скачать книгу бесплатно
– …Потом я встретил вас, – закончил мальчик.
Свим и К”ньец молчали в течение всего рассказа Камрата.
– Что же вы такого с бабкой натворили? – Даже выродок не смог сдержать своих эмоций. – Теском, как я знаю…
– Ничего ты не знаешь, – перебил его Свим. – Мне передали новости. Там знают, что Теском послал целый дум на поиски Камрата и его бабки.
– Целый дум? – мяукнул хопс. – Две сотни бойцов! Тогда что же… И правда, что такого могут натворить старуха и мальчик? – К”ньец высказал то, что минутами раньше задавал себе Свим. – В Центре знают, что Камрат с нами?
– Откуда? Просто о мальчике я сказал. Но кто он, если мы с тобой только что сами узнали. Но ты прав, передать в Центр надо… Да, задал ты нам задачку, малыш. Это же надо, против двоих мобилизовать целый дум тескомовцев! – Свим покрутил головой, словно таким образом надумал разогнать туман таинственности с произошедшего. – Он сейчас по всем дорогам расползётся патрулями, а в самой Тукле оставят не меньше крина. Та-ак! Туклу придётся обходить стороной…
– Ты решил? – подал голос выродок.
– Мы решили, – после продолжительной паузы отозвался Свим. – Да, К”ньюша?
Теперь долго не произносил ни да, ни нет выродок.
Камрат завозился, тоскливо думая, что опять, как утром, ему придётся собраться и уходить.
– Успокойся, малыш! К”ньюша?
– Я согласен, хотя не представляю, что нас может ожидать.
– Я тоже. Но Туклу придётся обходить. Обходить-то обходить, но что-то я не припомню там никаких обходных дорог. Тебе они известны? – Хопс не отозвался. – К”ньюша?.. Что-то случилось?
– Идут! – ответил выродок. – Мимо… Много… Тот гурт… Могут заглянуть и сюда.
Свим подхватился.
– Ты к выходу! Мы с Камратом будем в бункере. Ты посмотри, но не долго, не ввязывайся и приходи к нам. Идём, малыш. Быстрее!
Свим схватил Камрата за рукав куртки и, не слушая его вопросов, потащил в темноту, провёл через пролом в стене соседнего помещения и вывел к лестнице, ведущей вверх. Лестница, быть может, и не слишком многоступенчатая, но мальчику она показалась бесконечной – будто на небо поднимались.
– Сюда, малыш, сюда! И… соблюдай тишину.
– А кто там? – сразу же решил выяснить своё недоумение Камрат. – От кого мы прячемся? Мы что, не можем…
– Прошу тебя, помолчи! – прошипел Свим. – Мутные звезды!… К”ньюша узнает, расскажет… Он, кажется, идёт.
Камрат прислушался, однако в голове у него как будто что-то гудело, и он ничего не расслышал.
Каморка, их приютившая, насчитывала едва ли больше одного квадратного бермета, и когда в неё втиснулся возбужденный выродок, мальчика прижали в угол.
– Это те, о ком я говорил. Кричат… Сейчас скажу… Понте кальке! Да, они именно так кричат.
– Смерть негодяям! – перевёл Камрат, локтями стараясь освободить для себя больше пространства.
– Та-ак, – неопределённо протянул Свим. – Не хватало ещё, чтобы рядом с нами произошла драчка.
– Она уже началась. Слышишь?
Крики разъярённых противников и приглушённый стук мелеронового оружия, возможно, даже мечей, достиг ушей спутников. Жаркая схватка шла прямо над ними. Сверху сыпалась и падала комьями земля.
– Отсюда надо уходить, – решил Свим и пояснил: – Здесь кровля ненадежная, одна дерновина. Они там, наверху, по ней ещё немного потопчутся, и начнут сюда проваливаться. Нас присыплет, а то и придавит ненароком.
– Куда уходим? – деловито осведомился хопс.
– Лучше всего в сто пятидесятый. Подальше отсюда. Веди, К”ньюша!
– А мой мешок? – спохватился Камрат. – Я же его там оставил. В мешке бренда…
– Помолчи о бренде! Мешок у меня. Держи, – выродок сунул мальчику мешок прямо в руки. – Возьми Свима за руку и не отставай!
– Я его лучше сам держать буду, – и Свим вновь вцепился в рукав куртки мальчика.
– Не дави так…
Шум боя стал слышнее. И как бы подтверждая предположение Свима, сверху глухо рухнула куча земли и с нею вниз кубарем скатилось не менее десятка разъярённых разумных. Они словно не заметили перемены поля сражения и продолжали ожесточённо рубиться, непостижимым образом различая в темноте чужих и своих.
– Крысы! – сквозь зубы процедил Свим.
– Они, – пригнулся К”ньец, как бы готовясь к прыжку.
– Что за день такой неудачный? – продолжал бубнить Свим. – Встречи с этой дрянью нам ещё не хватало.
Они остановились у стены и стояли, прижимаясь к ней, потом медленно и осторожно ступая, чтобы не привлекать к себе внимания, пошли вдоль неё. Так они успели сделать всего несколько шагов.
– А-ах!!
Еще несколько выродков, обвалив большую половину кровли, упали вместе с нею в нижнее помещение или бывшее когда-то подземелье, и незамедлительно продолжили выяснение отношений друг с другом.
Вопреки первому предположению по звукам, доносившимся до того, мечей у них, похоже, не было, вооружение состояло по большей части из длинных ножей из мелерона, но некоторые неплохо владели чигирами – палками с тяжелыми, из мелерона же, но протравленного, шарами-набалдашниками. Чигиры ставились под сомнение как честное оружие и их в некоторых бандеках уже запретили, но в Сампатании Теском и кугурум ещё не наложили на них свои запреты.
Дыра, пробитая упавшими выродками, позволила сиянию полной луны, поднявшейся уже высоко над горизонтом, хотя и сумрачно, но заглянуть в провал и осветить пространство. Стали заметны детали, до того невидимые в темноте. Одеяние у всех крыс не отличалось разнообразием – короткие серые плащи под цвет шерстки, перепоясанные едва ли не у самых ног узкой бечевой. Пожалуй, в такой одинаковости им трудно было ориентироваться, чтобы узнавать принадлежность к той или иной враждующей стороне. Зато ясно было, что дерутся две группы: те, кто решил, наверное, мстить тем, кто относился к противной стороне – жертвам. Впрочем, такое относительное деление, как оказалось на поверку, не помогало выявлять, кто есть кто. Дерущиеся визжали, пищали и перекликались, дабы узнать своих, или показаться своим и не стать пострадавшим от своих.
Люди и хопс собирались продолжить своё продвижение, но тут кто-то их крыс заметил затаившиеся у стены три посторонние тени. Заметил и намерился приобщить их к общему побоищу.
Обычно выродки, даже в пылу выяснения отношений между собой, на людей, при отсутствии угрозы с их стороны, не нападают, если ими не руководят и не направляют их действия люди же.
Только не крысы!
С ними человек, а они с ним враждовали во все времена, когда грызуны были ещё дикими. Выродки-крысы, став разумными, получив разум из рук человека, не изменили, а лишь усугубили противостояние роду человеческому. Уступая людям в физической силе, в умственных способностях, росте и мастерстве ведения боя, но вооруженные холодным оружием, они представляли опасного противника, берущего числом, – а вид их, наделённый врожденной хитростью, изворотливостью и необычайной плодовитостью, процветал. Экологическая катастрофа, ударившая по млекопитающим и птицам, насекомым и земноводным, обошла стороной крыс и даже прибавила им приспосабливаемости в новом мире.
Кланы, а особенно гурты крыс-выродков, во всех бандеках пользовались дурной славой. Неистребимая врождённая, быть может, эволюцией злоба толкала их против любого, будь то даже такие же крысы. Они постоянно нападали на людей, на кланы и гурты выродков-не крыс, себе подобных. Бесконечная борьба со всеми на сотнях фронтах истощала их силы. Кроме того, путры – выродки и хопперсуксы – под водительством людей и сами время от времени намеренно прореживали численность озлоблённых разумных грызунов. Не будь этого, Земля давно бы лишилась иных обитателей, кроме крыс.
Выбитые, казалось под корень, кланы и гурты непостижимым образом воскресали, будто из воздуха и вновь бросались в бесконечную битву.
Вот и сейчас гурт или нечаянно встретившиеся два гурта выясняли отношения, а заметив людей, многие из них решили напасть и на них.
– Понте кальке!
Свим, прикрывая широким телом мальчика, был наготове, и первый бросившийся на него выродок поплатился жизнью, так и не до кричав до конца призыв убивать негодяев. Ещё один, молотя перед собой чигирем, подсунулся под тяжелые меч и руку дурба. С подпорченной шкурой он отскочил назад и завертелся волчком от боли и ненависти к обидчику, не давшему себя убить, внося в сумятицу схватки еще большую неразбериху.
В провале, как понял из выкриков крыс Камрат, больше провалилось жертв, чем мстителей. Раненный и убитый Свимом относились как раз к мстителям. Неожиданная помощь воодушевила группу, на которую было произведено нападение, и она поспешила добить оставшихся обидчиков. Они перестроились, в результате чего люди и хопс остались у них за спиной.
– Бежим! – крикнул К”ньец, оценив ситуацию.
Они друг за другом юркнули в низкий пролом в стене, пронеслись вдоль какого-то захламленного коридора, выскочили на поверхность уже в нескольких кантарах от схватившихся в рукопашной крыс.
Луна освещала округу мутно-мертвенным светом. Можно было оглядеться и выбрать дорогу. К”ньец запетлял между рухнувшими стенами, деревьями и кустами, уверенный, что бегущие за ним люди не потеряют его из вида и не отстанут. Земля гасила топот его копытец, хвост в основании поднялся и изогнулся дугой.
Ступени вниз… поворот, ещё поворот… Уютная каморка, подобная оставленной, чуть меньше, но с таким же очагом и запасом хвороста…
Здесь они остановились, перевели дух.
Отдышавшись, Свим сказал, покачав головой:
– Всё-таки что-то произошло в бандеке.
– Тебе бы сказали, – возразил К”ньец, разводя огонь. – Ты же новости слушал?
– Слушал. Но Центр может ещё не знать.
– А ты уже знаешь?
– Было бы всё в порядке, мы бы давно спали… – Свим зевнул во весь рот. – Спать хочу! Спать! И вам советую поспать.
Глава 9
Камрат проснулся в полутьме.
Вчера, когда они сюда прибежали, он о сне не думал. Прошлый день что-то изменил в нём и он, сидя у небольшого пламени очага, пытался разобраться – что именно. Ничего определённого не выяснил и незаметно уснул.
Ему снились крысы и Свим, нанизающий их на свой громадный меч из зеркального мелерона. И что интересно, это были выродки, но стоило им попасть на лезвие, как они тут же начинали мельчать до обычных диких крыс, что водились и в Керпосе, где с ними активно (и безуспешно) боролись: травили ядами, вылавливали специальными крысоловками и уничтожали, убивали при случае, чем попало. Стены города также участвовали в избиении крыс, однако они в городе никогда не выводились.
Неприятный сон, и мальчик постарался забыть его.
Он повернул голову. Рядом лежал К”ньец. Хопс свернулся во сне как дикая кошка, лишь ноги, доставшиеся ему в наследство неизвестно от кого, расположились словно отдельно от него – прямые и неестественно вывернутые.
Ноги хопса оканчивались целиковыми копытцами, покрытыми какой-то ворсистой кожицей, она-то, наверное, смягчала удары ими о землю и обеспечивала почти бесшумное передвижение К”ньеца. Во всяком случае, на обычной дороге, по турусу, так оно и было. Вот Свим шагал, и его тяжелая поступь в вечных сапогах была слышна на десятки берметов, а К”ньеца будто и не было рядом с ним. Впрочем, вспомнил Камрат, когда они шли через лаз и вчера, когда они убегали от крыс, перестук его копытец по твёрдому каменному покрытию полов отчётливо прослушивался.
Хвост не украшал хопса. Ни видимой мощи в нём, ни пушистости, ни длины особой. Вот тигровые выродки имели великолепные хвосты: толстые, длинные, живые. У К”ньеца же кончик хвоста вытерт до кожи, рисунок блеклый, пятнами. В общем, у К”ньеца, в отличие от других выродков из кошачьих, хвост наверняка не являлся для него предметом гордости или особого внимания и ухода и не был действенным помощником для выполнения каких-либо функций. По-видимому, помехой в жизни хопса он и не был, но пользы от него выродок, пожалуй, имел немного: насекомое со спины согнать, или вот, как сейчас, прикрыть им часть ног.
Мальчик долго рассматривал достопримечательности и нелепости, с его точки зрения, хопперсукса, машинально отмечал мелкие детали, бросающиеся в глаза – потёртость шёрстки на коленях, вывернутых в другую сторону, чем у людей; отличие ворсинок, некоторые из них были несоизмеримо длинными и нелепого окраса, похоже, лишними, не вылинявшими после зимы. На левом копытце наметилась лёгкая стоптанность. Что значит естественное, а не вечное. Камрат вот свои сапоги носил столько, сколько себя помнил, и всё это время они оставались такими, какими были с самого начала, чуть раздаваясь с его ростом.
Подумав о своих сапогах, он вдруг некстати вспомнил о покинутом, разваливающимся от ветхости, доме в Керпосе, где вырос и жил с бабкой Калеей.
Окружающая тишина, чуть нарушаемая дыханием Свима, и мысли о доме навеяли на мальчика тоску. Хорошо бы сейчас проснуться там, дома…
Благодаря воспитанию бабкой он не понимал и никогда не обращал внимания на скудость и унылость их житья. Вокруг многие так жили. Он не знал, откуда бабка достаёт еду, если практически она всегда находилась в доме и к раздаточным не ходила, и что она оставалась там делать, когда позволяла ему оставить её в покое, а он тут же убегал из дома и носился по городу. Всё другое время они общались. Своеобразно – в процессе хапры.
Словесные разъяснения бабки Калеи, что собой представляет хапра, остались вне восприятия мальчика, ибо слышал их практически ежедневно, но пропускал мимо ушей.
– Хапра, – монотонно и с неизменной остановкой после произнесения этого слова, говорила бабка, – это кодекс поведения метунов (Камрат так и не узнал, кто такие метуны) в любой обстановке. Кодекс объединяет видение, знание и умение! Если ты правильно видишь, знаешь об увиденном, и умеешь использовать знания, то всегда найдёшь наилучший выход из любого положения, в которое ты попал, каким бы безнадёжным и запутанным оно не было… Хапра – путь аккумулирования видения, знаний и умений с постепенным раскрытием способностей управлять всей триадой успеха в бою… Хапра – путь к непобедимости…
Она говорила ещё о чём-то, а руки её, узкие в ладонях, с длинными смуглыми пальцами мелькали то над головой мальчика, то опускались к плечам, проходились вдоль спины, касались груди и ног… От рук исходили тёплые приятные волны, как от солнечных лучей, они проникали в естество мальчика так глубоко, что Камрату казались сквозными. У него внутри происходили какие-то странные изменения, он их ощущал, а спросил бы кто о них, мальчик ничего не смог бы ответить о существе этих изменений. Быть может, только сказал бы или дал понять – от бабкиных нашёптываний и пассов в нём словно расправлялась неведомая пружина в каждой малой его части и придавала необыкновенные силы.
Хапра вне зависимости от настроения бабки или внука производилась или исполнялась ежедневно. Камрат даже не помнил начального этапа обучения. По его представлениям, он всегда был связан с хапрой, возможно, со времён, когда ещё ни ходить, ни говорить не умел, да и, быть может, не соображал, раз в памяти его ничего не осталось, кроме как воспоминаний о хапре. Её тихая без суеты процедура вошла в его жизнь обязательной составляющей, дарящей редкие минуты одуряющей благости, как самой Камее, так и её неспокойному вне хапры внуку: он обычно стоял перед нею умиротворённым, никуда не стремящимся убежать, и чувствовал блаженное удовлетворение от слов и мелькания бабкиных рук. В серых глазах Камеи поблескивали огоньки, лицо затуманивалось, на нём расправлялись глубокие морщины, и Камрату чудилось отсутствие вокруг них двоих кого или чего бы то ни было.
Он и бабка – и весь остальной мир вне!
– Ну вот, – говорила Камея по окончании хапры каждый раз одно и то же. – Сегодня ты запасся новыми знаниями, умением и способностью видеть явное и скрытое, тайное и простое…
После таинства хапры следовали правила ведения боя. Занятие весёлое, но оно требовало места, где можно было бы не только нанести удар, а и успеть отклониться, а если надо, пропустить соперника мимо, дать ему продвинуться по инерции хотя бы на шаг и напасть на него с неудобной для того стороны. Потому-то единственная комната их дома всегда была очищена от ненужных вещей.
Вначале бабка показывала что-нибудь новое, Камрат старательно повторял. И у него каждый раз получалось всё правильно. Потом они на время забывали о времени и почти праузу, а то и две имитировали, порой очень жёстко, настоящий бой: рукопашный, с кинжалом, палкой вместо меча.
В конце бабка не хвалила, а лишь говорила:
– Теперь ты и это увидел, и знаешь, и умеешь… На сегодня всё. Можешь отдохнуть. Я тебя не держу.
Иногда бой протекал с комментариями со стороны Камеи. Мальчик нападал или защищался, используя накопленные приёмы и знания, а бабка, отбиваясь от него, подсказывала, наставляла, поправляла. И так сложилось, что даже в драках с мальчишками руками или палками, он словно слышал её негромкий голос – поправляющий, подсказывающий: сделай так-то и так-то.
Искушённый в бесчисленных наставлениях бабки и правил ведения боя, Камрат вчера, при виде крысиной возни – первой настоящей схватки не на жизнь, а на смерть, увиденной им, – не мог точно определить, что это перед ним происходило, поскольку несовершенство их движений и действий поразили его несказанно. Его так и подмывало подсказать, поправить неправильную постановку ног, нерациональное размахивание мечом, кинжалом или чигиром. Создавалось впечатление – участники схватки не видели ничего вокруг, кроме своего непосредственного противника; если же к ним подступал кто-то со стороны, они пропускали его удар…
К его удивлению и огорчению, манера поведения Свима при отражении атаки крыс ничем примечательным или хотя бы манерой поведения не отличалась от выродков. Но в бою так нельзя поступать! Бой не дуэль, в нём нужно знать расположение своих сторонников, где и как располагаются противники, успешна ли стычка или проиграна… И следует всегда думать и искать возможность переломить схватку в свою пользу…
Ничего вчера такого Камрат не увидел, поэтому разочаровался и в схватке, и, что было всего горше, в Свиме.
Его даже пробила дрожь от мыслей, навивавших печаль, словно он взвалил на себя непомерную ношу невысказанного отношения ко всему происходящему с ним: и дорога впереди дальняя, а на ней всякого чего будет, и Свим, хотя и дурб, и в росте не меньше бермета, и грозен будто бы с виду, но боец так себе, а переучивать его поздно, так что никакой он ему не защитник, а в меру опытный спутник… без которого дальше не уйти, да и нет желания уходить.
Сюда бы бабку Калею. Она бы этих крыс…
Она бы с ними и связываться не стала, а сумела бы найти способ так их обойти, что они никогда не узнали бы об её, и, естественно, о тех, кто с нею был, существовании.
Отвлёкся он от своих дум и переживаний, ощутив чей-то пристальный взгляд. Приподнял голову и встретился с взглядом хопса, изучавшего его так же тщательно, как это он проделал чуть раньше с его ногами и хвостом.
– Почему не спишь? – спросил К”ньец и грациозно-тягуче потянулся всем телом, лишь ноги не участвовали в утреннем кошачьем моционе.
– Не знаю, – отозвался Камрат, не представляя даже, что можно сказать на вопрос выродка.
И правда, кто может знать, почему иногда хочется спать, а почему – нет, даже если устал. Может быть, выродкам такое непонятно?
– Тебя вчера напугали крысы? – по-видимому, у хопса были свои предположения о бессоннице мальчика.
– Нет, – покривил губами Камрат. – А чего их бояться?..
– Ну как же. Бросаются на всех, некоторые даже мечами размахивают. Убить могут.
