Вивиан будет молчать

Ко всеобщему счастью, в кабинетах включили кондиционеры, но их мощность is as useful as a chocolate teapot![13] Наверняка чтобы не застудить детей. На первых двух уроках щеки мне охлаждает металлический термостакан, снаружи прохладный. «Угораздило же маму налить мне горячего чая в такой жуткий день», – думаю я и решаю проверить температуру напитка.

Кубики льда! Там плавают кубики льда! Мама приготовила охлаждающий чай! Она очень старается.

– Почему бы нам не провести биологию на улице? – сетуют ребята.

– И правда, почему бы нам не провести биологию на улице? – соглашается Валентина Леонидовна.

Мы заходим в самое сердце искусственно посаженного леса, и вот я уже вижу то, что нельзя увидеть с территории академии: огромное спортивное поле с электронным табло и несколько жилых деревянных домиков для служащих.

– Ви, видишь каменный домик? Мы там живем во время летних курсов.

Рядом с деревянными домиками стоит красивая постройка в стиле академии с двумя колоннами и каменными балконами, напоминающая старое английское поместье. Мне становится неприятно: я уже никогда не посещу летние курсы и не проведу время в этом здании.

Нам дают задание: разбиться на пары и подобрать латинские названия ко всем деревьям и растениям в лесу. Кто найдет больше всего правильных латинских названий, тот и победил. Глупое задание, особенно если учесть, что никто не захочет в напарники немую.

– Разбились на пары?

Соня и Рита, Анджела и Алекса, Марта и Давид, Бэкхем и Голд, Димитрий и Егор, Мирон и Вадим, Мари и Аглая, я и…

– А почему я с немой-то? Что за подстава?

– Михаил! Без вопросов и пререканий. Приступайте к заданию, пожалуйста.

Еще около двадцати секунд ребята жалостливо осматривают получившийся тандем, и мне становится по-настоящему интересно, кого они все жалеют: меня или Михаила?

– Пиши разборчиво, а не каракулями, – грубо бросает низкорослый парень с хипстерской прической – высоко уложенным хохолком. В ответ я смотрю на него таким взглядом, чтобы он в полной мере ощутил ответный метафорический плевок.

Следующие двадцать минут мы медленно ходим по лесу и изучаем таблички под деревьями. Я под диктовку записываю красивые латинские названия. Несколько раз пересекаюсь у кустов с лесной геранью с Анджелой и Алексой. Они мне по-дружески улыбаются, а вторая даже ободряюще хлопает меня по плечу.

Около рядов с туей Fastigiata мы встречаем Голда и Бэкхема – носителя еще одной хипстерской прически с небольшим хвостиком и выбритыми боками.

– Тебе обязательно быть таким засранцем, Миш? – внезапно спрашивает блондин. Мой напарник встает с корточек и подходит ближе к Голду. Со стороны это выглядит смешно, так как он оказывается ему почти по грудь.

– Туя оксиденталис Фастигиата, – выплевывает слова Миша. – Записывай, немка.

Голд усмехается, закусывает губу и резко хватает парня за грудки так, что у того на спине натягивается рубашка. От неожиданности Миша роняет телефон на землю. Недоумевающий Бэкхем успокаивающими движениями ладони хлопает друга по предплечью, но это не сильно исправляет ситуацию.

– Сейчас ты извинишься перед Вивиан. И. Впредь. Запомнишь. Ее. Имя. И не будешь. Вести. Себя. Как. Последняя. Скотина, – Голд отделяет паузами почти каждое слово так, что они бьют по Мише сильнее ударов.

Я не вижу выражения лица своего горе-напарника, но, судя по его дергающейся правой ноге, могу сказать, что он не на шутку испуган. Лицо Голда искажено гримасой пренебрежения, близкого к ярости, но еще контролируемого. От ближних тропок слышатся голоса остальных ребят, и Голд наконец отпускает Мишу, поправляет на нем рубашку и одергивает рукава.

Вивиан. Мое полное имя.

– Ты, кажется, телефон уронил, Миш. Аккуратнее надо быть, – говорит парень как ни в чем не бывало. На полянке появляются сразу две парочки: Анджела и Алекса, Марта и Аглая. Чувствуя напряжение в воздухе, староста заводит разговор на нейтральную актуальную тему, о которой все ненадолго позабыли:

– У нас уже двадцать девять наименований, а у вас?

Мне становится нестерпимо жарко, хотя сквозь деревья на полянку пробиваются порывы прохладного ветра. Я дышу так неровно, будто у меня начинается самая настоящая паническая атака.

Голд только что за меня заступился?

– У нас около двадцати, да, Бэк? – спрашивает друга блондин, но смотрит при этом на меня. Я стараюсь сдержать эмоции и не показать ничего, вспоминаю слова похвалы Саши и с самым бесстрастным лицом смотрю прямо в глаза своему защитнику. И только тетрадь по биологии превращается в смятое безвкусное оригами из картона и бумаги. Голд закусывает нижнюю губу, словно собирается что-то сказать, но в последний момент передумывает.

– Теперь двадцать один. С этой туей.

– Отлично, пошли дальше.

Парни пересекают поляну в том месте, где нет ни одного человека, и поспешно удаляются. Я выпускаю из легких весь воздух, не издавая при этом звуков, и, кажется, Миша делает то же самое. Затем он, наконец, сдвигается с места и поднимает испачканный в земле телефон.

Ни на кого не глядя, выхожу из леса прямо к скамейкам, где большинство ребят уже стоит около царственно восседающей в широкополой шляпе учительницы биологии.

– Ну что, все готовы? Сначала говорите число растений, а потом победители прочтут свой список. Если окажется, что у них нет каких-то растений, – поднимаете руку и дополняете список.

Забавно, на какие только ухищрения с заданиями не пускаются учителя, чтобы посидеть в тишине и подышать свежим воздухом. Все мы люди.

Когда очередь доходит до нашей пары, я открываю тетрадь, где на пустом смятом листе уже написала огромную цифру 18. Мы оказываемся не последними, Мирон и Вадим нашли всего пятнадцать наименований, а победителями оказались Марта и Давид – тридцать два растения.

Марта, кажется, искренне радуется победе в глупом задании по ботанике и на глазах у учительницы не стесняется чмокнуть Давида в щеку. Я бы не удивилась, если бы Валентина Леонидовна вслух сделала комплимент гармоничности молодой пары.

До обеда я никак не могу унять дрожь в правой руке. Во время письма ручка съезжает с клеток и линеек так, что даже графологическая экспертиза не установила бы значения написанных каракуль. Я успокаиваю себя тем, что скоро смогу подкрепиться вкусным салатом и блинчиками, но из головы никак не уходит пристальный взгляд Голда. Он мог означать что угодно! «Ты жалкая. Почему даешь себя в обиду?», «На самом деле я – супергерой и не терплю несправедливости!» Или то самое, над чем любят шутить девочки: «Ты мне нравишься, Вивиан. Ты же немая, так что будешь выслушивать любые бредни».

По дороге на задний двор меня вылавливают Анджела и Алекса и отводят в сторону аквариума, избавляясь по дороге от заинтересованных рыбками учеников средних классов.

– Ви! Мы, конечно, видели только немножко и со спины… Но! Просто тебя предупреждаем. У Артура есть проблемы с агрессией. Он в восьмом классе кулаки распускал на раз-два. Но такого не было вот уже… да больше двух лет!

– Да! Я теперь даже не уверена, что ты ему нравишься. Он, может, от стресса совсем с катушек съехал. Выпускной класс, все дела. Осторожнее с ним. Он очень хороший пацан. Последнюю копейку другу в беде отдаст. Да и симпатяга, что скажешь! Но что есть, то есть. – Алекса замечает приближающихся Соню и Риту и умолкает.

В который раз я сажусь за столик так, чтобы сидящим за «популярным столиком» не было видно моего лица. Овощной салат и хумус – отличный выбор для такого пекла, но я решаю жевать медленнее и, может, даже опоздать на урок, чтобы отдохнуть от кучи людей в ограниченном пространстве.

– Вы только гляньте на них, сидят милуются. Ни стыда, ни совести. А если бы тут были дети?

– Анджелка, ты такая завистливая. А что, если бы это были вы с Робертом, а?

– Пфф, мы бы себя так бесстыдно на людях не вели. Это же всю романтику портит. Аж аппетит пропал.

Становится интересно, что так взбесило нашу старосту, и я немного поворачиваю голову. Вижу, как Давид с ложечки кормит Марту, а рыжеволосая бестия гладит его по голове и над чем-то хихикает. Ребята вокруг них тоже не особо рады такому соседству, но ничего поделать не могут – законы племени.

– У тебя же аппетит пропал!

– А вот на Робеньку посмотрела, и появился. – Алекса закатывает глаза так, чтобы это видела я, и беззвучно смеется. Я отвечаю ей широкой улыбкой, потому что Анджела иногда на самом деле уморительна. Обеденное время тянется, на радость, медленно, но балтийский ветер преподносит неожиданный подарок в виде дождя. Я смотрю на свои подостывшие блинчики, на еще не тронутый чай матча и вспоминаю, что у меня в шкафчике лежит зонт. Это значит, что к тому моменту, как я вернусь на улицу, здесь уже не будет никого, кроме Степашки – второго повара.

Накрываю блины и чай на подносе салфетками, чтобы они не сильно намокли, и стремглав бегу к школе. Ребята, наверное, думают, что я совсем больная. Решаю быстро добежать до шкафчиков и передохнуть там пару минут, пока все они не вернутся в школу.

2319. Ага, вот и мой любимый зелено-желтый зонт в клеточку.

Кто-то сзади хлопает меня по левому плечу два раза. Я сжимаю зонт и резко поворачиваюсь на пятках.

В слабо освещенном дневным светом, просачивающимся сквозь густые тяжелые тучи, холле, всего в полуметре от меня, стоит Голд и показывает руками какие-то невообразимые символы, не говоря ни слова. Он ударился головой? Ему нужна помощь? Как же мне позвать кого-то?

Я смотрю на него взглядом, полным страха и тревоги. Он что, изгоняет из меня демона?

– Прости! Вивиан, я думал, ты… Какой же я дурак! – Голд складывает руки в замок, подпирает ими подбородок и начинает заразительно смеяться, так звонко, что мне хочется рассмеяться в ответ. Но мне нельзя.

– Я Артур, ты помнишь, да? – Киваю, не в силах убрать глупую улыбку. – Я подумал, что ты знаешь язык жестов, но не пользуешься им, потому что все равно никто не поймет. А сейчас до меня дошло! Мы используем разные языки жестов! Ты ведь из Англии?

И почему только я не могу перестать показывать эмоции? Я крепче держусь за зонт, как корабль за якорь, в надежде, что он сможет забрать у меня это странное ощущение. И вновь киваю.

– И ты не знаешь русского языка жестов?

Догадайтесь, что я делаю.

– У меня есть отличная идея! – Голд оборачивается, услышав приближающиеся шаги десятков пар ног. – Я научу тебя русскому языку жестов, а ты меня – английскому. Идет?

Наконец так сильно раздражающая улыбка исчезает с моего лица. Какая же я идиотка! Решила прикинуться немой? Может быть, думала, что все люди умеют читать по губам? Может быть, думала, что никто в новой школе не будет знать языка жестов?

Конечно, нет. Ни о чем таком я вообще не думала.

Уголки полных губ опускаются, а глаза превращаются в рентгеновский аппарат, сканирующий меня с ног до головы. На секунду я даже чувствую себя голой, безоружной, опустошенной в этом забытом всеми богами холле. Срываюсь с места и мчусь обратно на улицу, просачиваясь между непонимающими узколобыми незнакомцами, которые никогда не смогут встать на мое место.

Дождь почти прекратился. От потемневших столов доносится характерный запах мокрой древесины. Долговязый лысый Степашка уже ставит на тележку подносы с грязной посудой, и в этом ему помогают двое кухонных работников, имен которых я не знаю.

– Ты доела? – спрашивает Степашка.

Бросаю отрешенный взгляд на насквозь промокшую салфетку, быстро хватаю рюкзак и разворачиваюсь.

В коридоре второго этажа меня окликает знакомый голос:

– Вивиан!

Кладу зонт в боковой карман рюкзака, мысленно отдавая ему всю плохую энергию, и печатаю:

«Привет, Тимофей».

– Ты можешь называть меня Тим.

«Хорошо».

– Ты с обеда? У нас уже был перекус после третьего урока, а после шестого будет обед.

«Тебя больше не доставали?»

Тим мнется и переводит взгляд куда-то вдаль. Словно решает, стоит ли озвучивать свои мысли.

– Надеюсь, ты не против… Я сказал этой троице, что ты сфотографировала их, выбегающих из кладовки. Они тоже очень дорожат учебой в академии. У них, конечно, богатые родители, но, как я понял, и они не поскупятся на побои. Вот так.

Рассматриваю только что услышанное со всех сторон и поражаюсь смекалке своего нового знакомого.

«Я не против. Ты находчивый».

– Спасибо! – Лицо Тима озаряется улыбкой. – Я рад, что встретил тебя. Ой, мне пора на урок. Пока, Ви!

На последних уроках я стараюсь абстрагироваться от всего произошедшего, но и это удается с трудом, так как учительница по английскому языку сначала добрых пять минут хвалит уровень моего английского, а потом рассказывает всем о своей практике в Оксфордском и Кембриджском университетах. И это я стараюсь не выделяться! Как хорошо, что мне не задают никаких вопросов, иначе это повлекло бы много нелестных перешептываний.

Занятие по йоге прошло мирно и помогло немного успокоиться – все потому, что Артур пропустил его.

Долгожданные пять часов вечера. Идея девочек с кафетерием уже не кажется такой уж и плохой.

– Пока, Ви! – бросает мне вслед Анджела. Но я, сама не веря, что приказываю своим ногам идти за ними, следую в кафетерий, находящийся на несколько ступеней ниже уровня холла. Внутри оказывается свежо и просторно, но темно, как в каком-нибудь баре. Убранство кафетерия похоже на старый британский паб: каменные стены с редкими картинами, фонари и лампочки вместо светильников. Но специальные столики с кожаными диванами для учителей в левом углу, таблички с делениями на классы и разноцветные скатерти на столах указывают на то, что это все-таки школьная столовая.

– Ви! – замечает меня Алекса. – Ты пришла! Класс! Видишь, там ширмочка? Пошли.

В дальнем правом углу действительно стоит красная ширма под стать китайским фонарикам. За ней оказывается проход в совершенно другое помещение. В таких местах обычно прячут какой-нибудь подпольный бар. Несколько мягких диванов, много света, книжные стеллажи с настольными играми. Что это за место?

– Добро пожаловать в наш секретный шта-а-аб! – Алекса раскидывает руки и поворачивается на каблуках, делая акцент на последнем слове.

– Знания об этом месте передаются каждому избранному десятикласснику. Но приходить сюда можно только с разрешения старосты. И, конечно же, нашей любимой Анночки Васильевны. – Анджела ехидно улыбается при виде повара.

– Ой, подлиза! Да это самое лучшее место в школе. После моей кухни, естественно. Но туда вход запрещен всем! А это место придумано директором для поощрения старшеклассников. В первые годы школы оно было таким популярным, все мечтали сюда попасть, вход был по билетикам. Завуч выдавала их за внеклассную деятельность. А теперь… Ты да я, да мы с тобой! Больше это место крутым не считается. Да что тут говорить! Моим девочкам я всегда рада. Так, у меня сегодня есть немного «Наполеона», для учителей готовила, из чего-то попроще – профитроли. И блинчики могу разогреть, ты же их вроде не доела, да?

Я округляю глаза и киваю раз пять.

– Ты просто так их салфеточкой накрыла, что я подумала, ты не успела их съесть. Никому не говорите, но у нас потом нетронутые порции дядя Леня за обе щеки уплетает. Это оператор.

А, ну конечно. У него же такая тяжелая работа!

Пока мы ждем сладости, сидя на мягких диванах, девочки несколько раз перешептываются, явно решая, какой вопрос задать мне сначала. Но я не предоставляю им такой возможности.

«А кто еще знает об этом месте?»

– Из наших? Да почти все. Модно было в начале прошлого года приходить сюда со знакомыми одиннадцатиклассниками. Но на то это и мода, она закончилась. А потом, когда у них экзамены пошли, в основном приходили мы, Марта с Машкой, Давид с Артуром, Бэк иногда и Сонька пару раз.

– А теперь наша очередь, – перенимает эстафетную палочку Алекса. – Ты почему с обеда убежала, как ненормальная?

Достаю из бокового кармана зонт и показываю девочкам.

– А-а-а. Теперь понятно. А то мы не поняли даже, еще и Голд будто бы за тобой побежал.

«Я его увидела мельком, когда шла обратно».

– Я же говорила, Эндж, что в туалет пошел, а ты – нет, нет!

Анна Васильевна вовремя приносит пирожные, разогретые блинчики, политые сверху шоколадным топингом, и чайник чая с тремя чашками.

– Анночка Васильевна, а где те изумительные пирожные, которыми вы нас в прошлом году угощали?

– А эти вам что, не изумительные? Вот те раз!

– Ну вы что, Анночка Васильевна, самые вкусные у вас пирожные. Ни в каких кафе таких нет. Просто те были… ну, как сказать…

– Произведениями искусства были, Анджелочка, так и говори. Да, конечно, не я их делала, сами понимаете. Но поставщик пока не выходит на связь.

– Неужто Степка? – удивленно спрашивает Алекса.

– А что сразу я? – отвечает внезапно появившийся из кухонных маятниковых дверей второй повар. – Я вообще мастер холодного и горячего цехов. А по напиткам и десертам у нас Анна Васильевна.

– Ты представь только, Ви, там такие пирожные были! Разной формы, с вензелями, прослойками всякими, ух! Я таких в жизни не пробовала. Как назвать-то бы поточнее… Авторские, что ли. Не простой шоколадный торт, а с манговым муссом, и все в таком духе.

После пары-тройки сплетен и фотографий еды для соцсетей с последующей публикацией для ограниченного круга лиц девочки решают, как обычно, отправиться по разным кабинетам и заняться важными для поступления в артистические вузы делами. Я сердечно благодарю повара в заметке и интересуюсь у девочек, где здесь можно позаниматься в тишине.

– Можешь попробовать библиотеку, но туда обычно мелкие ходят. А можешь – специальную Тихую комнату, туда обычно, кроме старшеклассников, как раз никто не заглядывает.

Тихая комната отличается от всех кабинетов уже при входе: большие резные деревянные двери похожи не на вход в кабинет, а скорее на портал в Нарнию.

Внутри комната оказывается похожа на большинство библиотек в моих прежних школах, разве что меньше и уютнее. Я вижу сидящих рядом в наушниках двух десятиклассников и прохожу немного дальше, за большой книжный шкаф, ширины которого хватает, чтобы разделить помещение и создать некую нишу.

За одним из двух столов спиной к стене сидит Голд.

Блин.

Не знаю, замечает он меня или нет, но единственно верным решением сейчас будет просто выйти из комнаты и подождать Сашу внизу.

– Ви! Ви, подожди, не надо меня бояться! – Голд догоняет меня около дверей, аккуратно хватает за запястье и разворачивает. Я недовольно вырываю руку.

– Прости! Я не хотел… Не надо меня бояться, пожалуйста! – Смотрю на одного из десятиклассников, который даже вытащил наушник из уха. Голд тоже смотрит на него и вовремя реагирует: – Все нормально! У нас проект.

Какой такой проект? У меня только один проект – проект Вивиан Ковальчик под кодовым названием «Не выделяться». А что это ты тут выдумал?

– Пойдем туда, поговорим. Пожалуйста, – искренне просит Голд. И я верю ему, потому что в свете библиотечных ламп вижу в его чистых голубых глазах неподдельный интерес. Вот только к чему? Или… к кому? Почти не осознавая своих действий, я следую за ним в нишу. Голд отодвигает для меня стул напротив себя и жестом просит присесть. Я очищаю заметку в телефоне.

– Знаю, это может показаться странным… – Он переходит на шепот и, скрещивая руки на груди, пододвигается ближе. – Но всему есть логическое объяснение. Когда я узнал, что у нас будет новенькая, то подумал: «Хм, прикольно». Когда я узнал, что ты иностранка, подумал: «Она, наверное, будет очень интересным собеседником!» Но когда я увидел тебя в понедельник, а Анджела сказала, что ты немая… – Голд остановился, снова закусил нижнюю губу и ухмыльнулся. – У меня есть младшая сестра. Кая. Чудесная девочка, в следующем году ей исполнится семь лет. Но только… Она глухая. Вот. Поэтому я подумал, что мог бы помочь тебе освоиться, чтобы тебе было удобнее общаться. А вот о языках жестов не подумал! Дурак, что тут скажешь. Но идея-то неплохая, что думаешь?

Ловлю себя на мысли, что мне сложно о чем-либо думать, когда на меня смотрят два искрящихся кристалла, два излучающих тепло и заботу топаза.

Так, Вивиан, соберись! Нужно как-то мягко ему отказать. Например, написать, что ты не нуждаешься в его помощи, но ценишь такое предложение.

«Спасибо, эта идея звучит круто! Я в деле», – пишу вместо этого я и вижу, как лицо Голда озаряется широкой улыбкой.

– Отлично! Я рад. Представляешь, какое совпадение? Мы оба знаем языки жестов. Только разные. Подумать только!

Да уж. Проблема лишь в том, что я не знаю языка жестов. Как же ты влипла, Вивиан!

– Только у меня есть одна просьба. Родители не хотят, чтобы меня в школе жалели. Поэтому никто не знает, что моя сестра глухонемая. Ты ведь никому не скажешь?

«Конечно, нет. Я умею держать секреты», – пишу я и ловлю себя на мысли, что это самая настоящая правда. Хоть что-то.

– Когда ты сможешь начать? Я почти каждый день остаюсь в школе делать уроки, поэтому час от этого времени…

«Через неделю. У меня дома еще много дел после переезда».

– Да, я понимаю. Тогда договорились! Через неделю. По рукам?

Голд протягивает мне ладонь – закрепить эту странную сделку, и я осторожно пожимаю ее и быстро отдергиваю свою, боясь, что она вспотеет. Моя ладонь кажется такой маленькой и хрупкой, будто этот парень может сломать ее одним лишь касанием.

Он уже ломает меня. Одним только взглядом.

Глава 7

Say Kant![14]

Вся следующая неделя проходит в изучении британского языка жестов, в основном посредством видеороликов и интернет-статей. Саша сразу же вызывается мне помочь, только на деле его помощь оказывается Золушкой после бала. Чуть за полночь – друг уже сопит, подпирая ладонью подбородок, и каждый раз мне становится его так жаль, что я помогаю изнуренному работой добраться до кровати.

И продолжаю упражнения вновь и вновь, пока будильник на телефоне не дает знать о том, что у меня осталось два часа на сон. Хорошее это дело, однако сейчас совсем нет времени на сонный паралич!

– Ну, знаешь, Ви! Ты-то ладно, дурочка, а я-то как не подумал о языке жестов? Совсем из нас вруны никудышные.

– Какие?

– Да никакие! Прибавила ты нам забот, но ничего. Это даже интересно.

Я все понимаю и не предъявляю Саше претензий; все чаще родители возвращаются домой ночью, мало едят и совсем со мной не разговаривают. На прошлых местах работы у них были законные обеды, а по вечерам они выбирались в кафе… Но это независимая лаборатория, а мне ничего не стоит сделать пасту или заказать домой пиццу.

Я уже составила примерный план занятий. Конечно, мы начнем с азов, с алфавита и простых выражений. Поэтому объяснить то, что в памяти еще свежо, не составит большого труда. На каждой перемене я ловлю ободряющие улыбки Голда, которые мгновенно поднимают мне настроение и вдохновляют на продолжение изучения статей. Даже в школе.

В понедельник вечером, когда я еще корю себя за принятие совершенно детских решений и за то, кем вообще стала, слышу характерный звук в открытом ноутбуке. «Артур Золотов хочет добавить вас в друзья».

Билось ли мое сердце так же учащенно, когда заявки в друзья мне отправляли Рита и Соня? Нажимаю кнопку «Добавить», даже не открывая профиль Голда.

Теперь у меня шесть друзей. Прямо как на «Фейсбуке».

АРТУР: Привет:)

Я же только что его добавила! Что мне делать? Ответить? Ну конечно, ответить!

ВИВИАН: Привет.

АРТУР: Почему у тебя нет фотографии в профиле?

ВИВИАН: А зачем она нужна? Все мои друзья и так знают, как я выгляжу.

АРТУР: Ты права! Никогда раньше об этом не задумывался.

Решаюсь посмотреть профиль Артура. Фотографий у него не много: пара совместных фото с Давидом и Бэком, личные снимки на фоне природы, фотографии с прелестной светловолосой девчушкой. Они похожи: те же глаза-льдинки, та же правосторонняя ухмылка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Экзамен оценивает знания из американской школьной программы, а также общий интеллектуальный уровень.

2

Привет. Как дела? (яп.)

3

Дословно: «день плохой прически», когда из-за неудачно уложенных волос или неуверенности во внешнем виде кажется, что весь день пройдет скверно.