скачать книгу бесплатно
Когда Кира вышла на первом этаже из лифта, она, пройдя несколько шагов, увидела, что на одной из белых длинных лавок, расставленных в холле вдоль стен, сидел Макс и делал что-то в своём телефоне. В очередной раз приметив, во что он был одет, она вдруг сопоставила все свои наблюдения в тот вывод, что он (если не брать в расчёт брюки) никогда не носил ничего ни с застёжками, ни с молниями, ни с пуговицами – ни с чем; иногда он носил джинсовые куртки, но их он никогда не застёгивал. Тот же Амир, к примеру, всегда носил заправленные в брюки рубашки, на которые иногда накидывал расстёгнутый пиджак или джемпер, периодически возбуждая в Кире внутреннее комическое негодование его несоблюдением отсутствия дресс-кода.
Она быстро пошла в его направлении, думая о том, что сейчас спросит, ждал ли он кого, но потом решила, что это был опасный вопрос. Вдруг он ждал свою девушку? «Чем меньше я знаю, тем лучше», – подумала Кира, наконец-то уместив свору своих страхов, связанных с его личной жизнью, в одну ёмкую фразу.
– Я думала, ты не собираешься на улицу до пятницы, – сказала она, подсев к нему, – Привет.
– О, привет, – немного удивлённо ответил он – так, словно не ожидал её здесь увидеть, – Я не на улицу. Папу кто-то умудрился в лифте перехватить; ушли какие-то дела решать. Я сижу жду.
– Понятно.
– Что будешь слушать? – Макс указал подбородком на наушники на её шее.
– Почему тебе всё-таки так интересно знать?
– А почему ты не говоришь?
– Чтобы ты продолжал спрашивать, – улыбнулась она.
– А нам больше поговорить не о чем? – немного разочарованно спросил он.
– Почему не о чем? Расскажи о себе, – предложила Кира; она даже наклонилась вперёд, поставив локти на колени, и повернула к нему голову, как бы заглядывая ему в лицо.
– После тебя, – вернул улыбку Макс; в это же время у него коротко завибрировал телефон, – Мне пора, – сообщил он, взглянув на экран, вздохнул и встал.
– А, ты вниз, да?
– Угу, в ад. Хочешь с нами?
– Ты уже второй раз спрашиваешь, поеду ли я с вами. Смотри, в следующий раз соглашусь, – озорно ответила она; скептический голос в её голове произнёс: «Не сможет она флиртовать, как же…»
– Буду иметь в виду, – сказал он так, что Кира опять почувствовала раздражение от неопределённости его интонаций.
«Буду иметь в виду» можно было сказать игриво, как «М-м, я обязательно спрошу в следующий раз», и можно было сказать холодно, как «Я буду уверен, что больше не спрошу ничего подобного». Он же сказал это, как «попробуй угадай, что я имел в виду под “буду иметь в виду”».
– Мы же завтра встретимся, да? – спросила Кира внезапно для самой себя – настолько умоляющей интонацией, которая, как ей показалось, выдала её с головой.
Она не успела ужаснуться своему возможному раскрытию, как Макс, улыбнувшись, ответил:
– Хочешь запланировать случайную встречу?
Кира встала.
– Случайная, так случайная, – радостно согласилась она, и они, как обычно на мгновение посмотрев друг в другу глаза, разошлись.
День 52, неделя 8, среда
Всю эту ночь Кира опять проворочалась под тяжёлой и угнетающей липкой жарой, задыхаясь от сдавленного густого воздуха. Первые несколько часов в офисе показались ей настолько бодрящими, что она периодически возвращалась к мысли о том, насколько она была счастлива возможности хоть где-то побыть в блаженной компании кондиционера.
Сидя за своим рабочим столом, Кира краем глаза заметила, как кто-то направлялся в её сторону; посмотрев за монитор, она увидела Макса, который за те пару мгновений, которые понадобились ей для того, чтобы заметить его и поднять глаза, уже успел подойти к её столу. Сегодня, к её удовлетворению, он был без куртки.
– Привет, – улыбнулся он.
– Привет, – счастливо засияла Кира, – Ты зачем?
– Да так, случайно подошёл.
– А, это мы случайно встретились? – шутливо догадалась она; она была настолько рада его видеть, что, смотря, как обычно, ему в глаза, подалась вперёд, облокотившись двумя руками о стол, – Пойдём куда-нибудь?
– Пошли, конечно, – продолжая улыбаться, ответил Макс, опёршись двумя ладонями о край её стола, – А куда ты хочешь?
Они звучали настолько легко, беспечно и радостно, что были похожи на двух счастливых детей, замышляющих безобидную шалость.
– На крышу, может?
– Нет, только не туда.
– Я думала, ты для этого без куртки.
– Нет, это чтобы ты не просила её снять.
Внезапное покашливание одновременно обернуло их головы на источник звука: неподалёку от них стояла Тина – она, судя по всему, копировала какие-то документы (копировальный аппарат стоял неподалёку от стола Киры); на её укоризненном выражении лица было написано «это вообще что такое?»; эта реакция раззадорила их ещё больше.
– Пошли куда-нибудь, – быстро бросила Кира.
Она торопливо встала, и они почти бегом ушли по направлению к лифт-холлу; на ходу они, не сговариваясь и чуть не рассмеявшись, одновременно обернулись на Тину – как будто она не разрешала им никуда уходить, но они всё равно сбежали. Они (опять же, не сговариваясь) прошли мимо лифтов и зашли в тот заворот к окну, в котором разговаривали в прошлый раз; радостно запыхаясь, они прислонились к стене.
– Вчера мы остановились на том, что ты хотел рассказать что-то про себя, – начала разговор Кира, всё ещё пытаясь восстановить дыхание, которое захватило не только от быстрой ходьбы.
– Что? – с наигранным возмущением спросил Макс, сведя брови, – После тебя, вообще-то.
– Я не соглашалась, так что ты первый, – широко улыбнулась она.
– Ладно, уступлю. Что ты хочешь знать? Только не нужно ничего про семью, ладно? В этом нет ничего плохого, но ты никогда не спрашивала ничего только про меня.
У Киры на миг перехватило дыхание: после его реплики она осознала, что все заготовленные ею вопросы были связаны с его семьёй. Получается, ей нужно было спросить про что-либо, связанное только с ним? Это была опасная территория: тема его жизни очень легко могла вывести на его личную жизнь. Немного подумав, она вспомнила, что всегда хотела узнать что-либо про его вкусы – в чём угодно.
– А ты что-нибудь слушаешь? Музыку?
– Подкасты в основном.
– Про что?
– Про танки.
– Серьёзно? – Кира удивилась настолько сильно, что широко открыла глаза и приподняла брови.
– Нет. Каково, а? – вызывающе спросил он.
– Туше?, – улыбнулась она, – Вот ты ходишь в тот бар…
– Пару раз всего лишь, – перебил он.
– Всё равно, – продолжила она, несмотря на настойчивый внутренний шёпот, который неустанно повторял «опасная территория», – Что ты пьёшь? Какой твой любимый напиток?
– Алкогольный, ты имеешь в виду?
– Ну да.
– Никакой. Я не пью.
– Правда? – удивилась Кира.
– Правда. А что?
– Ничего. Здорово. Я тоже не любитель, – призналась она.
Это была правда: нельзя было сказать, что она совсем не пила – она просто не испытывала никакого удовольствия от алкоголя и поэтому пила очень мало: пара опытов крупной попойки показали ей, что её опьянение настолько бесшовно переходило от сонливости в спутанность сознания, что она никак не могла поймать тот момент, ради которого все вокруг, собственно, и упивались. В один период своей жизни она решила говорить, что не пьёт, но быстро изменила этот ответ на «пью немного» из-за странных реакций, которые почти всегда следовали за этим признанием: люди почему-то считали своим долгом пошутить про это; или задать какой-нибудь странный игривый вопрос, на который она не знала, как ответить; некоторые, не дождавшись встречной шутливости, тут же начинали слегка горячиться и вставали в защитную позицию, воспринимая её нежелание подтрунивать над собой как обвинение в их благосклонном отношении к алкоголю; некоторые тут же меняли тон и строго спрашивали «Серьёзно: почему?», ожидая услышать о непреодолимом медицинском или религиозном препятствии, которое не позволяло ей наслаждаться тем, чем наслаждались все вокруг. Иногда она думала, что простая фраза «я не пью» и отказ подхватывать шутки, казавшиеся смешными только собеседнику, который даже не подозревал, сколько раз до этого она слышала в точности такую же ответную реакцию, вместе с отсутствием серьёзных причин, запрещающих ей пить, возводили её в глазах других людей на только им видимый пьедестал, откуда, как им чудилось, она насмешливо показывала на них пальцем, кричала «я, в отличие от вас, могу не пить просто так!» и демонстративно осуждала их. Её добровольный отказ от алкоголя, несмотря на очевидную полезность для здоровья, не был сдобрен ни самоиронией, ни уважительной причиной, и поэтому воспринимался с непонятной враждебностью: олицетворяя альтернативу общепринятому пути, она словно ставила под сомнение его нормальность и заставляла людей искать такой ответ на вопрос «а почему в таком случае я пью?», который был бы более вразумительным, чем «а потому что как иначе»; им это не нравилось. Сейчас, как она заметила, в неприятии алкоголя можно было признаваться гораздо спокойнее, чем те же десять лет назад – как будто бы это стало модным.
– Хорошо, какой ты обычно берёшь напиток тогда?
– Обычно? Разный.
– Нет любимого?
– Нет. Я люблю пробовать новое. Сейчас, кстати, моя очередь спрашивать.
– Пожалуйста.
– Мне понравился вопрос про что-нибудь самое-самое. Как тогда, в субботу. Хочу что-нибудь такое же.
Те пару секунд, которые Макс взял на раздумье, Кира мысленно умоляла его не спрашивать про самый счастливый момент в её жизни: если он всё-таки про это спросит, то она точно выпалит «сейчас».
– Какое твоё самое большое разочарование? – спросил он.
– Хм. Ну это легко. Отец. Я про него рассказывала. А твоё? – вернула она под укол опасения, что его разочарование могло быть связано с его личной жизнью; в голове снова пронеслась спасительная мантра «чем меньше я знаю, тем лучше».
– Быстрый ответ, – Макс удивлённо приподнял одну бровь, – Моё… – протянул он, призадумавшись; он хотел начать что-то говорить (этот момент всегда хорошо заметен: слова как будто бы видно сквозь горло – видно, как они идут вверх, вытягивая позвоночник и чуть приподнимая голову, после чего на мгновение останавливают дыхание и приоткрывают рот перед тем как выйти), но передумал, – У меня есть только мелкие.
– Короче ты ушёл от ответа, – скептически констатировала Кира.
– А если это правда?
– Доказательство? – лукаво прищурилась она.
– Как я это докажу? – с лёгким негодованием спросил он.
– Ну, нет – так нет. Я думаю, мне уже пора идти. Наши перерывы, по-моему, стали слишком заметными. Не хочу задерживаться.
Она хотела спросить, встретятся ли они завтра, но побоялась быть слишком навязчивой и слишком считываемой – кажется, она выглядела недвусмысленно счастливой. На самом деле она хотела уйти, потому что боялась не справиться с порывом удовлетворить постоянно ноющее желание прикоснуться к нему – к примеру, дотронуться до ладони, плеча или волос. Сказав про то, что им пора было расходиться, она тут же подумала, что у неё могло получиться обнять его, замаскировав это под прощальный жест; она быстро передумала: это смотрелось бы, как переход установленных между ними границ. Прощания, следовательно, должны были быть предельно короткими.
– Мы встретимся завтра? – спросил Макс, задав ей вопрос, от которого она сама отказалась секунду назад.
– Случайно? – уточнила она, улыбнувшись, – Я не смогу случайно дойти до тебя. Я не хожу в твою сторону. Я даже не знаю, где ты сидишь.
– Далеко.
– Давай лучше ты до меня дойдёшь. Всё, я пойду, – подытожила она, сделала пару шагов назад, развернулась и быстро ушла.
***
Сегодняшний перерыв на ланч, как и все рабочие ланчи этой и предыдущей недель, она провела вместе с Тиной; в последние дни они выбирали кафе внутри здания (их было несколько), чтобы не выходить из кондиционируемого царства.
– Слушай, – немного неуверенно заговорила Тина спустя пару минут после начала еды, – Как я уже говорила, это не моё дело, но вы точно не встречаетесь?
– Точно, – веско ответила Кира.
– Понятно, – кивнула Тина, – Ладно, извини. Не моё дело, – она приподняла руки ладонями к собеседнице, – Сейчас столько разных типов отношений, что… – добавила она и выжидающе посмотрела на Киру; убедившись, что та решительно отказывалась продолжать, Тина оставила эту тему, – Кстати, насчёт отношений. Помнишь сеструню мою?
– Блин, конечно. Я же только вчера про неё спрашивала. Нина.
– Ну да, точно. Вчера у неё истерика была.
– Да? – удивилась Кира, – Из-за чего?
– Стенала, что любовная жизнь не складывается. Вещами швырялась…
– У неё… – осторожно начала спрашивать Кира, – проблемы с кем-то?
– Ни с кем, – покачала головой Тина, – Вот именно, что ни с кем. Это её и беспокоит, как я поняла. Боится, что ей уже слишком много лет.
– И… – снова начала спрашивать Кира: не менее осторожно, чем в прошлый раз, – чем всё кончилось?
– Я пыталась успокоить её: говорила, что, если захотеть, можно найти пути познакомиться. Приложения те же… Но ей не нужны были советы, по-моему. Ей просто хотелось выплеснуться.
Кира не знала, что на это ответить; Тина, судя по всему, и не ждала ответа. Спустя пару минут они переключились на другие темы и провели остаток ланча за лёгкими освежающими разговорами.
День 53, неделя 8, четверг
В эту ночь Кира впервые обрадовалась жаре – точнее, её замечательному свойству парализовывать сознание. Иногда в её голове мучительно продирала глаза мысль о том, что нужно было признаться в любви – прямо сейчас; точнее, первым делом утром; она тянулась к поверхности и, как раненый солдат на поле боя, пыталась со стоном выползти из-под груды других навалившихся на неё обескровленных и обездвиженных жарой мыслей. Приход в офис опасно переставил всё местами: мысль ожила и прибежала в первые ряды сознания; Кира начала часто поворачивать голову в сторону прохода между офисами: вдруг Макс появится? Спустя пару часов после начала дня он всё же появился; он как будто бы шёл напрямую к лифтам, но, поравнявшись с параллелью её стола, остановился и посмотрел в её сторону: такого приглашения было достаточно – она тут же встала с места и подошла к нему.
– Ты идёшь куда-то или ты случайно здесь? – спросила она без приветствия, лучась.
– Случайно, – улыбнулся он в ответ.
– Пошли куда-нибудь, чтобы не стоять.
Сказав это, она чуть было не взяла его за руку, чтобы увести на место отдыха, которое, как она знала, было сейчас свободно: она не зря всё утро посматривала на всех проходящих туда-сюда людей. Она просто пошла в ту сторону; Макс пошёл за ней. За перегородкой действительно никого не было: они сели на диван и, наклонившись вперёд и опёршись о колени, повернули друг к другу головы.
– Поиграем в вопросы? – предложила Кира.
