скачать книгу бесплатно
– Да, – ответил Макс и, подумав, прибавил, – Да, и правда нечасто.
– Они в плохих отношениях? – спросила Кира, несмотря на боязнь произвести впечатление сплетницы.
– Судя по всему.
– Из-за чего?
– Не знаю.
Кира мысленно глубоко вздохнула. Спросить у него про Таню она не решалась. Каким образом можно было узнать хоть что-либо про его личную жизнь? Голос Алисы в её голове произнёс: «Ты хочешь узнать, есть ли у него девушка? Это очень конкретный вопрос. Думай». Как можно было начать говорить про личную жизнь в рамках нейтрального диалога? Кира видела только один путь: начать рассказывать про свою личную жизнь, тем самым приглашая его подхватить тему и рассказать про себя. Если бы она не была в нём заинтересована и ей бы требовалось узнать, есть ли у него девушка, она бы тут же начала сочинять рассказ про своего несуществующего парня в надежде вывести его на откровенность относительно свой девушки, если такая всё-таки была. Но сейчас этот вариант был невозможен: в его глазах она должна была оставаться свободной, чтобы ничего не мешало переходу их отношений через дружеские границы, если это всё-таки собиралось когда-нибудь случиться. Конечно, можно было начать сочинять историю про своего несуществующего бывшего парня, с которым она якобы рассталась незадолго до переезда и который, к примеру, продолжал ревновать её ко всем вокруг – эта подробность должна была связать её прошлую личную жизнь с текущим моментом и помогла бы побудить Макса к рассказу о своей текущей личной жизни. Наверное, это могло было бы сработать, если бы не три «но»: ревнивый бывший парень мог выглядеть отпугивающе; Макс мог подхватить тему и начать жаловаться на своих бывших девушек; подробное обсуждение личных жизней могло пошатнуть их текущий уровень отношений в сторону подвешенной неопределённости – мог заставить его подозревать, что она была к нему неравнодушна. По этой же причине она не могла напрямую спросить у него «есть у тебя кто?»: это было немыслимо – это бы с головой выдало её заинтересованность. Кажется, узнать о наличии у него девушки в рамках лёгкого дружеского диалога было невозможно.
Они уже подошли к месту развилки.
– До завтра, – улыбнулась Кира.
– Завтра? А, точно. В два, да? До завтра, – сказал он и ушёл, оставив её гадать о причинах своего подавленного настроения.
«Может, он поссорился с девушкой?» – подумала она, но тут же в ужасе придушила эту непрошенную мысль, которая хоть и содержала в себе вероятную причину его плохого расположения духа, но была парализующе пугающей и абсолютно нестерпимой.
Примерно за 4 месяца до дня 1, суббота
Сегодня вечером снег как будто спятил: казалось, что он усиливался с каждой минутой. Не мог же он усиливаться вечно? Таня опаздывала на вечеринку в квартиру лучшей подруги; она должна была прийти на пару часов раньше, но её парень, с которым она навещала его друзей и который обещал её подвезти, постоянно откладывал выезд. Каждый раз, когда она думала или говорила вслух «мой парень», ей казалось, что она ему льстила: он выглядел не так уж и молодо. Она наконец-то вышла из его машины, атмосфера в которой была накалена настолько, что ей хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и представить себя в другом месте; к тому же из-за погоды им пришлось ехать очень медленно: насмешливо тянущееся время только усиливало тяжёлое молчание. Пока она шла от автомобиля до подъезда, снег успел настолько сильно облепить её ноги и завалить её волосы, что для полного упадка настроения не хватало только того, чтобы кто-нибудь вылил на неё помои из окна второго этажа. Ей почти непреодолимо хотелось курить, но она больше не могла опаздывать ни на минуту: мысль о встрече с подругой была единственным, что удерживало её от срыва – по крайней мере, внутреннего. Дверь подъезда оказалась открытой; написав подруге «я здесь», Таня стряхнула снег с безостановочно тающего пальто и встала у входной двери квартиры; дверь открылась, и Соня выпрыгнула к ней так быстро, что Таня смогла увидеть только взмах её выдающихся коричнево-рыжих волос, прежде чем почувствовала крепкие объятия и услышала «Наконец-то хоть кто-то мой!».
– Привет… – пробормотала Таня из глубины объятия, – Я тоже рада тебя видеть. Все остальные гости не твои?
– Ага, – ответила Соня и, бросив на подругу тёплый взгляд, провела её в прихожую, закрыв за ними входную дверь.
В квартире было столько народу, что в нос тут же ударило недостатком кислорода.
– Мне лучше разуться, да? – спросила Таня, посмотрев на свои мокрые полусапожки, – И куда это? – она показала на отяжелевшее от влаги пальто, которое она только что сняла с плеч.
– Бросай сюда, – Соня небрежно взмахнула рукой в направлении диванчика, на котором громоздилась шаткая пирамида верхней одежды, – И, да, лучше разуться.
– Я потом найду его? – засомневалась Таня, положив пальто на плотную кучу влажных тканей.
– Оно сверху. В крайнем случае в четыре руки найдём, – заверила её Соня и, взяв подругу под руку, провела её в гостиную, где они смогли уютно устроиться в свободном месте у стены, – Выпить хочешь?
– Нет. Я бы покурила, но ничего, потерплю. А почему ты пригласила только меня?
– Своих я приглашу в другой день: на чинное чаепитие. Не хочу пугать бабулю этим притоном.
– А как же эти, с работы? Мы же ещё с кем-то из них на этот странный концерт ходили. Как её звали?
– Я не хотела приглашать никого, кроме тебя, – упрямо сказала Соня.
– Понятно, – улыбнулась Таня, – И как вы тут?
– Хочешь спросить, как я тут? Как трофей. Знакомит меня со всеми, с кем ещё не познакомил, – устало вздохнула Соня.
– Вы же столько лет вместе. Я думала, он перезнакомил тебя со всеми, с кем только можно.
– Я тоже, – ответила Соня, многозначительно посмотрев на подругу, – Но нет, как видишь. Рассказывать – да, он рассказал про меня всем, – она опять тяжело вздохнула, – Только и слышу «о, он нам столько про тебя рассказывал», – прибавила она, покачав головой.
– Ну, у всех свои заносы.
– Хорошо, что он не общается с братом, да?
– Угу… А ты не говорила ему, что мы встречаемся?
– Нет, ещё чего. Ещё причинно-следственные связи искать начнёт.
Когда Таня только начала встречаться со своим коллегой, она понятия не имела, что он был братом парня её лучшей подруги. Он входил в руководящий состав одного направления, она работала в другом. Как только после начала их отношений она в первый раз зашла к нему в кабинет, то встала, как вкопанная: на его столе стояла фотография, на которой он, одной рукой махая фотографу, а другой прижимая к себе парня Сони, ухмылялся во весь рот, в то время как его брат, несмотря на неуверенную улыбку, выглядел испуганно и как будто весь сжался. Таня тогда подумала, что фотография с братом являлась отчаянным жестом: у других коллег, скорее всего, на столах стояли фотографии детей, а у него был только младший брат, с которым у него были такие напряжённые отношения, которые во всей красе подчёркивали всю демонстративность наличия этого фото на его столе. В этот же день она рассказала обо всём Соне, и они решили, что об этом совпадении лучше было никому не знать; к тому же Таня чувствовала, что её отношения не должны были продлиться долго. Тогда – когда она в первый раз зашла к нему в кабинет и обнаружила его семейное фото – в её голове пронеслась мимолётная мысль о том, что если бы кто-либо из её братьев пожелал бы сделать с ней совместное фото для демонстрации наличия семьи с крепкими родственными связями, она бы выколола ему глаза; не буквально, конечно: скорее всего, притворилась бы, что ищет что-то в сумке, а потом резко направила бы перцовый баллончик брату в лицо и с наслаждением нажала бы на кнопку; ещё ей нужно было бы сказать какую-нибудь красивую фразу – что-то вроде «Почему бы вам не сфотографироваться друг с другом? Или что? Папка отказался? Фотографировать некому?»; в реальности, конечно же, ей бы пришлось убежать, опасаясь расправы, и потом жить в страхе, боясь того, что они её найдут; она быстро отогнала эту мысль прочь.
Подруги расслабленно молчали; каждая чувствовала умиротворение от того, что наконец-то могла отдохнуть в компании родственной души. Из томной прострации Таню вывел пронзительный женский голос, который очень громко что-то крикнул: это было где-то за дверью гостиной. Крик не продолжился; пожав плечами, Таня начала не задумываясь обводить взглядом окружавших её людей; её внимание привлёк светловолосый парень, который только что зашёл в комнату. Ей не удалось надолго задержать на нём взор – почти сразу же за ним в комнату вошла девушка с такой замечательной копной собранных в пышный хвост ярких волнистых волос, что взгляд тут же приклеился к ним. Ей показалось, что она уже где-то видела их двоих, но ощущение было настолько смутным, что, как это часто бывало в таких случаях, Таня решила, что они просто были на кого-то похожи.
– Это брат с сестрой? – спросила Таня, кивнув в их направлении.
– Как видишь.
– Вот это волосы… Кого-то природа награждает.
– В смысле «кого-то»? Тебя нет, что ли? – скептически спросила Соня.
– На себя посмотри, – парировала Таня, и подруги тепло улыбнулись друг другу, – А кто это?
– Эти? – Соня кивнула головой в направлении брата с сестрой.
– Ну да.
– Не помню… Амир знакомил меня с ними сегодня, но хоть убей – не помню. Кто-то с его работы, кажется. Хотя, подожди… Я же их видела раньше, только по отдельности. Его – в универе иногда, а её – на последнем их корпоративе. Даже не знала, что они родственники.
– Как их зовут?
– Его имени я точно не помню. А её… Как же её зовут? Как же, как же, как же, имя такое подходящее… – начала приговаривать Соня, нетерпеливо перебирая пальцами в воздухе, – О! Майя.
– Почему подходящее?
– Как пчёлка. Вон, какие волосы медовые. О, они уходят.
Таня проводила светловолосого парня глазами; ей почему-то никак не удавалось отвести от него взгляд – то ли он оригинально выглядел, то ли она просто нашла его привлекательным. Она не успела толком разобраться в этом вопросе, так как он и его сестра быстро вышли из гостиной.
– А его как зовут?
– Не помню, говорю же. А что?
– Любопытно. Кто-то с его работы, говоришь?
– Вроде бы.
– Амир работает в хорошем месте. Я сейчас ищу работу…
– Что? – удивлённо перебила её Соня, – Ищешь новую работу?
– Да; эта меня в конец задолбала. Я посматриваю на его компанию. Хорошее место, судя по всему.
– Можешь начать нарабатывать контакты: здесь много его коллег, – широко улыбнулась Соня, – Видишь девушку? Вон, худая такая. Там стоит, – Соня мотнула головой в противоположный угол.
– Которая выглядит так, будто хочет находиться где угодно, только не здесь?
– Ага. Это его начальница.
Таня кивнула, и они снова замолчали. Таня посмотрела на подругу: ей действительно было очень приятно увидеться с ней – особенно после сегодняшнего дня, состоящего из череды мелких неприятных эпизодов. Они с Соней дружили с младших классов школы; у них даже имена рифмовались: ходили под руку парой – Таня и Соня. Соня была выше подруги – по крайней мере, когда они стояли босиком; Соня презирала каблуки. Тем, кто интересовался их ростом, они любили говорить, что разошлись в разные стороны от ста семидесяти – обе на два сантиметра. Сонины волосы были как с картинки: длинные, балансирующие между насыщенно светло-коричневым и бледно-рыжим цветами, вьющиеся у концов, они выглядели так, как будто Соня только что вышла из рекламы шампуня; Таня пробовала отращивать волосы до длинных: до какого-то предела они росли нормально, но потом начинали превращаться то ли в паклю, то ли в солому. И ещё Соня носила чёлку, которая мало того, что подчёркивала её милое округлое лицо с заострённым подбородком, так ещё и делала выразительный акцент на её больших, круглых и немного раскосых глазах.
– Как у вас дела с парнем?
– Он перестал быть парнем лет пять назад. Плохо, – спокойно ответила Таня, – Расстанемся скоро.
– Даже так! – испуганно воскликнула Соня: её, как участницу длительных серьёзных отношений, пугали любые расставания, – Почему?
– Изменяет. Это не мои домыслы, если что: это точно.
– Как ты стоически это переносишь! И что, устроишь сцену?
Таня презрительно фыркнула.
– Что за пошлости. Сообщу ему причину и уйду.
Соня восхищённо посмотрела на подругу.
– Ты уникум.
– Я просто не люблю пошлостей. Знаешь, бывают такие ситуации, когда девушки узнаю?т, что их парень изменяет им, и идут к своей так называемой сопернице с фразами типа «убери от него руки», «отвали» и так далее. Блевать хочется. Если он тебе изменяет – проблема в нём, а не в другой девушке.
– Нет. Это не популярное мнение.
– Почему? – Таня настолько не ожидала такого ответа, что удивленно обернулась к подруге; до этого они стояли, прислонившись спиной к стене и ленно рассматривая толпу вокруг.
– Это твоё мнение. Ты особенная – ты уверенная в себе; ты молодец. А так, мы, девушки, в своём подавляющем большинстве не уверены в себе. Все многомилионные обороты денег построены на нашей неуверенности. Они говорят: твои волосы могут быть ещё шелковистее, твоя фигура может стать ещё худее и спортивнее, твоё лицо может быть ещё лучше из-за косметики или (не дай бог) операции, твоя одежда может быть стильнее, твой парфюм приятнее. Они даже залезают нам под одежду и твердят, что красивое бельё сделает нас привлекательнее! Если красивое бельё делает людей привлекательнее, почему мужчины его не носят?
– Я люблю красивое бельё.
– Это твоё личное предпочтение. Я покупаю японское. Монотонное, хэбэшное, – Соня сдвинула горловину кофты, чтобы показать лямку топика, – Рай. К чему я. К тому, что они даже сталкивают нас в боях за совершенство. Мы – соперницы. Только победит не сильнейшая, а красивейшая. И даже не красивейшая, а та, кто приложила больше всех усилий.
– Ну ты загнула монолог. Теория заговора какая-то.
– А что? Скажешь, всё не так? А для того, чтобы мы не собрались все вместе и не дали массовый отпор, нам пропагандируют то, что мы не умеем дружить. Или что нас интересуют только семья, мужчины и дети, которые должны сгрудиться вокруг нас и отгородить от других женщин. Мир вообще боится, что женщины дадут отпор и поставят под вопрос всё, что навязывают им с детства. Поэтому если они собираются не в какие-нибудь там социально одобренные группы, типа клубов по интересам, а для того, чтобы обсудить своё место и свои права, над ними принято насмехаться и показывать пальцем. Причины какие-нибудь уничижительные придумывать. Мол, раз собрались, значит вам нет места в одобренной обществом картине. Фрики значит. И… К чему это я изначально? А. Собственно, когда дело доходит до чего-то личного, дорогого, до сердечных дел…
– «Сердечных дел», – перебила её Таня, – Говоришь, как моя бабушка.
– Или моя бабушка, – улыбнулась Соня, – Не цепляйся. Когда дело доходит до личного, мы, накушавшись всего этого, задыхаемся в ненависти к сопернице. Мы же так старались! Получается, она старалась лучше. Как это пережить? Никак. Или уничтожить её этими… как ты там говорила, угрозами или чем-то таким, или уничтожить себя – ненавистью и самоуничижением. Это борьба не на жизнь, а на смерть; нас всю жизнь тренируют для этого. Выживет только одна.
– Не понимаю. Всё равно. Ты бы так делала?
– Что конкретно? – спросила Соня и, не дождавшись ответа, продолжила, – Ты же помнишь, как я закончила со своим первым парнем?
– Конечно.
– Я настолько ненавидела ту девушку, что мечтала убить её. Серьёзно, я думала, что готова на убийство. С предварительными пытками. Я не шучу. Я мечтала о её пытках.
– Соня, хватит преувеличивать. Ты – последний человек на земле, который будет мечтать о пытках.
– Я тоже так думала. Оказалось, что образ мыслей может доводить людей до неожиданных крайностей. Это, кстати, и заставило меня тогда задуматься: я тоже была уверена, что я – последний человек на земле, который будет мечтать о пытках. А что ты чувствуешь сейчас? Ты знаешь, с кем он тебе изменяет?
– Конечно, знаю. Я её не ненавижу. Она неплохо выглядит. Но, опять же, это не мои проблемы. И не её проблемы. Это его проблемы.
– Я думаю, это были бы твои проблемы, если бы отношения были тебе дороги.
– Что?.. По-твоему, мне никогда не были дороги никакие отношения? – слегка взвинчено проговорила Таня; она чувствовала, что разгорячилась от такого внезапного поворота разговора.
– Не обижайся, пожалуйста… – Соня посмотрела на подругу сожалеющими глазами, – Но, да… Я так думаю.
– Допустим, что так. Даже если это было бы не так, это всё равно были бы его проблемы.
– Знаешь, если отложить в сторону все мои рассуждения, то ревности, в общем-то, плевать, какого мы пола. Но ты оригинальная всё-таки… Тебя исключат из всемирного сообщества девушек.
– Да что не так-то?
– Тебе вменят то, что ты сдалась без боя. Вот так просто – отдала сопернице на блюдечке.
– Я это вижу не так, – упрямо заявила Таня.
– Я знаю, – улыбнулась Соня, – Ты уникальная, – прибавила она и поцеловала подругу в щёку.
День 48, неделя 7, суббота
Судя по прогнозу погоды, сегодняшняя температура должна была стать самой высокой за лето. Подбирая одежду, Кира думала о том, как были одеты Макс и Майя в их предыдущую встречу, и остановилась на бело-голубом сочетании – светло-голубые обтягивающие джинсовые шорты и просторная белая футболка, по центру груди которой было нарисовано тёмно-синее сердечко. Зачем она хотела одеться похоже – она не знала; ей просто было приятно ассоциировать себя с ними.
Алиса, отдохнув после поезда, который, по её словам, был райским оазисом по сравнению с удушливым уличным воздухом, вышла из дома раньше подруга. Когда наступило нужное время, Кира надела солнечные очки и наушники и отправилась в прибрежный парк.
Когда она подходила к фонтану, часы показывали без пяти два. Возле фонтана никого не было – не то чтобы не было именно Макса и Майи: возле фонтана вообще никого не было. Солнце стояло настолько высоко и палило настолько беспощадно, что струи фонтана, разбрызгивая солнечный свет, не помогали освежиться, а только усиливали уничтожающие тепловые волны, идущие от асфальта, который его огибал. К тому же в фонтане был самый невыносимый для жары тип воды – тот, который был рядом, но тот, который нельзя было пить. Кто мог такое выдержать? Решив, что милосерднее для самой себя было уйти в тень, она свернула в сторону и, дойдя до газона, увидела под одним из деревьев две знакомые фигуры, сидевшие на траве в его тени: Майя сидела боком к ней, а её брата не было видно из-за ствола дерева, к которому он прислонялся – о его присутствии давала знать только его нога, вытянутая на траве чуть в сторону.
– Ну и погода, да? – заметила Майя, – Даже джинсовую куртку не наденешь.
– Очень смешно, – устало ответил тот.
Никто не заметил, как к ним приблизилась Кира.
– Всем привет, – сказала она и зашла в тень, встав перед ними.
