Всем пробудившимся посвящается. Разгадай загадку

На этом моменте Бунташная проникновенно заглянула в глаза Васи, пытаясь уловить в них… что?

– Я читала историю Билли Миллигана, – ответила Вознесенская, – и обнаружила, что твоя история чем-то очень близка этой истории: она тоже про человека с несколькими личностями.

– ДА! Мне тоже очень интересны истории людей со множественными личностями, – восторженно ответила Бунташная. Руки её дрожали. – Теперь немного о самом мире, – не сбавляя темпа, продолжила она. – Город этот футуристичен, но состоит преимущественно из советских панелек-многоэтажек. Он окружён стеной, которую построили для защиты города от набегов кочевников, но получилось так, что эта же стена стала служить жителям тюремной изгородью, когда появился сфинкс. Жители города – обычные люди, некоторые же из них всерьёз увлекаются алхимией, как и оккультист, но никому пока не удавалось использовать магию и древние знания на пользу городу, за исключением Кристофера, который периодически занимался продажей алхимических медикаментов. Кристофер – неудавшийся врач – вернее, мог бы им стать, если бы обстоятельства его жизни сложились иначе, но суровый отец решил, что он пойдёт работать в лавку. У него, как и у многих больших героев, есть мечта – он хотел бы научиться магии и алхимии профессионально и, если можно, спасать людей духовно и физически. Мы тут, как художники, спасаем своим искусством скорее духовно – спасите меня от этого: смотри на мой кусок пластилина, он сейчас расплавится, – Бунташная, скорчив рожицу, показала на неприглядный кусок, который из-за её любви к словесному творчеству так и не вырос в изящную скульптуру ласточки, а остался не по своей воле куском. Кусочек Васи уже еле приобретал очертания неизящного котика. Руки Бунташной, что с удивлением отметила Вознесенская, дрожали, и сам вид у Бунташной был какой-то болезненный и мученический, хотя она смеялась и изо всех сил старалась это скрыть. Вознесенская уже хотела спросить, что же случилось у подруги, но Бунташная продолжила рассказ:

– Я попала в беседу Brawl Stars, если помнишь, прошлым летом, и нашей конфе где-то… ну, месяца два можно дать. Кристофер как раз там прижился, – я всем о нём рассказала и даже успела поролить за него малясь; он – отпадный персонаж для ролки, приятный и не особенно перетягивающий на себя внимание в разговоре, но, конечно же, я была главным героем в той истории. Кристофер был юным алхимиком, который только обучается, а до настоящего профессионализма ему далеко; но он – парень старательный, поэтому всё у него, верю, будет о’кей. Он встретил Его – Эдгара Вильгельма III – за него ролила Стальная – и она такая: давай сделаем вселенную, полную магических существ и различных персонажей, и я такая: да, давай. Наша вселенная разрослась и включила в себя ещё несколько ролевиков, которые тоже использовали персонажей, чтобы пробраться в эту вселенную. А знаешь, мне особенно нравится концепт вампир/алхимик: один – оккультист, ищущий способы себя вылечить от тяжёлой напасти – изгонение духа не входит в его компетенцию, но он очень старается; другой – вампир, который постепенно тянет из него соки. Стальная – то есть её персонаж – предлагает Кристоферу спасение: стать вампиром, то есть таким же, как она, и уже сознательно пить кровь других людей, убивая их намеренно, но Кристофер категорически против, потому что знает, что назад пути уже не будет; он изо всех сил хочет остаться человеком, несмотря на все те преступления, которые он совершил, – здесь Бунташная остановилась и на минутку замолчала. Потом продолжила с новыми силами:

– Стальная – отпадная персона, кстати. Я мечтаю встретиться с ней, – она живёт в Новосибирске, и ехать ей ууууу как долго, но она приедет, и приедет ради меня, в чём я уверена. Мы обсудим нашу ролку – и ещё много чего обсудим. Она – глава и основатель нашей ролки, и я её просто обожаю: такой сильной личности – и одновременно такой деятельной – я ещё не встречала. Стальная…

Васю спас голос.

– Бунташная, – обратилась к девушке по фамилии Зинаида Павловна. – Твой арт-объект больше напоминает кусок пластилина, нежели ласточку.

– А? – отозвалась Бунташная.

– Говорю, твои истории крайне интересны, но стоит всё-таки уделить внимание скульптуре, а не болтовне, – пояснила неизвестно откуда материализовавшаяся преподавательница.

– Да, – в некотором смущении ответила Бунташная. – Конечно.

Руки Бунташной всё ещё дрожали. Вознесенская снова сделала робкую попытку спросить, что же всё-таки случилось и почему Бунташная изо всех сил пытается казаться наигранно-весёлой, но что-то внутреннее остановило Васю.

– Наконец-то вы работаете, – услышала Вознесенская недовольный голос Ирины, которая сидела рядом и которую Вася только-только заметила. – Я могу рассказать про своих персонажей – не сейчас, разумеется, – если только вам, конечно, интересно.

– Я – за, – было первой за тяжёлый час фразой Вознесенской. Голос Васи охрип от довольно долгого молчания, и единственные два слова получились несколько задавленными. Бунташная промолчала, уткнувшись в телефон.

Котик Вознесенской оформлялся постепенно – сначала лапки, потом грудка, потом – большая, милая голова с круглой мордашкой. Вася с некоторой досадой отметила, что могла бы сделать и лучше и что другие молодые люди её уже обогнали в этом хитром деле. Пока Вознесенская лепила, она вспоминала свою кошку такой, какая она была, – милая, ярко-оранжевая полосатая бестия, которая всё всегда решала сделать по-своему, пока Вероника – как мы помним, сестра Васи, – не научила кошку хорошим манерам – то есть слушаться всегда и во всём только её. Сестра Васи обладала поистине сильным, командирским характером, и даже кошка у неё чуть ли не маршировала, как в армии, – так нередко представлялось детскому воображению Вознесенской, которая особенно сильно любила фантазировать на тему того, что бы могло произойти с её любимой кошкой. Вознесенская решила, что будет лепить именно эту кошку – в память о том, какой она была в молодости – свободной, несмотря на то что домашней, и бойкой, в отличие от скучной старости, в которую погрузилась кошка со временем. Кошку, кстати, звали Алёна, хотя семья Вознесенских привыкла звать её просто Лёна, – такое странное, человеческое имя кошке предложила дать Вероника, обосновав это тем, что кошка тоже является членом семьи и что ей, как и любому живому существу, необходимо адекватное живое имя, а не пресловутые странные заезженные названия-клички вроде «Марсик», «Мурка» или «Бася».

Кошка была красивой. Вознесенская до сих пор с некоторой грустью вспоминала о том, какой она была, как берегла свою ярко-алую шубку от пыли и грязи, как неизменно следила за собой во что бы то ни стало, как счищала пылинки с белой манишки или как потягивалась, выпуская коготки из белых подушечек лап. Пушистый хвост, неожиданно длинный и роскошный для беспородной рыжей красавицы, дополнял общую картину, придавая всему облику Лёны дополнительный лоск и блеск.

В этом году, прямо перед поступлением Васи в университет, единственная кошка Вознесенских умерла.

* * *

– Теперь давайте смотреть натальную карту Райан! Когда, говоришь, ты родилась? В апреле? 7-го? А год? Ааа, отлично; давай, составляй, Ирин. Ну что, как там с планетами? – были первые вопросы Вознесенской, когда наступило следующее занятие, на котором наши доблестные герои вместо работы за компьютером рассматривали натальные карты. Ирина царственно восседала перед экраном, поскольку немного разбиралась в этом; рядом находилась и другая девушка, которой эта тема была интересна, – Диана.

Натальная карта Бунташной, если верить словам Ирины, содержала множество жизненных препятствий и невзгод, на что Бунташная только горько рассмеялась. Ирина рассказала ей о том, что появится человек, который перевернёт её представление об окружающем её мире, и Бунташная косо посмотрела на Вознесенскую, которая с особым интересом следила за тем, как перемещаются планеты в натальных картах, и совершенно не собиралась ничего переворачивать. После натальной карты Бунташной была открыта карта соляра Вознесенской.

– У тебя будет чёрный период! – в ужасе воскликнула Ирина. – Смотри: этот аспект означает, что твоя планета вскоре окажется под ударом. Но если ты выйдешь из этого положения, то тебя ожидает очень светлый период. Прямо как по картам, Вась. Может, ты не права, и карты всё же не врут?

– Ммм, ну, – глубокомысленно ответила Вознесенская. – Не имею понятия, но аспекты… да, настораживают.

– Ничего не понимаешь, да? – с какой-то надеждой в голосе спросила Ирина.

Диана, разбиравшаяся в натальных картах, подсела поближе к Ирине.

– Слушай, но здесь же нет никакой планеты под ударом. Где она?

Ирина несколько побледнела, но быстро нашлась и переключила карту:

– Вот. Смотри. Объясняю: Меркурий гордо путешествует по своей планетной траектории, а потом – смотри! – вот так и раз: примерно вооот на этой дате, – Ирина ткнула пальцем в экран компьютера, – он становится в квадратуру к другим планетам, как и ещё несколько планет. И оооооооон побеждён!

Вася вспомнила, что Вероника показывала ей точно такую же – нет, совершенно другую, ну да все они похожи – квадратуру, которая страшным равносторонним треугольником стояла на том дне, когда умерла кошка. Теперь Вася не любила квадратуры, но это, тем не менее, не меняло того факта, что Меркурий в представлении Васи всё так же гордо путешествовал где-то в далёком космосе, как и раньше, и никакие чёрные аспекты его не затронули. Он бы сражался с ними, этот смелый и гордый Меркурий; сражался бы с помощью меча – нет, копья; он бы разбил все негативные аспекты вокруг себя и взлетел бы в ярко-алом тригоне вверх. Он, этот герой, ни за что бы не сдался.

– А какая у меня планета, которая меня олицетворяет? – с особым интересом спросила Бунташная.

– Если ты родилась в апреле, то ты овен. Значит, тебя олицетворяет воинственный и неукротимый Марс, – ответила Вознесенская.

– Воинственный и неукротимый! – глаза Бунташной зажглись, словно звёзды. – Ой, знаете, де-воч-ки, здесь всё только про меня, – спародировала она одного комика.

Все рассмеялись, кроме серьёзной почему-то Ирины. «Все» – это, в общем-то, Вознесенская, Диана и ещё одна девушка, сидевшая перед королевами натальных карт и уставившаяся в монитор, делая 3d-поле для игры. Прочие – остальные, другие, иные – были в обычном рабочем расположении духа. Удивительно, правда?

– Если ты говоришь, что здесь всё только про тебя, тогда слушай: Марс выйдет из-под удара уже очень скоро. Тебе осталось только совсем немного подождать…

Вознесенская представила, как дерзкий красноликий Марс (мы помним: воинственный и неукротимый!), ловко лавируя среди целой колонии межпланетных аспектов, вылетает из-под опасного, таинственного и нерешаемого ранее удара, который мог бы на нём сказаться, но не успел. Как этот великий бог войны преодолевает препятствия, но в итоге выходит истинным победителем, и даже самые тёмные аспекты его не трогают, поскольку боятся его разящего клинка, несущего только победу. В воображаемом мире Вознесенской Марс и Меркурий предстали братьями, но братьями разными: первый оказывался резкой и опасной на язык воинственной бестией, которой достаточно только спички в разговоре, чтобы начался конфликтный межпланетный пожар; второй же – коммуникабельный, разговорчивый, любящий как баталии, так и интеллектуальные развлечения; подтянутый и поджарый, но всё-таки особенно ловкий и неукротимый в разговоре. Они…

– Вася! Вааася! – послышался Вознесенской голос. – Ты стоишь посреди аудитории и смотришь в пол. Вася, всё в порядке?

Вознесенская внезапно обнаружила, что и правда осталась в одиночестве, а девушки расселись по местам. В аудитории воцарилась тишина. Диана сидела с Ириной, и Вознесенская обратила внимание на Бунташную, которая активно зазывала её присоединиться и сесть рядом. Вася круто повернулась – и…

– Мне всё-таки кажется, что что-то не так, – отозвалась куратор, которая обращалась именно к Васе. – Или я тихо говорю?

– Ой, – не поворачиваясь, молвила Вознесенская. – Простите.

– Ну ты повернись хотя бы, м.

Вася послушно обернулась посмотреть (, не обернулась ли она…) в глаза куратору, которую, кстати говоря, мы, читатели, как и автор, можем величать Софьей Алексеевной Неждановой.

– В-всё в порядке, – немного заикаясь, отозвалась Вознесенская. – Правда.

– Не особенно заметно – ну да ладно, – не стала придираться Софья Нежданова. – Садись, делай что-нибудь. А то вы орёте о своих натальных картах так громко, что в них даже я уже разбираться начала. Давай, садись.

Пристыженная Вознесенская, словно в детском саду, покорно поплелась за последнюю парту – туда, где изо всех сил размахивала руками Бунташная, призывая Васю присесть рядом.

– Не обращай внимания, – было первой фразой Бунташной. – You know, она не строгая. Когда ты отвернулась, я видела на её лице улыбку.

– Да я вообще ничего такого, – спокойно сказала Вася. – Нормально всё. Детский сад всё это, конечно, – и с этими словами Вознесенская довольно пасмурно уткнулась в 3d-программу.

– Знаешь, – не отставала Бунташная. – Ирина сказала, что Диана сказала, что сказали натальные карты, что кто-то из вас с Ириной будет кого-то динамить.

– Если Ирина соберётся кого-нибудь динамить, сообщи мне об этом заранее. Я посмотрю.

– Не веришь в это?

Вознесенская промолчала. Она была занята другим.

– С одной стороны – это, конечно, так, бред какой-то на посмеяться и забыть. Разумеется, you know, натальные карты могут и врать, и ошибаться; и вообще… может, мы планеты не так посмотрели, и я не Марс, – с сомнением в голосе начала Бунташная. – Но – но! – с другой стороны, ты представь, если всё это окажется правдой, и по картам действительно можно узнать будущее. Какие перспективы это открывает! Скольким людям можно было бы помочь, скольких – спасти, если знать их будущее заранее; сколько людей могло бы быть более счастливо, чем они есть сейчас. Это же… невероятный источник, эти карты. Что скажешь?

Вознесенская отлепилась от монитора и с сомнением посмотрела на Бунташную.

– Ты… правда веришь в такое?

– Я просто не принимаю это близко к сердцу, но так – почему нет? Пока ничего плохого с помощью карт и наталок никто не натворил. Напротив, они могут и помочь.

– Хм, – уже с большим одобрением отозвалась Вознесенская. – Если ты в это веришь, то попробую поверить и я.

* * *

Спустя два часа студенты уже плавились от тяжёлой работы в программах: им, юным падаванам геймдизайна и киноиндустрии, в первом семестре необходимо было создать настольную игру на любую выбранную тему, но – по книге. Вознесенская выбрала тему странную, но загадочную: она решила делать игру про души.

«Представьте, что Ваш персонаж – душа», – было написано на первом слайде презентации Васи. – «Вам необходимо собрать как можно больше навыков в течение одного круга жизни, чтобы переродиться и пойти на следующий круг. При этом не забывайте и об опасностях: душу, то есть вашего персонажа в этой игре, есть возможность продать, обменять на другую душу, проиграть высшим тёмным силам или другому игроку. Но если вы преодолеете все испытания и соберёте количество навыков, указанное на вашей карточке, вы сможете, используя эти навыки в дальнейшем, играть более качественно с и большим удобством на следующем круге жизни, повысив уровень души. Так, игрок, у которого окажется больше всего навыков в конце игры, выходит победителем. Игра заканчивается, когда победа одного из игроков становится очевидной или когда только лишь одна душа остаётся нетронутой тёмными силами».

– Какой отпадный концепт! – нагнулась к Вознесенской Бунташная, высунув изо рта трубочку и оставив её в стакане с кофе. – У меня тоже про нечто мистическое, загадочное: Ваш персонаж сражается со злом в команде, и свет выступает против тьмы. Чем-то похоже, не находишь? Только у тебя здесь души, а у меня – маги и волшебники. Я выбрала «Гарри Поттера». Ему необходимо победить тёмного волшебника всех времён и народов, и у него есть помощники, – Бунташная легонько пихнула Вознесенскую, – вместе с которыми он точно не может проиграть. Смекаешь? – и следом, не дав Вознесенской возможности опомниться:

– Какую книгу выбрала ты?

– «Облачный атлас». Книга про то, что души встречаются в следующих жизнях.

– Вау, – Бунташная почему-то выглядела несколько смущённой. – Красиво.

Вознесенская с удивлением отметила это внезапное смущение Бунташной, так не шедшее ни к ней, ни к ситуации в целом. Бунташную смутила… какая-то книга? Или название книги? Или то, что Вознесенская читала эту книгу, а Бунташная, гордившаяся коллекцией цитат из книг у себя в голове, – нет? Так или иначе, лёгкая реакция Бунташной показалась Васе очень и очень странной. Но… ладненько, мало ли странного в мире?

– А знаешь, – неожиданно для себя самой выпалила обычно молчаливая и стеснительная Вознесенская – то ли ей хотелось, неясно почему, подбодрить Бунташную, то ли выразить свою точку зрения по одному из назревших вопросов, то ли всё это вместе, – непонятно, но, так или иначе, Вася заговорила, что случалось довольно редко, – знаешь, я уже сделала четыре карточки с душами – как раз для нас, Ирины и Дианы. Четыре карточки – это символизм: так же, как четыре времени года, или четыре лапы у животных, или как многие числа в сутках, кратные четырём, – ну, ты поняла, в общем: это связь моей игры со внешним миром – с природой и всем окружающим. Но я о чём, собственно: я бы хотела, ээээ, распечатать эту игру и по-иг-рать в неё. Ты будешь печатать свою?

– Хм. Да, я планировала, но тут всё зависит от… денег, – вздохнула Бунташная, помешивая кофе.

– А я, – с огнём в глазах заявила Вознесенская, – я – буду. Это такой классный опыт – распечатать игру и предложить остальным поиграть в неё. Где ещё, как не в нашем вузе, ты сделаешь так.

– Ну да, – легко согласилась Бунташная.

– А и вообще, – продолжила Вася, у которой было из-за чего-то особенно хорошее, разговорчивое настроение сегодня. – Знаешь ли, я собираюсь быть одной из лучших на курсе. Только представь, что мы могли бы сделать со своими проектами потом – после, когда выложим их. У меня есть канал на YouTube, знаешь; на нём подписчиков тысяч пять, не меньше; так вот, я бы выкладывала туда… процессы всякие, что ли, и он бы… расцвёл! Я уже вижу своё будущее: Вознесенская, великая авторша-авторка-авториня, радует подписчиков свежим и ярким контентом!

– Ты могла бы меня прорекламировать, – с хитрецой в голосе напомнила Бунташная.

– ДА. А ещё, ещё… – Вознесенская заговорила в неожиданно оживлённом темпе, – при всём многообразии созданных мною роликов мне пока что не доводилось создать столь же прекрасного рода контент, каким является реклама игры и рекламный ролик эту тему. Возможно, я могла бы распечатать эту игру, а после… ПРОДАТЬ. Представляешь, что было бы?

– Что. – Лицо Бунташной сразу стало более скептичным.

– Если бы я продала игру, её бы кто-нибудь купил.

– Логично, – отозвалась Бунташная.

– Ай, да, – увидев поднятые брови Бунташной, оговорилась Вознесенская, – я к тому, что это потрясающе – твою игру кто-то купил.

– You know, тебя столь интересуют бренные ценности материального мира?

– О, нет, ну что ты; то есть да, но дело здесь не в деньгах, а именно в том, что – только представь это – твоя игра оказалась у кого-нибудь в виде материального объекта. Материаааального – объекта. Он может её потрогать, пощупать, взять себе. Возможно, это будет его или её любимая вещь, и эта вещь создана тобой; а есть ли большее счастье – знать, что ты сделал чью-нибудь жизнь чуть лучше? У меня в запасе имеется одна теория – не назовём её особенно оригинальной. Представь, что ты – да нет, у нас есть непревзойдённый шанс взять абстрактного человека, что мы с гордостью и старанием и сделаем – представим, что он, этот абстрактный человек, только и делал, что создавал некоммерческое искусство только для себя, никому не показывая его и улиткой спрятавшись в уголок. Сделаем его гением. Но рядом есть другой человек – да, рисует похуже, пускай даже посредственно, – но дело и не в уровне. Здесь – другая крайность: он делал искусство только на продажу и только для других людей, совершенно забывая о себе. Как думаешь, кто больше выиграл в перспективе? Лично я, если бы это были гонки-скачки-что угодно и если бы я делала ставки, поставила бы на того человека, который делает исключительно коммерческое искусство, даже несмотря на то, что сама я ближе к первому типу. Скольких людей обрадовал тот, кто никому не показал своё искусство? Скольких – вдохновил? Зачем он делал искусство, если никому его не показывал; зачем все эти старания и творческие муки? С какой целью? Другой же – тот, продающий материальные объекты, наверняка познал континуум бытия в коммерческом рисовании и выиграл в перспективе, пускай его картины и были пустоваты и бездарны. Он обрадовал людей. Обрадовал – потому что делал для них, и делал так, как мог. Вот поэтому я хочу продать свою игру, – заключила Вознесенская. Она не заметила, что её слушала уже не только Бунташная, но и другие девушки.

– Что-то в этом есть, – с бо’льшим энтузиазмом улыбнулась Бунташная, отпив кофе и отметив про себя, что это была первая неожиданно длинная и проникновенная речь обычно молчаливой Вознесенской.

«Я сегодня не такой, как вчера», – показала Бунташная мем, на котором был изображён молодой человек с поднятым вверх пальцем и улыбкой до ушей, окружённый радугой. – Это – ты.

– При всей непревзойдённости моей натуры, я не смею сравнить себя с этим божественно нарисованным молодым человеком, – удачно отшутилась Вознесенская.

Ирине стало скучно рядом с Дианой. Ирина подсела поближе.

– Знаете. Вы тут, конечно, заняты друг другом, но я так и не рассказала вам историю своих персонажей.

– Валяй, – отозвалась Бунташная, занятая теперь больше кофе, нежели Вознесенской.

«Фу, как грубо», – подумалось Васе.

– Ну, один хороший человек сказал: имеющий уши да услышит. Моя история – про девочку, которая сражается со злом.

Бунташная оказалась увлечена кофе.

– В городе будущего в стиле киберпанка живёт девочка. Она живёт не одна, а с сестрой. Сестра её не уважает и мысленно ставит ниже себя, хотя девочка… совсем того не заслуживает. Она очень несчастна, но не представляет, насколько. Девочка могла бы жить другой жизнью – той самой, к которой она так стремится и которой она так жаждет, но у неё ничего не выходит. Раз за разом она пытается разбить эту стену… стену плохой атмосферы в семье, но у неё и это не выходит.

Бунташная была абсолютно занята своим кофе, и Ирина рассказывала одной Вознесенской.

– Девочка любит творчество. Оно ей как друг, потому что с друзьями у неё плохо. Всё плохо. Вот так и раз – однажды появляется тот, кто может её вызволить из этой крепости – кто-то сильный и смелый, и это – другая девочка, только она чуть бойчее, чем первая. Девочка обретает друга, которому она верит, а страшная старшая сестра…

– Почему страшная? – вежливо осведомилась Вознесенская.

– Все старшие сестры страшные! Шучу. Она не позволяет девочке многое, что обычным подросткам разрешается, а девочке очень сложно её ослушаться, и она словно бы держит девочку на привязи.

Кофе в стакане Бунташной становилось всё меньше.

– Девочки гуляли вместе, играли, и им было весело как никогда. Они даже зашли на запретную территорию – в страшное место, куда девочка одна никогда не решилась бы отправиться. Туда ещё не ступала нога человека, живущего в этом киберпанковском городе – ну, как, разве что сталкеры заходили туда иногда. То было место переселения душ. Оно так и называлось, да-да! Если коротко описывать его, то можно найти там скелеты тех, кто оттуда никогда не выбрался. Девочки, погуляв там немного, вернулись обратно. Вернулись – потому что даже они в своём возрасте понимали, что там опасно и что ходить в этот параллельный мир стоит, только если ты – подготовленный сталкер. Но однажды главная героиня рассказа нарушила договорённость с подругой и заглянула дальше, чем положено. Подруга спасла её, но было поздно: девушка получила тяжёлые духовные раны и уже не могла быть прежней. Она долго восстанавливалась после этого путешествия. А звали девочку, – хитро улыбнулась Ирина, – Александра Бунташная.

Бунташная поперхнулась своим кофе.

– Эй!

– Я проверяла, слушаешь ли ты.

– Да будет тебе известно, что рот и уши – это разные органы чувств.

– Ладно, ладно: её звали Мэделин.

– Поэтично, – буркнула Бунташная.

– У тебя есть сестра? – неожиданно спросила Вознесенская.

– А ты откуда знаешь? – почти испугалась Бунташная. – Есть.

– Расскажешь о ней?

– Знаешь, у нас… не очень хорошие отн… да, пожалуй; почему нет. Вчера она заставила меня мыть полы в коридоре, потому что наша кошка опять… ну да ладно, это не очень интересно. Она постоянно говорит мне, что мир не такой, как я себе представляю, и я ей верю. А ещё, ещё… она никогда не тащит меня ни на какие мероприятия – концерты и прочее, и слава богу, но я бы с ней и так не пошла. Сама она постоянно ходит куда-то – то в гости, то на вечеринки, то в кино или ещё куда, и при этом неясно, зачем; встречается со своими знакомыми там, а меня никогда не знакомила с ними. И не надо. I mean… У нас есть конфа. И Стальная. И её вампир, Эдгар Вильгельм III. Знаете, вчера, к слову, Эдгар Вильгельм сделал нечто отпадное. Мы с ним уже совсем…