скачать книгу бесплатно
Рыжеволосый мужчина вежливо кивнул, но тепла в его зеленых глазах не прибавилось ни на йоту. Перед тем, как пожать протянутую Сезаром руку, он помедлил, будто задумавшись.
– Рад знакомству, – искренне улыбнулся Насир, отвечая на рукопожатие.
– Вы не представили нам прекрасную госпожу, – напомнила хозяину Эоланта.
Аднан посмотрел на сидевшую за столом женщину.
– Это леди Насрин, супруга Фуада. Вы должны его извинить. Он задумчив вовсе не потому, что не хочет выказывать вам должное уважение. Мужчине, который женился три недели назад, хочется проводить вечера с любимой женщиной, а не за столом, где ведут скучные деловые разговоры. Взгляните на нее, леди Эоланта, и вы все поймете. Восхитительный нежный цветок, созданный для того, чтобы хранить семейный очаг.
– Очень приятно, миледи, – слабо улыбнулась Насрин. – Вы красавица.
Ее французский акцент был едва заметным, но Сезар его уловил. И Эоланта, как выяснилось спустя мгновение, тоже.
– Сколько вам лет, леди Насрин? – спросила она по-французски.
Фуад и Насир, судя по всему, не знавшие языка, недоуменно переглянулись.
– Восемнадцать, моя госпожа. Леди Эоланта, – тут же поправилась миссис Талеб.
– Вы хорошо говорите по-арабски. Давно здесь живете?
Щеки собеседницы порозовели.
– Меня увезли из родного дома, когда я была еще девочкой.
– Думаете, я торгую детьми? – обратился к Эоланте Аднан. – Я прожил долгую жизнь и сотворил много чудовищных вещей, но даже у меня есть границы. Она похожа на рабыню? Я устроил одному из своих подопечных хорошую партию, только и всего. И прилично за нее заплатил. Если бы не я, она продолжала бы ублажать богатых клиентов в борделе. А теперь она замужем за богатым мужчиной, покупает себе украшения и платья, живет в хорошем доме и ни в чем не нуждается.
– Что на тебя нашло? – понизив голос, спросил у сестры Сезар.
Бросив короткий взгляд на Фуада, Эоланта опустила глаза.
– Я плохо переношу дорогу, месье Саркис. Поверьте, я не хотела оскорбить вас.
– Тогда, думаю, вам следует отдохнуть и подышать свежим воздухом. Можете поужинать на балконе, погода сегодня отличная. Возьмите леди Насрин с собой. Вряд ли вам будут интересны мужские разговоры. Я распоряжусь, чтобы слуги принесли еду.
Когда сестра и Насрин вышли из комнаты следом за одной из жен Аднана, закутанной по самые глаза, Сезар опустился на подушки возле стола.
– Мимо нас прошло что-то важное? – осведомился Фуад. – К сожалению, я не знаю французского.
– Тебе не помешало бы его выучить, – заметил хозяин, разливая вино. – Займись этим в ближайшее время. Если, конечно, ты не передумал и хочешь участвовать в том деле, которое мы обсуждали. Ваше здоровье, господа.
Насир пригубил напиток и, отставив бокал в сторону, принялся за жаркое с бараниной и луком.
– Мы часто вспоминаем про Ливия, – сказал он, глянув на Сезара. – Надеюсь, у него все хорошо.
– Насколько я слышал, дела у него идут прекрасно.
– Если не думать о том, что он сидит в тюрьме строгого режима и попал туда благодаря вам, – вмешался Фуад.
Сезар пожал плечами, поливая кускус[1 - Ближневосточное блюдо из мелкой крупы, чаще всего подается с мясом или овощами, также встречается десертный вариант – месфуф.] в своей тарелке овощным бульоном.
– Вы правы, доля моей вины в этом есть. Но никто не заставлял Ливия везти героин через границу, на которой не было наших таможенников. И я его об этом предупреждал.
– Плевать я хотел на ваш героин. Меня волнует другая сделка. Та, которой я занимался чуть ли не двадцать четыре часа в сутки на протяжении нескольких месяцев. Знаете, каково это: объяснять озабоченным клиентом, что женщин они получат нескоро?
– Знаю, друг мой. Я объяснял то же самое наркоторговцам, которые употребляют собственный товар. Они родную мать готовы убить за дозу.
– А о том, как закон карает работорговцев, вы знаете? Это вам не пять лет за героин. Это в лучшем случае лет пятнадцать, а в худшем – смертная казнь. Благодаря вам мою голову чуть не сунули в петлю. Каково?
Аднан слушал беседу гостей, не торопясь притрагиваться к еде.
– Фуад принял эту историю близко к сердцу, – пояснил он. – Когда-то Ливий помог ему, одолжив деньги и обеспечив работой, и между ними завязалась крепкая дружба. От себя могу добавить, что вред, нанесенный случившимся, на первых порах не казался мне серьезным, но время обратное. И дело не в деньгах, а в том, что мы потеряли большую часть наших связей на французской границе. Тамошняя полиция встает на дыбы, услышав слово «работорговля». А на французскую границу мы традиционно возлагаем большие надежды.
– У меня есть связи с французской таможней, – сказал Сезар.
– Поэтому мы вас и позвали, – вновь заговорил Фуад. – Мы хотим, чтобы вы помогли нам провернуть кое-что. Дело будет прибыльным для обеих сторон. Большую часть работы сделаем мы. Ваша роль – обеспечить надежный коридор на границе. И, если получится, на части здешних границ. С этим, насколько мне известно, у вас тоже не будет проблем. Пока мы подготовим товар и утрясем последние детали, Ливий выйдет из тюрьмы. Он останется в Ираке и договорится с прошлыми покупателями. Лить мед в уши недовольным клиентам он умеет.
– То есть, вы хотите повторить несостоявшуюся сделку.
– О нет, друг мой. На этот раз нам предстоит кое-что покрупнее. В противном случае мы бы к вам не обращались.
– А рот у вас не треснет от такого большого куска?
Фуад громко расхохотался.
– Боитесь, что Ливий в очередной раз выкинет какой-нибудь фортель? Не переживайте, все будет работать как часы. Голова у него, может, и горячая, но он учится на своих ошибках, особенно если речь идет о бизнесе.
– Да, я заметил. Человек, большую часть жизни проведший в тюрьмах, конечно же, учится на своих ошибках как никто другой.
– Это правда, – подал голос Насир. – Кроме того, срок за работорговлю Ливий отбывал лишь единожды, в Штатах. Да и там дело было шито белыми нитками, и после пересмотра его признали невиновным.
– Выпустили за хорошее поведение, – уточнил Фуад. – Они там лояльные.
Аднан, перед которым до сих пор стояла пустая тарелка, посмотрел на Сезара в упор.
– Что решили, дорогой друг? – спросил он. – Я не смогу посвятить вас в финансовые детали, не услышав ответа.
– Меня устраивает все, помимо одной мелочи. Мне не нравится этот рыжеволосый джентльмен.
Фуад насмешливо вскинул бровь и допил вино.
– Нравлюсь я тебе или нет, но мы в одной лодке, сынок.
– Еще раз назовешь меня сынком – и получишь нож под ребро.
– О, да у месье Ноймана есть яйца? Выйдем и побеседуем, как взрослые люди? Или я получу нож под ребро прямо здесь, в доме, где тебя приняли и накормили, как дорогого гостя?
– Меня приняли и накормили как дорогого гостя, но это не дает тебе право говорить все, что вздумается.
– Прекратите, – вмешался хозяин. – Фуад, обращайся к месье Нойману с должным уважением. Сезар, я не хочу слышать угрозы в своем доме. И по-прежнему жду вашего ответа.
– Я согласен.
Глава девятая. Тара. Настоящее
Весна 1977 года
Алжир
– Вот это нужно унести вниз, во двор. И вот это, и вот это.
– Как пожелает госпожа.
Высокий широкоплечий араб в белых одеждах подхватил набитые платьями Эоланты мешки и вынес их из спальни. Тара вытерла вспотевший лоб.
– Уф. Вроде все сложила.
– Тебе не следовало этого делать. Я сказал, что ты можешь носить ее платья, это мне не мешает.
– Не будем дергать тигра за усы, ладно, дружок?
Ливий сидел на подоконнике и пил сваренный несколько минут назад кофе. Вторая чашка, для Тары, ждала своей очереди на невысоком деревянном столике возле разноцветной ширмы.
– Как скажешь. Это просто тряпки. Купишь еще.
– Так, значит, деньги у тебя есть.
– Не так много, около трех тысяч долларов. В доме два сейфа, о которых знаю только я, и специалиста, способного взломать их, не найти на всем Ближнем Востоке. Хотя нет, один есть. – Халиф сверкнул улыбкой. – Он эти сейфы и установил.
Тара изумленно ахнула.
– Три тысячи долларов?! Охренеть!
– Эоланта могла спустить их на одежду меньше чем за сутки. Я попрошу Насира, он отвезет тебя туда, куда нужно. Покупай все, что душе угодно.
– Слушай, а как вы познакомились?
Ливий достал из лежавшей на подоконнике пачки сигарету и чиркнул спичкой. В последний раз Тара видела его часа три назад, утром, в постели, и до сих пор не могла осознать произошедшую в нем перемену. Халиф собрал растрепанные волосы в хвост, сбрил бороду и надел костюм из светлого шелка. Красивый, гад, с досадой подумала эльфийка. Ее всегда тянуло на плохих мальчиков, но сейчас она переплюнула саму себя. Одно дело – встречаться с мелким воришкой, и совсем другое – с криминальным авторитетом-работорговцем. Хотя почему «встречаться»? Вроде как они не встречаются… или давать полузнакомым женщинам три тысячи долларов на шмотки – у работорговцев обычное дело? И не такая уж она полузнакомая, если на то пошло. Ее прошлым Ливий пока что не интересовался, зато тело обшарил до последнего миллиметра, до самых интимных уголков.
В ту ночь, когда они познакомились, Тара пыталась сопротивляться, но продолжалось это недолго. Были у нее любовники и поискуснее, и понежнее, тем более что этот козел давным-давно забыл слово «нежность», если вообще его знал. Ливий разбудил в ней что-то неизведанное, дикое, животное. Она чувствовала себя первобытной самкой, которую берет силой вождь чужеземного племени, захвативший ее родную деревню. И Тара Царсина (вот же идиотское имя, все пятьдесят первых богов подери матушку) Ганим, ввязывавшаяся в дурацкие приключения и всю жизнь лелеявшая мечту о рыцаре на белом коне, романтичных свиданиях под звездами и целомудренных поцелуях, нагло солгала бы, сказав, что ей это не нравится.
Наверное, дело в его эмоциональном запахе. Он выглядит холодным, как сердце северных земель, границы Мира, где в Средние века находился ледяной город Кирхаэль, в глазах – вечная зима. И так сладко пахнет запретными удовольствиями, тайнами, болью, кровью и опасностью. А опасность была самым любимым наркотиком Тары. Еще с тех пор, как она ушла из родного клана на поиски приключений. Ну, вот и доискалась. Трезвый рассудок подсказывал, что ничем хорошим это не закончится, и лучше бы ей поскорее отсюда убраться, скрывшись в какой-нибудь крохотной стране за океаном. Но разве она может так просто уйти от этого мерзавца? Он то говорит «проваливай, я тебя не держу», то требует, чтобы она разделась, то засыпает, как медведь зимой, повернувшись к ней спиной, то приносит кофе в постель. Уж не влюбилась ли она, часом? Тара прислушалась к себе, и с ужасом осознала, что эта мысль ее не пугает.
– В тюрьме, – ответил Ливий, делая очередную затяжку.
– Где-то есть смешанные тюрьмы? – подняла брови эльфийка.
– Возможно, и есть, но то была обычная тюрьма в Багдаде. Эоланта служила там надзирателем. Они все закутаны по самые глаза, высокая женщина могла сойти за мужчину.
– И что, ты тоже ее купил? Как меня? Или сделал жалобные глаза, попросив дополнительную пачку сигарет, а она решила не отказывать, потому что любит плохих мальчиков-красавчиков?
– Я услышал, как она говорит с подругой в коридоре, и спросил, могу ли шлепнуть ее по заднице. Она вошла в камеру и сказала: «Рискни». Я не ожидал столь любезного согласия и воспользовался предложением. А она двинула мне коленом под ребра и полоснула ножом по шее. Убивать не хотела, конечно, но было адски больно. Чертово храмовое серебро. Я сказал, что мне нужны иголка и нитка, желательно, в нежных женских ручках, а заодно и успокаивающая терапия, и я буду рад, если в роли медсестры выступит она. А если присоединится подруга, еще лучше. Получил коленом под ребра еще разок и сразу понял, что это моя женщина.
Повертевшись перед большим зеркалом, Тара взяла расческу.
– Удивительно, как с таким острым языком ты выжил во всех своих тюрьмах.
– Помимо языка у меня был острый нож, и я умею им пользоваться.
– Это самая романтичная история знакомства из всех, что я когда-либо слышала. В котором часу будет ужин?
– В шесть. Соберемся в пять. Ты должна накрыть на стол.
Рука эльфийки замерла над волосами.
– В смысле? У тебя же есть слуги.
– На ужин придут мои близкие друзья. А еще я пригласил судью Аднана. Это важные персоны, и в таких случаях на стол накрывает моя женщина.
– Я не собираюсь быть горничной при твоих друзьях! Я не рабыня, знаешь ли! И не думаю, что Эоланта накрывала на стол! Судя по твоим рассказам, она бы, скорее, тебя прирезала!
– Иногда она упрямилась, но быстро приходила в себя, когда я доставал плетку. Я уже объяснял Фуаду, а теперь объясню и тебе на случай, если ты не очень внимательно подслушивала. Король выбирает женщину себе под стать и знает, как с ней обходиться. А женщине нужна плетка, такова ее природа.
Тара чувствовала, как внутри закипает гнев, и с трудом удержалась от того, чтобы швырнуть расческу прямиком в зеркальное стекло.
– Ты не посмеешь поднять на меня руку.
Ливий расхохотался.
– Знаешь, а ты похожа на Эоланту. Я был неправ, когда говорил, что ты не лучший вариант. Все, что тебе нужно – немного воспитания.
– Ты не…
– Ни один мужчина в этом городе не говорит мне, что делать, а тупая шлюха – тем более. Если я захочу, то буду хлестать тебя плеткой до самого утра, потом оттрахаю как следует, а потом снова возьму плетку, и ты будешь говорить «прошу, продолжай, мой господин, делай со мной все, что пожелаешь».
– Черта с два, – вскинула подбородок эльфийка.
– Пей кофе и отправляйся вниз, Насир ждет. Купи несколько платьев и успокойся. В противном случае эта ночь покажется тебе не такой приятной, как предыдущие.
***
Мать Тары могла похвастаться богатым букетом недостатков, но все они меркли в свете главного достоинства: она была идеалом женственности, той хранительницей очага, о которой мечтают мужчины. Она владела несколькими видами рукоделия, посвящала утреннему туалету минимум три часа, тщательно подбирая одежду и украшения, готовила как богиня, великолепно танцевала, умела вести светскую беседу и достигла невероятных высот в искусстве любви. Помимо прочего, мать отлично разбиралась в тонкостях мужской психологии. Когда ей исполнилось семь, ее отдали в услужение к дочери главы клана, которая по счастливому стечению обстоятельств оказалась не глупой богатенькой вертихвосткой, а умной и образованной женщиной. Вампирша быстро смекнула, что в служанке есть потенциал, и обучила ее всему, что знала сама. К пятнадцати годам мать из замарашки превратилась в девушку, потенциальные женихи которой чуть ли не убивали друг друга в борьбе за один-единственный взгляд.
«Мужчины пришли в этот мир для того, чтобы удовлетворять желания женщин, – говорила вампирша. – Наша задача – направлять их, но делать это незаметно, ненавязчиво. Так, чтобы они думали, что принимают решения сами. У них есть много слабых мест, много болевых точек. Овладей искусством управления ими – и они будут приносить к твоим ногам все. Пусть воюют ради тебя, пусть захватывают города. А по возвращении ты будешь ждать их в постели и говорить, как гордишься ими, как восхищаешься их смелостью и воинской доблестью. Разреши им повелевать – и получишь все, о чем мечтаешь. И даже больше». Мать, талантливая и усердная ученица, впитывала новое знание и вдохновенно его практиковала. И передала своим дочерям, когда настал срок. У Тары было много шансов обзавестись хорошим мужем. Не одним из сыновей главы клана, конечно, но, может, кем-то из их слуг, что в клановых кругах тоже считалось отличной партией.
Внешний мир, в котором Тара не бывала ни разу за короткие пятнадцать лет своей темной жизни, шокировал ее как вылитый на голову кувшин ледяной воды. Нет, он не был злым, жестоким или враждебным. Совсем наоборот. Она привлекала к себе чересчур много внимания. Женщины смотрели на нее как на смертельно ядовитую змею, мужчины – как на восхитительно сладкий торт, который во что бы то ни стало должен достаться им целиком. Вампирши и эльфийки в клане не прятали свою сексуальность, она считалась абсолютно естественной. Даже служанки, наряжаясь на бал, надевали прозрачные платья, почти полностью открывавшие грудь. Внешний мир пялился на Тару Ганим, привыкшую к открытым проявлениям сексуальности, как на создание из другого мира (от истины были недалеки), и она быстро смекнула, что нужно подстроиться под новые обстоятельства.
Она носила мужскую одежду, ходила, опустив голову, старалась меньше говорить и реже появляться на людях. Но практика показала, что подобные методы не работают. Тара могла надеть лохмотья и измазать лицо грязью из канавы, при желании могла бы научиться даже приглушать свой эмоциональный запах. Но женщина сидела в ней слишком глубоко, и ее попытки подавать голос контролировать не получалось. По окончании Первой мировой войны – два года на фронте, еще одна неудачная попытка переделать себя – она сдалась. Бессмысленная борьба с собой отнимала слишком много сил, а толпа мужчин, которой она была окружена чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, столь яростно добивалась ее внимания, что любая в итоге капитулировала бы. Найдет себе мужа и будет жить спокойно… Кто бы знал, что с этого момента ее жизнь, и без того бешеная, превратится в настоящую карусель.
