скачать книгу бесплатно
– Я вас видела в субботу, – внезапно сказала Таня, не изменив, однако, ровности своих интонаций.
– В парке? Я тоже тебя видела.
– М. Ты была с… – она специально не закончила предложение, взглядом и бровями сделав интригующий акцент на пропущенной концовке.
– С Максом и его сестрой, да.
– Давно её знаешь?
– Не так уж.
– Кто вас познакомил?
– Она сама представилась.
– Хорошо знаешь их отца?
– Немного.
– Давно?
– Недавно.
– Знаешь их маму?
– Нет.
Таня слегка зажмурилась и чуть-чуть опустила голову, закончив этот скоростной допрос; казалось, она сама осознала, что зашла слишком далеко, сорвавшись на такое пристрастное выспрашивание.
– Мне пора идти, – холодно произнесла Кира, взяла недопитую бутылку воды и встала.
Таня открыла глаза, посмотрела на неё и ничего не сказала. Кира ушла. «Может, она его бывшая девушка?» – вдруг подумала она; ответа у неё не было.
***
Встав в конце рабочего дня из-за своего стола, Кира почувствовала непривычную давящую усталость – такую, будто она весь день испытывала непрерывный и изматывающий стресс. Сразу достав наушники и надев их на шею, она побрела к лифтам, рассеянно смотря в пол. Утомленно зайдя в лифт, Кира узнала знакомый голос: подняв голову, она увидела спину Марка, который стоял впереди неё и оживлённо разговаривал с коллегой.
– Привет.
Кира вздрогнула от неожиданности. Повернув голову налево, она увидела, что стояла бок о бок с Максом.
– Привет. Я тебя не заметила.
Договорившись отныне признаваться себе во всех нюансах своих чувств, она для начала подумала про то, что весь сегодняшний день её периодически мучило одно терзающее ощущение: когда те самые бабочки переставали махать крыльями, садились на стенки живота и впивались в них своими острыми лапами, от них начинали исходить такие пронзающие струны мучительного томления, что хотелось либо кричать, либо биться головой об стену; это ощущение, судя по всему, будет появляться каждый раз, когда она будет долго его не видеть. Когда она его увидела – только что – оно тут же исчезло; на его место пришли счастливая умиротворённость и расслабленность.
– Меня легко не заметить, – ответил он своим привычным тоном.
– Ага. Волосы у тебя особенно неприметные, – улыбнулась она.
Только сейчас она подумала про то, что его волосы были идеальной длины: они не были короткими; длинными же они были ровно настолько, чтобы кратко, но красноречиво рассказать о своей крупноволнистой структуре и объёмном цвете, не превращаясь при этом в большую копну; они спадали на лоб, но не доставали до глаз; они спадали на уши, но не закрывали их; они были ровно той длины, при которой их природная пышность успевала приобрести выразительную гармоничную форму, не начиная беспорядочно торчать в разные стороны. Макс, скорее всего, прекрасно осознавал, как он выглядит; прекрасно осознавал, что ему шло, а что – нет; наверное, живя в семье с парикмахером (если его мама действительно была парикмахером, а не просто владела бизнесом), ему было несложно поддерживать длину волос в состоянии постоянного совершенства.
– Что будешь слушать? – спросил он, прервав ход её мыслей.
– Rolling Stones.
– Серьёзно?
– Нет.
– Твой этаж, кстати.
– А что, уже первый? – удивилась Кира; люди вокруг действительно начали массово исходить к дверям; Марк с коллегой, продолжая разговаривать, отошли в угол, – А ты куда? В ад?
Макс, судя по выражению его лица, чуть не рассмеялся от такого неожиданного вопроса.
– На парковку, – улыбнулся он, – Ты с нами, что ли?
– Нет, – тут же ответила Кира, торопливо вышла из лифта и снова повернулась к Максу, чтобы последний раз бросить на него весёлый взгляд.
Двери закрылись. Заметив вышедшего из соседнего лифта Амира, Кира быстро подошла к нему:
– Слушай, тут есть подземная парковка?
– Конечно. Почему, думаешь, у здания нет машин?
– Никогда даже не думала об этом…
– Кстати, я видел тебя в субботу.
«Кто не видел меня в субботу?» – захотелось закричать Кире; она чуть не спросила у него, почему же он не подошёл к ней и не познакомил её со своей девушкой; ей хватило такта сдержать этот вопрос.
– М. Я тебя не видела. Такое ощущение, что там были все… – вздохнула она, – О, смотри, Тина. Давай спросим.
Судя по сбитому с толку лицу Амира, он не понял, что она хотела спросить у Тины. Они только что вышли из здания.
– Тина! – позвала Кира.
– О. Чего ты? – спросила та, остановившись.
– Ты была в субботу в восемь вечера в парке?
– Там что, убили кого-то? – испуганно проговорила Тина, немного отпрянув, – Нет. У меня алиби.
Кира, почувствовав скопившееся за день напряжение, беззвучно рассмеялась, уперев руки в бёдра, слегка наклонившись вперёд и опустив голову.
– Я могу идти? – опасливо спросила Тина.
– Конечно, – ответила Кира сквозь смех, – До завтра.
– Пуаро, – сказала та, отвесив Кире лёгкий поклон, – Гастингс, – отвесив такой же поклон растерянному Амиру, Тина ушла.
День 45, неделя 7, среда
Хотя Кира и договорилась с собой подумать над признанием на следующей неделе, она даже не подозревала, насколько сложно ей будет держать это чувство внутри себя. Когда она была занята чем-то, требующим сил и внимания, та часть её сознания, которая не была задействована в решении текущей задачи, расслаблялась, давая знать о своём новом и никогда до этого не испытанном состоянии фоновыми всполохами обжигающего удовольствиями или периодическими приятными сжиманиями сердца. Когда же она оставалась наедине с собой, то в душе наступала такая буря, что, казалось, она могла сломать все мачты, потушить все маяки и разбить любые самоналоженные ограничения. Каждую минуту своего свободного времени она представляла, как и какими словами она могла признаться Максу в своих чувствах, которые, не находя выхода, гоняли её из угла в угол своей квартиры и угрожали взорвать её изнутри. Так, по крайней мере, она провела вчерашний вечер; когда она легла в кровать, чтобы уснуть, мысли стали настолько мешать её покою, что она схватила телефон, чтобы позвонить ему и всё ему рассказать. Но у неё не было его номера.
Проснувшись сегодня утром, она с самой первой секунды пробуждения была сбита с ног той лавиной чувств, которая спала? вместе с ней. Не справившись с порывом, она снова схватила телефон и снова вспомнила, что у неё не было его номера. Ей пора было что-то с собой делать: жизнь в таком состоянии, конечно же, не была невыносимой, но умиротворённой её тоже нельзя было назвать. Потратив пять минут на глубокое и размеренное дыхание, Кира, успокоившись, решила, что, кажется, можно было наконец-то начинать утро.
Несмотря на все связанные с новым чувством мучения, она была уверена в том, что, если бы какая-нибудь высшая сила приблизилась к ней и предложила бы по щелчку пальцев освободить её от этих переживаний, она бы отказалась. Она не хотела освобождаться; это, кажется, было тем, ради чего стоило жить.
***
На перерыве она и Тина отправились в маленькое уличное летнее кафе в парке у работы. Кира уже выучила, что в разговорах с местным населением при упоминании парка нужно было уточнять, какой парк имелся в виду, иначе это было бы воспринято, как рассказ о большом центральном парке, который в этом городе назывался просто «парк». Они пошли вдвоём: другие две девушки, которые обычно составляли им компанию и которых Тина называла либо «девочки», либо «подружки», ушли в отпуск, как и треть их отдела. День был, как и все дни сейчас, летним, жарким и невыносимо солнечным.
– Ты как-то упомянула, что у тебя есть сестра, – вспомнила Кира, когда они закончили есть.
– Да, младшенькая.
– У тебя только одна сестра?
– Да, нас двое. А у тебя что, никого нет?
– Нет, никого. Какая у вас разница?
– Восемь с половиной лет.
– Ого! Какие у вас отношения? – спросила Кира, чтобы тут же поправиться, – Если ты не против такого вопроса, конечно.
Она любила задавать подобные вопросы тем, кто не был единственным ребёнком в семье: каждый раз она как будто бы проверяла на прочность сопровождавшее всю её жизнь желание расти не одной, сопоставляя то, чего ей не хватало в детстве, с реальным опытом других людей.
– Не против, с чего бы? Нормальные у нас отношения. Она у меня милашка. Когда в настроении. Упрямая, конечно, но милашка.
Они встали из-за стола и побрели по направлению к выходу из парка, решив свернуть незадолго до него и уйти на один или два прогулочных круга.
– Ты так ровно ходишь, – заметила Кира, не удержавшись от комментария, – В смысле, что ты на таких высоких каблуках и всё равно так ровно ходишь.
– Я знаю, – уверенно ответила Тина, – Я практиковалась.
– Практиковалась? – удивилась Кира.
– Да. Знаешь, есть такие люди, которые ходят вприпрыжку? – Тина изобразила преувеличенно пружинящую походку, – Я в детстве когда увидела это безобразие, так испугалась, что могу быть такой же, что начала практиковаться перед зеркалом. Потом чуть подросла и на каблуках тоже тренировалась.
– Сразу получилось?
– Нет, практика нужна была. У меня в итоге хорошо получалось. Иногда слишком хорошо, – деловито сказала Тина.
– «Слишком хорошо» – это как? – усмехнувшись, поинтересовалась Кира.
– Я тебе пример приведу. Я, когда училась в школе, попросила родителей купить мне зимнее пальто в пол – почему-то хотелось именно в пол: блажь накрыла. Я его надевала и с таким каменным лицом, – Тина изобразила бесстрастное выражение лица, – выплывала на улицу. Представляешь? Зимний призрак. Ног не видно, макушка плывёт по прямой линии. Корабль просто. Летучий голландец.
Кира начала смеяться в голос.
– Как-то, помню, плыву, а мимо проходит женщина с маленькой дочкой, и та такая показывает на меня и кричит «Мама! Девочка парит!». Красивая фраза, конечно, но, по-моему, получалась девочка-ледокол.
У Тины зазвонил телефон, и Кира приложила усилия, чтобы унять смех и тем самым не мешать разговору.
– Да, – ответила Тина в трубку, – Да. Да. Я на перерыве. Это не подождёт? – вздохнула она, – Сейчас приду.
Она положила трубку, посмотрела на Киру многозначительным взглядом, пожала плечами так, словно говорила «ничего не поделаешь», и быстро пошла к выходу. Кира достала из рюкзака наушники, занесла их над ушами, чтобы с лёгким хлопком отпустить их на голову, и вдруг застыла от внезапного вопроса, раздавшегося из-за её спины:
– Что будешь слушать?
Она расплылась в настолько счастливой улыбке, что решила обязательно умерить её перед тем как развернуться. Надев наушники на шею, она обернулась.
– Почему тебе это так интересно? – спросила она, светясь.
– А почему ты не хочешь говорить? – ответил Макс, тоже не сдержав улыбку.
– Почему ты постоянно отвечаешь вопросом на вопрос?
– А почему ты?
– Мы разве не играем?
– Зачем тогда спрашивать?
– Гуляешь здесь?
– Хочешь со мной?
– Нет, – ответила она быстрее, чем успела сообразить, что говорит: перспектива прогулки с ним после всех её вчерашних и сегодняшних терзаний настолько испугала Киру тем, что могла склонить её сказать непоправимое, что ответ вышел из неё быстрее, чем она его осознала.
– Три-два… – растерянно протянул Макс, – Но почему? – он прозвучал настолько огорчённо, что Кире захотелось его обнять.
– Тину только что вызвали обратно. Я не знаю, может ей помощь нужна: тоже собиралась уходить.
– С музыкой?
«Да», – мысленно согласилась Кира, – «Отсюда до входа в здание – одна минута. Что я собиралась слушать?». Уверившись в том, что он снова подумает, будто она от него убегает, она огорчилась не меньше него.
– Да, мне осталось одну песню дослушать, – попыталась объясниться Кира; она выглядела потерянной, – Я с удовольствием прогуляюсь с тобой. В другой раз, – она пыталась звучать настолько искренне, настолько это было возможно.
Кажется, её милая растерянность не только убедила его, но и заставила снова улыбнуться.
– Хорошо. До другого раза тогда.
Она кивнула, развернулась и ушла. Ей нужно было срочно вызывать на разговор своё холодное и рациональное «я».
– Я на грани того, чтобы развернуться и опять подойти к нему.
