скачать книгу бесплатно
Следующие десятилетия Тара провела в бесконечных путешествиях по миру. Она несколько раз пересекала океан, побывала во всех странах Ближнего Востока, искала приключений в охваченной Второй мировой Европе, пряталась от бомбежек в Англии. Она меняла военную форму на шелковые платья, шелковые платья – на дешевые обноски, потом снова надевала форму, а мужчины отвоевывали ее друг у друга так быстро, что она порой не успевала запоминать их лица. Офицеры, политики, преступники, богатеи-капиталисты. Преступников среди них было много. Тара часто задумывалась о том, почему их к ней влечет так, будто медом намазано. Может, дело в том, что она темная эльфийка? Сильные мира сего (в том числе, и смертные) на протяжении истории выбирали их в боевые подруги чаще прочих. Или же у нее хреновая карма, и когда-нибудь она нарвется на неприятности похуже, чем очередной ухажер, не ладящий с законом. Так, как в свое время нарвалась проклятая Эоланта.
Вспомнив имя женщины, которую и в глаза-то никогда не видела, Тара почувствовала болезненный укол ревности. Вот дура-то. Может, они бы подружились, сложись все иначе? Такие, как Эоланта, ни с кем мужчин не делят. Не выдирают соперницам патлы и не царапают им лицо ногтями. Они знают себе цену и занимаются кое-чем поважнее бабьих ссор. А еще подобные ей дамы заводят ухажеров, к которым подступится не каждая, и достойных соперниц у нее раз-два и обчелся.
***
Насир остановил машину возле дома Тары и испытующе посмотрел на эльфийку.
– Что? – не выдержав, спросила она.
– Я тоже поднимусь. Халиф велел за тобой присматривать.
– Не переживай, я не убегу. Разве что с крыши спрыгну. Не думаю, что это меня убьет, но пробовать отчего-то не хочется. Да и чем я тебя угощу? Еды в доме нет, кофе закончился.
– Я пойду с тобой, – упорно повторил Насир.
– Я вернусь через несколько минут. Вещей немного, в маленькую сумку вместятся. Но если хочешь посмотреть на то, какое у меня нижнее белье, так и скажи.
Приятель Ливия покраснел как спелый помидор, отвел глаза и уставился на пыльную дорогу. Тара, нащупавшая слабое место собеседника, победоносно улыбнулась.
– Собственно, нижнее белье – почти все, что у меня там есть. Я ведь леди древнейшей профессии, как-никак. Атласное, шелковое, кружевное. На любой вкус. Уверен, что не хочешь взглянуть?
– Если не выйдешь через пять минут, пойду тебя искать.
– Уж слишком ты скромный для работорговца. Они при упоминании о нижнем белье не краснеют, как невинные юноши.
– А я и не работорговец. Я руководил… руковожу личной охраной Халифа на вилле. И время от времени лично разбираюсь с особо упорными клиентами, которые не хотят платить.
– И тебя, руководителя его личной охраны, не приглашали на тамошние оргии? О них, говорят, ходила слава по всему городу. Ладно, забудь.
Вернув машину Хадидже, Насир отправился на поиски другого транспорта, а Тара, воспользовавшись моментом, пристала к женщине с расспросами. Та наотрез отказывалась говорить о Халифе, но в итоге уступила.
«Сын шайтана. «Сам шайтан», – говорила хозяйка кафе, потягивая травяной чай. – Каких только девок ни продавал – и европеек, и чернокожих, и китаянок, и арабок. Все в округе знали: хочешь девку – иди к Халифу, у него лучший товар. Он и в гости позовет, и ужином накормит, и кофе сварит, и бабу попробовать даст. Не понравится – другую приведет. Но если купил и не заплатил – все, считай, вырыл себе могилу. Должников он из-под земли доставал, резал, почем зря. Когда шел по улице, все смотрели в сторону, не приведи Аллах встретиться с ним взглядом. В общем, за горло тут всех держал. Слушал только судью Аднана, раньше у него работал, еще в те времена, когда Аднан в городе заправлял. Но с полицией всегда ладил. Умел договариваться, язык у него хорошо подвешен. Если какие-то беспорядки, первым приходил выяснять, что случилось, и решал вопрос. А потом Фуад, сын шайтана, все испортил. Пытался подмять под себя город, но какое там. Сейчас со всеми на ножах. Халиф вышел из тюрьмы, все тут кровью зальют, дети шайтана. Уехать бы тебе отсюда, дочка, – внезапно сменила тему женщина. – Молодая, умная, красивая, разве это дело? Уезжай в Европу, как мои сыновья. Найдешь себе мужа, деток ему родишь. Я и подружке Халифа говорила то же самое. В те дни сюда приходил весь город, место известное было, клиенты в очередь выстраивались. Она приводила сюда подруг, я готовила им обед. Говорила ей: на что тебе этот Халиф? В нем же ничего человеческого не осталось. Нравится тебе смотреть на наложниц, которых он в дом приводит для своих прихвостней? Как ты можешь брать его деньги, носить купленные им украшения и платья, спать с ним в одной постели? Неужели в тебе нет ни капли жалости к этим женщинам? А она знай себе твердила: люблю его, буду с ним до конца, пойду куда угодно. Смотрю ей в глаза – и ни капли страха или сомнения, взгляд непримиримый, любой мужик позавидует. И вот чем это закончилось. Знаю, что вас к таким тянет. Купят гору тряпок и побрякушек, сделают королевой, поселят в замке на золотой цепи и будут показывать друзьям, как редкую диковинку. Ты заслуживаешь лучшего, дочка. Уезжай, пока не поздно».
Выслушав эту историю, Тара, не так давно кипевшая от гнева при мысли о груди Эоланты, неожиданно для себя прониклась к ней сочувствием. Она вспомнила, как Ливий сидел на кровати, держа в руках ее перчатки, и вдыхал запах навсегда потерянной женщины. Что ни говори, а решение сжечь платья было правильным. Ей бы не хватило совести разгуливать перед ним в этих нарядах.
***
Каждый, кто носится по свету как перекати-поле, рано или поздно понимает, что для счастья ему нужно немного. Три огромных чемодана с вещами, которые Тара забрала из родительского дома, с годами «похудели» до размеров небольшой дорожной сумки. Поразмыслив, эльфийка оставила в шкафу большую часть платьев и обуви, забрав только любимую одежду, бережно спрятала во внутренний карман браслет из храмового серебра (подарок отца на пятнадцатый день рождения, темное совершеннолетие) и нитку янтарных бус (подарок матери по случаю отъезда из дома, талисман, призванный напоминать ей о величии предков), подошла к окну для того, чтобы собрать несколько пар висевших на веревке солнцезащитных очков – и вздрогнула от неожиданности, услышав скрип открывающейся двери.
– Вот же глупый мальчишка, чего тебе не сиделось в машине? Я же сказала, что справлюсь сама, – возмутилась Тара, не оборачиваясь. – Не терпится взглянуть на мое нижнее белье?
– Только если ты успела прикупить что-нибудь новенькое, – ответил знакомый голос.
Фуад стоял в дверях, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, и смотрел на эльфийку с легкой усмешкой.
– А, это ты. Чем обязана? За квартиру я заплатила еще в начале месяца. Как видишь, съезжаю раньше. По-хорошему, следовало бы попросить у тебя остаток, но я буду вежливой девочкой. Если на моего друга внезапно навалятся финансовые проблемы, меня совесть замучает.
– Финансовые проблемы? С чего бы? Я потерял дешевую шлюшку, но империя осталась при мне.
Тара начала снимать с веревки очки.
– Мы с Насиром останавливались для того, чтобы выпить кофейку. Хочешь узнать, что говорят о твоей империи, – подчеркнула она последнее слово, – на улицах?
– И что же? – широко улыбнулся мужчина.
– Что максимум через неделю ты превратишься в главного евнуха и будешь охранять гарем настоящего императора. Приводить гостям девочек и во весь голос расхваливать их прелести. А если среди них найдется ценитель мужской красоты, ты встанешь на четвереньки и приготовишься его ублажать.
Фуад подошел и присел на выкрашенный ярко-желтой краской деревянный табурет, предварительно смахнув с него несуществующую пыль. Мина у него при этом была такая брезгливая, будто ему предложили окунуться в грязное болото, не снимая сшитого на заказ итальянского костюма.
– Кто это сказал?
– Какая разница? – пожала плечами эльфийка. – Не думаю, что император, подопечные которого говорят такое, надолго задержится на троне.
– С тем, кому принадлежит трон, я разберусь, всему свой срок. И нужные языки тоже укорочу. Не стоит ли начать с твоего? С тех пор, как ты переползла из моей постели в постель Ливия, он стал слишком длинным.
Побросав очки в сумку, Тара застегнула «молнию».
– Я ухожу – и тебе тоже пора валить. Спасибо за квартиру и за работу. Ты не был принцем на белом коне, о котором мечтают все красотки, но без тебя я бы осталась на улице.
Фуад поднялся на ноги и неспешно подошел к женщине.
– С Халифом я работал не один год – и не переставал удивляться тому, как самые умные бабы в его присутствии превращаются в идиоток. Думал: что это за магия, и есть ли у нее пределы? А теперь смотрю на тебя и понимаю, что пределов нет.
– Стой там, где стоишь, – предупредила Тара.
– Дура, – рассмеялся мужчина. – Ты не понимаешь, с кем связалась. Ливий Хиббинс – полный отморозок. Чудовище, которое получает удовольствие, причиняя другим боль. Он смотрит на красивую женщину и улыбается, а спустя полчаса может придушить ее в постели. Просто потому, что это возбуждает его сильнее, чем телячьи нежности. Ты видишь вокруг людей, а он – кукол, которыми можно воспользоваться для достижения своих целей. Ты понимаешь, что у этих людей есть чувства, а ему на это плевать. – Фуад приподнял голову эльфийки за подбородок. – У работорговцев есть такое поверье: чем смазливее у женщины мордашка, тем строже ее нужно воспитывать. Я видел многих, кто умеет воспитывать обладательниц смазливых мордашек, но ни один из них даже близко не сравнится с Халифом. Эоланта редко носила открытые платья. Прятала синяки, которые не успевали исчезать, потому что ее король добавлял новые. Скоро ты познакомишься поближе и с ним, и с его кулаками, и с его плеткой. И тогда вспомнишь о том, что я тебе говорил, но будет поздно.
Высвободившись, Тара влепила ему пощечину и метнулась к двери. Фуад со смехом махнул на нее рукой.
– Беги, дурочка. Не дай бог, опоздаешь к ужину и не успеешь подать еду гостям своего господина.
– Я тебе это с рук не спущу, – пообещала эльфийка.
– Советую быть послушной рабыней. Халиф любит послушных шлюх. Таких, которые позволяют делать с собой все, что угодно. Это не про тебя, так что поработай над своим гадким характером.
– Какого дьявола ты тут делаешь?
Заглянувший в спальню Насир уставился на Фуада. Тот поклонился.
– Не заводись, я попрощался с близкой подругой.
– И назвал ее рабыней и шлюхой.
– Господа, не будем ссориться, – попыталась обрести контроль над ситуацией Тара.
Фуад шагнул к двери, и рука Насира метнулась к пистолету, заткнутому за ремень.
– Да, я назвал ее рабыней и шлюхой. И не погрешил против истины. А у тебя другое мнение по этому поводу, щенок?
– Выбирай слова, когда говоришь с женщиной.
– Халиф вышел из тюрьмы – и ты осмелел? Надо было научить тебя уму-разуму десять лет назад, когда вы все скулили у моих ног, оставшись без покровителя.
– Может, кто-то и скулил, – согласился Насир. – Но теперь пришел твой черед скулить. Гости спрашивали, придешь ли ты на ужин. Еды будет много, а слуг мало. Кто-то должен помогать им и подносить блюда.
Холодно улыбнувшись, Фуад обошел Тару, миновал эльфа и остановился в дверях.
– Обязательно приду. У меня есть сюрприз для короля. Он оценит.
– Ты как? – спросил Насир у женщины.
– Порядок, – ответила та. – Но очень хочу убраться отсюда ко всем чертям и наконец-то купить пару платьев.
– Держи.
Тара оглядела маленький кинжал из храмового серебра в украшенных драгоценными камнями ножнах.
– Мой подарок королеве, – с серьезным видом сказал эльф.
– Эм… спасибо. В сказках королевам дарят хрустальные туфельки и драгоценности. Похоже, мы в другой сказке.
– Эоланта-султана всегда носила с собой кинжал. Все женщины от крови первых богов носят оружие.
– Неудивительно, она же работала в тюрьме строгого режима. Привычка – вторая натура. – Тара спрятала кинжал. – Ладно, приятель. Я хочу попасть в самый дорогой магазин в этом чертовом городе и купить самое дорогое из тамошних платьев. И если мы не попадем туда в ближайшие двадцать минут, я воспользуюсь этой игрушкой и кого-нибудь прирежу.
Глава десятая. Ливий. Прошлое
1962 год
Багдад, Ирак
– Надзиратель! Э-э-эй, надзиратель! Оглохли вы там все, что ли?!
Асад наклонился и, взяв с пола металлическую миску, постучал ей по решетке камеры.
– Да не шуми ты, – успокоил его Эмир, перетасовывая колоду карт. – На тебя раздавать – или сегодня ты не собираешься возвращать сигареты, которые проиграл Ливию?
– Нахрен ваши карты, – огрызнулся Асад. – Я голоден, а на ужин нас должны были позвать час назад! У поваров что, забастовка?! Эй, надзиратель!
Эмир кивнул Халифу, который сидел на полу чуть поодаль, и начал раздавать карты.
– Дело твое. Если выиграю, все сигареты достанутся мне.
– У меня есть целых полгода для того, чтобы отыграться, – сказал Асад и вздохнул. – Эх, лучше бы тебя загребли за баб, которыми ты торгуешь, а не за наркоту, Халиф. И отмотал бы ты годков семь вместе с нами. А то выйдешь на свободу и упорхнешь, как певчая птичка. И опять начнется бардак, банда Гасана за старое примется. После того, как ты ему ребра переломал, они сидят тише воды, ниже травы.
– Ну так пойдем со мной, сынок, – предложил Ливий, изучая свои карты.
Асад отвернулся от решетки бросил на него насмешливый взгляд.
– Разве что смотаться отсюда под шумок, но если поймают – себе дороже.
Появившийся в коридоре надзиратель ударил по решетке дубинкой.
– Чего разорался, Карман? Вроде ты на прошлой неделе был в одиночной камере, не хватило?
– Жрать хочу, – коротко ответил Асад.
– Ужин скоро подадут. – Надзиратель заглянул в камеру. – А что насчет вас, девочки? Тоже проголодались – или на диете, после семи вечера есть нельзя?
Получив в ответ порцию молчания, он выпрямился и заложил большие пальцы за ремень брюк.
– Есть особые просьбы до того, как я уйду и оставлю вас сплетничать о женском? Хиббинс, у тебя точно есть. Ты сегодня чересчур молчалив.
Ливий в очередной раз глянул на карты и прикинул, какова вероятность того, что Эмир прячет в рукаве крупный козырь. Мухлевал соперник превосходно, обыграл бы самого черта при необходимости.
– Сегодня ничего особенного, сынок. Разве что позволю себе напомнить о марокканском масле, которое я выпрашиваю на коленях уже целую вечность. Посмотри, во что превратились мои волосы. Еще немного – и они потеряют восхитительный золотистый оттенок.
Надзиратель упер руки в бока.
– Что-то еще? Может, фен, щетку с натуральным ворсом и укрепляющий шампунь? А лак для ногтей тебе не нужен?
– Принесешь свой – или заберешь у младшей сестренки? Кстати, сколько ей исполнилось? Уже есть шестнадцать? Будет, с кем поразвлечься, когда я наконец-то отсюда выйду.
– Надеюсь, в постели она поискуснее, чем твоя младшая сестренка, с которой я развлекаюсь сейчас. Совсем скоро мне надоест, и я примусь за старшую.
Положив карты на пол, Халиф поднялся на ноги и подошел к решетке. Асад шмыгнул в сторону.
– Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что ни одно слово, слетающее с твоего поганого языка, меня не задевает, сынок?
– Ты просидел здесь четыре с половиной года – и будешь сидеть еще шесть месяцев, Хиббинс. У меня есть все время на свете для того, чтобы выбить из твоей головы дурь. И будь уверен: я это сделаю. Ты забудешь про свой нож, перестанешь избивать других заключенных и выйдешь отсюда паинькой. Видал я и более крутых молодцов.
– Прости, забыл добавить. До того, как покувыркаться с твоей младшей сестренкой, я отымею твою мамочку. Помню, ты показывал кому-то из надзирателей фотографию, и я мельком увидел ее лицо. Кажется, мы с ней уже встречались. Только не могу вспомнить, где я ее видел. То ли в ливанском борделе, то ли среди дешевых потаскух, которых толкают заезжим европейцам. Скорее всего, второе. Европейцы любят восточных женщин. Экзотика.
– Эй, Халиф! – крикнул кто-то из соседней камеры. – Оттрахай его мамашу как следует, а потом пригласи нас в гости, чтобы мы тоже отведали!
Коридор наполнился громким хохотом. Надзиратель сделал шаг к решетке и положил руку на кожух дубинки, прикрепленный к ремню.
– Давно ты не отхватывал пару-тройку ударов по почкам, Хиббинс.
– Мечтаю о них сильнее, чем о раздвинутых ногах твоей мамочки. Думаю об этом двадцать четыре часа в сутки. Даже во сне.
– Какого хрена здесь происходит?
Второй надзиратель, ростом чуть пониже первого, но шире в плечах, подошел к приятелю.
– Хиббинс выкаблучивается, – последовал немедленный ответ.
– Он делает это каждый день на протяжении четырех с половиной лет, пора бы привыкнуть. – Второй надзиратель посмотрел на Ливия. – Заключенный номер D-489, на выход.
