Этапы сердца Алисы

Амели Ленуар

Этапы сердца Алисы

История 1: «Незнакомец в библиотеке»

Глава 1

Осенний ветер гнал по асфальту алые и золотые листья, словно торопясь поскорее уложить город спать. В университетской библиотеке, пахнущей старыми переплетами, пылью и тишиной, было тепло и уютно. Алиса Соколова, передвигаясь между стеллажами, чувствовала себя здесь как в своей скорлупе. В двадцать два года ее жизнь была расписана по полочкам: лекции, семинары, вот эта подработка среди книг и вечера с чаем и классическими романами. Она предпочитала вымышленные драмы реальным.

Именно поэтому, когда в ее царство тишины вошел Незнакомец, все ее внутренние струны натянулись, как струны скрипки.

Он появился в дверях, резко очерченный на фоне хмурого неба, в простецкой темной куртке, которая не могла скрыть его военной выправки. Движения были собранными, точными, но в глазах – пустота. Глубокая, как колодец. Он не спросил ни о чем, лишь молча взял список литературы у дежурного библиотекаря и направился в отдел художественной прозы.

Алиса, протирая полку, наблюдала за ним украдкой. Он выбирал книги медленно, почти с благоговением, проводя пальцами по корешкам. Его руки привлекли ее внимание – сильные, с тонкими шрамами на смуглой коже. Руки, которые держали не только книги.

Они столкнулись взглядами, когда он потянулся за томиком Хемингуэя. Всего на секунду. Серые, как ноябрьское небо, глаза Незнакомца встретились с ее зелеными. И в этой секунде Алиса почувствовала что-то острое и тревожное. Не страх. Предчувствие.

Она отвернулась первой, сгорая от внезапного стыда. Когда она снова рискнула поднять взгляд, он уже уходил, его широкая спина растворялась в полумраке коридора.

В тот вечер, возвращаясь домой под холодным дождем, Алиса думала только об этих глазах. О боли, которая в них жила.

Глава 2

Он стал приходить регулярно. Каждый четверг, ровно в шесть. Алиса невольно начала подстраивать под это время свой график. Она узнала его имя – Лев. Просто Лев. От сотрудницы она услышала обрывки слухов: бывший военный, контрактник, вернулся после ранения, теперь восстанавливается и, кажется, учится на заочном.

Они не разговаривали. Иногда он кивал ей, входя. Иногда она помогала ему найти нужный фолиант, и их пальцы случайно соприкасались. От его прикосновения по ее коже бежали мурашки.

Однажды, в особенно промозглый и темный вечер, в библиотеке никого не было, кроме них двоих. Алиса расставляла книги, а Лев сидел у окна, читая «Три товарища» Ремарка. Вдруг он отложил книгу, положил лицо в ладони и замер. Плечи его были напряжены до дрожи.

Алиса не думала. Она подошла к нему и молча поставила перед ним картонный стаканчик с дымящимся чаем, который принесла для себя.

– Берите, – тихо сказала она. – Вам, кажется, хуже, чем мне.

Лев медленно поднял на нее взгляд. Боль в его глазах была теперь такой близкой и голой, что у Алисы перехватило дыхание.

– Спасибо, – его голос был низким и хриплым, будто давно не использовался. Он взял стаканчик, и его пальцы снова коснулись ее. На этот раз он не отдернул руку. – Я… не всегда бываю хорошей компанией.

– Никто не обязан всегда быть хорошей компанией, – ответила Алиса. – Иногда достаточно просто быть.

Он пристально посмотрел на нее, и в его взгляде впервые промелькнуло что-то, кроме боли. Любопытство.

С этого вечера между ними возникла невидимая нить. Они начали общаться. Сначала односложно, потом дольше. Он рассказывал о книгах, которые брал. Она – о своих впечатлениях от них. Они говорили обо всем и ни о чем, избегая главного – его прошлого.

Глава 3

Прошло несколько недель. Лев стал улыбаться. Сначала только глазами, потом уголки его губ начали нерешительно ползти вверх. Эта первая настоящая улыбка показалась Алисе самым большим ее достижением.

Он начал провожать ее до дома после смены. Они шли по опустевшим вечерним улицам, и их дыхание превращалось в пар на холодном воздухе. Он рассказывал ей о звездах, называл созвездия. Оказалось, в армии, в долгих ночных караулах, это было его единственным развлечением.

Однажды он принес ей горячий шоколад в термосе.

– Ты вся замерзла, – сказал он, и в его голосе прозвучала та самая нотка заботы, от которой у Алисы защемило сердце.

Она пила сладкий, обжигающий напиток, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Она понимала, что влюбляется. Быстро, необратимо и безнадежно. Потому что он был крепостью, все еще окруженной колючей проволокой, и она не знала, есть ли у нее силы ее преодолеть.

Глава 4

Перелом наступил морозным вечером, когда первый снег крупными хлопьями начал падать на темные крыши. Они стояли на мостике над замерзшей рекой, завернувшись в свои куртки.

– Меня подорвали, – вдруг тихо сказал Лев, глядя на черную воду. – БТР, на котором мы ехали. Я был единственным, кто выжил.

Алиса замерла, не дыша.

– Я ношу их с собой, Алиса. Всех. Каждого, – его голос дрогнул. – Иногда ночью я просыпаюсь от их криков. И чувствую себя виноватым. За то, что жив. За то, что дышу этим воздухом, пью этот чай, смотрю на тебя…

Он повернулся к ней, и в его глазах стояли непролитые слезы.

– Я разбит внутри. И я не хочу, чтобы тебя поранило этими осколками.

Алиса не нашла слов. Она просто подошла к нему, встала на цыпочки и прижалась щекой к его холодной щеке. Потом ее губы коснулись шрама у его виска – отметины от того самого взрыва.

– Твои осколки – это теперь и мои осколки, – прошептала она. – Мы будем нести их вместе.

Он сжал ее в объятиях так сильно, что у нее снова перехватило дыхание. Но на этот раз от счастья. Он дрожал, прижимаясь лицом к ее волосам, и она знала – это дрожал не от холода, а от того, что его стены наконец рухнули.

Они стояли на том же самом пустом ночном пирсе, где все и началось. Зима уже вступала в свои права, и лед у берега скрипел под напором течения. Снег медленно падал на темную, почти черную воду, исчезая в ее пучине.

– Я не умею быть тем, кого ты заслуживаешь, – прошептал он, и слова его застывали в воздухе белым дымком. – Я не знаю, как быть… целым. Для тебя.Лев смотрел не на нее, а куда-то вдаль, за горизонт, где осталось его прошлое.

Алиса повернулась к нему. Она сняла перчатку и теплой ладонью коснулась его щеки, проведя пальцами по знакомому, неровному шраму. Он вздрогнул, но не отстранился.

– Я не прошу тебя быть кем-то, – сказала она так же тихо, но с несокрушимой уверенностью. – Я не жду, что ты станешь прежним. Я не знаю того человека. Я знаю тебя. Того, кто приходит в библиотеку за Ремарком, кто разбирается в звездах и кто приносит мне горячий шокалад, потому что боится, что я замерзну. Я прошу тебя просто быть. Рядом. Со мной.

Он закрыл глаза, словно ее слова были для него и болью, и бальзамом одновременно. Потом он взял ее руку, ту самую, что касалась его шрама, и прижал ее к своей груди. Сквозь толстую ткань куртки она чувствовала ровный, сильный стук его сердца.

– Я тоже, – улыбнулась Алиса. – Но мы же вместе, правда?– Я боюсь, – признался он, наконец глядя прямо на нее.

В тот миг, когда его пальцы переплелись с ее пальцами, ледяными от холода, но горячими от чувства, она поняла. Самая великая история любви – это не та, что написана в книгах на ее полках. Самая великая история пишется здесь и сейчас. Морозным дыханием, падающим снегом и биением двух сердец, которые, наконец, нашли свой ритм.

Он наклонился, и его губы коснулись ее губ. Это был не страстный, а скорее обещающий поцелуй. Поцелуй как клятва. Клятва пытаться. Клятва жить. Клятва идти вперед, несмотря на груз прошлого, держась за руки.

И когда они пошли обратно, по снежной аллее, оставляя за собой два следа, Алиса знала – ее жизнь с библиотекой, тишиной и вымышленными драмами закончилась. Начиналась новая, настоящая история. И она была готова ее прожить.

Глава 5

Зима сжала город в ледяной кулак, но Алиса почти не чувствовала холода. Внутри нее горел новый, непривычный огонь. Их с Львом отношения были похожи на хрупкий узор на замерзшем окне – прекрасный, сложный и боящийся резкого движения.

Они не стали парой, объявленной всем вокруг. Их связь оставалась их тайной, притихшей и глубокой, как лесное озеро подо льдом. Они встречались в укромных уголках города: в маленьком кафе с плохим кофе, но зато с полутемными кабинками; в заброшенной оранжерее парка, где под стеклянной крышей пахло влажной землей и прошлым летом; или просто гуляли по пустынным набережным, их руки в варежках были сплетены, а разговоры текли неспешно и важно.

Лев начал рассказывать. По кусочкам. По крупицам. Не о войне – об этом он говорил редко и сжато. Он рассказывал о своем детстве в сибирском городке, о том, как учился ориентироваться в тайге по звездам, о первом пойманном окуне, о собаке по кличке Верный, которую он до сих пор не может забыть. Алиса слушала, впитывая каждое слово, собирая образ того мальчика, которым он был до того, как жизнь надела на него форму.

Она, в свою очередь, открывала ему свой мир. Принесла ему свои старые тетради со стихами, которые писала в школе. Рассказала о страхе не оправдать ожиданий, о давлении «быть как все», о своем тихом бунте в виде работы среди книг, а не в модной компании.

– Ты видишь мир иначе, – как-то сказал он, поднимая на нее взгляд. – Ты видишь душу вещей. Я всегда видел только их функцию. Это… ценно.Он брал ее тетради в свои большие, неуклюжие на вид руки, но перелистывал страницы с такой бережностью, будто держал живую птицу.

В его словах не было пафоса, только констатация факта. И для Алисы это прозвучало лучше любой поэзии.

Глава 6

Но призраки прошлого не ушли. Они ждали своего часа. Однажды ночью Алисе позвонил Лев. Он не говорил, она лишь слышала его прерывистое, тяжелое дыхание в трубку.

– Лев? Что случилось? – испуганно спросила она, сердце уходя в пятки.

– Ничего… Просто… услышал твой голос, – он с силой выдохнул. – Плохой сон.

Она не стала расспрашивать. Просто начала говорить. О чем угодно. О том, как сегодня на лекции профессор запутался в собственном галстуке. О смешной собаке, которую видела днем. О книге, которую сейчас читает. Она говорила тихим, монотонным голосом, пока его дыхание на другом конце провода не выровнялось и не стало глубоким и спокойным.

– Спи, – прошептала она в конце. – Я тут.

– Не вешай трубку, – попросил он, и в его голосе снова послышалась уязвимость, которая разрывала ей сердце.

Она не повесила. Проснулась утром с телефоном у уха, слыша его ровное дыхание. И поняла, что любит его. Любит всю его боль, его страх, его тихую силу. Любит всего.

Глава 7

Наступил канун Нового года. Библиотека закрывалась на праздники. Алиса допоздна задержалась, чтобы расставить по местам последние книги. Лев ждал ее снаружи, прислонившись к стене старого здания.

– Пошли, – сказал он, когда она вышла, закутанная в шарф. – Я отвезу тебя домой.

Они шли к его старенькой машине по свежевыпавшему снегу, хрустящему под ногами. Город был украшен гирляндами, и в окнах горел теплый свет. Все спешили по своим семьям, к своим праздникам. А у них не было ни семьи, ни традиций. Были только они.

Вместо того чтобы ехать к ее дому, Лев свернул на заснеженную проселочную дорогу, ведущую за город. Они остановились на пустой смотровой площадке, с которой открывался вид на весь город, сверкающий внизу, как рассыпанная шкатулка с драгоценностями.

– У меня нет для тебя подарка, – сказал Лев, глядя прямо перед собой.Он выключил двигатель. В салоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь их дыханием.

– Ты мне не нужен, – честно ответила Алиса.

– Я не могу обещать тебе обычное будущее. Дом, детей, спокойную жизнь. Я не знаю, смогу ли я это когда-нибудь.Он повернулся к ней. В свете луны, отражавшейся от снега, его лицо казалось высеченным из мрамора.

– Я не прошу у тебя обещаний, Лев. Я прошу у тебя настоящего. Вот этого момента. Сейчас.

– Это была у меня в рюкзаке… там, – его голос дрогнул. – Ее мне дал один парень… он любил поэзию. Он не вернулся. Я храню ее. Но теперь я хочу, чтобы она была у тебя.Он достал из кармана маленькую, потрепанную книжечку. Это был томик стихов Эмили Дикинсон.

Алиса взяла книгу дрожащими пальцами. Это был не просто подарок. Это была доверенная ей часть его души, его самой страшной боли и самой святой памяти.

Вдарили куранты. Далекие, приглушенные снегом. На город обрушился фейерверк, вспыхивая в небе разноцветными звездами.

– С Новым годом, Алиса, – прошептал Лев.

– С новым счастьем, Лев, – ответила она.

И когда он поцеловал ее, в глазах у него не было больше ни пустоты, ни боли. Была лишь она. И ее отражение в его слезах, которые, наконец, текли свободно, омывая старые раны. Он плакал. Тихо, беззвучно. И Алиса знала – это были не слезы слабости. Это были слезы освобождения.

Они сидели в машине, держась за руки, и смотрели, как зажигается новое year, новое начало. И Алиса верила, что самое главное чудо – это не то, что ждет в будущем, а то, что ты смог исцелить в прошлом. И она знала – она поможет ему. Сколько бы времени это ни заняло.

История 2: «Правила игры в Манхэттене»

(Продолжение сборника, 5 лет спустя)

Пролог

Стекло и сталь. Именно эти два слова первыми пришли в голову Алисе, когда она вышла из лимузина на залитую неоновым светом 5-ю Авеню. Пять лет, отделявшие ее от той заснеженной смотровой площадки и тихой библиотеки, казались целой вечностью. Теперь она была не Алисой Соколовой, скромной студенткой-филологом, а Алисой Соколь, перспективным арт-консультантом с растущей репутацией в мире нью-йоркского искусства. Ее жизнь была тщательно выстроенным фасадом из дизайнерских костюмов, деловых ужинов и безупречного вкуса.

Но сегодняшний вечер был особенным. Галерея «Вернисаж», один из самых влиятельных private-view клубов Манхэттена, где решались судьбы художественных рынков и карьер. Ее пригласили сюда как восходящую звезду. Алиса сделала глубокий вдох, чувствуя, как под строгим покроем ее черного платья от Оскара де ла Ренты бьется все то же трепетное сердце провинциальной девочки.

Глава 1

Зал галереи был наполнен гулом приглушенных разговоров, звоном хрустальных бокалов и дорогими парфюмами. Алиса с профессиональной легкостью парила между гостями, обмениваясь светскими людьми, но ее внутренний взор был сосредоточен на одной цели – Эдуард Ван Хорн, влиятельный коллекционер, чье покровительство могло открыть ей двери в самый высший эшелон.

Именно в тот момент, когда она уже почти подошла к нему, ее путь преградила высокая, мощная фигура. Мужчина общался с кем-то, стоя спиной к ней, но его осанка, его властная, расслабленная поза говорили о привычке командовать больше, чем любые слова. Он медленно повернулся, и ее взгляд столкнулся с его взглядом.

Холодным. Пронзительно-голубым. Как айсберг в северных морях.

Артем Демидов. Русский олигарх с сомнительной репутацией и безупречным состоянием. «Волк в дорогом костюме», – как его окрестила светская хроника. Он смотрел на нее не как на женщину, а как на интересный лот на аукционе – оценивающе, без тени подобострастия.

– Мисс Соколь, – его голос был низким, с едва уловимым русским акцентом, который придавал его словам опасную бархатистость. – Я слышал, вы тот самый гений, превращающий мазню в миллионы.

– Мистер Демидов, – парировала Алиса, заставляя себя улыбнуться. – Я просто помогаю людям находить красоту. А рынок уже сам решает, во сколько ее оценить.

– Скромность? В Нью-Йорке? Как свежо.Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки.

– Извините, мне нужно разрешить один небольшой… кризис, – сказал он, и его взгляд скользнул по Алисе с головы до ног, оставляя ощущение легкого ожога. – Надеюсь, мы продолжим этот разговор. Мне кажется, вы можете быть мне полезны.В этот момент к Артему подошел его помощник и что-то шепнул ему на ухо. Лицо Демидова потемнело.

Он ушел, оставив ее с странным чувством смеси раздражения и любопытства. Алиса встряхнулась. Она вернулась к своей цели, к Ван Хорну, но мысленно уже отмечала про себя: «Держаться подальше от Демидова».

Глава 2

Случай представился неделей позже, на аукционе современного искусства «Christie's». Алиса консультировала клиента, когда заметила Артема, стоящего в стороне. Он смотрел на большую абстрактную картину, и на его лице было не привычное высокомерие, а что-то похожее на… понимание. Это было так неожиданно, что зацепило ее.

– Можно? – он уже тянул стул, не дожидаясь ответа. – Вы проиграли Ван Хорну. Он купил того уродливого бронзового идола, которого вы ему навязывали.Вечером, в баре отеля «The Peninsula», он подошел к ее столику без приглашения.

– Я никому ничего не навязываю. А скульптура Густафсона – шедевр.Алиса вспыхнула.

– Шедевр или нет, не важно, – отхлебнул виски. – Важно, что он его купил, потому что вы сказали, что это выгодная инвестиция. Вы не искусствовед, мисс Соколь. Вы пиарщик. И хороший.

Она хотела возмутиться, но поняла, что он, по сути, прав. Ее работа заключалась в том, чтобы создавать ажиотаж.

– Что вам нужно, мистер Демидов?

– Артем, – поправил он. – Мне нужна ваша помощь. Вернее, ваша репутация. Есть один человек, Александр Лоуренс. Он одержим русским авангардом и не хочет со мной иметь дело. У него… предубеждение против людей моего происхождения. Но он уважает ваш вкус. Устроите мне встречу, убедите его продать мне несколько работ из своей коллекции – и я сделаю так, что Ван Хорн будет умолять вас о сотрудничестве.

– Вы предлагаете мне сделку? – подняла бровь Алиса.

– Я предлагаю вам партнерство, – поправил он. – Ограниченное по времени. Вы получаете доступ к вершине пищевой цепи. Я получаю нужные мне активы. Правила просты: никаких личных отношений, только бизнес.

Это было цинично, откровенно и по-своему честно. И черт возьми, это было заманчиво. Внутри все кричало об опасности, но голос амбиций был громче.

– Каковы мои гарантии? – спросила она, глядя в его ледяные глаза.

– Мое слово, – он улыбнулся, и в этой улыбке была вся дикая, хищная уверенность волка, знающего, что он вожак стаи. – Или вы мне не верите?

Алиса посмотрела на него, на этот Нью-Йорк за окном, на свою жизнь, которая могла сделать либо резкий взлет, либо такое же резкое падение.

– Я подумаю, – сказала она, зная, что ответ уже готов, и он – «да».

Глава 3

Их «партнерство» началось. Артем был блестящим тактиком. Он не просто использовал ее связи – он учил ее, как играть на этом поле. Он показывал, как читать людей, как находить их слабые места, как превращать слабость в силу.

– Людьми движут только две вещи, Алиса, – сказал он как-то, наблюдая, как она ведет переговоры с упрямым галеристом. – Страх и жадность. Ваша задача – понять, какой из этих двух кнопок нажимать.

Они проводили вместе долгие часы, готовясь к встречам, летая на его частном самолете в Майами и Лондон. Алиса видела его безжалостность в бизнесе, его холодную расчетливость. Но иногда, краем глаза, она замечала нечто иное. Как он мог часами слушать оперу, закрыв глаза. Как однажды, в Лондоне, он купил с лотка у старушки все ее цветы и молча раздал их прохожим на улице.

Он был загадкой. И она, филолог в душе, не могла устоять перед желанием разгадать его.

Однажды ночью, после изматывающих переговоров с Лоуренсом, они сидели в его нью-йоркском пентхаусе. Он налил ей вина и стоял у панорамного окна, глядя на огни города.

– Почему искусство? – неожиданно спросил он. – Девушка с вашим умом могла бы торговать акциями или нефтью и зарабатывать в десять раз больше.

– Искусство – это не про деньги, – ответила Алиса, смотря на его спину. – Оно про душу. Про то, что остается, когда все деньги мира превратятся в пыль.

– «Превратятся в пыль», – повторил он задумчиво. – Вы все еще верите в сказки, Алиса. Я думал, Нью-Йорк выбил это из вас.Он обернулся. И в его знаменитом ледяном взгляде она увидела трещину. Что-то живое, уязвимое и бесконечно уставшее.

– Не все можно выбить, Артем.

Он медленно подошел к ней, взял ее бокал и поставил его на стол. Потом поднял руку и почти неслышно провел тыльной стороной пальцев по ее щеке. Электрический разряд прошел по всему ее телу.

– Опасно, – прошептал он. – Верить в сказки. Особенно рядом с такими, как я.

– Почему? – ее собственный голос прозвучал хрипло.

– Потому что я могу эту сказку разбить. И вам будет больно.

Их первое правило – «никаких личных отношений» – висело в воздухе, растоптанное этим одним прикосновением. Он наклонился, и его губы были в сантиметре от ее, когда зазвонил его телефон. Звонок был помечен как «Кремль». Маска снова легла на его лицо мгновенно. Волк вернулся в свою стаю.

– Простите, бизнес, – сухо сказал он, отходя от нее. – Вам пора.

Алиса вышла на холодный ночной воздух, чувствуя, как горит ее щека и все тело. Она понимала, что игра входит в опасную фазу. И она больше не знала, кто кого использует.

Глава 4

Свидание с Александром Лоуренсом было назначено в его поместье в Коннектикуте. Дорогу молчали. Артем изучал финансовые отчеты на своем планшете, а Алиса смотрела в окно, пытаясь привести в порядок свои мысли. Прикосновение Артема оставило на ее коже невидимый след, жгучий и тревожный.

– Запомните, – голос Артема вернул ее к реальности, когда машина замедлила ход у массивных кованых ворот. – Лоуренс ценит тонкость. Давление его только оттолкнет. Вы должны сыграть роль очаровательной и увлеченной ценительницы, которая случайно привела со мной «спонсора», разделяющего ее страсть к русскому авангарду.

– А вы разве не спонсор? – язвительно спросила Алиса.

– Я – покупатель, – поправил он, пряча планшет. – И сегодня вы – моя лучшая инвестиция.

Лоуренс, седовласый аристократ с манерами позапрошлого века, встретил их в своей библиотеке, больше похожей на музей. Артем был безупречен. Он говорил мало, но метко, цитируя Малевича и Кандинского с такой легкостью, будто вырос не в кабинетах оффшорных компаний, а в мастерских художников. Алиса видела, как настороженность в глазах Лоуренса постепенно сменялась интересом.

Именно она, однако, совершила прорыв. Заметив на полке редкое первое издание мемуаров Натальи Гончаровой, она завела разговор о женском взгляде в искусстве авангарда. Это была ее тема, ее страсть. Она говорила увлеченно, забыв о роли, и Лоуренс слушал ее, кивая, его лицо озарилось искренней улыбкой.

– Редко встретишь молодую особу с такой глубиной понимания, – заметил он, обращаясь скорее к Алисе, чем к Артему.

– Вы были великолепны. Он купил бы эти картины, даже если бы я был его злейшим врагом. Ради вас.Когда они уезжали, с тремя желанными картинами в виртуальном багаже, Артем молчал. Только когда машина тронулась, он сказал, глядя в темное окно:

В его голосе не было привычной насмешки. Было нечто похожее на уважение. Или досаду.

Глава 5

Их возвращение в Нью-Йорк вылилось в ужин в загородном клубе Артема. Он был необычайно оживлен, успех вскружил ему голову. Он заказал самое дорогое шампанское и рассказывал ей о своих первых сделках, о том, как поднимался с самого дна, не гнушаясь никакой работой.

– Вы думаете, я родился в этой куртке от Бриони? – он усмехнулся, и в его глазах вспыхнул огонь давно забытой, дикой юности. – Я спал на вокзалах. Дрался за кусок хлеба. Деньги – это не роскошь, Алиса. Это броня. Единственная вещь, которая отделяет тебя от того дерьма, из которого ты выполз.

Алиса слушала, завороженная. Он приоткрыл дверь в свое прошлое, и оттуда пахнуло не духами и деньгами, а потом, сталью и отчаянной волей к жизни. Это была история, которую он тщательно скрывал под слоем цинизма.

– Почему вы мне это рассказываете? – тихо спросила она.

– Потому что вы смотрите на меня так, будто видите того парня. А не того монстра, которым я стал.Он отставил бокал, его взгляд стал тяжелым и пристальным.

– А кто вы на самом деле? – выдохнула Алиса.

– Я не знаю. Но когда я с вами, мне хочется это выяснить.Вопрос повис в воздухе. Артем медленно потянулся через стол и взял ее руку. Его пальцы были теплыми и твердыми.

Он не стал ничего делать дальше. Просто держал ее руку, и это было более интимно, чем любой поцелуй. Алиса чувствовала, как рушатся все ее защиты. Она больше не видела в нем бездушного хищника. Она видела человека. Очень одинокого и очень сильного человека, который научился выживать, но разучился жить.

Глава 6

Он пригласил ее в оперу. «Тоска». В личной ложе, залитой мягким светом, они сидели рядом, и пение сопрано, полное страсти и отчаяния, вибрировало в воздухе. Алиса видела, как Артем замер, его взгляд был прикован к сцене, а пальцы судорожно сжимали бархатный подлокотник.

В третьем акте, когда Тоска бросалась с крыши замка, он резко встал и вышел из ложи. Алиса нашла его в полумраке холла, прислонившимся к колонне, с лицом, искаженным непонятной болью.