скачать книгу бесплатно
Конрад приблизился к светящимся растительным образованиям, пригнулся, разглядывая их и отошел к товарищам.
Остальные трое беглецов, привалившись к выступу стены и раскинув руки, уже безмятежно спали с блаженными лицами. Почувствовав сильную слабость и присев, не заметив как профессор сам погрузился в глубокий сон.
Очнувший по прошествии времени, Альтманн растолкал своих спутников и они вернулись в грот.
– Как на перине спал, – потянулся Франц. – И поясница не болит.
Он повредил спину, поднимая тяжелые камни на строительстве туннелей в горе, и иногда испытывал сильные боли.
– И голод пропал, – сказал Хайнц. – Последнее время только и думал о еде.
У остальных тоже было прекрасное самочувствие. Конрад ощущал себя помолодевшим и полным сил, как будто сбросил лишние десяток лет.
– Это грибы! – возбужденно воскликнул он. – Гигантская колония. Они выделяют газ. Спелеофлора.… О ней известно очень немногое. Растения в пещерах развиваются изолированно от остального мира, приобретая совсем другие свойства, словно с другой планеты. Здесь можно встретить реликтовые формы, населявшие материки в незапамятные времена и эпохи. У человека возможны совершенно неожиданные реакции на них. Надо будет взять с собой несколько образцов. Позже, если позволят условия, попробую с ними поэкспериментировать.
В нем проснулся дух исследователя.
Беглецы подошли к выступу, отделяющему грот от гигантской пещеры.
– Что это? – идущий следом Франц осветил фонарем вырубленные в известняке ступени, идущие вниз и вверх по стене выступа. Из-за темноты узники поначалу и не обратили на них внимания.
– Пойдем, глянем? – предложил Хайнц, нетерпеливо перебирая ногами.
Прислушавшись, Альтманну показалось, что он слышит снизу плеск воды.
– Гельмут, возьми с собой Хайнца и идите вниз. Далеко не уходите, – скомандовал профессор. – Но только осторожней! А мы пойдем вверх.
Двое товарищей ушли в темноту провала. Конрад и Франц Диц стали взбираться по каменным ступеням, налегая на стену для равновесия. Поднявшись метров на семь, они обнаружили проход и вошли внутрь.
Узники оказались в небольшом гроте, заставленном примитивной мебелью, потемневшими от времени деревянными столами и табуретами. На тумбах и столах находилась каменная и глиняная посуда, старинные фолианты в кожаном переплете, видимо пергаментные свитки. На всем лежал толстый слой пыли.
– Откуда здесь пыль? – спросил Диц, подойдя к одному из столов.
– Мы в толще известняка, – напомнил Конрад, держа в руках каменную ступку и принюхиваясь к ее содержимому.
– И тут сова, – произнес Франц, направив фонарь на странный подсвечник, где вместо глаз птицы были две плошки с фитилями.
– Не исключено, что и у большой совы внизу тоже вместо глаз были какие-нибудь источники света, – внезапно пришло в голову профессору. – Я представляю, какое это было бы зрелище.
– Здесь еще проход, – сообщил Диц, обнаружив наклонный коридор в конце грота.
Они прошли немного и оказались в тупике с двумя большими отверстиями на уровне головы. У стены стоял стол с массивными светильниками и сосудами. А когда посмотрели в дыры, то увидели внизу светящуюся пещеру.
– Растительное или минеральное масло, – заглянув под крышки сосудов, макнув пальцем в густую, темную жидкость и понюхав ее, сказал Альтманн. – Как и предполагал.
Вернувшись в грот, профессор обнаружил на столах среди предметов старинный глобус, пару карт местности и подобие химической посуды.
Картами он заинтересовался и долго их рассматривал, запалив одну из плошек светильника от самодельной зажигалки Франца.
Сзади раздались приближающие шаги, пришли Гельмут с Хайнцем.
– О, вы вполне обосновались, – кивнув на обстановку сказал Гельмут.
– Мы обнаружили подземную реку, – выпалил Хайнц. – И плот.
– Уносящуюся неизвестно куда, – мрачно продолжил Гельмут.
– Где мы оказались? Это капище язычников? – спросил Диц.
– Не думаю, – покачал головой Конрад. – Зачем язычникам глобус и химические реактивы?
Он показал на отдельно стоящую тумбу со стеклянными ретортами[37 - Реторта – сосуд, служащий в химической практике для перегонки или для воспроизведения реакций, требующих нагревания и сопровождающихся выделением газообразных или жидких летучих продуктов, которые тут же непосредственно и подвергаются перегонке. (прим. авт.)] и закопченными, каменными тиглями[38 - Тигель – ёмкость для нагрева, высушивания, сжигания, обжига или плавления различных материалов. (прим. авт.)].
– Мне кажется, мы обнаружили келью какого-то средневекового естествоиспытателя и алхимика, – продолжил профессор. – Тогда ведь колдуны поклонялись духам природы. Отсюда и символ совы – мудрости и темноты. Ведь именно в ночное время любили творить свои опыты и заклинания древние чародеи и маги. Кстати здесь, в Нижней Силезии, где мы находимся, в горах в Средневековье был очень популярен символ совы. В хрониках говориться, что даже была тайная секта, поклонявшаяся этой птице. Возможно, мы и набрели случайно на их святилище.
Все замолчали, напряженно думая о главном.
Альтманн спустился к подземной реке шириной в несколько метров, осмотрев площадку с лежащим плотом около несущейся куда-то в темноту под каменный свод с шумом воды, и вернулся обратно в верхний грот.
– Что будем делать? – задал мучивших всех вопрос Гельмут.
Конрад о чем-то усиленно размышлял.
– Есть опять захотелось, аж кишки свело, – невпопад сказал Хайнц, смутившись своей минутной слабости.
– Можно сварить похлебку из грибов. Посуды и топлива достаточно, – шутливо предложил профессор. – Тогда точно все проблемы разом решим.
Беглецы дружно рассмеялись. Юмор разрядил обстановку.
– Из горы нам не выйти. Сразу схватят или убьют, – начал Конрад. – Предлагаю уйти подземной рекой. Когда я до войны работал со своими геологами в этих местах, то заметил, что для питания здешних горных рек нужен мощный исток, который тогда не обнаружил. Теперь мы его нашли и он нас вынесет на одну из рек, наверняка довольно далеко отсюда, судя по скорости течения. Я что-то не помню, чтобы рядом была бурная, полноводная река. На это же указывают и найденные здесь старинные карты, где отмечен этот подземный водный путь.
– Насколько это опасно? – спросил Франц.
– Все может быть, – отрешенно ответил профессор. – Дай Бог, нам улыбнется удача.
Сборы были недолгими.
Оставив все лишнее, кроме порошка для собак, помещенного в герметический сосуд алхимика, беглецы прошли к подземной реке, спустили плот, кое-как сев на него вчетвером. Оттолкнувшись досками от стенки площадки сразу понеслись по бурлящей воде в пугающую темноту.
Взяли только один фонарь, остальные уже разрядились.
Воздуха вполне хватало, водный поток не доходил до каменного свода. Ширина подземной реки превышала десять метров, дна не было видно. Иногда сверху встречались торчащие глыбы и приходилось пригибать голову.
Вода оказалась ледяной, несмотря на лето, и через десять минут этой сумасшедшей гонки все вымокли до нитки, трясясь от переохлаждения. Здорово выручали обрезки досок и лопата, используемые как багор и весла, иначе давно перевернулись бы на стремнине и изгибах пути. Несколько раз встречались пороги и их, словно с трамплина, швыряло вперед, ударяя при приводнении. Проскочили чудом, не успев испугаться.
Потом перестали вести счет времени. Часов не было и еще будучи в горе не знали, день сейчас или ночь. Все впали в оцепенение, поглощенные мощью ревущего водного потока, на котором неслись, и желанием выжить. во что бы то ни стало.
Прошло какое-то безвременье. Свет фонаря стал блеклым.
Внезапно по головам беглецов стали стегать прутья, сверху свода свисали какие-то бурые мочала.
– Это корни деревьев! – заорал Гельмут, стараясь перекричать шум воды. – У нас на руднике так было, когда близко к поверхности в забое находились.
Впереди посветлело.
Их выбросило на свет Божий.
От неожиданности они упали с плота, а его немного отнесло в сторону к кустам на берегу. Доплыв на ощупь до мелководья, обессиленные беглецы попадали на песок.
Глаз было не открыть, сразу текли слезы от боли. Понемногу привыкнув и проморгавшись, они спрятались в камышах и стали осматриваться.
Был погожий, солнечный день.
Стояло безветрие и жара. Река неторопливо несла свои воды.
Вокруг было ни души, только комары зудели над головой, да птицы гомонили на деревьях подступающего к реке леса, от кромки которого шла проселочная дорога.
Затащив плот в кусты и замаскировав его прибрежным камышом и попавшимся под руку хворостом, бывшие узники взобрались на ближайший холм, чтобы оглядеться.
С его вершины они увидели деревню со шпилем кирхи, лежащую на склоне горной гряды и шоссе, по которому изредка проходили автомобили, в основном грузовые.
– Все правильно, как на карте, – сказал Конрад. – Нас далеко унесло, километров за десять в сторону от подземелья. Я знаю это селение. До ближайшего города – Брига[39 - Бжег (нем. Brieg) – город в Польше, входит в Опольское воеводство. Расположен на берегу реки Одра. (прим. авт.)], около двадцати километров.
– Если бы добраться до него, то мы могли бы получить помощь, – неожиданно сообщил Гельмут.
– Каким образом? – поинтересовался профессор.
– Я знаю там рабочих с завода. Они связаны с антинацистким подпольем.
– Чего же ты раньше молчал?! – не выдержал Франц.
– А зачем болтать лишнее в лагере? – резонно заметил Гельмут.
– У меня есть пару надежных людей в Штрелене[40 - Стшелин (нем. Strehlen) – город в Польше, входит в Нижнесилезское воеводство. (прим. авт.)]. До него пятнадцать километров. До утра я смогу дойти туда, – подумав, сказал Конрад. – Но будет ли у них возможность нам помочь? Одно знаю наверняка. Они смогут съездить к твоим рабочим и рассказать о нашем положении.
– Как ты в таком виде пойдешь, – заметил Франц. – Сразу же схватят.
Четверка была одета в полосатые лагерные робы с номером на груди. Одежда была грязная, кое-где порвана.
– Ничего, Бог не без милости, – ответил профессор. – Подожду до вечера. Надо соорудить шалаш в лесу недалеко от того места, где нас вынесло в реку на поверхность, чтобы было видно лесную дорогу. Если я не появлюсь через три дня, значит не судьба. Уходите отсюда и сами добирайтесь до друзей Гельмута.
К ночи разразилась гроза с проливным дождем.
– Отличная погода! Лучше не придумаешь, – собираясь в путь, порадовался Конрад.
Они расстались, крепко обнявшись на прощание.
* * *
Германия
земля Северный Рейн-Вестфалия
Флото
март 1995 года
Утром за завтраком в столовой Шелест рассказал присутствующим об ночном инциденте со странными птицами.
– Это со?вки, – рассмеялась Гизела. – Они безобидные, но очень любопытные. Их, наверное, привлек мощный луч фонаря. Эти птицы охотятся в темное время суток на мышей-полевок, которых здесь много. Тут полно всякого зверья, особенно на вершине горы, где густой лес. Там водятся косули, зайцы, куропатки, барсуки, еноты, куницы. Охота здесь запрещена, вокруг сельский ландшафт, потому раздолье для диких животных.
Кроме доктора и Даниэля, за столом присутствовала Герлинд, молодая племянница одного из сотрудников центра, приехавшая немного пожить вдали от суеты больших городов.
Когда все позавтракали и стали расходиться по своим делам, Ханс Руиг предложил Шелесту осмотреть объекты центра.
Выйдя из дома, они сели в черный «БМВ», с виду вполне обычный, и поехали по дороге вниз с горы. С рыком автомобиль помчался как жеребец с норовом, визжа широкими покрышками на поворотах. От такой спортивной езды у Виктора слегка перехватило дыхание.
– Вы так всегда ездите? – спросил он доктора, вцепившись в подлокотник рукой.
– Да, люблю динамичную езду, – усмехнулся Руиг. – Это специально подготовленный автомобиль. Я давно состою в клубе «БМВ».
– И что это дает?
– Члены клуба каждые три года должны покупать новый автомобиль марки «БМВ», как правило. спортивную модель, или как у меня, специально модернизированную на базе обычной. Машину я покупаю со скидкой, и клуб помогает продать прежнюю в другие европейские страны.
– Вам сложно продать машину самому?
– Эта модель совсем недешевая версия серийной. На ней можно и в автогонках участвовать, если поставить в салон дуги безопасности.
Промчавшись несколько километров по извилистой дороге несколько в сторону от склона горы, они подъехали к ряду строений за забором, напоминавших небольшой производственный цех. Через автоматически открывшиеся ворота «БМВ» подкатил к большому ангару и остановился около двухстворчатых дверей.
– Здесь у нас опытная молочная ферма, где продукты жизнедеятельности коров, их подстилка перерабатываются на специальной установке в биотопливо и удобрения для растений, – стал объяснять Шелесту доктор, пригласив внутрь здания. – Разумеется, коровы дают и молоко, кстати. прекрасного качества. Его мы продаем, все должно быть рентабельно.
Виктор увидел неестественно чистые стойла с буренками, а в глубине зала установку переработки с несколькими колоннами, находящуюся за стеклянной перегородкой.
– На биотопливе ездит наш грузовик, а удобрения мы используем на полях для подкормки злаков и овощей. Замкнутый цикл, – продолжил Руиг. – В этом году начнем выращивать рапс[41 - Рапс – вид травянистых растений. Важное масличное растение, экономическое значение рапса к концу XX века существенно выросло в связи с тем, что он начал использоваться для получения биодизеля путем выделения из рапса растительного масла. (прим. авт.)] для увеличения объемов производимого биотоплива, которое уже станем продавать. Жмых, получаемый в процессе производства растительного масла из рапса, будем использовать в качестве корма для скота, что позволит более полно утилизировать биомассу растения. В принципе, установка может перерабатывать скошен-ную траву, опавшие листья. Эта технология востребована и очень выгодна.
Когда они вернулись обратно, с ветерком промчавшись до «Коллегиум Хуманум», то проехали дальше до дома с конюшней, где прошедшим вечером был Шелест.
– Вам нравятся лошади? – спросил Ханс, проходя с Виктором по проходу между денниками[42 - Денник – индивидуальная секция для каждой лошади в конюшне. (прим. авт.)] в конюшне.
Пахло сеном, за стенками похрапывали кони, поднимая над загородкой свои морды и косясь на посетителей.
– Не было опыта работы с ними, – ответил Шелест. – Но я люблю животных. Это ведь ваше хобби, для души?
– Да. Мы выращиваем лошадей арабской породы до трех лет. Тренингом для выездки не занимаемся. Здесь кобылы-производители, – пояснил доктор, похлопывая одну из лошадей по морде. – Кстати, арабский скакун с хорошей родословной в расцвете сил стоит на аукционе до полумиллиона долларов. И это не самая предельная цена.
Они прогулялись дальше за конюшню, мимо огорода и теплицы, к выгону для лошадей, обнесенному основательным забором, а потом вернулись к машине.
