривал, через какие опорные точки ехать. Выехали на федеральную трассу. И опять задания: то ехать с определённой скоростью, то перестроиться в неудобную полосу, то обогнать указанный им автомобиль.

Но при этом он был совершенно спокоен. Не кричал, не повышал голоса, не ругался, если она не сразу выполняла его инструкции или совершала ошибки. Ильяс не делал ей ни одного замечания, но и не подсказывал. В какой-то момент Алина включила навигатор, потому что совершенно не знала район, через который он велел ехать. Мужчина хмыкнул, но ничего по-прежнему не сказал.

Когда через четыре часа они вернулись на автодром, Алина была совершенно вымотана. И при этом как будто даже воодушевлена. Поездка, несмотря ни на что, успокоила её, заставила почувствовать себя живой каждой занемевшей частью тела.

Они вышли из машины. Ильяс Рашитович закурил, Алина пила воду.

Докурив, он протянул ей руку:

– Ильяс. Сработаемся. Я согласен. Если ты согласишься на мои условия.

Алина пожала протянутую руку.

– Алина. Слушаю.

– Хорошо, что сразу не кричишь, что на всё согласна, – усмехнулся, – значит, есть голова на плечах. Самообладание и уважение к окружающим – и к пешеходам, и к водителям – твоё достоинство. Ездишь на механике. Это тоже плюс. Но больше никогда ты не сядешь за руль в платье. Ты не должна думать о том, что и куда у тебя завернётся, если машина полетит в кювет. Если машина встанет на крышу, юбка тоже не должна заслонять обзор. Брюки, удобный и плотный верх. Никаких туфель и босоножек. Машина для представительских и увеселительных поездок и машина для гонок или экстремальной езды – две большие разницы. Смешивать их в одном автомобиле нельзя.

Алина кивнула – об этом и Алёша рассказывал.

– Далее. Ты никогда не нарушаешь правила. Даже тупые. Моментально реагируешь на мои команды и не споришь. Тренируемся каждый день. Графики согласуем. О твоей работе знаю. Но надо ездить в любое время суток и при любой погоде. Я тебе папа-мама-бабушка-муж-бог в одном лице. Должен знать все твои болячки, капризы, неприятности и недомогания. Лишний чих – тоже докладываешь мне. Если разбилась и выжила, садишься за руль сразу, как только начинаешь владеть головой и конечностями. Разбилась насмерть – значит, ничему не научилась.

Повисла пауза. Алина понимала, что шутки здесь не было ни в одном слове.

– Согласна, – твёрдо ответила она.

Он сделал шаг к ней, поднял её лицо, чтобы она не отвела взгляд:

– Зачем тебе это?

Даже этот излишне фамильярный жест был проверкой. Но она смотрела прямо, не отводила взгляда, проигнорировав нарочитую неуважительность. У неё есть цель – остальное детали.

– Хочу водить лучше всех.

Это была правда. Но не вся. Ильяс ждал.

– Мне начинает нравиться скорость. Но мне страшно, – тихо сказала она, понимая, что этой фразой может разрушить все их договорённости.

– Всем страшно, это нормально, – медленно проговорил он. И добавил: – С бесстрашными не работаю. Они потенциальные убийцы.

А потом он словно увидел её без флёра предвзятости – и узнал:

– Это ты девушка Алёшки Зацепина?

– Да, – прошептала Алина. В глазах привычно мелькнула боль.

Внезапно Ильяс на секунду прижал её к себе. Потом отодвинул и завершил разговор:

– Я научу тебя. И думай, подо что будем машину грейдить. Сейчас – езжай. Вечером напишу.

Развернувшись, пошёл в свой вагончик, стоявший у обочины автодрома, но обернулся. Несколько мгновений наблюдал за тем, как напряжённо она двигается после поездки, машинально разминая затёкшую шею. Нахмурился и окликнул.

– Каким спортом занимаешься или занималась? – спросил, когда Алина снова подошла ближе.

– Никаким, – недоумевая, ответила она.

– Плохо! – припечатал. – Должна быть сила и подвижность мышц, пластика, выносливость. Хорошая физическая форма – попросту говоря. Запишись хотя бы в зал и в бассейн.

– Сделаю.

Ильяс окончательно ушёл, а Алина посмотрела на часы. Впервые за это время. До благотворительного приёма, куда они должны были ехать с Кириллом, оставалось немного…

Идти на него не хотелось – очередное лживое сборище. Но отец ждёт любого её промаха и с радостью за него уцепится. Надо. Теперь в её жизни только «надо». Остальное по боку.

Оглянулась на охрану. Кивнула. Один из них подошёл к ней, остальные двое сели во второй автомобиль. На встречу она приехала сама за рулём, но сейчас Анатолий посмотрел на неё и предложил:

– Давайте я за руль?

Алина, если ездила без водителя, не пускала обычно никого за руль. Но сейчас безмолвно села сзади – двадцать минут на отдых у неё будет…

…Большая часть вечера почти миновала. И Алина уже подумывала, когда уместно будет незаметно уйти. А пока общались с Кириллом – вот тоже плюсы их помолвки сказались: они стали видеться чаще, общаться. К нему и обратилась Алина сегодня с вопросом по поводу тренажёрного зала.

– Просто я совсем не знаю эту сферу. Ты же помнишь – от физкультуры всю школу пыталась заработать освобождения. Помню, Алёшка куда-то ходил. Да и ты…

– Я и сейчас хожу. Мне там нравится. Это не сеть спортивных залов, как “Аквилон” или “Вершина”, а небольшой фитнес клуб. Тренера по много лет работают, разные есть. В основном, конечно, молодые.

Алина поморщилась:

– Не хочу к молодёжи. Мне бы постарше. И женатого лучше.

– Может, к женщине?

– Не знаю…

– А зачем тебе? – всё-таки не удержался от вопроса.

– Ради хорошей физической формы, чтобы была сила и подвижность мышц, пластика, выносливость, – практически процитировала инструктора Алина.

Со стороны казалось, что жених с невестой ведут какой-то лирический разговор, улыбаясь друг другу. Алина освоила это искусство давно, ещё при жизни мамы, когда на подобных мероприятиях они появлялись всей семьёй. “Никому неинтересно, что ты чувствуешь и думаешь на самом деле. От тебя нужна очаровательная картинка. Тогда никто не полезёт в душу. Ну, по крайней мере, не так назойливы будут. Улыбайся, Алина, всегда и всем…” А Кириллу просто было хорошо рядом с ней. Он не обращал внимания на окружающих людей, которых не знал, на всю пафосную обстановку таких мероприятий. Несмотря на то что раньше он их не посещал, ему даже не было любопытно. Возможность побыть с Алиной, подержать за руку, глядя в глаза, даже посоветовать…

– Не надо тогда тебе к женщинам тренерам. Они больше на внешний вид работают. Маркелов Павел Петрович. Хороший мужик, давно тренирует, сам когда-то хоккеистом был. Женат, – улыбнулся Кирилл. – Приставать и болтать не по делу точно не будет. Только очень точно объясни ему, что и для чего тебе нужно. Адрес скину тебе.

И пара, по-прежнему тихо переговариваясь, двинулась к выходу, всем своим “влюблённым” видом показывая, что они просто хотят наконец-то побыть вместе.

Несмотря на внешнее сходство с Ильясом, тренер по фитнесу оказался по поведению совершенно другим. Обращался только по имени, исключительно на “вы”, хотя был намного старше Алины. Очень деликатно расспросил, что именно хочет Алина от тренировок. Мягко улыбнулся:

– Хорошая физическая форма – это общие слова. Не смогу вам помочь, если вы конкретно меня не сориентируете, что планируете, что вам необходимо. Если это проблемы со здоровьем – один план тренировок. Если вы собираетесь, например, в поход в горы – совершенно другая история. Если просто необходима физическая нагрузка…

– Я поняла, – Алина сама не любила терять время на работе, поэтому и не стала что-то скрывать. – Физическая форма – ноль. Работа нервная и малоподвижная. Планирую участвовать в гонках автомобильных. И поняла вдруг, что даже женщинам надо уметь и постоять за себя, и просто быстро убежать. Да и общую выносливость никто не отменял. А ещё знаете, по моей внешности легко предположить этакую средневековую барышню, легко падающую в обмороки от резкого слова или малейшего волнения. Хочу быть внутри другой – спокойно выносить нагрузки, мышцы иметь не для красоты тела, а для своей уверенности и безопасности. Не знаю, понятно ли излагаю.