Читать книгу До мурашек (Ана Сакру Ана Сакру) онлайн бесплатно на Bookz (4-ая страница книги)
bannerbanner
До мурашек
До мурашек
Оценить:
До мурашек

4

Полная версия:

До мурашек

Я осознанно миную Лёвкины глаза, когда на него смотрю, потому что боюсь встретиться с ним взглядом. Не хочу…

– Надо бы собраться старой компанией, молодость вспомнить, – предлагает Егор между делом.

– Ой, я только "за"! – хлопает в ладони Мириам, – Может до ледника с палатками?

– А Гуля как? – хмурится Наташа рядом со мной, – Надо, чтобы все!

Со всех сторон летят другие предложения от просто "сходить завтра в баре посидеть" до полета на верхнюю базу на вертолёте.

Я не участвую, отвожу глаза. Не уверена, что хочу таких вот посиделок. Лёва тоже лишь щурится, куря, сам ничего не предлагает. В итоге ни до чего определенного никто не договаривается, в воздухе лишь повисает аморфное "соберемся обязательно, да".

Заходим обратно в дом толпой, и я решаю, что хватит с меня, пора домой.

Эмоционально я вымотана за этот вечер до предела, да и бедро начало сильно ныть, простреливая в ногу до самой икры. Еще чуть-чуть, и я не смогу даже, хромая, ходить, со мной уже пару раз так бывало.

Подхожу к отцу, болтающему с дедом Вахтангом, сзади и обнимаю его за шею, целуя во влажный, посеребренный годами висок:

– Пап, я домой пойду, – ставлю в известность.

– Дочка, да рано еще! Куда? – оборачивается, перехватывая мою руку.

– Нога ноет, устала, – слабо улыбаюсь, – Так что мне пора уже.

– Ох, эта твоя нога, – цокает языком и порывается со стула, – Ну ладно, пошли, отведу.

Давлю ему на плечи и усаживаю обратно.

– Не надо, я сама. Я прогуляться одна хочу, подышать, что тут идти? Ерунда.

– Уверена? – щурится.

– Да. Всё, пока. Пока, дедушка, – целую деда.

– Пока, моя дорогая, аккуратней там.

Прощаемся. К маме с бабушкой и подругам решаю не подходить. Лишь машу им, выходя из гостиной. Надеваю балетки, присев на пуф в прихожей, тяжело поднимаюсь, чувствуя, как с каждой секундой мышцы левой ноги дергает все больше, и выхожу на улицу.

Сжав зубы и вцепившись в перила, преодолеваю три ступеньки вниз. Лестницы…Ненавижу.

Пара выдохов, жадный вдох, чтобы набрать в лёгкие побольше пьянящего майского горного воздуха и впустить в себя долгожданную ночную, такую живую тишину, и я бреду, наконец, одна по мощеной дорожке дедовского двора, чуть припадая на ноющую ногу.

Скрипнув, открывается кованая калитка. На улице уже совсем пустынно. никого. Лишь редкие фонари пятнами света расцвечивают щербатый асфальт. Обнимаю себя руками, пока иду, зябко. В голове постепенно утихают, светлеют мысли. Кадры минувшего вечера вспыхивают в памяти.

Мне жутко неловко за момент с ногой под столом. Это было какое-то неуместное дурацкое ребячество, но… В общем…

Не так уж и плохо было. И Лёва…

– Гулико, стой!

Замираю на секунду. Его голос в спину – будто удар.

Отмерев, резко оборачиваюсь.

Быстро шагает ко мне, спрятав ладони в передние карманы черных джинсов, от чего его широкие плечи кажутся покатыми. Исподлобья смотрит напряженно, будто что-то ему задолжала, но решила убежать. Пытаюсь сглотнуть спазм, но в горле так и стоит ком. Зачем-то обвожу глазами пустынную улицу. Никого нет, кроме нас.

– Ты куда? – интересуется Лёва грубовато, останавливаясь в полуметре от меня.

12. Лёвка

– Ты куда? – отрывисто интересуюсь, останавливаясь в полуметре от застывшей Гулико.

Окидывает меня всего холодным, чуть растерянным взглядом и, задрав свой аккуратный подбородок, тормозит на глазах.

– Домой, – таким тоном, что невысказанное предложение "разве это не очевидно?" звенит у меня в ушах.

– Я провожу, – отрезаю и беру ее было за локоть, чтобы придать опоры, но она уворачивается.

– Не надо, – тихо и враждебно.

– Надо поговорить, – не сдаюсь.

Я сам не знаю, на хрен мне это надо, но я не сдаюсь.

– О чем? – насмешливо выгибает Гуля бровь.

Если подумать, то и правда не о чем, но я не думаю сейчас. Вернее, думаю, но, похоже, тем местом, каким мужики в моем возрасте уже стараются не думать. Как говорит мой батя, тот еще самобытный матершинник, "хуй стоит – дурак идет". Прямо про меня, отец, да. Ты бы оценил. От этой мысли губы дергаются в улыбке, полной самоиронии, и вместо ответа я сгибаюсь в показном поклоне и жестом предлагаю идти Гуле вперед.

Гулико не изменяет себе. Тихо фыркнув на это, царственно отворачивает голову и, выпрямив и без того идеальную узкую спинку, медленно продолжает свой путь. Прячу руки в карманах и, чуть сгорбившись, чтобы лучше улавливать тонких запах своего невысокого хрупкого проклятия в обличии этой женщины, плетусь следом. Если втянуть воздух посильнее, то я почти чувствую теплую сирень и корицу, которыми почему -то всегда пахнут ее волосы. Я бы ни хрена не угадал, что именно это за ноты, но когда-то Гуля пристала ко мне в парфюмерной лавке с требованием, чтобы я все перенюхал там, пока не покажу ей, как она для меня.

Через несколько метров делаю пару шагов пошире, и теперь мы вровень идем. Гулико голову не поворачивает, но чувствую, что косится из-под пушистых, черных как смоль ресниц. Я же наоборот разглядываю жадно, отрываясь за весь этот бесконечный, похожий на пытку вечер.

Нагло разглядываю каждую деталь. Маленькое ушко с узкой мочкой, выбившийся завиток черных волос на виске, изгиб шеи, нежные губы, которые она, похоже, покусывает изнутри от напряжения, белая, будто светящиеся кожа в темноте, тонкие черты лица. Она стала совсем как королева. Такая с виду горделивая и одновременно хрупкая. Сочетание – попадающее во что-то глубоко внутри, задевающее потайные струны. И я не могу ничего поделать с этим. Неважно, какая она внутри, её внешность все равно капкан для меня.

– Хотел говорить – говори, – бросает Гулико холодно, пока я молча на нее пялюсь.

– Да просто хотел спросить, что это было.

– Что? – кидает быстрый взгляд на меня.

– Под столом.

– Ничего, – смотрит прямо перед собой.

– Ничего? – фыркаю, – То есть ты все время так делаешь, а я всего лишь сел неудачно?

– Считаешь это своей неудачей? – отшучивается, но весь плечевой корпус будто каменеет, это даже видно.

– В том плане, что такие игры принято завершать, а возможности не было, да, – провожу языком по зубам, внимательно ловя ее реакцию на наш быстро становящийся провокационным разговор.

Кажется, покраснела.

– Приди домой и заверши, – чуть более хрипло бросает, отводя взгляд.

– Пошли со мной, – произношу то, что сжигало меня изнутри целый вечер.

– Ты серьезно? – изумленно вскидывает брови Гулико и наконец смотрит на меня в упор.

Облизываю губы, сбавляя шаг, почти останавливаемся. Через пару домов уже ее дом.

– Да, пошли, – вкрадчиво повторяю.

Чёрт, я не знаю, что еще сказать. Так чувствую и всё. Тупо, примитивно, но вот так. Все равно предложить мне больше нечего, кроме этого. Да и не нужно ей. Но секс у нас всегда был отличный, так почему нет?

– Я…Я… – Гулико беспомощно разводит руками в воздухе в выразительном жесте.

Качает головой, будто не верит, что это слышит, но это лицемерие такое!

Только час назад мне член пяткой мяла, а теперь вдруг гордая недотрога она. Внутри начинает потихоньку закипать, потому что я понимаю, что она меня сейчас пошлет, а я дико хочу другой результат.

Мне ее что? На свидание звать? Я уже с ней на них находился, спасибо. Хочу просто бонусов.

– Знаешь, это оскорбительно слышать, – выдает, смерив меня презрительным взглядом.

– Ты меня раздраконила, и я просто предлагаю продолжить. Что именно ты находишь в этом оскорбительного? – шиплю, останавливаясь и нависая над ней.

– Больше я так не сделаю, – обнимает себя за плечи, будто отгораживаясь, и вздергивает ко мне подбородок.

– А больше и не надо, – бормочу и сам не замечаю, как мои ладони уже сжимают ее тонкие предплечья.

От этого ощущения, что она в моих руках, по кровотоку бьет жаркой волной. Тяну её ближе.

– Лёв, пусти, – шепчет, округляя глаза Упирается.

Застываем так.

– Мы взрослые люди. Мы можем… – слова застревают в горле, так как натыкаюсь на ледяной Гулин взгляд.

Непроизвольно сильнее сжимаю ее предплечья, ощущая упругие изящные мышцы под пальцами.

Нет уж. Я договорю.

Может строить из себя всё, что угодно, но пусть услышит и начнет гонять это у себя в голове. А она будет…

– Это всего лишь секс. Ты можешь просто ко мне ходить.

– Просто…– повторяет эхом, шаря загоревшимся взглядом по моему лицу, а затем резко высвобождает предплечья из моей хватки и пятится к дому, чуть заметней припадая на левую ногу, – Спасибо за такое щедрое предложение, но нет!

И показывает мне третий палец, расплываясь в злой улыбке.

– Все равно с тоски здесь сдохнешь за месяц! – фыркаю, сам не понимая почему рассмеявшись, и засовываю ладони в передние карманы джинсов. Их до сих пор жжет её фантомным теплом.

– Ты тоже! – бросает в ответ Гулико и скрывается за калиткой своего дома.

Стою как дурак еще с минуту один на пустынной улице, и только потом бреду обратно в сторону дедовского дома. Мне нужно еще пару рюмок его чачи для восстановления подобия душевного равновесия. Кажется, если я здесь и не трахнусь, то точно сопьюсь.

13. Лёвка

Солнце только начало расцвечивать розовым серое небо на востоке, часы показывают шесть утра, а я какого-то черта не сплю. Выкуриваю уже вторую подряд сигарету, подперев голой спиной распахнутую балконную дверь и до рези в глазах всматриваясь в видимый отсюда кусок дороги. Вчера она примерно в это время прошла в сторону парка…

Сигарета тлеет до фильтра, подпалив пальцы. Чертыхаюсь и размазываю окурок по пепельнице. Третью закуривать уже просто смешно. Хватит. Спрятав руки в карманы домашнего трико, прохожусь по террасе. Специально наверно изменила маршрут. Трусиха.

В то, что это была ее разовая вылазка, зная Гулико, не верю. Она по-любому по несколько часов в день тренируется, разрабатывая ногу, и точно с самого утра. Она всегда бегала с утра…

Попинав ногой ни в чем неповинные деревянные перила, уже было возвращаюсь в комнату, как она всё-таки появляется из –за угла. Застываю на месте, ощущая прокатывающуюся по телу жаркую волну, заканчивающуюся глухим ударом в солнечное сплетение. Даже если я бы захотел сейчас моргнуть, я бы вряд ли смог. Она исчезнет из виду меньше чем через минуту, и я не хочу ничего пропускать.

Шарю оценивающим взглядом по тонкой женской фигурке, сам себе слегка напоминая маньяка.

Гуля вновь с палками, за плечами небольшой рюкзак, утяжелители наверно всякие с собой и вода. Черные густые волосы собраны в небрежный пучок на макушке, в ушах, кажется, розовые капельки наушников, на ногах такие же розовые кроссовки, беговые мятные леггинсы обтягивают упругую крепкую задницу и умопомрачительно стройные ножки так, что вообще не оставляют мне простора для воображения, серый свободный кроп-топ скрывает от меня небольшую грудь, но демонстрирует широкую полосу обнаженной кожи узкой спины и впалого живота. Отхожу под тень навесной крыши, чтобы не быть таким заметным, и опираюсь голым плечом о стену. Рука сама нащупывает пачку сигарет в кармане трико. Как-то это всё нервно для меня. Да уж, побыл в тишине и спокойствии месяц. Молодец, Лёвка, лучше места было и не сыскать.

Тем временем Гуля будто чувствует мой взгляд и резко поворачивает голову. Сбивается с шага. Увидела. Коротко один раз машу рукой. На секунду останавливается вообще, а потом отворачивается и идет дальше в прежнем темпе.

Сучка…

Адреналин взрывается в крови и топит так, что даже лицо начинает гореть. Что-то я тоже давно не бегал, да?

Выкидываю в пепельницу недокуренную сигарету, наскоро чищу зубы, плюю на бритье, нахожу самую немятую футболку в до сих пор неразобранной сумке и, запрыгнув в кроссовки, выбегаю на улицу на поиски Гулико.

14. Лёвка

Я был уверен, что Гулико занимается в парке здесь за углом, но, обежав небольшой лесной пятачок с проложенными тропинками раза три, так её и не нашёл.

Чёрт.

Торможу у центрального входа, уперев руки в бока и восстанавливая немного сбившееся дыхание. Футболка уже липнет к влажному телу, утренний ветерок холодит кожу, покрытую испариной, но внутри так горячо работает мотор, что прохлада мало ощущается.

Озираюсь по сторонам, злясь то ли на Гулико, что непонятно куда исчезла, то ли на себя, что какого-то хрена ломанулся чистить зубы, а не сразу побежал за ней. Будто что-то светило мне, ага…

Так, ну и куда она могла деться?

В гору пошла? С её бедром? Извращенка…

Но других вариантов в этой стороне нет, так что выбегаю к дороге и топлю вверх к видовой площадке, думая, что Гулька всегда отличилась скрытым мазохизмом. Подъем дорожки резко уходит вверх, стремясь к, по ощущениям, градусам сорока пяти, а через пятьсот метров и вовсе начинаются крутые щербатые ступени. Взлетаю по ним на видовую площадку, тяжело и шумно дыша. Волосы липнут ко лбу, в ушах шумит, по мышцам бегает покалывающая адреналиновая легкость от такой нагрузки. Осматриваюсь, тормозя.

Никого. Разочарование топит, смешиваясь в странный коктейль с приятным возбуждением после физической нагрузки. Делаю медленный круг по пятачку и торможу у самого края обрыва, смотря на открывающуюся красоту. Делаю пару глубоких вдохов – выдохов, сердце замедляется, мышцы сладко гудят.

И как я только её пропустил? Ладно, завтра…

Все равно неплохо пробежался. В последний месяц я совсем забросил спорт с этими семейными драмами и, наверно, зря. Каких-то двадцать минут интенсивного бега, а у меня в голове так восхитительно пусто, как не было уже очень давно.

Разминаю шею, тяну плечи, спину и вспоминаю, что тут где-то были старые, еще советские турники, если их до сих пор не распилили на металлолом, конечно. Прохожу еще немного по лесной уже тропинке и…застываю, обнаружив Гулю, тянущую больную ногу на уличной шведской стенке. Бах, выброс всяких ядреных гормонов в кровь настолько ощутим, что мое тело вполне реально покачивается в её сторону. Во рту пересыхает.

Ну, привет…

Облизываю обветренные губы, выпуская жаркое облачко пара. Пользуясь тем, что Гулико не замечает меня, медленно подхожу ближе, жадно рассматривая детали.

В наушниках, не слышит. Глаза прикрыты, чуть хмурится от явной физической боли. Кажется, у неё даже испарина выступила над верхней губой. Мелко дышит, приоткрыв рот, но все равно медленно давит на колено, постепенно выпрямляя поднятую на перекладину стенки ногу полностью, и затем так же неспешно, давая себе возможность продышать каждый осиленный миллиметр, склоняется корпусом к колену. Кривлюсь, потому что меня прошивает фантомной болью от одного вида этого издевательства над собой.

Хочется её одернуть, но я сдерживаю глупый порыв. Да и все равно не послушается. Её травма, её нога.

Вместо этого останавливаюсь у сосны и подпираю плечом шершавый толстый ствол. Наблюдаю дальше. Если не концентрироваться на том, что ей очевидно больно, то Гулины движения, как обычно, эстетический оргазм. То, как она плавно проводит пальцами по ноге, как гнет к колену изящную шею, как прорисовываются напряженные мышцы бёдер, совершенно не скрытые обтягивающими леггинсами, как по привычке тянет носочек. Всё это так знакомо и так притягательно, что меня накрывает флэш беками, в которых я тону.

Реальность словно сплетается с поблекшими картинками прошлого. Вспоминаю, как ждал её с тренировок, примостившись на широкой ветке старой плакучей ивы во дворе их училища и заглядывая в большие окна класса, как мгновенно вычислял гибкую фигурку Гулико среди других девчонок. Мне не казалось, она и правда была самая талантливая на их курсе. С виду сдержанная, даже в чем-то строгая, не любящая в обычной жизни повышенного внимания, она превращалась в какую-то нимфу, стоило ей только начать танцевать. Магия в каждом микродвижении, приковывающая взгляд. То, чему невозможно научиться, что должно сидеть где-то глубоко внутри. Умение зациклить на себе, заворожить, удержать, перенести в другой мир и оставлять там до самого конца представления. Она, даже будучи только ученицей, умела творить настоящее искусство. И всё же, когда я подсматривал за ней в классе, мысли мои были далеки от высокого.

Я был примитивен. Я просто жутко её хотел.

Мы уже встречались тогда, но Гулёна была ещё слишком мелкая, да и воспитана строго, так что мало мне позволяла – только целовались и всё.

И у меня от такой диеты крышу сносило знатно. Если бы в семнадцать женили, я бы первый побежал, лишь бы добраться до неё. Но по нашему законодательству для этого должны быть уважительные причины вроде беременности невесты, а невеста к таким отношениям, да еще вне брака, пока готова не была. Замкнутый круг. Оставалось пускать слюни, сидя на дереве напротив окон класса во время увалов, и потом, когда выйдет, зажимать свою девочку, раскрасневшуюся, на лавочке в парке вечером, шепча, что она самая сладкая у меня. А после в казарме лётного училища ворочаться полночи от того, что стоит колом и ни хрена не уснуть.

Хорошие были времена…

Казалось, надо вот ещё чуть-чуть подождать, и будем самые счастливые. Мы действительно в это верили тогда.

Сползаю спиной по стволу сосны и усаживаюсь прямо влажную траву.

Гулико тем временем с тихим вздохом резко выпрямляется, достигнув, наконец, поставленного для себя предела в растяжке и, помогая себе рукой, снимает ногу с ржавой, облупленной перекладины старого турника. Поводит плечами, встряхивая мышцы, и, повернув голову, сначала мельком скользит по мне расфокусированным взглядом, а затем уже впивается глазами вполне осознанно.

И, надо заметить, враждебно.

Впрочем, после вчерашней нашей милой беседы и её демонстративного игнора сегодня утром, когда мимо шла, я ничего другого и не ожидал. Коротко улыбаюсь в ответ. Дожидаюсь, когда вытащит наушники, и бросаю:

– Привет.

15. Лёвка

Вместо ответного приветствия Гулико тяжело вздыхает и обводит глазами лес вокруг, будто надеясь, что кто-то сможет разрушить наш тет-а-тет. Потом всё-таки останавливает взгляд на мне.

– Лёв, тебе совсем заняться нечем? – складывает руки под грудью.

– Я просто мимо пробегал, – невинно пожимаю плечами.

– Ну да, – не удерживается от слабой улыбки, но тут же отводит глаза.

Разглядываю её тонкий профиль, пока она бесцельно смотрит куда-то вдаль. Молчим несколько секунд, а потом Гуля что -то решает для себя и, подхватив рюкзак, идет ко мне, чтобы сесть рядом, облокотившись о тот же широкий ствол старой сосны. Её плечо прижимается к моему, тепло тела покалывает кожу и едва уловимый естественный запах, усиленный свежим потом, будоражит рецепторы. Незаметно тяну носом воздух, ощущая соленый привкус во рту. Я прекрасно помню, что Гулико на вкус соленая и горячая, как обжигающая рюмка текилы. Никакой сладости в ней не было никогда, только удушающий, манящий зной женщины. Кошусь на то, как пьет из поильника, который достала из рюкзака, маленькими глотками, как прикрывает при этом черные глаза пушистыми ресницами.

Бл…Я просто какой-то больной рядом с ней.

– Будешь? – поворачивается ко мне.

Молча забираю поильник. Кажется, ощущаю на горлышке ускользающий вкус её губ. Сердце разгоняется так, будто бегу прямо сейчас, а не отдыхал уже минут пять.

– Если ты по поводу вчерашнего предложения, то ничего не изменилось. Но уверена, какая-нибудь туристка с удовольствием примет и его, и тебя, – заговорщическим полушепотом сообщает мне Гуля, когда отдаю ей воду.

– Хотелось проверенный вариант, – бормочу, слегка подвисая на том, как в улыбке растягиваются её розовые губы.

– Боюсь, я не в той форме, могу и разочаровать, – Гуля снова прикладывается губами к поильнику.

– Я не привередлив, можем даже совместить с твоими реабилитационными упражнениями, чтобы зря энергию не тратить.

Фыркает со смеху, немного обливаясь водой, и мне достается острый как бритва задорный взгляд. Но тут же затухает, от чего кажется ещё ценней.

– Пожалуйста, хватит, – мягко и тихо просит, – Смешно, конечно. Но правда обидно.

Тру переносицу, отворачиваясь. Блять…

Упираю локти в колени и разглядываю свои руки, Гуля рядышком тихо сидит. Молчим.

– Как вообще дела? – примирительно спрашивает после паузы, намекая, что на нейтральную беседу вполне согласна.

А мне вот на хрен это не надо. Внутри кипит глухое раздражение, не видящее выхода. Она мне не подружка, она…

– Тебе с какого именно момента рассказывать? – отзываюсь едко.

Не могу сдержаться и не напомнить ей, что в последний раз мы нормально говорили десять лет назад. Если, конечно, тот разговор можно считать нормальным.

– Просто спросила, можешь не отвечать, – тут же морозится Гулико.

И мне приходится идти на попятную. Это инстинктивно происходит. Я всего лишь не хочу, чтобы Гулька уходила, и потому, сам не замечая, перехватываю её острый локоток и подаюсь ближе, почти касаясь носом пахнущих корицей волос. У неё зрачки мгновенно расширяются, и так хочется верить, что это не от испуга.

– Я не это имел ввиду, Гуль, – сам чувствую, что голос звучит хрипло.

Она слабо дергает рукой, и я отпускаю её локоть. Пытаюсь расслабленно улыбнуться, метаясь взглядом по её порозовевшему лицу.

– Ты про личные дела или про что? – пытаюсь вырулить обратно на разговор.

Сглатывает и отворачивается.

– Ну…– я вижу, как она чуть хмурит брови, собираясь с мыслями, – Насчет личных…Не думала, что разведешься.

Опять быстрый взгляд на меня, румянец ярче. Облизывает губы и продолжает.

– Помнится, ты говорил, что посмотрел на родителей и никогда на это не пойдешь.

Да, было такое. Правда, тогда я имел ввиду тебя, хочется мне ответить. Но я сдерживаюсь и не произношу рвущиеся наружу слова.

Как и следующие про то, что она мне говорила то же самое, но со своим идеальным гандоном- грузином Ломидзе, выбранным матерью, почему-то развелась.

Хотя спросить про это мне дико хочется. Просто на реакцию посмотреть…

Я не знаю причин их скорого развода, могу лишь догадываться, вот только Гулико вряд ли ответит. Так что вслух говорю лишь:

– Это решал не я. Катя сама ушла.

Вижу, как при звуке имени моей бывшей жены у Гули непроизвольно дёргается щека, и это приносит какое-то садистское удовлетворение. Неужели цепляет, а? Могу произнести ещё раз…Ка-а-ат-я-я…

– Почему ушла? – спрашивает Гулико, обрывая мои мысли.

– Так бывает, – пожимаю плечами и срываю травинку, чтобы чем-то руки занять.

– Бывает, но причина нужна, – Гуля тоже находит соломинку, зажимает её между нежных губ.

– Обязательно? – выгибаю бровь.

– Ага, – кивает, улыбнувшись.

– Ну…Её версия, что был равнодушным, уделял недостаточно внимания…

– А твоя?

– А для меня это было полной неожиданностью, – признаюсь, – Может и можно было догадаться, но я как-то…Не думал вообще в ту сторону.

Гуля кивает, начиная рисовать соломинкой на земле.

– Ты не выглядишь убитым горем, – замечает, скользнув по мне изучающим взглядом.

– Я не убит горем.

– Что? Прямо совсем не злишься? – удивленно выгибает бровь.

– Она такого занудного вафла себе нашла, – тру лоб, улыбнувшись, – Я ведь его знаю…Так что будем считать, что я уже отомщен.

– Хочешь сказать, что не похож на тебя? – в черно-шоколадных глазах Гули мелькает озорной свет, который заставляет меня чуть-чуть задержать дыхание.

– Полная противоположность, – бормочу, засмотревшись на неё.

– Хм…– тянет Гулико задумчиво и качается в сторону от меня, увеличивая расстояние между нами, которое почему-то успело сократиться до предельного минимума, – Значит, ее версия верная.

– Это почему же?

– Иначе ты бы сейчас вполне заметно страдал, а она бы искала мужчину, похожего на тебя. Но ты, Лёв, видимо, ее до печенок достал, заставив пойти от противного. Не обижайся, – мягко смеётся, толкая меня плечом в плечо.

Какой там обижаться?! У меня её бархатный смех ласковым эхом так и стоит в ушах. Из-за чего совсем забываюсь.

– А ты искала такого же? – спрашиваю уже про нас.

И разрушаю всю атмосферу. У Гулико мгновенно застывает лицо. Отворачивается, кусая нижнюю губу.

– А ты? – с вызовов бросает через пару секунд.

Сверлим друг друга глазами, на языке крутится столько всего, что в итоге совсем нечего сказать.

– Ладно. Мне пора, – Гулико пытается встать.

Подскакиваю первый, подаю ей руку и поднимаю с земли, хоть она и неохотно принимает помощь от меня.

– Я провожу, – тоном даю понять, что просто ставлю в известность, а не спрашиваю разрешение.

– Не надо, я сама, – снова упирается.

– Надо, пойдем.

Гулико ничего не остается, как, недовольно поджав губы, согласиться. Ну не убежит же она от меня.

16. Гулико

Палки для ходьбы спасают меня не только от видимой хромоты, но и от опасности того, что Лёва, пока провожает меня, возьмёт за руку. Стараюсь идти как можно быстрее, хотя бедро невыносимо колет после упражнений, и боль простреливает до самой икры.

bannerbanner