Вечная молодость

– Привет… – растерянно поздоровалась с ними дочь, зажигая синий газовый цветок на плите и ставя на него чайник. Родители быстро махнули ей рукой и углубились в чертежи. Ничего другого Анна и не ожидала. Она открыла створки буфета, осматривая, что у них осталось из еды. Открытая пачка соленых крекеров, надорванный пакет с маковыми сушками и черствые крошки вокруг.

– Мам, почему ты не сказала, что у нас есть нечего? – разочарованно спросила голодная девушка.

– Извини, я думала, ты поешь у друзей или купишь себе что-нибудь по дороге, – ответила мама, наконец обернувшись в сторону дочери. Она быстро оглядела ее и без особого интереса, машинально спросила:

– Как дела в магазине?

– Я сегодня не работала, – с ноткой раздражения в голосе ответила гитаристка.

– Что же ты тогда делала весь день? – с удивлением спросил отец, поправив очки.

– Получала пластинку. Общалась с друзьями…Готовимся завтра идти в ДК на репетицию… – голос Ани стал бодрее. Она села рядом с родителями за стол, отодвинула бумаги в сторону и с оживлением принялась рассказывать. – Лера нашла наконец гитариста. Правда, немного шизик какой-то, у него в квартире коллаж есть с глистами. Но на гитаре играть умеет, – Анна сняла свои круглые очки и, хитро улыбнувшись, посмотрела в глаза родителям. Она ожидала поздравлений с тем, что трио наконец собрано и можно начинать репетировать по-настоящему.

– Аскариды? Острицы? – спросила мама, тоже начав улыбаться.

Дочь лишь разочарованно стукнула ладонью по столу.

– Мам! Какие острицы?! Я говорю, что у нас завтра репетиция в ДК! Первая в жизни репетиция!

Папа озадаченно спросил:

– Это…хорошо?

Аня разочарованно махнула рукой и отвернулась в сторону окна. Там шел крупный декабрьский снег, белоснежными хлопьями укрывая все вокруг. Он не плавно сыпался с неба, а крутился бешеным вихрем, падая на землю быстро, нервно, злобно, словно стремился все утопить и удушить в своем покрывале цвета погребального савана. Анна налила в чашку черный индийский чай. На пачке был нарисован заморский погонщик верхом на слоне. Она кинула в чай пару кубиков сахара и ушла в свою комнату, захватив с собой пачку крекеров. Небольшая комнатка, где стоит кровать, тумбочка при ней, высокий шкаф с одеждой и проигрыватель, рядом с которым в кучу свалены пластинки. На окне лежит зажигалка и нераспакованная пачка новеньких сигарет, а рядом сложена аккуратная стопка из книг. Все они, в основном, научные: химия, астрономия, генетика, физика.... Дочь пыталась разделять интересы своих родителей, как и родители пытались смотреть музыкальные передачи по телевизору и слушать время от времени радио. Но у них плохо получалось понять друг друга. Если бы ее родители улетели в космос, то, пожалуй, ничего бы и не изменилось. Они и так жители разных планет, если не галактик. Анна понимала, что думать так нехорошо, но мама Леры – Александра Николаевна – нравилась ей, порой, больше собственной. Поэтому ей приятно бывать у подруги. Такая живая, заботливая, суетящаяся вокруг своих детей тетя Саша…Ни усталости, ни изможденности от домашних хлопот Аня, конечно, обычно не замечала или не хотела замечать. Когда-то на стене в комнате висел узорчатый турецкий ковер, за которым родителям пришлось выстаивать длинную очередь. Как только Аня повзрослела, она скинула вещь со стены и, даже не подозревая о ее значимости, отнесла на барахолку, где по незнанию продала довольно дешево. Родители были в ужасе, но для дочери было важно, что этих денег ей хватает на большой плакат с группой Kiss. Она до сих пор не слышала ни одной их песни, но ей очень нравились эти смешно раскрашенные рок-н-рольщики, что с вызовом и дерзостью смотрели с напечатанного плаката. «Ты не могла найти ничего получше?» – разочарованно спросил у нее в тот день папа, с тоской глядя на этих странных, казалось бы, взрослых людей, что выглядят хуже ребенка, в чьи руки попал фломастер. Девушка села на край аккуратно заправленной кровати и начала жевать крекеры, запивая соленый вкус сладким черным чаем. Крошки и крупинки белой соли сыпались на пол, Аня болтала ногами в воздухе, разглядывая смешных Kiss.

Репетиция

      На следующий день группа собралась на репетицию своего первого выступления, чтобы услышать, как может звучать их альбом вживую. Группу решили назвать в духе Ремарка – «Потерянное поколение». Среди сотни названий это было наименее противным и отражало бунтарский дух нигилизма с минимальной долей агрессии. Карл предлагал «Червячки внутри тебя», «Паразиты твоего сердца», а Аня была за «Яростную атаку» или «Удар под дых». Альбом состоял из перепевок, каверов, «Битлз», а также включал несколько песен собственного сочинения. Последние отличались тяжелым грязным звучанием и параноидально-тревожными стихами Карла. Слова в стихах не всегда рифмовались, но, как говорил сам автор, главное – это эмоция и общее впечатление. На что Аня отвечала, что от этих песен у нее складывается впечатление, как от операционных столов в больнице и стерильных бинтов, смоченных в спирте. Словом, дух болезни. Для Карла это был лучший комплимент и его восхваление нездорового мироощущения.

Музыканты пришли в один из свердловских ДК, где молодым исполнителям за небольшую плату давали возможность порепетировать, а потом и выступить. На сцене уже стояла барабанная установка, но один барабан уже пробит кем-то насквозь. Лера брезгливо сморщилась. Гитаристы пришли со своими инструментами, Аня быстро поднялась на сцену, деловито осматривая усилители и аппаратуру. Карл взял с собой четки, он сел на край сцены и с задумчивым видом начал перебирать деревянные шарики, нанизанные на нитку, ожидая команды от старших. Взгляд у него был немного рассеянный, словно подросток до сих пор не понимал, как и почему он здесь оказался. Лера подняла с пола какой-то брезент, красный кусок плаката на первое мая, пытаясь заклеить им прореху на барабане. В этой пробитой черной бездонной дыре можно было увидеть отсветы и гром чьей-то бунтарской агрессии.

– Саунд-чек будет! Проверка звука то есть, – гордо сказала Аня, выглянув из-за большого динамика. Она многозначительно подняла палец вверх и важно поправила свои круглые очки. Сегодня руки девушки украшали браслеты с металлическими шипами и заклепками.

– Так-так…– раздался командный женский голос сзади.

Музыканты отвлеклись от своих дел. Голос принадлежал заведующей, которая регулировала все процессы, связанные с деятельностью Дома Культуры. Это была полноватая женщина средних лет, в очках, с небрежным пучком на голове, водолазке и черных брюках клеш. Она держала планшет с бумагами в руках и раздражающе щелкала ручкой.

– Панкушка-подружка, – сказала заведующая, посмотрев на приколотые к желтому свитеру Леры булавки.

Женщина перевела насмешливый взгляд на Карла с разводами туши под глазами:

– Мальчик-депрессанчик.

Взглянув на круглую оправу Ани:

– И Джоанна Леннон.

Карл невозмутимо перебирал пальцами четки, грустно хмыкнув. Анна провела ладонью по своей «колючей» прическе и деловито заявила:

– Мы группа. «Потерянное поколение» называемся.

Заведующая что-то записала, отметила, еще раз посмотрела на юных музыкантов и с подозрением уставилась на Карла, указав на него ручкой.

– Сектант? – с недоверием спросила она, покосившись на четки.

Подросток растерянно осмотрелся, словно только что проснулся.

– М, что? Нет…Просто нравится буддизм, религия интересна и вообще…Я бы хотел научиться любить Бога…

Анна обеспокоенно затрясла его за плечо. «Тихо ты! Какой Бог?! Нас сейчас выгонят отсюда! Заткнись!» – зашипела она ему в ухо. Карл с некоторым вызовом посмотрел на гитаристку:

– А это уже насилие. Так…не по-христиански…

Лера спряталась за барабанную установку, снимая с себя ответственность за Карла. Молчал, молчал этот подросток из аэропорта, а теперь надумал говорить, когда его никто об этом не просил. В первый день их знакомства подозрительный прохожий с хмурым видом пихнул в руки самиздатовские брошюры. Девушка даже не стала это читать – сразу выкинула в урну, а подростку, похоже, книжечка понравилась. Видимо, в этой искаженной библии он нашел какое-то свое особое утешение. Заведующая озадаченно посмотрела на «Потерянное поколение», что-то посмотрела в планшете и, наконец, сказала:

– Ладно…Я оставляю вас. Репетируйте, играйте…Аппаратуру не ломать, сцену не пачкать. Потом проверю, чтобы все было чисто, аккуратно, на двери при входе про штраф можете прочитать.

Женщина строго посмотрела на Леру и указала на нее шариковой ручкой:

– Восемнадцать лет есть?

– Есть, – испуганно ответила девушка.

– Вот и отлично. Тогда штраф платить сами будете.

С этими словами заведующая ушла. Аня сердито хмыкнула ей вслед.

– Штраф, штраф…Можно подумать, что мы вандалы!

– А я у себя дома граффити во дворах рисовал! – довольно сказал Карл. Он осуждающе посмотрел вслед заведующей и спрятал четки в карман. – Отвратительная…

– Сам-то не больно хорош, – ворчливо сказала Аня, настраивая гитару. – У нас за такие разговоры можно схлопотать.

Началось обсуждение и жаркие споры о том, что делать со звуком дальше, как лучше наложить слова песни на музыку. Карл бойко выступал за «звуковой коллаж», в чьем хаосе бы смешались отдельные аккорды, слова и звуки. А Лера старалась убедить всех в необходимости более гармоничного и упорядоченного звучания, где за куплетом идет припев, а не какофония из рева электрогитары и визга стиральной машины. Анна в таких случаях всегда говорит одно: «Делаем так, как у «Битлз»». Спорить так можно весь вечер и ночи напролет.

На остановке

Какие они все-таки потерянные. Метель грозно свистела, гоняя крупный снег из стороны в сторону. Остановка едва ли укрывала от поднявшейся вьюги. Сквозь белую завесу снегопада с трудом можно было различить силуэты подростков. Карл сутулился, обнявшись с гитарой. Печальный, сосредоточенный на чём-то, пинал металлическую крышку под ногами. Он думал про свой зеленый фикус. "Точно закрыл окно? А то ведь его снегом заметет… Отвратительно…Интересно, а родители смотрят телевизор по вечерам без меня? Они ждут меня или рады, что я съехал с глаз их долой? Вдруг сейчас они слушают мои кассеты только потому, что их слушал я?". Лера весело подпрыгивала на месте, чтобы не замерзнуть. Она улыбалась. Просто привыкла к этому, потому что знала: никому не нравится смотреть на кислые мины. "Мама, наверное, волнуется за меня…Саунд-чек, саунд-чек! А сделала ли Катя уроки? Машу забрали из школы? Наташа наконец-то убралась в комнате или опять раскидала все по полу?". Аня держала за руку Леру и смотрела на метель. Снежинки поневоле попали в вихрь, а теперь не могли выбраться из него. "Хорошо вам там в Ливерпуле… Да, Джон? Снега, как у нас, нет. И автобусы по расписанию ходят. Но скучно же!». Каждый был в собственных переживаниях. Общей была лишь одна тема – музыка! Она не могла спасти их души, но делала так, что становилось легче. Мелодии вышибали тревоги, не оставляя место ничему, кроме гитарных рифов. Сквозь белоснежную завесу блеснули рыжие фары и послышался глухое гудение мотора, хруст резины о снег.

– Автобус приехал, – сказал Карл.