А потом с ней случилась жизнь

Юрий откинулся на спинку кресла и потянулся. Устал. До отпуска еще три недели. Концерт и солнцеворот – единственное, что помогало сейчас держаться на плаву. Мотоцикл в ремонте, девушка ушла.

Вика.

Вика ушла. Он вертел эту мысль, как леденец во рту, повторял ее про себя с разными интонациями и пытался уловить свои чувства. Чувства не пробуждались. Ему было все равно.

Устал.

Когда он впервые увидел Вику, его сразу привлек ее высокий рост, длинные русые волосы и хищный огонек в глазах. Чутье его не подвело – с ней было классно в постели. Она сразу переехала к нему, но, когда стали жить вместе, в его однокомнатной квартире, открылась ее странная особенность: чуть что было не по ней, она начинала драться и кусаться. Наверное, считала, что это добавляет огонька в отношения. Юрий списывал на дурное воспитание. Терпеть это было невозможно, но он привык.

И вот она ушла, и вместе с ней ушли хаос, суета и длинные волосы в ванной. Стало спокойно и понятно.

Опять один.

Всегда один.

Весь день я валяюсь там же, в трехместной предродовой, ногами к двери, и слышу приход в это мир еще семи младенцев. Привыкаю и к этому. Амплитуда эмоций выравнивается, я просто жду, безвольно жду сама не знаю чего.

После обеда ко мне привозят женщину с цервикальной недостаточностью – прямо из женской консультации.

– Они просто увидели на УЗИ, что шейка полтора сантиметра, и сразу скорую. Я пыталась возражать, я хорошо себя чувствую, но… – она махнула рукой. – Рубаху какую-то дали рваную, – она показывает порванный рукав.

Я слабо улыбаюсь и думаю про дыру в своей рубашке, но не решаюсь ее продемонстрировать. Стыдно. Эта дыра – символ моей презренной никчемности и беспомощности перед давящим всевластьем системы. По всему же виду моей соседки Сони понятно, что она впервые оказалась в роддоме. В ней еще много детской наивности и веры в честь, достоинство, человечность. И эта рваная безразмерная рубаха действительно кажется чужеродной на ее хрупком теле.

В дверном проеме продолжает сновать алое пятно. Туда-сюда. Я машинально подсчитываю время и понимаю, что Светлана уже больше суток на посту. Как она это выдерживает… К утру мой телефон садится, и она дает мне свою зарядку.

– Светлана, в чем секрет? Как вы выдерживаете две смены и остаетесь такой бодрой, веселой?

– Да потому что я уже не Светлана, а Анна, – смеется она. – Мы сестры, близняшки.

– Почему тебя до сих пор держат в родильном отделении? – недоумевает мама, которая всю ночь волновалась из-за того, что мой номер был не доступен.

– Говорят, что нет мест в патологии, – тихо отвечаю я, стараясь не разбудить наконец задремавшую соседку.

– А зачем тебе в патологию? У тебя же уже все хорошо.

– Отсюда не выписывают, – говорю я и ковыряю белые межплиточные швы на стене. – Отсюда только переводят. Кого – в послеродовое, кого – в реанимацию, а кого – в патологию. И… у меня пока еще не совсем все хорошо.

Я отключаю телефон.

Соня со скрипом переворачивается на другой бок и трет заспанные глаза.

– А вы здесь давно лежите? – спрашивает она тонким голоском, напоминающим комариный писк.

– Со вчерашнего дня.

– А что у вас?

Я рассказываю ей свою историю. В конце сетую на то, что никогда так надолго не расставалась со старшим сыном и боюсь, чтобы он не связал разлуку с беременностью, не винил в нашем расставании сестричку.

Мы молчим и разглядываем бурые акварельные пятна на протекшем потолке.

– Интересно, как это полюбить еще одного ребенка? – говорю я. – Как это взять и отобрать у моего Мишки часть любви, часть внимания и отдать кому-то еще, кого я даже еще не видела? Я пока даже представить себе этого не могу, я сама была единственным ребенком в семье.

– А у меня есть младшая сестра, – признается Соня. – Помню, в детстве я очень ревновала к ней маму. Особенно когда она только появилась на свет. И вот как-то раз, сестренке уже был годик, я не выдержала и спросила у мамы, кого она любит больше: меня или сестру. В ответ мама задала мне вопрос: «Сколько тебе лет?», я ответила: «Пять». Тогда она спросила: «А сколько лет твоей сестренке?», и я ответила: «Один». Она кивнула, взяла меня за плечи и сказала мне прямо в лицо: «Вот видишь, я люблю тебя больше».

Я ахнула, приподнялась над подушкой и удивленно посмотрела на Соню. Она кивнула и улыбнулась в ответ.

– Я люблю тебя больше, – повторила она. – Я тоже тогда удивилась, но с облегчением поверила этой ее математической логике. Мне этого было достаточно. Я полностью излечилась от ревности к сестре и даже стала стараться помогать с ней маме. И очень-очень ее полюбила. У нас и сейчас прекрасные отношения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.