скачать книгу бесплатно
Появился папа и крикнул ему на неизвестном мне языке:
– Игнат, не смей бить сестру! Если кто-то заметит синяки, нас всех накажут!
– Но сам ты колотишь ее ремнем, а мне нельзя? Она тупая уродина!– ответил он на том же языке.
– Это было заслуженно. Прекрати!
Из всего я поняла только имя брата и что говорят обо мне. Они часто так общаются между собой. Но обычно, когда я захожу в комнату, переходят на общий язык альянса.
Игнат ушел к себе, а папа повернулся и сверху строго посмотрел на меня.
– Папа, ты же обещал?– захныкала я, но тут же получила подзатыльник.
– Обещанного три года ждут! А если ты еще раз заговоришь об этом, я так разукрашу ремнем твой зад, что сидеть долго не сможешь! Усекла?
Щеки обожгло слезами, я снова заплакала.
– Умерла твоя мать!– резко бросил папа, а потом неожиданно схватил за подбородок, сжал его с такой силой, что я замерла с широко раскрытыми глазами, и сквозь зубы произнес:– Никогда не смей показывать своих слез! И только попробуй раскрыть рот!
Я сжала губы так сильно, что челюсти онемели. Но слезы продолжали литься. И я поняла, что должна прятать не только свои цветы…
С тех пор я больше не плачу. А слово «папа» умерло так же, как и моя мама…
*1
Неожиданно и очень болезненно волшебный мир, скрытый от всех глаз, начал меняться и внутри меня. Это началось, когда мне исполнилось одиннадцать. Тогда же я узнала кое-что о маме и о многом другом…
Мой день рождения выпал на третий выходной фазиса. С самого утра я выполнила все обязанности по дому, предусмотрела все поручения отца и брата, чтобы забраться на любимый подоконник – границу огромного мира и маленького, внешне ограниченного стенами моей комнаты, и ждать курьера. Само ожидание было приятно так же, как и получить подарок, ведь он был единственным в году.
Курьер позвонил в дверь, когда я уже сбегала по лестнице.
– Кто там?– спросил отец из гостиной, где чинил коммуникатор, который не успел закончить в мастерской по ремонту устройств связи. Он часто брал работу на дом.
– Курьер,– ответила я, благодарно кивая парню, который недавно окончил мою школу, но не прошел тест в колледж.
Закрыв дверь, я бережно прижала большую белую коробку к груди и бесшумно поднялась к себе.
От нетерпения чесались ладошки. Прикрыв и свою дверь, я поставила коробку на кровать, опустилась на колени и с тайным восторгом раскрыла ее…
В воздух поднялась золотая пыльца, и аромат тиды наполнил комнату. А из коробки передо мной взлетело невероятного цвета платье. Светло-зеленый микерский шелк играл на свету, вышивка расцветала на подоле потрясающими узорами. Маленькие аккуратные пуговички вдоль каждого рукава и от пояса к горловине пели нежным звоном… Оно было живое и приветствовало меня!
Это его я видела в витрине торгового центра Тоусэла, когда была там с одноклассниками на выставке в прошлом фазисе. Я улыбнулась от счастья и едва коснулась нежной ткани подушечками пальцев, боясь развеять магию. Платье отзывчиво заиграло подолом, а рукава потянулись ко мне…
«Кто бы это ни прислал, он подарил новое волшебство…»
Я потянулась к платью, чтобы вдохнуть его новый аромат…
– Откуда это?– спросил сонным голосом Игнат, просунув голову в дверь.
Я затихла, внутри напрягся каждый стебелек, поднялась с колен и прикрыла платье спиной.
– И кто тебе присылает эти подарки?– пройдя к кровати, недовольно проворчал он.
Потом еще что-то… А я опустила глаза и смотрела на маленькую букашку в крохотном радужном платье, которая переползала через порог комнаты, стремясь успеть вылететь в открытое окно к своим деткам.
«Она почувствовала золотую пыльцу и хочет украсить платья своих деток… И я с ней поделюсь, как только мы останемся одни…»
– Я с кем разговариваю?!– прозвенел голос брата над ухом.
– Я не знаю. Мы каждый год говорим об этом,– вздрогнула я и настороженно повернулась к нему.
– Дай его сюда,– резко наклонился он и схватил платье.
– Это мне прислали, ты не можешь его забрать!– громко взмолилась я и ухватила нежную ткань за край подола. Оно погибнет в его руках!
– А ну дай сюда!– разозлился Игнат и дернул платье на себя.
Я вцепилась в материю и просто не могла разжать пальцы. Игнат протащил меня за собой на несколько шагов, а размахнувшись другой рукой, грубо отпихнул назад. Потеряв равновесие, я выпустила платье и, не удержавшись на ногах, изо всей силы села на подлокотник кресла. Острая боль в паху на мгновение ослепила, и я потерялась. Кресло покачнулось и начало валиться набок вместе со мной. Размахивая руками, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь, я не нашла опоры, а зацепившись ногой за что-то, поскользнулась и налетела лицом на угол стола. Вокруг и внутри послышался такой треск…
От удара в глазах потемнело, а лицо на мгновение онемело, а потом словно кто-то въехал в меня со всей скорости на аэромобиле и раздавил… Боль взорвалась в каждой клеточке тела. Я закричала, но сразу замолкла, потому что дышать стало трудно… даже почти невозможно… Я испуганно раскрыла рот и стала делать резкие вдохи, а с подбородка что-то закапало…
– Эй, что там за шум?– послышался голос отца из коридора.
Игнат схватил меня за руку, дернул к себе и испуганно отшатнулся.
– Кому-нибудь расскажешь, и я тебя побью!– прошипел он и бросил платье на кровать.– Да ничего, она тут от радости упала…
– Сашка?!– вскричал отец, когда увидел меня. А я кроме боли ничего не могла понять. Все вокруг кружилось. И я задыхалась…
– А ну быстро вызывай аэротакси!– велел отец брату, и тот убежал.
Я, наконец, дотронулась до лица рукой, потому что казалось, что оно у меня исчезло, и ощутила что-то теплое, мокрое и липкое… А нос и вовсе не чувствовала…
Примерно через пятнадцать минут я оказалась в медицинском кабинете. Уже знакомая ассистентка врача Меда суетилась вокруг. А в моих мыслях крутилось одно: «Мое платье убили… Оно треснуло, когда Игнат оттолкнул меня… И ничего уже не исправить… Неужели так будет всегда? Я верила своим цветам, а они обещали защищать меня…»
И я хотела кричать на всю Вселенную: «Так не может быть!», но молча смотрела, как бардовые капли, словно слезы, падают мне в ладони…
– Привет, Саша Малых,– вошел врач Джон Саманти, просматривая свой визор.
Я лишь подняла глаза и снова опустила: трудно было смотреть вверх.
– Давай-ка посмотрим на твое лицо… Саша, посмотри на меня…
Я нерешительно подняла голову и закашлялась, оттого что кровь потекла в горло.
– Тише, тише,– тут же Саманти аккуратно опустил мою голову рукой и ощупал переносицу.– Так… Все ясно… Меда, переодень Сашу и подготовь к операции. Я подойду через минуту…
Услышав «операция», я закрыла глаза и беззвучно глубоко вдохнула ртом. Внутри дрожало и холодело…
Врач вернулся через минуту, как и обещал. Меня положили в длинное кресло и пристегнули прозрачными ремнями.
– Я сделаю тебе обезболивающий укол. Ты не будешь мне мешать, отворачиваться, дергаться?
«Не буду»,– как могла, покачала головой я.
– А ты все такая же молчунья?– мягко улыбнулся он.– Хорошо. Но перед тем, как сделать укол, спрошу: у тебя еще что-то болит?
Я не решалась ответить и напряглась, но ощутив пульсирующую боль внизу живота, кивнула и провела рукой от живота к бедрам. Не могла показать точнее: болел живот, копчик, пах… Но больше всего внутри, там, куда никому не добраться…
– Не возражаешь, если я осмотрю тебя, пока начнет действовать релаксант?
После легкого укола с двух сторон от носа я ощутила легкую слабость и закрыла глаза…
Проснулась оттого, что услышала громкий голос отца. Я огляделась и обнаружила себя все еще пристегнутой к креслу и с чем-то огромным перед глазами – это что-то было на носу. Голова тяжелая. Поморщиться не удалось – лицо онемело. Но чуть повернула голову к двери приемной врача и прислушалась.
– Андрей, расскажите, как это случилось?
– Я не знаю, меня не было дома. Сын сказал, что она упала.
«Зачем он лжет? Это ведь не он сделал?»– не поняла я.
– У девочки сломана переносица, хрящ раздроблен, есть смещение лицевой кости и множественные повреждения крупных сосудов и нервов. От простого падения такого не бывает… А еще у нее нарушена целостность слизистой складки влагалища…
Я поняла только про нос, все остальное даже представить себе не могла, что это такое. Но внутри похолодело еще больше.
– Это что еще?– недоуменно спросил отец.
– Разрыв девственной плевы – так понятнее?
«Мне – нет!»
– Ну… ну и что это… чем это грозит?
– Ей нужна как пластика носа, так и гименопластика[10 - Гименопластика – операция по восстановлению девственной плевы.],– сказал Джон Саманти.
– Так делайте. Зачем меня спрашивать? Я ничего не понимаю в этом…
– Я сделал все возможное с носом. Необходимо выдержать восстановительный период. Но с пластикой лица и гименопластикой не помогу. Я работаю только шесть лет. У меня пока нет разрешения на применение специальных препаратов и проведение операций такого рода. Но в Тазире есть специалист, который может помочь.
– Это очень далеко! Будет время, отвезу,– нетерпеливо ответил отец.
– Девочка останется изуродована, если не провести вовремя правильную операцию…
– Вы уже сделали, что могли, что еще надо?!– возмутился отец.
– Пластику нужно делать как можно раньше, иначе могут возникнуть осложнения.
– Я же сказал: я отвезу ее! Я один зарабатываю на семью, у меня нет времени…
– Хорошо,– терпеливо продолжил Саманти.– Хотите, я сам отвезу? У вас есть пять тысяч кредитов?
– Что? Зачем?
– Столько будет стоить пластика. Это не стандартная медицинская услуга, поэтому платная.
– Вы меня разорить хотите?– повысил голос отец.– Я потратил столько кредитов, чтобы купить ей форму в школу на следующий год и сын в этом году оканчивает колледж, я еще не знаю, сколько придется заплатить за повторные экзамены, если он не сдаст… У меня нет кредитов, чтобы красоту наводить. Нос на месте – этого достаточно для жизни!
– Разве вы не хотите, чтобы ваша дочь успешно прошла комиссию и торги?– удивленно спросил врач.
– Ну вы же дадите заключение, что у нее травма?
– Да, но…
– Она никогда не была красивой. Не выберут на торгах после двадцати, так в сорок лет автоматически назначат мужа. Нет у меня свободных кредитов!– категорично выдал отец.
Я вжала голову в плечи, а в груди зазвенело так сильно, что все бутоны тиды захлопнулись и спрятались.
– Я говорю с вами откровенно только потому, что понимаю всю сложность ситуации и хочу помочь. Почему вы сопротивляетесь? Она же ваша дочь!– уже возмутился Джон Саманти.– Вы можете сделать в долг – это вполне возможно.
– Нет!– отрезал отец.– Не собираюсь ходить в должниках. Делайте то, что следует сейчас, и хватит на этом.
Потом в приемной долго молчали. А я почувствовала, как внутри вянут цветы… Они становятся тусклыми, лепестки опадают, аромат превращается в запах металла… Я сглотнула и медленно отвернулась к окну.
– Когда я могу ее забрать?– снова послышался голос отца.
– Она под действием релаксанта, хотите, ждите в общем холле еще пару часов или приезжайте за ней позже,– недовольным тоном ответил врач.
– Нет у меня времени рассиживаться. Я что, не могу забрать ее спящей?
– Не можете,– уверенно сказал врач, и я почему-то обрадовалась. Хоть и не люблю медцентр, но сейчас здесь так спокойно и мирно… в этом кресле, в этом кабинете… рядом с Джоном Саманти…
– Тогда сообщите мне,– сказал отец и, похоже, вышел.
Когда послышались шаги, я прикрыла глаза и лежала неподвижно, ровно вдыхая и выдыхая воздух ртом. Потом кто-то осторожно коснулся моего запястья.
– Саша, ты уже проснулась?– тихо произнес Джон Саманти.
Я приоткрыла глаза, но голову не повернула.
Врач обошел кресло и встал с другой стороны. Я подняла на него глаза и заметила, что он смотрит как-то странно, никто так раньше на меня не смотрел, и произнес:
– У тебя очень быстрый метаболизм, раз уже пришла в себя. Ты помнишь, как меня зовут?
Я кивнула.
– Я хочу спросить тебя, но кивков мне недостаточно. Мне нужны объяснения…
Спокойный кивок.
