Лицо со шрамом

– Ошибка? – Полицейский с ухмылкой подошел ближе, его лицо оказалось в опасной близости от моего. – Ошибки быть не может, вы просто по уши в дерьме.

Чезаре нервничал. Сейчас Борджиа оказался по разные стороны с братьями. В очередной раз подтверждая статус младшего брата – прожигателя жизни, которого не воспринимали всерьез. Мужчины держали руки за головой, уверенные в том, что все быстро закончится.

Я уловила пугающий щелчок. В тот момент мне показалось, что жизнь моя застыла и время замерло в преддверии неизбежного финала.

Спусковой крючок.

Выстрел.

Первым упал ирландец. Они расстреливали их одного за другим.

Кричала ли я в этот момент или нет, пыталась ли сделать что-то – уже не вспомню. Я видела красные брызги, рваные движения тел сраженных пулями. Каждый новый выстрел был сродни удару грома, мужчины падали замертво. Пахло кровью и порохом.

Чезаре с лицом белым как мел, но глазами, полными ярости, зарычал и попытался кинуться вперёд к братьям. Коп нацелил пистолет, упираясь им прямо в лоб Борджиа. Теперь я сомневалась, настоящие ли эти копы. Мысль об эксклюзиве отошла на задний план, когда я поняла, что на наших глазах происходила казнь, а мы оказались случайными свидетелями.

У Чезаре имелось два неожиданных козыря: пистолет за поясом и невиданная ловкость рук. Кровь брызнула мне в лицо, попадая в рот и глаза. Ошметки чего-то липкого, красного и мерзкого были повсюду. Царивший хаос достиг апогея, когда началась пальба, напоминавшая канонаду. Стреляли все: ирландцы, итальянцы и копы. Я присела на корточки, прижимаясь плечом к барной стойке. Стекло летело в стороны под свист пуль, напоминая сцены из старых вестернов.

Вокруг царил ад, и каждый миг мог стать последним! Вой сирен где-то вдали, вселил в меня призрачный намек на спасение.

– Вставай. – В висок уткнулось теплое от стрельбы дуло пистолета, запах пороха ударил в нос. – Живо!

Адреналин заставил сердце биться на пределе. Ноги отказывались слушаться. Зеленое платье потемнело из-за пятен крови, а этот ненастоящий коп продолжал тыкать в мое лицо пистолетом.

– Хорошо, хорошо! – Подняв руки вперед, защищая себя, я выпрямилась на ватных ногах. – Стрелять не обязательно!

Стекла хрустели под босыми стопами.

– Ты, что? Из смелых? – Подонок ухмыльнулся и еще раз ткнул пистолетом, теперь в висок. Пуля просвистела где-то над моей головой, я взвизгнула, приседая вниз.

– Кончай ее! – приказали со стороны. – У нас мало времени!

Я не знала, кто уцелел в этой кровавой мешанине – дымовые шашки затрудняли видимость, – но вряд ли там нашелся желающий спасти мой зад. Нужно ли помолиться в эту минуту? Или просить о пощаде? Вспоминать все дерьмо в жизни? Я четко знала лишь одно – я не дам себя прикончить и не стану следующим именем семейного древа с пулей в башке.

Тип замешкался, я зажмурила глаза и приготовилась. Сама не знаю к чему: к чуду, смерти или, может быть, к райским облакам с сорока девственниками? Раздался грохот, я услышала, как что-то тяжелое падает рядом. Я открыла глаза – передо мной лежал урод, угрожавший мне. Его глаза были безжизненными, изо рта стекала струйка крови. Ему прострелил башку.

– Быстрее, сюда! – крикнул кто-то. Выбора не оставалось, я рванула в сторону, откуда доносился голос. Свист пуль не прекращался.

Я думала, если в тебя стреляют, то боль будет острой – как тысяча игл, колющих в одну точку. Но почему-то испытала другое чувство: из легких вышибло весь воздух, спину жгло. Я не могла вдохнуть, ощущая себя придавленной. Чезаре Борджиа как заправский квотербек вынес меня за барную стойку, сбивая с ног. Мы перелетели через нее вместе, как часто показывают в фильмах. Падение было неприятным: колотое стекло впилось в голую спину, хотя руки Борджиа обхватили меня, чтобы смягчить падение. Я слизала кровь со своих губ. Чезаре что-то шептал, внимательно меня осматривая. Лицо пронзила запоздалая боль, руками я нащупала кусок стекла, торчащего чуть правее рта. Не понимая, что делаю, я выдернула его. Я знала, что отключаюсь, теряя связь с реальностью.

– Я снова спас тебя, – прошептал Чезаре на ухо, все еще прикрывая меня своим телом. – Теперь ты должна мн…

Резкий звук выстрела не дал закончить фразу.

***

Я очнулась в больнице, рядом лежали газеты с кричащими заголовками:

«Стрельба на свадьбе Лукрецци. Самая кровавая бойня со времен чикагского синдиката».

Для меня это был полный провал. Как журналист я не рассказала ни строчки об этих событиях, а как человек – попала в список жертв. Элизабет Моран тогда умерла.

Глава 4: Гребаный Копперфильд и белая рубашка.

Из-за чернил шариковой ручки запись превратилась в абстракцию Малевича. Синий след, размазанный по строчке, заляпал коряво написанное – «Бесс Мердок». Говорят, ложь должна быть похожа на правду. Когда пришло время создавать новую личность, я поступила так, словно отвечала на стандартные вопросы для восстановления пароля к почтовому ящику, не проявляя особой фантазии.

Как звали вашу собаку?

В моей памяти мелькнуло воспоминание о морде нашей черной дворняги с рыжими подпалинами. Ее уши таскались по земле, подметая дорожки. Глаз у нее был поврежден после аварии, и знаете, это фантомное воспоминание стало своеобразным вдохновением. Теперь меня зовут как чертову псину из прошлого – Бесси. И выглядела я ей под стать. Мердок – фамилия слепого адвоката из моего любимого комикса. Я могла бы выбрать что-то особенное, что отражало бы мою сущность, но вместо этого записала первое, что пришло в голову.

Горький кофе остывал в кружке рядом со мной. В этой дыре, куда ни плюнь, кофе отвратный, и я безумно скучала по чикагской пицце на толстом тесте и приличному американо, но в распоряжении имела эту непонятную жижу за бакс в кофейнике из нержавейки. Крошки шоколадного кекса рассыпались по столу, и я безразлично смахнула их на пол. Мимо моего столика прошел какой-то мужчина, уставившись на меня. Пришлось опустить кепку пониже и продолжить заполнять анкету.

Возраст? Двадцать пять по документам, а по ощущениям – между девяносто пятью и могилой. Еще один парень уставился в мою сторону. Глотнув паршивый кофе, я напомнила себе, что людей бить неприлично, даже если очень хочется. Руки потянулись к лицу, нащупывая длинный узкий шрам с неровным краем. Я делала это каждый раз, когда встречала сочувствующие взгляды незнакомцев. Шрам был настоящим и служил напоминанием о том, что я тоже существую, что я – это я, даже если это существование похоже на иллюзию гребаного Копперфильда.

– Ты вонючий кусок дерьма!

Официантка захлопнула телефон, на вид одноразовый. Ее звали Марла, и она напоминала мужика своим коротким колючим ежиком, бесцветными пустыми глазами и грубыми чертами лица. Марла вечно была в синяках и вздутыми венами на ногах. Наверное, это от ходьбы во время смены, а может – от дерьмовой жизни в богом забытом месте. Сейчас она сидела на лавке снаружи, и я видела ее сквозь грязное окно закусочной. Официантка неспешно тянула сигарету, абсолютно не переживая о том, что она – единственный человек в этом местечке, который мог плеснуть добавку кофе страждущим. Телефон снова оказался у ее уха, и в какой-то момент мне показалось, что он и она – единое целое. Стрижка «под мальчика» была отвлекающим маневром, и она в очередной раз с джедайским мастерством устраивала истерику своему дружку. Кажется, его звали Дейв.

Какой-то потрепанный незнакомец с серым уставшим лицом, громко возмущался, требуя кофе с такой агрессией, словно от этого пойла зависела его жизнь. Голова начала пульсировать от боли, и мне хотелось заткнуть его навсегда, но вместо этого я схватила кофейник со стола и отправилась прямиком к нему.

– Вот! – рявкнула я, жижа темного цвета пролилась в его кружку, – а теперь заткнись.

– Боже мой, ну ты и душка, – промурлыкал он, поднимая на меня заплывшие глаза, кофе следовало вливать не в кружку, а прямо в них. – Ох, про душку я, пожалуй, погорячился. У тебя ж шрам на пол-лица!

Его мерзкий смешок скатился с промасленных, из–за горы бекона, губ. Завтрак мужчины выглядел как финальный ужин осужденного перед казнью, и от обилия жира на тарелке меня чуть не вывернуло.

– Пей свой кофе,– процедила я сквозь зубы, ударяя кофейником по столу, отчего тот жалобно звякнул. – Еще слово, и у тебя появится такой же.

– Чокнутая, – пробубнил он, откидываясь на спинку стула, засунув в рот еще один кусок бекона.

Ком подступил к горлу, распухая внутри, как пузырь, который вот-вот лопнет. Воздуха не хватало, будто кто-то перекрыл кислород в помещении. Я рухнула на соседний диванчик, судорожно хватаясь за горловину своей толстовки. Так бывало и очень часто после свадьбы Лукрецци.

– Мне нечем… нечем дышать! – слова вырывались с трудом, невидимые оковы сжимали мою грудь.

Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег: губы хватали воздух, но паника мешала сделать вдох. Черт, черт, черт! Лучше бы меня пристрелили в тот злополучный день. Теперь панические атаки – мои неразлучные спутники, вытеснившие ночные кошмары и бессонницу с пьедестала безрадостной жизни. Она напоминала сюжет фильмов Хичкока: непрекращающаяся тревога подпитывала ощущение, что я стою на краю бездны. Каждый шорох в доме, или резкое движение за окном приводили меня в ужас.

– Эй-эй!

Две легкие пощечины вернули меня в реальность. Руки дрожали и сердце тарабанило в бешеном ритме.

– Смотри, я дышу… прозвучал незнакомый голос. – И ты сможешь. Повторяй!

Сфокусироваться удалось не сразу: я едва могла разглядеть детали – белую рубашку, плотно облегающую широкую грудь, крепкую шею в тесном воротнике, ямочку на подбородке и застывшую улыбку. В этой неприглядной дыре обладатель белоснежной рубашки выглядел белой вороной и ощущался неуместно, так же, как балерина, забредшая в байкерский бар.

Его грудь вздымалась с каждым глубоким вздохом. Губы сложенные в забавную трубочку, раз за разом выдыхали, создавая ритм, который убаюкивал мою панику. Наблюдая за ним, я почувствовала, как внутри разошлось спокойствие – легкие расправились, когда мозг вспомнил, как дышать. Робко поглядывая на незнакомца из-под козырька своей кепки, я приметила дорогие часы на запястье, унюхала качественный парфюм, который резко контрастировал с миазмами пива и отрыжки, витавших вокруг. Этот лощеный тип противоречил каноничной картинке жопатауна, где я провела последний год. Он выглядел инородным телом, угрожающим моему хрупкому миру, ведь именно от таких типов меня и спрятали!

Под ложечкой мгновенно засосало. На секунду-другую земля ушла из-под ног. Я не готова к тому чтобы начинать все с чистого листа. Все еще увлеченный моим спасением, незнакомец глубоко дышал. Мое сердце бешено билось, когда я собравшись с силами, толкнула его в сторону – прямо на типа, требовавшего кофе.

Раздался жуткий грохот и звон посуды. Я вылетела за дверь, втягивая носом загазованный смог улиц, осматривая паркинг возле забегаловки. Марла не повела ухом в сторону суеты, продолжая покрикивать на собеседника по ту сторону телефона. Движение машин было по-утреннему оживленным, и вместо того, чтобы броситься на утек у всех на виду, я скользнула в проулок между кафе и аптекой, ища укрытие. Когда я пронеслась мимо мусорного контейнера, внезапно открылась железная дверь.

Я врезалась в него с силой, мои глаза встретились с владельцем белой рубашки. Крепкие тиски рук схватили меня за плечи.

– Тише! – прошипел он.

Я даже не успела пикнуть, хотя очень хотелось, внутри бушевала буря! Меня припечатали к стене – его тело навалилось на мое и это произвело нужный эффект. Я притихла, будучи парализованной страхом и недоумением.

– Где твой телефон? – Первичная мягкость голоса сменилась на резкий тон без заигрывания, и это вышвырнуло меня обратно в суровую действительность. Еще и канализацией воняло.

– Там.

Я коротко кивнула в сторону кармана джинсов, из которого торчал телефон. Мужчина провел рукой по моему бедру, плавно приближаясь к карману. Карие глаза незнакомца снова заискрили насмешкой. У него что биполярка? В другой жизни, будь мне семнадцать, я бы возможно, запала на это симпатичное лицо. Но сейчас каждая клеточка моего тела кричала, о том, что за этим приятным образом, скрывается очередной психопат с навязчивым желанием контроля!

– Если бы ты читала сообщения, то наша встреча была куда приятней.

– Кто ты, черт возьми, такой? – спросила я, не скрывая раздражения. Улыбка незнакомца была настолько надменной, что могла с легкостью украсить обложку журнала для самодовольных кретинов.

Вместо ответа он взял мою правую руку и не церемонясь, нажал большим пальцем на кнопку разблокировки телефона. Он внимательно листал меню, едва заметно шевеля губами.

– Так, бесполезный спам, еще спам… – он как будто искал клад среди моих электронных писем. – Почему все важные сообщения потерялись среди рекламного дерьма? А, вот нашел.

«Белая рубашка» прочистил горло.

– Бла-бла-бла… хотим известить вас о том, что с пятого сентября к вам будет приставлен новый маршал Уилл Дрейк, который будет обеспечивать вашу защиту в связи с предстоящей дачей показаний в суде, а так же займется дальнейшим кураторством вашего дела в рамках программы защиты свидетелей, до тех пор, пока вы нуждаетесь в такой защите.

– Чушь какая-то, – пробормотала я, все это казалось очень плохой сценой в дерьмовом фильме.

Мой предыдущий куратор был милейшим мужчиной на грани выслуги лет, я даже не помнила его лицо, он показывался раз в неделю соблюдая чистые формальности и не напрягал меня своим присутствием.

Маршал Дрейк ослабил давление, а затем и вовсе отступил в сторону от меня. Заблокировав телефон, он протянул его обратно, все еще улыбаясь своей пугающе дружелюбной улыбкой. Вот бы и у него была кнопка блокировки челюсти!

– Приятно познакомиться, Бесс, – сказал Дрейк, снова бесцеремонно схватив мое запястье, сжимая его в приветствии.

Улыбка маршала не вызывала доверия и не вселяла уверенности в то, что он сможет меня защитить, если что-то пойдет не так. Черт возьми, у этого улыбашки не было ни пистолета, ни значка! Если только он не прятал их в носках или в каком-то другом месте похуже.

– Вы что, под кайфом? – не сдержалась я.

Смех маршала, раздался громким эхом в тупике, в котором мы застряли.

– А ты забавная, – он почесал затылок, поправил рубашку и улыбнулся еще раз. – Мы точно сработаемся!

Поняв, что этот клоун не представляет для меня никакой угрозы, я обошла маршала, намереваясь вернуться в кафе, чтобы продолжить заполнять анкету на дополнительную должность официантки. Дрейк последовал за мной.

Боже, этот тип появился в моей жизни десять минут назад, а я уже хочу его прикончить!

Глава 5: На взводе

Год назад пределом моих мечтаний была работа в престижной газете. Хотелось бы сказать, что мечты сбылись, но, увы. В ближайшей перспективе меня ожидает одиночество, работа хуже предыдущей и встречи с маньяком-улыбакой, и он по какой-то странной прихоти судьбы, имеет право стрелять в людей.

В забегаловке играла песня Соломона Берка «Плачься мне», а наш недалекий повар Скотт выплясывал нечто, напоминающую румбу на электрическом стуле. Я подпевала песне, испытывая странное чувство удовлетворения. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась.

Утренняя толпа, стремящаяся закинуть в себя как можно больше нездоровой пищи перед работой разошлась. Я с особым усердием начищала керамические кружки, потому что посудомойка сломалась. Кажется, я сбилась со счета, когда звякнул дверной колокольчик, оповещая о новом посетителе. Марла кружила между столиками, протирая их от масленных пятен. Что ж, я не буду против, напарница займется гостем вместо меня.

Она поняла мой замысел и недовольно скривилась, хотя мы обе прекрасно знали о грядущем реванше. Стоило ее телефону зазвонить, как Марла отправлялась в альтернативную вселенную, в которой не было никаких клиентов, с которыми бы я не справилась самостоятельно.

Краем уха я слышала, как они тихо переговаривались, не проявляя особой заинтересованности в голосах. Марла приняла заказ у клиента, напоминающего «йети», только тот не рычал. Этот тип был с темной густой бородой и косматыми волосами, выглядывающими из-под бейсболки, которую, он похоже, носил еще со времен динозавров. Его рабочая куртка тоже явно пережила несколько ледниковых периодов и взрыв астероида.

Марла с раздражением шлепнула лист заказа передо мной.

– Что? – спросила я, делая вид, что ничего не понимаю, – «йети» заказал вырезку из мамонта на обед?

– Странный он, – она покосилась в его сторону, – будто встал с утра, но проснуться забыл. Сказала ему, что подойду через пару минут, когда он наконец определится с заказом.

Меня поглотила рутина дел, в которых мозг предпочитал не участвовать. Я драила столешницу, раскладывала вилки отдельно от ложек, наполняла солонки, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Это было то самое ощущение, что кто-то вот-вот просверлит в тебе дыру. У меня засосало под ложечкой, все мышцы напряглись, я сделала паузу, пытаясь оглядеться.

Рука замерла над солонкой, глаза медленно окинули взглядом забегаловку. Негромкая музыка с кухни и тихое жужжание потолочных вентиляторов были обыденностью. Но это ощущение… реальное, осязаемое, как дуло копа, которое упиралось мне в висок на свадьбе Лукрецци. Я бросила взгляд на окна – за ними набежали тучи, улица казалась пустынной, впрочем как и всегда в это время суток.

Повернувшись к залу, я заметила, что Марла сидела в самом дальнем углу, тыкаясь в телефон. Тени от столов и стульев сливались в единый черный силуэт. Ощущение чужого взгляда не отпускало. Я сделала шаг в сторону, пытаясь незаметно осмотреть каждый угол. Хлопнула дверь. Там за столиком, где сидел «йети» стало пусто. Каждый нерв в теле натянулся, как струна. Сглотнув ком в горле, я пыталась справиться с внезапной волной паники, ноги приклеились к полу. Черт, пора завязывать с вечерними просмотрами триллеров на Netflix. Возможно, это просто случайный взгляд, ничего особенного! Но внутренний голос подсказывал, что что-то не так.

– Марла, – тихо позвала я, – ты видела того «йети», который сидел у окна?

Она бросила быстрый взгляд на то место, где он недавно устроился, и нахмурилась.

– Да, он что свалил, не заплатив?

Ее лицо побагровело. С чаевыми всегда были проблемы, и не хотелось оплачивать заказ за беглеца. Я подошла к столику. На краю лежала стопка использованных салфеток, а рядом с ней – чашка с недопитым кофе. Она стояла криво, прямо на салфетках, как будто ее оставили в спешке. Мой взгляд упал на две смятые двадцатки, неровной кучкой лежащие в центре стола; денег было слишком много для оплаты заказа. Я осторожно протянула руку, чувствуя, как пальцы слегка дрожат. Коснувшись денег, я ощутила тепло, оставшееся от «йети».

Еще один тихий звонок колокольчика – кто-то вошел в кафе. Я подняла голову и увидела того, кого хотела видеть меньше всего. Он уверенно направлялся к привычному столику, считая его своим. Смяв деньги и рассержено запихнув их в карман фартука, я направилась прямиком к Дрейку.

– Уилл, ты как всегда улыбаешься, – недовольно сказала я, встав напротив него, скрестив руки на груди, чтобы случайно не придушить его в порыве «радости». С момента нашего знакомства я, мягко говоря, не взлюбила этого человека. Дрейк напоминал американского психопата: идеально уложенные волосы, безукоризненно выглаженные рубашки, на которые больно смотреть из-за слепящей белизны. А его улыбка – сущий кошмар! Непонятно, то ли у него челюсть парализована, то ли он собирается устроить кровавую баню в стиле Джона Уика. Жуткий до чертиков, Дрейк был моей проблемой каждый божий день уже несколько месяцев.

Уилл вытянул крепкие, накаченные ноги в своих дорогих туфлях прямо передо мной. Приклеенная ухмылка заиграла пятьюдесятью оттенками жути. Не долго думая, Дрейк сложил руки на груди, хвастаясь бицепсами и накачанными сиськами.

– Знаешь, у меня есть действенный рецепт хорошего настроения. Если будешь хорошей девочкой, поделюсь с тобой, – его голос прозвучал с нотками сарказма, хотя от его взгляда в этот момент по спине пробежал табун мурашек.

Я прищурилась, стараясь не выдать вскипевшее раздражение.

– Если будешь хорошим мальчиком, не плюну тебе в твой кофе! – Я бросила эту фразу, как топор войны, намереваясь пошатнуть его самодовольство.

На пару секунд Дрейк завис. Маска улыбчивого парня слетела с его лица, и то, что я увидела, заставило меня напрячься. Его глаза сузились, в них мелькнул холодный блеск, как у чемпиона, который не привык, чтобы ему бросали вызов всякие неудачники вроде меня. Но с самообладанием у него проблем не имелось, он быстренько вернул свою обычную ухмылку.

– Отлупишь с утра какого-нибудь хмыря, день сразу лучше становится! – самодовольно заявил он, вновь выставив напоказ свои мускулы.

Я сжала кулаки, делая шаг вперед, внутри закипел гнев.

– Прекрасно, у меня как раз один такой не примете есть, – прошипела я, не давая голосу дрогнуть.

Маршал Дрейк, как обычно, сохранял свою убийственно хладнокровную манеру. Он смахнул невидимую пылинку с бедра и перешел на шепот:

– Бесс, нападение на федерального маршала – уголовное преступление. Так что просто принеси мне черный кофе и да, плевать туда не обязательно!

Прежде чем я успела вскипеть окончательно, Уилл Дрейк убрал ноги с моего пути, намекая на то, чтобы я проваливала.

– В конце концов, если тебе не терпится обменяться со мной слюнной жидкостью, мы можем прибегнуть к более приятному способу, – бросил он мне в след, с фирменной ухмылкой.

– Марла! – заорала я, пытаясь не наброситься на этого хама, – возьми клиента на себя, иначе будешь оттирать его мозги с пола.

Она только и успела кивнуть, когда я вылетела из зала, оставив за собой шлейф пара, как у перегретого кофейника.

Пока Дрейк медленно потягивал свой кофе, в который я, к сожалению, не успела плюнуть, мне пришлось прятаться между плитой и холодильником, наблюдая за нелепыми танцами Скотта. О, Господи, Ад на земле реален! В наказание мне достался этот чокнутый маршал, нарушающий личные границы так же легко, как нелегалы пересекают границу Техаса. И все же, как бы сильно я не хотела подать жалобу на его неподобающее поведение, что-то удерживало меня от этого шага.

Вопреки всем его выходкам, которые в основном ограничивались словесными гадостями, я чувствовала себя в относительной безопасности. Хоть Дрейк и маскировался под бесконечными шутками и потоками сарказма, но кто знает, что скрывалось у него внутри?

«Цирковой клоун», – подсказало обиженное сознание, отчего я тихонько хихикнула.

Под конец напряженной смены, Марла передала мне небольшую записку, аккуратным красивым почерком на листочке выведено «Бесс».

– Лежало на стойке.

Я удивленно посмотрела на клочок белоснежной бумаги. С большой неохотой, я развернула записку, но не успела прочитать содержимое. Марла нетерпеливо вздохнула, и склонившись ко мне ближе, прошептала:

– Твой Ромео в белой рубашке, – она театрально закатила глаза, – ходит сюда как по расписанию, сидит на одном и том же месте, чтобы видеть тебя. Абсолютно каждый день, без исключений, – ее голос понизился до шепота, – Не знаю что думать: это либо самый романтичный поступок в жизни ради женщины, либо чертово сталкерство.

Я промолчала, ведь не скажешь же ей:

«Ага, просто сюда могут ворваться куча мафиози и устроить массовую перестрелку из-за того, что я – ценный свидетель в громком деле о переделе сфер влияния между бандами, а Дрейк мой – телохранитель и его главная задача – сохранить голову на моих плечах как можно дольше, в идеале до слушаний.»

Представив, как она бы на это отреагировала, я чуть не фыркнула, так что пусть дает волю своей фантазии, думая что хочет.

***

В этом захолустье не было и намека на приличное жилье. На тихой, полупустой улице стоял маленький домик, который стал моим. Его стены, некогда окрашенные в яркий синий, выцвели и местами облупились, обнажая серые, потрепанные годами доски. Окна со ставнями, скрипели и днем, и ночью. Сейчас под холодными порывами ветра, они угрюмо смотрели на меня. Кое-где разросся мох, кустарники облепили фасад, подчеркивая атмосферу запустения.

Я медленно поднималась по крутым ступеням, ведущим ко входной двери, мечтая поскорее оказаться внутри и избавиться от тревожного чувства, что кто-то следит за мной. После обеда, разразилась буря, и городские службы настоятельно просили оставаться дома и не высовываться на улицу. Далекий гром раскатистым эхом раздавался в небе, обещая веселую ночку.

Далеко за полночь меня разбудил звон разбитого стекла. Не понимая, сон это или реальность, я вскочила с кровати, бросившись к источнику шума. Прохладный воздух стелился по полу из распахнутой двери гостиной, нагнетая жуткую атмосферу – как кадр из ужастика, где я главная неудачница, которую вот-вот убьют. Еще и белая занавеска зловеще колыхалась на сквозняке. Ночь за окном заставила вглядываться и прислушиваться, сердце стучало так, будто кто-то наблюдает за мной из теней и мрака. «Это всего лишь мое воображение!» – повторяла я про себя, решительно отгоняя мысли о невидимом, но они снова проскользнули в мою голову. Мурашки забегали по коже.