Технодача

С трудом заставив себя подняться на кухню – потому что мои глаза больше не могли смотреть на этот цирк – я выпалила:

– Цыплёнок родился. Ну этот, как его…

Слова застряли в горле. Я не думала о том, как бабушка и мама могут воспринять мой растерянный вид. Шлёпнувшись на стул, я замолчала. Объяснить что-либо уже не могла.

– Страус? – мама тут же отодвину тазик с тестом в сторону.

– Страус? – бабушка мометально выключила телевизор.

Кто из них первый добрался до гаража – не знаю. Но визгу в тот вечер было столько, что утром к нам заглянула тётя Валя, соседка. Проверить, всё ли в порядке. Разумеется, никто ей и слова не сказал, что вместо страуса вылупилось нечто совершенно иное. Не описать тот ужас, который испытала мама, увидев дракона. А я всё сидела на кухне и жевала пирожок. Минут сорок. Я не понимала, как такое вообще возможно. Обычная ведь страусиная ферма. Ну, если быть точной – не совсем обычная. Самая первая и единственная в Советском Союзе. Может, именно поэтому ни председатель колхоза, ни завхозиха, ни кто-либо другой не заметили это странное яйцо. Бог знает, как несутся страусы. Уж точно не по-куриному. Ах, если бы кто-то тогда увидел меня с тем ворованным эмбрионом… Может, крику сейчас было бы меньше.

Но что сделано – того не изменить. Я собралась с духом и решила безоговорочно поддерживать папу. Он точно справится с этим змеем. Я была уверена: он собирается оставить его себе. Так же уверена, как в том, что мама никогда с этим не согласится. Её вечная критика и упрёки вынудили меня занять сторону отца. Хотя, по правде говоря, к появлению дракона в нашей семье я была совсем не готова. И всё же… поддержка папы даст нам преимущество в этом доме. Бабушку мы как-нибудь уговорим. Услышав, как они возвращаются, я поспешно спрятала остатки пирожка. О предстроящей поездке в Воронеж уже никто не думал. После такого – лучше день полежать в кровати, чтобы нервы пришли в себя. Но родители только начинали спорить. Последний раз такие вопли на кухне были, когда папу уволили с работы…

– Такое чудище нельзя держать ни на даче, ни в зоопарке! – мама разошлась не на шутку. Карвалол едва помог. Но вместо того чтобы принять вторую дозу, она устроила полноценный скандал. Поводов хватало.

– А на ферме, как видим, можно! – отец оставался невозмутим. Его абсолютно не смущал дракон в гараже.

– На какой ещё ферме?

– Страусиной.

– По-твоему, это чудовище – страус? – тут я была полностью согласна с мамой.

– Новый вид вывели, разве не ясно? – папа всегда находил аргументы, особенно когда речь шла о его идеях-фикс.

– Соседям это расскажи. Они твою чушь с удовольствием послушают. А в моём доме этому страусу не рады!

– Всё, что происходит в моём гараже, – папа ударил кулаком по столу, – остаётся в моём гараже.

– Сомневаюсь, что драконы будут тебя слушать и сидеть смирно.

К слову, мама не любила животных из принципа. Ни собак, ни кошек, ни даже папиных кур. Хотя ради последних делала исключение – они были вкусные.

– Откуда ты знаешь? Может, этот Горыныч – высокоразвитый организм с высоким коэффициентом ответственности!

– Да рядом с тобой он точно эту ответственность не разовьёт. На дочь свою посмотри – вся в отца.

Вот снова мама припомнила старые обиды. Своими упрёками она всегда заставляла нас бороться за право голоса в этом доме. Но я ведь уже говорила: в нашей семье последнее слово – за мужчиной.

– А ну цыц, женщина! Твой день больше не настанет! Я аннулирую цветы на восьмое марта и день рождения в этом году!

– Оно уже прошло. И первое, и второе!

– Ах так значит? Первое, говоришь? Когда я в последний раз ел твоё первое…

Мне казалось, что мои родители могут грызться вечно. Поэтому я просто вышла во двор, оставив их наедине. Иногда им, наверное, полезно побыть вдвоём: без меня, без бабушки Фроси, без Кашпировского на экране. Бабули в этот момент на кухне не было – она всё ещё присматривала за ящером, пока её сын пытался договориться с женой. Он уже твёрдо решил оставить его. Дракон папу не смущал. Пусть это было и не страусиное яйцо, но ведь вырощено с любовью, собственными руками. Он не мог позволить никому забрать своего сына. Я направилась в гараж – проверить, как бабушка ладит с Горынычем. На моё удивление, баба Фрося держала его на руках и убаюкивала, словно малое дитя:

– Люли-люли… не ложися на краю… – бормотала она, а дракон, поджав лапки, сонно сопел. – А то серенький волчок… не выживет, если ты оторвёшь ему бочок. А у него ведь деточки, понимаешь? Он многодетный папаша…

– Бабушка… – едва слышно прошептала я, стараясь не шуметь, проходя мимо столов с вазонами. Я приблизилась к чудовищу, которое, кажется, её завербовало. Сморщенный, серенький дракон сладко спал у неё на руках, уткнувшись ноздрями ей в бок. Пару раз он чихнул и, кажется, даже выпустил искру. Но баба Фрося – она во время войны была в плену у немцев. Там её заставляли работать в пекарне. Противни она руками из печи вытаскивала и не плакала. Так что дракон для неё – как семечки. А вот мне было страшно. – Вы его держите покрепче, – выдавила я. – Гада такого. Чтоб не сбежал.

– С чего это он гад? Он что, гадит?

– Не знаю я. Первый раз в жизни вижу дракона.

Правда, последнее, что меня волновало, – это тонкости ухода за нашим новым зверем.

– Ну и что? Коровы тоже гадят. А мы их любим. А как ты, Катюша, гадила… – баба Фрося, конечно, помнила мои пелёнки. Мама, едва оправившись после декрета, выпорхнула на работу, оставив меня на бабушку.

– Не надо сейчас об этом, бабуль. Я просто боюсь, что он нас поджарит. Видите, у него дым из ушей валит, как у паровоза.

– Да не бойся ты. Печка наша и та куда опаснее. А Горыныча надо кормить. Он же маленький, худенький. Чихает. Может, вы его застудили в своём инкубаторе?

– Кто его знает. Я в драконах не разбираюсь. Как и в страусах.

На удивление всем, мама тоже смирилась с Горынычем. Имя к нему как-то само прилипло. С тех пор у нас на даче появился опасный, но уже родной питомец. Мы стали вести себя осторожно, старались не попадаться соседям на глаза. Хотя вскоре большинство разъехалось по домам. Мы же почти одни остались в этом кооперативе – проводить выходные и праздники всей семьёй. Я, правда, ездила в Воронеж каждую неделю, теперь уже в университет, а потом возвращалась на дачу. А бабушка вовсе отказалась возвращаться в малосемейку. Ей Горыныч в душу запал. Она даже кашу ему варила сама. Но не буду забегать вперёд. Так ведь неинтересно. Раз уж моя жизнь перестала быть тихой и мирной, объясню, с чего всё началось. А началось с прихода соседки на следующий день:

– Здравствуйте, Наденька. Чего это у вас вопли вчера такие страстные были? Телевизор не поделили?

Иногда мне казалось, что тётя Валя живёт ради того, чтобы подслушивать нас.

– Ой, да… Эти мужики! Всё свои передачи хотят смотреть! – мама в этот момент включила актрису. Я в уме пересчитывала театры, которые по ней до сих пор плачут. – Я же всегда на стороне Кашпировского!

– Вон оно как… А мне слышалось: "дракон, дракон!"

– Дуракон! – тут же парировала мама. – Я так теперь мужа называю. Не хотите пройтись до магазина?

Мама – гений маскировки и тайный агент КГБ в одном лице – отвела от следа любопытную тётю Валю. Я же снова спустилась в гараж, посмотреть, как там папа. Он, как обычно, копался в проводах, что-то паяя и мастеря:

– Сделаем Горынычу утепление на зиму? Чтоб ему в гараже не холодно было?

А ведь дракон мог кого угодно согреть одним вздохом. Это чудо природы вцепилось лапами в деревянный стол и, царапая его когтями, требовательно заглядывало мне в глаза. Я растерянно уставилась на Горыныча, не понимая, чего он от меня хочет. Ядовитые зрачки быстро окинули взглядом рассаду, затем он снова уставился на меня и начал невыносимо визжать. Папа отбросил паяльник и немедленно взял его на руки. Я заметила, что рукавицы он не снимал – видимо, понимал неизбежность ожогов. Горыныч, как и следовало ожидать, выпустил слюну ему на руки. Только вместо отрыжки из его пасти текла настоящая лава:

– Ай-я-яй! – застонал папа, держа дракона на руках. – Печёт как! – Он мужественно стоял, хотя на сварочных рукавицах уже появились дырки. Горыныч заверещал ещё громче:

– Уи-и-и!

– Ну чего тебе, сынок? Может, рябчика запечь?

– Цыплёнка табака, – вырвалось у меня случайно…

Ну всё – теперь у меня появился брат, у папы с мамой – сын, а у бабушки Фроси – ещё один внук. У соседки Вали возникли подозрения, но ненадолго: скоро она должна была вернуться домой, как, впрочем, и моя мама. А как быть с председателем кооператива? Дядю Мишу мало что удивляло. Он был давно разведённым холостяком и жил на даче, как и мой отец, только на другой улице. Это нас и спасало от внезапного разоблачения. Но я понимала, что однажды дядя Миша узнает нашу тайну. Поэтому я сразу предложила папе идею:

– А давай будем выращивать твои овощи в больших объёмах!

– С чего это тебе вдруг приспичило? На даче жить вздумала? Как твой папашка – станешь тут зимовать? – Ирония отца всегда раздражала маму, но в отличие от меня она огрызалась. Я же без тени сарказма сказала:

– Дядя Миша ведь сыщик и следопыт по долгу службы. Должность председателя обязывает его заглядывать к каждому соседу, даже если он того не желает. Мы построим на даче теплицу, потом ещё одну. И курятник размером с ферму. Чтобы когда он придёт – у него не было даже шанса сунуть нос в гараж!

– Дело говоришь, – папа быстро понял, где собака зарыта. – А тыквочками будем кормить Горыныча, чтобы к весне он успел расправить крылышки. Ну что, дочка! – Он осторожно поставил дракона на хрупкие лапки, отошёл в сторону, вскинул руки к потолку: – За дело, братцы!

– Уи-и-и! – радостно пискнул Горыныч. А я в уме прикидывала, сколько же еды ему понадобится, когда он вырастет хоть на дюйм.

Но прежде чем наступил вечер, я решила попрощаться с драконом. Он будет развлекать бабушку и папу, а я должна учиться в университете. Так началась осень. Вместе с мамой мы вернулись в тесную малосемейку на Дзержинского, и теперь лишь раз в неделю я могла возить с дачи яйца. Куриные, конечно. К страусиным я больше не притронусь ни за какие коврижки. Тем же вечером я отправилась в Воронеж. Там меня ждала новая жизнь: комната на троих, две соседки и занятия с утра до ночи. Поначалу учёба выметала из головы все свежие воспоминания, загружая её лекциями и семинарами. Я оглядывала римские колонны на входе в университет и, переходя из аудитории в аудиторию по скрипучим деревянным полам, часто терялась в этом огромном здании. Вечерами напролёт я слушала, как за стеной сосед из противоположной комнаты бренчал на расстроенной гитаре. Он закуривал сигарету и сиплым голосом пытался подражать своему кумиру. Я смотрела на звёзды в открытое настежь окно, а на балконе собирались ребята, чтобы подпевать ему. Мне казалось, что так будет все четыре года. Казалось, невозможно жить иначе, чем гражданином Советского Союза. Но жизнь подготовила для меня сюрприз.

Пятница наступила неожиданно. Сбежав с пар пораньше, я уже тарахтела в поезде. Он нёсся на всех порах, будто спеша как можно скорее доставить меня к дракону. Хотя я не торопилась, вагон мчал с оглушительной скоростью до Новохоперска. Не прошло и двух часов, как я стояла на пороге нашей квартиры, наблюдая, как мама пытается понять, откуда я взялась и куда собираюсь. Она будто знала, что я не останусь здесь ночевать, и намеревалась ехать на дачу, прямо сейчас:

– Ты это куда без меня собралась? – мама словно нарочно подловила меня в коридоре, глядя, как я небрежно разулась и снова обуваюсь без ложки.

– К папе!

– Думала, я брошу нашего папу, что ли? Погоди, рябчика горячего повезем!

Она действительно приготовила цыплёнка табака, пока я была на занятиях, а потом спешила добраться сюда из другого города. Судя по всему, мама поднялась с постели ни свет ни заря, только ради готовки. Такие уж эти советские матери! Замуровав готовую курочку в кастрюлю, она принялась обуваться вместе со мной:

– Держи вот, чтоб почувствовала, как это: – мать вручила мне чугунную кастрюлю, обмотанную полотенцем.

– Ага, – я чувствовала, как дно её ощутимо припекает мне пальцы. – Ты чего это наготовила?

– Я, по-твоему, вас в жизни никогда не кормила? Так значит?

Спорить с родной матерью не стоило. Она ведь у нас женщина строгая. Все знают, что с тётей Надей лучше не связываться: даже баба Фрося. Держа кастрюлю обеими руками, я поняла, что мне не светит сегодня до дачи ехать на велосипеде. Мама решила сесть на автобус. Чтобы цыплёнок табака не остыл, она завернула кастрюлю в дополнительную простыню, а меня отправила за хлебом. Я бежала что есть мочи вниз по ступенькам. С утра, едва открыв глаза и не понимая, где я, сейчас чувствовала небывалый прилив энергии. За неделю я уже подзабыла, как впервые увидев дракона, оторопела и проглотила язык. Сейчас адреналин снова стучал в висках. Мне оставалось лишь подчиниться этому инстинкту и бежать, бежать, бежать. Ноги выскочили из подъезда и устремились на полной скорости к ларьку. Встав в очередь, я пересчитала, сколько человек впереди. Пять – это не так уж много. Переминаясь с ноги на ногу несколько минут, я услышала позади знакомый голос. Как на зло, за мной в очереди оказалась наша соседка по даче, тётя Валя:

– Куда это ты, Катенька? На шашлыки намылилась? – будто зная, что разнюхивать, она смотрела явно мимо меня. – А вон и маму твою вижу. Стоит на остановке. Что же курочки ваши сами себя не покормят? А как там у страуса дела?

– Яйцо никудышнее попалось, – ответила я, уже хорошо научившись врать за лето.

– Пустое значит, да? Ну, ворованному коню хоть в зубы и не принято смотреть, но ты бы заглянула хоть разок!

Тут я не могла не согласиться с тётей Валей, ведь дареный конь оказался драконом. Впрочем, ей не обязательно было знать все подробности, и потому, купив два батона и три черные буханки хлеба, я вежливо попрощалась с соседкой и поковыляла к остановке. Там меня действительно ждала мать с кастрюлей. Как только автобус подъехал, мы незамедлительно оплатили проезд и, устроившись на свободных местах, единственные поехали в Новохоперск. Где-то впереди, на Урожайной, ждал сытного ужина не только наш папа, но и Горыныч. За окном менялись пейзажи. Минут сорок я внимательно следила за дорогой, метая взгляд с городских построек на близстоящие дома. То я засматривалась на детские площадки, мимо которых мы проезжали. Затем картину сменили дачные домики и зелёные деревья. А потом поля и луга, на которых скоро начнут собирать пшеницу…

Как же мне повезло попасть именно на ту страусиную ферму! Если бы я не умудрилась умыкнуть яйцо, кто-то другой обязательно решился бы его забрать. Рядом лежащая кастрюля потихоньку остывала. Уж не знаю, любят ли драконы холодные блюда или, будучи маленькими, не особенно перебирают. Свои годы младенчества я давно позабыла, помню лишь детство и юность. Не могу забыть утренники в садике, на которые меня каждый год наряжали зайчонком. Кажется, этот дурацкий костюм до сих пор лежит где-то на даче. Надо бы его найти и отдать кому-то помладше. Я ведь уже совсем взрослая: мне почти 18, я поступила в университет, как полагается всем культурным детям. Только вряд ли я похожа на своих одногруппников. Несмотря на то что они тайком курят и выпендриваются, сомневаюсь, что у кого-то из них есть дракон на даче. Я совершенно отбилась от рук, позволив себе завести такого экзотического питомца. Не знаю, каким он вырастет. Даже представить не могу, какой размах крыльев у него будет, когда Горыныч подрастет. Но дело уже сделано. Вся наша семья вляпалась в передрягу, и будто покорные слуги, мы носим ему жертвы. Или, во всяком случае, готовим ему пропитание.

Глянув на маму, я вспомнила, как она визжала при первой встрече с ним. Затем успокоилась, взяла себя в руки, и теперь мы везем ему цыпленка. Смелая женщина, моя мать. Не зря же папа женился на ней. Может, поэтому драконье яйцо выбрало именно нашу семью. Когда родители ладят, никакие драконы не в силах спугнуть ту любовь, которая объединяет их в счастливом браке. Хотя разве я знаю что-то о драконах, чтобы обвинять их в свирепости? До сих пор я даже про страусов ничего не читала. А народные сказки бессильны, ведь Горыныч вполне порядочный змей. Немного странный, несуразный и пищит, как испуганная девчонка. Но кажется, он в самом деле лишь безобидный ребенок, а порой даже ласковый, словно котик.

Мы добрались до дачи не позднее шести часов вечера. Едва выйдя из автобуса и дойдя до нашей калитки, мама и я застыли в изумлении. Наш прежний двор было не узнать. Еще неделю назад это был обычный участок, огороженный хилым забором, а теперь он напоминал купол. Я не понимала, как это возможно, но, осознавая, что мы все же находимся по верному адресу, попыталась разглядеть тот самый гараж. Мама тоже. Купол над огородом, словно теплица, скрывал в себе деревья и кусты за прозрачным стеклом. Только по счастливому улюлюканью мы поняли, что внутри папа разговаривает с проводами. Всего за несколько дней нашего отсутствия он успел соорудить это из каких-то балконных рам? Где он взял их в таком количестве, я уже не думала. Бережливые гены, перенятые от бабушки, передались мне, а уж отец всю жизнь тащил домой добро с работы, а теперь, похоже, еще и со свалки. Однако его золотые руки каким-то образом превратили балконы в настоящую оранжерею. Теперь у нас не было участка, ведь весь огород папа застеклил, запаял и соединил в единое целое с основным зданием. Наша дача теперь походила на настоящую лабораторию, в которой мы растим и укрываем краденого дракона.

Это выглядело подозрительно. Мама в ужасе застыла на пороге. Я постучалась в окошко, из которого заметила папу внутри этой новой конструкции. Тот увидел меня и помахал рукой в ответ. Я снова постучала:

– Можно войти? У нас тут курочка!

– Цыплёнок табака, – наконец-то выдохнула мама, пришедшая в себя.

Отец поспешил открыть двери. Не знаю, как он умудрился привинтить их к поперечному полотну, так что казалось, мы заходим не на дачу, а на борт инопланетного корабля. Следующее, что меня потрясло, – это сама теплица. Даже не думала, что папа всерьез займется воплощением моей идеи так скоро, но организация пространства поразила даже маму. Та, выронив кастрюлю, присела на стоящую рядом лавку. А я застыла, и лишь мои глаза бегали то в одну, то в другую сторону. Больше никакого огорода и беспорядочно бегущих кур по нему: землю покрыли металлические конструкции, разделенные на секции и наполненные грунтом. Ровно в рядочках росли овощи по сортам и видам. Затем конструкция поднималась вверх, и на ней вертикально располагались вазоны. Лучшего огорода не сыскать нигде в стране. Это было гениально. Выглядело и правда здорово. Настолько потрясающе, что у меня не нашлось нужных слов, чтобы похвалить отца.

Вдали куры сидели на насестах в такой же застекленной клетке, напоминающей балконные рамы. И тут до меня дошло – это не теплица, а настоящее производство, которое не может построить один человек.

– Кто тебе помогал, председатель?

– А-а-а! Не волнуйся, все хорошо,– папа вел себя странно. Он вертел в руках проволоку, будто не знал, куда бы её пристроить.

– А мы и не волнуемся… Мы просто в шоке,– мама оглядывалась по сторонам.

И удивляться было чему. Таких стройматериалов в нашем кооперативе уж точно не найти задаром. Да и за деньги, которых у нашей семьи было не так уж и много. Сколько металла, стекла и краски понадобилось, чтобы замуровать целый огород? Но главное – зачем. Горыныча прятать собирались ведь, а не выставлять на показ. Теперь уж точно соседка тётя Валя появится и при первой же возможности напросится в гости. А что потом? Разнесёт сплетни про Иванцовых на весь Новохоперск. Мама, как и я, вертела головой по сторонам, пытаясь узнать нашу дачу, но на ней уже не было тех привычных зарослей малины и старого колодца. Теперь она выглядела как маленькая фабрика по выращиванию сельхозпродукции. Едва я сделала первый шаг, чтобы рассмотреть ячейки с помидорами, находившиеся ближе всего, тут же отскочила назад. Сверху полилась вода, будто начался мелкий дождик.

– Система орошения в студию! – мой папа раскинул руки в стороны, будто проводил нам экскурсию. Его все эти новшества радовали. Только я сомневалась, что всё это сделал он в одиночку.

На пороге появилась бабушка. К счастью, я заметила, что наша старая дача нетронута, и мне полегчало. Сбоку от веранды, как и обычно, располагался ржавый гараж, в котором мы собирались всю зиму прятать дракона. Но, видимо, у Горыныча были иные планы. Он вышагивал следом за бабушкой и, словно кот-попрошайка, семенил лапками, жалобно мяукая:

– У-и-и-и! – тихий голосок урчал, пытаясь выманить у бабушки лакомства.

Мама открыла кастрюлю и поманила дракона к себе. Тот прыжком очутился у её ног и стал ластиться.

– Ты посмотри на него! Точно котяра. Хитрющий и самодовольный! – казалось, папу не смущала смена обстановки и тот факт, что огнедышащий дракон, хоть и маленький, бросался к ногам и качался на спинке.

Все молча уставились на Горыныча, который, дождавшись своего жареного цыпленка, теперь уплетал его за милую душу. А дракон действительно ничего общего с драконьем не имел. Если не брать в расчет его внешний облик, то могло показаться, что мы завели усатого. Он рычал, пытался мяукать и постоянно путался под ногами. А с курочкой он обходился, как типичный представитель кошачьих. Горыныч увлеченно жевал мяско, набивая желудок как можно плотнее, а затем принялся за косточки. Едва бабушка попыталась у него отобрать объедки, чтобы он потом не отрыгивал их на пол, дракон стал на дыбы, выгнул позвоночник дугой и зашипел. Бабушка попятилась, а Горыныч продолжал урчать. Его маленькие серые крылья царапали пол, и от этого звука он подпрыгивал на месте. Драконский кот не желал делиться ни с кем своей добычей, оставив нашу семью без ужина. Папа хохотал, мама все еще не могла поверить в увиденное, бабушка, видимо, сразу привыкла к этому дурдому. Ей бы, она уже сколько всего повидала. А вот я всерьёз задумалась: что с этой дачей теперь не так? Мы будто находимся под куполом, как мыши в клетке у дрессировщика, а точнее – у ученого. Ну не может человек отгрохать такую теплицу и быть моим папой. Однако никаких доказательств постороннего вмешательства я не наблюдала. По крайней мере пока…

Глава 3. Катя сходит с ума

Когда Горыныч наелся, он, как и положено коту, начал прятать ставшие только его куриные косточки, закапывая их в землю. Дракон обошёл весь периметр купола, тщательно принюхиваясь к каждой ячейке. Затем, остановившись у баклажанов, аккуратно вырыл ямку и зарыл там свои припасы на будущее. На этом представление закончилось: он свернулся клубком у клумбы и заснул.

Мы все тихонько затопали в дом. Бабушка первой переступила порог, за ней – мама с папой, а я, на прощание, обернулась, чтобы ещё раз оценить постройку. На самом деле ей не было равных. Искренне говоря, так даже лучше: теперь ни один сосед просто так не проникнет к нам во двор. Но тогда я ещё не знала главного секрета этой теплицы. Впрочем, спешить раскрывать его не стоит – ведь так история звучит намного интереснее.

Вся наша дружная семья, за исключением сонного Горыныча, теперь остро нуждалась в сытном ужине. Вместо цыплёнка табака нам предстояло выбрать другое меню:

– Может, просто пожарим яйца? – казалось, мама не желала обсуждать увиденное, а лишь пыталась вести себя обычно и беречь нервы.

– А может, петрушки пожуем? – папа в тот вечер показался мне немного подозрительным, но я списала это на усталость: подвиг по строительству теплицы под силу не всякому, даже если ему и помогали таинственные силы.

– Давайте просто сварим кашки, и по кроватям. Завтра суббота. Вот с утра и шашлычки пожарим на голодный желудок. А сейчас заморим червячка – и спать, – бодро скомандовала бабушка и принялась грохотать кастрюлями. К ней у меня не было никаких опасений: если она верит Кашпировскому на слово, то её спокойствие в этой ситуации меня не удивляло.

Этим вечером, накрывая на стол, бабушка успела и любимую передачу посмотреть, и нас накормить. Я же, тупо уставившись в телевизор, слушала знакомый каждому советскому человеку голос, который, казалось, раздавался в самой голове:

– Уважаемые товарищи, – гипнотически тянул диктор, – думаю, доказывать не надо, что это не просто чудо…

Все мы дружно опустили ложки в тарелки. Я смотрела на манную кашу с жалостью и невольно завидовала Горынычу. Вся семья была в сборе, но на кухне стояла гробовая тишина – разве что изредка кто-то негромко сербал кашу. Я неловко уронила ложку в тарелку, оставив кляксу на чистом столе. Раздосадованная собственной неуклюжестью, я пошла искать полотенце. Его, как назло, нигде не было. Пришлось выйти во двор – поискать то самое, мамино, в которое мы оборачивали кастрюлю.

Мимоходом взглянув на секции с овощами, я нигде не обнаружила Горыныча. "Ну и ладно", – подумала я про себя, подняла полотенце и вернулась в дом. На кухне было пусто. Это показалось странным и нехарактерным для моих родителей, но я не стала додумывать лишнего и просто пошла спать. Все мы устали за этот день. У каждого из нас был свой способ переживать нововведения на даче.