Крысиное королевство. Часть первая

– Мисс Моррен, – прошелестел каменный монстр. Санди глубоко вздохнула и решительно направилась к ректору.

Она вошла в кабинет и огляделась. Вдоль стен – от пола до потолка – стояли стеллажи с коллекционными книгами, позолоченными астролябиями, секстантами, наградными кубками и статуэтками. В тяжёлых рамах – благодарственные письма с гербовыми печатями. Полы устланы узорчатыми восточными коврами, а в воздухе парили разнокалиберные свечи в стеклянных колпаках.

В центре всего этого великолепия возвышался роскошный письменный стол из красного кедра. За столом, в кресле, похожем на трон шахиншаха, сидел сухонький и абсолютно лысый старичок с пышными закрученными усами. Фисташковые глаза с любопытством разглядывали Кассандру из-за толстых стёкол очков.

– Добрый день, мисс Моррен! – Он улыбнулся, демонстрируя полный рот золотых зубов, поднялся навстречу и протянул Кассандре сухую ладонь. – Наслышан о вас. Я – Лазариус Алькор. Верховный правитель этого Бедлама.

Рукопожатие оказалось энергичным. Санди отметила, что ректор выглядит старше своих лет.

– Присаживайтесь. Профессор Юния сказала, что вы уже успели познакомиться, так что позвольте представить вам профессора Кастара, декана факультета естественных наук и заведующего кафедры алхимии. – Ректор указал на человека в лабораторном халате.

Профессор Кастар сидел справа от ректора и, к счастью, уже снял респиратор. Его худое, заострённое лицо с выступающими скулами выражало крайнюю степень скуки. Он нехотя оторвал взгляд от бумаг, равнодушно взглянул на Кассандру. Та улыбнулась уголками губ, вежливо кивнула. «Интересно, он из принципа не здоровается?»

Профессор Юния расположилась в бархатном кресле по левую руку от ректора. Вдвоём с Кастаром они походили на ангела и демона, нашёптывающих свою волю пожилому грешнику. Грешник, вернее профессор Алькор, углубился в чтение резюме, и в кабинете повисло молчание. Испытание началось.

– Итак, вы обучались в Высшей школе алхимии, что в Каракии. – Алькор заговорил, а клавиши печатной машинки застучали сами собой, стенографируя происходящее. – Окончили бакалавриат, магистратуру, много и активно публиковались… хм… даже в международных изданиях. О, а ваша работа, опубликованная в «Натруфилософском компендиуме» даже получила премию каракского научного сообщества. Неплохо, господа, что скажете?.. Так-так, затем вы поступили в докторантуру, работали с самим профессором Зеленсумом, который известен разработками в области теории хаоса, а потом… хм… внезапно исчезли из науки! Практически на два года. Ни одного упоминания о вас за этот период, никакого информационного следа. Прокомментируете это?

– В этом нет тайны, господин ректор, – покачала головой Кассандра. – Я действительно очень горела наукой, но два года назад моя мать серьёзно заболела, и ей потребовалась моя поддержка. Я бросила докторантуру и больше года провела с ней. Ещё какое-то время мне понадобилось, чтобы прийти в себя, когда её не стало.

– Сочувствую. – Профессор Юния мимолётно коснулась её плеча.

– А как выше стремление заниматься наукой? Ещё не перегорели? – лукаво поинтересовался ректор.

– Хотелось бы верить, что дирижабль возможности ещё не улетел.

– Хм… – протянул профессор Кастар. – И у вас больше не осталось отвлекающих факторов?

– Что вы имеете в виду?

– Всё просто. Девушки в вашем возрасте склонны выскакивать замуж и покидать занимаемые должности.

Кассандра опешила, взгляд заметался в поисках поддержки. Профессор Юния закашлялась, делая глоток чая. Алькор нахмурился.

– Смею вас заверить, профессор Кастар, если бы я мечтала о семье и детях, то выбрала бы более спокойную, непритязательную работу!

Кастар, казалось, даже не заметил всеобщего возмущения и продолжил гнуть свою линию:

– Мисс Моррен, мне важно понимать, что мой ассистент – человек, на которого можно положиться, который не уйдёт с середины проекта, будет готов к сверхурочной работе, многозадачности, стрессам и крайне напряжённому графику.

– Я понимаю ваши требования, сэр. – Кассандра еле заметно выдохнула. – Научное направление, которое вы развиваете, одно из самых прогрессивных на континенте, и пускать в лабораторию человека с улицы уже довольно непрактично. И всё же я знаю научную работу не понаслышке, а конкретно к алхимии прикипела всей душой ещё на бакалавриате. Кроме того, последний год я живу у моего брата, Ариаса Веласско,– она заметила, что лицо Кастара исказилось, будто от резкой боли,– и с учётом того, как часто я вижу его дома, думаю, у меня нет иллюзий по поводу занятости сотрудников академии.

– Если ваши ментальные способности такие же, как у вашего брата, то, боюсь, я не готов принять на работу существо с интеллектом брюхоногого моллюска.

Кассандра почувствовала, что краснеет. Все умные слова разом забылись. Она огляделась, ища поддержки. Ректор смотрел выжидающе, профессор Юния флегматично попивала чай, но, подняв глаза, неожиданно подмигнула Кассандре.

– Если уважаемый профессор придаёт такое большое значение фактору наследственности, то смею предположить: его родители – учёные мирового масштаба, – ответила Санди, глядя в глаза Кастара. – Если это так, я прямо сейчас уйду и больше вас не побеспокою. Но если нет, вы, профессор, возьмёте слова назад, а заодно подтяните свои знания о брюхоногих моллюсках.

Наступила короткая пауза. На лице алхимика не дрогнул ни один мускул, зато Алькор и Юния переглянулись, едва скрывая довольные ухмылки.

– Вернёмся к науке, с вашего позволения, – заговорила Ханора. – Почему вы из всех высших учебных заведений Просвещённого Мира выбрали нас? А не свою альма-матер?

– Направление исследований профессора Кастара более других соответствует моим научным интересам, – выдала заученный текст Кассандра.

– А у вас есть релевантный опыт в этом направлении? – подал голос алхимик.

– Я занималась изменёнными состояниями сознания в магистратуре. Моя диссертация была написана под руководством мастера Роула. Тема: любовные эликсиры и их влияние на мозг.

Кастар скорчил очередную гримасу, полную неприязни и отвращения.

– Кстати, весьма занимательная работа, – отозвался ректор. – Мисс Моррен не только наблюдала действие разных составов на добровольцах, но использовала динамические сканы мозга и пришла к неутешительным выводам. Жаль, что их не наклеивают на этикетки с любовными микстурамив виде предупреждения. Ведь некоторые используют эту гадость почти каждый день, чтобы освежить чувства.

– Да! А последствия такие же, как от тяжёлых седативов! – подхватила Санди. – Включая дегенеративные изменения в мозге и нарушения социализации.

– Что вы несёте, – недоверчиво нахмурился алхимик, – мастер Роул был выжившим из ума старым маразматиком ещё семь лет назад, во время нашего с ним знакомства на конференции в Лимерии. Я думал, в Школе его держат лишь из уважения к его почтенному возрасту.

– Вы правы, – нашлась Кассандра. – Из того же уважения ему дают магистрантов. Но его старческое слабоумие пошло мне на пользу: позволило развивать интересные идеи и использовать максимально подходящий дизайн. И кстати, это причина, по которой я не возвращаюсь в альма-матер: я хочу продолжать изучать изменённые состояния сознания, но боюсь, что там не осталось достойных наставников.

– Достойных… – эхом откликнулся Кастар. – Есть очень амбициозные проекты в ИПМ, который в Скрамтории. Примерно по тем же направлениям, что и у нас… Или путешествие на другой континент представляется вам чересчур сложным?

– Отговариваете меня от поступления к вам на службу, сэр? Если честно, в ИПМ меня смущает многое, начиная с его названия. Институт подчинения магии. На мой вкус – слишком самонадеянно. Звучит так, будто коллеги собираются подчинить то, что подчинить в принципе невозможно. Кроме того, в последнее время внутренняя политика Скрамтории вызывает много вопросов. Конечно, может быть, всё, что я читала, просто жёлтая пресса, но если хотя бы четверть новостей о таинственных похищениях журналистов, репрессиях и беспорядках – правда, то это не та страна, в которой мне хотелось бы жить и работать. Также, я знаю, что ИПМ активно привлекают к работе иностранных специалистов. Но к работе над чем? Никаких серьёзных публикаций за последние пять лет! Такая секретность меня настораживает…

– Излишняя осторожность – не самое полезное для исследователя качество. – Профессор алхимии произнёс это таким тоном, словно мысленно ставил крест на кандидатуре Кассандры.

– В отличие от чувства такта, которое никому ещё не мешало, – профессор Юния со звоном поставила чашку на блюдце.

– Что ж, мисс Моррен, ваша позиция ясна, – подытожил профессор Алькор.

Кастар снова откинулся вглубь кресла, и в неровном свете множества свечей было решительно непонятно, что выражает его лицо.

– У меня больше нет вопросов, – ректор слегка побарабанил пальцами по столу. – Коллеги?

Те отрицательно помотали головами.

– Мисс Моррен, благодарю за увлекательную беседу. Постарайтесь не уезжать из города до следующей пятницы. Мы сообщим вам о решении.

Уголки губ Кассандры поползли вверх. Неужели возьмут? Она мелко закивала, поднялась с места и протянула руку Алькору.

– Зачем ей ждать? – в тоне Кастара звучало искреннее недоумение. – Я уже сейчас могу ей ответить.

«Не возьмут», – поняла Кассандра. Сердце ухнуло куда-то вниз. Мужчины смотрели друг на друга в немом диалоге, а она так и стояла посреди кабинета с протянутой рукой, не зная, куда деваться.

– Всего хорошего мисс Моррен, – сжалилась профессор Юния.

Кассандра снова кивнула и, идеально прямая, будто проглотившая стальной стержень, вылетела из кабинета. С такой же ровной спиной и абсолютно непроницаемым лицом она пересекла приёмную,коридор, сбежала по лестнице, преодолела холл, и только когда ворота академии остались позади, выдохнула и разрыдалась.

***

Тем же вечером у крыльца дома номер семнадцать по Лонганской набережной заклубилось облако фиолетового тумана. Ариас стряхнул несуществующую пылинку с пиджака, пригладил каштановую шевелюру и потянулся к двери. Но вдруг отдёрнул руку и заметно напрягся. Из недр дома доносились какие-то звуки. Ариас прислушался: больше всего они были похожи на вой… или визг?!«О нет! Кассандра! Если они хотя бы пальцем тронули её, то… Дыши глубже, парень, ты готовился к этому!»

Он аккуратно, чтобы раньше времени не обнаружить своё присутствие, надавил на дверную ручку и бесшумно проскользнул внутрь. Завывания усилились. Они доносились откуда-то сверху. «Защитная печать цела. Но как тогда они проникли в дом?» Ариас скинул обувь и, широко шагнув, ступил на пушистый ковёр, больше похожий на давно не стриженную лужайку. В три лёгких прыжка пересёк комнату. С грацией дикого кота взобрался по лестнице и остановился у чердачной двери. Душераздирающие звуки, полные невыносимой вселенской тоски, доносились оттуда. Ариас забормотал наговор, щёлкнул пальцами, и за его спиной появились маленькие, но угрожающие огненные шарики.

«Сейчас». – Он решительно распахнул дверь и влетел в помещение. Огненные всполохи осветили пространство чердака.

– Кто здесь?! Выходи! – заорал он… и осёкся. У круглого чердачного окна, свернувшись калачиком, сидела и громко плакала его сестра. Не прекращая рыдать, она уставилась на него огромными от удивления и покрасневшими от слёз глазами. – Санди?! Как ты меня напугала! Я уж думал это… а, неважно. – Ариас хлопнул в ладоши – и огненные шарики осыпались на деревянный пол горстками пепла. Помещение снова погрузилось в полумрак. – Что случилось? Тебя не взяли?

Кассандра хлопала мокрыми ресницами, глядя на осыпавшийся пепел.

– Тебя взяли?!

Непонимающий взгляд кузины перепрыгнул с кучек пепла на Ариаса.

– Ну, не томи! Они взяли время на раздумья?

Кассандра смахнула слёзы и едва заметно кивнула.

– И что в этом плохого?! – воскликнул Ариас. Он никак не мог принять того факта, что вместо смертельной битвы ему придётся успокаивать ревущую младшую сестру.Пока он растерянно чесал в затылке, глаза Кассандры снова наполнялись слезами.

– Это же стандартная практика! – развёл руками Ариас. – Все так делают.

– Он…он… смотрел на меня как коршун на кролика! – наконец выдавила Санди. – Он думает, что я глуп-п-ая малолетка, только и мечтающая поскорее выскочить за-а-амуж! Но это же не та-а-ак!– Последнее слово затерялось в приступе безудержных рыданий.

– Кто так сказал?! Кастар?! – всполошился Ариас. – Подонок! Мерзкая лабораторная крыса! Я его проучу! Будет знать, как распускать свой поганый язык.– Он резко повернулся на сто восемьдесят градусов и направился к выходу.

– Стой! – Отчаянный возглас Кассандры настиг его у самой двери. – Он такого не говорил.

– Как это? – Ариас только что молнии не метал. Казалось, он вот-вот взорвётся от злости или недоумения. Но он вдохнул. Выдохнул. И до него постепенно стало доходить, что подраться сегодня всё-таки не удастся. Ариас подошёл к сестре и уселся напротив, скрестив ноги. Снова набрал полную грудь воздуха. – Давай по порядку.

Всхлипывая и растирая по лицу влагу, Санди рассказала ему обо всём.

– Так, – Ариас постукивал пальцами по коленям, – кроме того, что Кастар, как обычно, повёл себя бестактно, остальное прошло хорошо. По-моему, ты была на высоте. Сегодня в преподавательской я слышал, как ректор тебя нахваливал. Он был крайне доволен.

– Да?! – шмыгнула носом Кассандра. – А ведь окончательные решения принимает он? Даже если профессор Кастар против?

– Хм, как сказать. Вообще-то, последнее слово за твоим будущим боссом. Но если Алькору взбрело что-то в голову, то он найдёт подход к кому угодно. Даже к такой сказочной твари, как наш ведущий алхимик.

– Ура! – Санди повисла на шее брата.

– Подожди, – серьёзно сказал Ариас и отстранил её от себя. – Даже если Лазариус убедит Кастара в том, что твоя кандидатура лучшая, ты уверена, что хочешь работать с ним?

– Конечно! – не раздумывая выпалила Кассандра.

– Подумай хоть немного. Ладно, ты не послушала моих рассказов. Я действительно мог быть предвзят, но теперь ты видела всё воочию. Он нелюдим, груб, саркастичен, желчен. После тридцати минут знакомства с ним ты рыдала как минимум часов пять! И ты всё ещё хочешь работать в его лаборатории над его безумным проектом? Почему?

– Он – гений, – спокойно ответила Санди. – Гениям многое позволено.

– Ох! – Ариас закрыл ладонью лицо. – А ты – дура! И тебе никто не указ, я прав? – Он смотрел на неё долго и испытующе, но так и не встретил понимания. – Делай что хочешь! Если он заживо замурует тебя в своём подземелье или превратит в ходячий труп, я не буду тебя спасать! Хотя нет, кого я обманываю? Я первый, кто будет тебя спасать.

Он встал и протянул ей руку:

– Пойдём жрать, сестрёнка! Одними разговорами сыт не будешь!

Санди быстро поднялась и стала оправлять одежду.

– Всё-таки спасибо тебе.

Ариас вопросительно поднял брови.

– Ты всегда на моей стороне, что бы обо мне ни думал.

Она направилась к двери, а кузен пошёл следом, довольный, что, наконец, попадёт на кухню.

– Ариас, – Кассандра обернулась посреди лестницы, – Когда ты ворвался на чердак, вид у тебя был такой, как будто ты собрался драться не на жизнь, а на смерть. И эти огненные шары… Кого ты ожидал увидеть?

– Никого. – Он беззаботно пожал плечами, но шаг ускорил. – Решил, что воры забрались…Расслабься, Санди. Хватит придумывать проблемы там, где их нет. Подумай лучше о том, что мы будем есть на ужин. Я не готов второй раз на дню гоняться за одичавшей овсянкой!

***

Лазариус Алькорвышагивал по кабинету. Золотые кубки и астролябии ярко сверкали в лучах закатного солнца. Ректор нетерпеливо посматривал в окно. Чем ближе небесное светило подбиралось к макушкам елей, тем сильнее он хмурился.

«Развёл тут демократию, понимаешь ли. Теперь жди его, упрямца. А мог бы сейчас сидеть на террасе, попивать вино. – Он резко остановился. – Проклятье! Сегодня Бэт придёт на ужин! С детьми! Ох и достанется мне от Лорианы…»

Размышления прервал нарочито медленный и громкий стук.

– Да входи ты уже, Винсенс! Где тебя демоны изнанки носят?!

На пороге и правда показался профессор алхимии с таким видом, будто его мучила зубная боль. В руках он держал несколько тонких папок.

– Нигде. Если б я мог заключить договор с демоном, меня бы здесь уже не было.

– Ох, опять ты завёл эту шарманку. Довольно ёрничать, садись! – ворчливо приказал ректор. – Неделя прошла. Ты принял решение?

– Да. – Кастар устало повалился в кресло. – Никто. Меня не впечатлил никто.

– Что ж, это было ожидаемо. – Алькор вздохнул, мысленно досчитал до десяти и заговорил вновь самым вкрадчивым голосом. – Мадам Падмс подобрала для тебя лучших кандидатов из ведущих вузов мира. Мы с тобой сами пообщались как минимум с десятком из них. Расскажи мне, любезный, что именно тебя не устроило?

– Вы спрашиваете, что меня не устроило?! Серьёзно?! – Кастар стал по одной швырять на стол картонные папки. – Томпсон. Племянник Эдварда Томпсона, лорда-попечителя: не склонен к исследовательской работе и в целом презирает труд как явление. Единственное, к чему он стремится, – прожигать семейное состояние на скачках и в яхт-клубе. Он явился на собеседование только чтобы угодить дяде, который надеется пристроить молодого идиота хоть к какому-нибудь общественно-полезному труду… Но идиот сопротивляется. Причём довольно эффективно. Кто я такой, чтобы мешать ему в этом деле?! Дальше. – На стол полетела вторая папка. – Нормвуд. Как и брат, не способен к простейшему анализу данных. Если бы он защищался у меня, то и диплом получил бы исключительно в моём кошмаре. Эверлот. Этот двух слов связать не может. Привык, что за него всё делает мать. Может, она и преподавать за него будет?! Что ж, я бы послушал. Как считаете, леди Эйда согласится, если я предложу ей должность?.. Чего молчите? Мне продолжать, или рассмотрим данную кандидатуру?

– Мне жаль, но у миледи достаточно дел, в департаменте, который она возглавляет, – ухмыльнулся ректор. – Не стоит продолжать, Винсенс. Я готов согласиться с твоими доводами. Мы с профессором Юнией тоже сошлись во мнении, что эти молодые люди не совсем для нашего профиля. Но, – он указал на последнюю папку в руке алхимика, – что не так с ней?

– Такая же, как и все. – На стол полетела папка, на титульной стороне которой красовалась маленькая фотокарточка Кассандры. – Кичится своим родством с Веласско. Считает, связи откроют перед ней любые двери.

– Разве? – Алькор лукаво посмотрел на него поверх очков. – А по-моему, она упомянула брата лишь для того, чтобы показать, что осведомлена о трудностях нашей работы…

– Можно подумать, Веласско знает, что такое работать… – буркнул алхимик и резко подался вперёд. – К чёрту обоих! Я не желаю, чтобы Веласско лез в мой проект чужими руками! И тем более чтобы в моей лаборатории хозяйничала эмоционально нестабильная девица. Вы видели, как она отсюда выбежала?! И это только собеседование! Я не готов тратить время на её истерики!

– Ты делаешь слишком далеко идущие выводы. – Ректор приподнял очки и размял переносицу. – Всего единожды видел мисс Моррен, а уже ставишь ей диагноз. Представь, что бы подумал я, если бы оценил тебя по первому впечатлению.

Лицо Кастара стало непроницаемым, глаза заметались.

– Но она, она… носит разноцветные носки!

– В отличие от тебя, Винсенс, она наверняка надела их намеренно, чтобы привлечь удачу. Примета такая.

– О, так она ещё и в приметы верит! Превосходно! Суеверность незаменимое качество для ученого…

– Винсенс, услышь и усвой: люди верят в приметы не для того, чтобы усложнить свою жизнь нелепыми правилами, а для того, чтобы наполнить её чудесами. А эта девочка очень хотела чуда.

Алхимик закатил глаза. Его колкие выпады разбивались один за другим о каменное спокойствие шефа.

– Хватит, – выдохнул он. – Не пытайтесь давить на жалость. Быть может, эта ваша Моррен действительно хочет работать, но чтобы работать со мной, ей не хватает подготовки. Она изучала какие-то хреновы любовные эликсиры, а это очень, очень далеко от того, что мне нужно! Её придётся всему обучать. У меня нет на это времени!.. У меня вообще сейчас ни на что нет времени! Я погряз в долбаных бумагах! Моё исследование летит к чертям, а вы пытаетесь втюхать мне человека, который не прикасался к ретортам почти два года!

Он уронил лицо на ладони. Алькор взглянул на заходящее солнце и вытащил часы из кармана жилетки. Алхимик не шевелился. Время шло.

– Я вижу, как тебе тяжело, – заговорил ректор. – Я бы сказал, та нагрузка, которую ты на себя взвалил, неподъёмна… Где ты провёл отпуск?

– В библиотеках, – прогудел профессор алхимии, не отрывая ладоней от лица.

– А потом? Полевая экспедиция со студентами?

Утвердительный кивок.

– А сейчас?

– Вынужден участвовать в нескончаемом семейном дне, который вы по ошибке именуете профотбором, – пробубнил Кастар из-под сомкнутых ладоней. – В перерывах пытаюсь работать.

– Неудивительно, ты просто сгорел, – заключил ректор и, помолчав, продолжил: – Слушай, Винс, сейчас непростые времена. Ты один из лучших моих сотрудников, и ты мне нужен. Нужен не в качестве призрака подземелий, а в качестве живого, здорового и фонтанирующего идеями человека. А тебе нужен ассистент, чтобы снова стать таковым. Ты умопомрачительно много делаешь для факультета и нашего общего проекта, но после смерти профессора Дрейтона ты сам не свой, и это сказывается…

– Убийства, – перебил его Винсенс. – Убийства профессора Дрейтона.

– О-о-о, муки! Опять ты за своё! Оставь нелепые подозрения, я не об этом! Ты не вывозишь, Винс! Да, мисс Моррен предстоит многому научить, но у тебя есть докторанты, они знают кафедру как свои пять пальцев и с радостью всё расскажут. Я сам окажу любую посильную помощь.

Кастар не ответил. Он так и сидел, спрятав лицо и завесившись волосами. «Уснул? Или раздумывает?» Молчание затягивалось. Ректор хлопнул ладонью по столу.

– Чёрт с тобой! Предлагаю пари! Значит так: ты приглашаешь мисс Моррен на тестовое задание. Это будет завершающий этап. Назначай ей любые испытания, которые сочтёшь нужными. Если она не справится – в следующую закупку можешь заказать любые ингредиенты и оборудование. За счёт академии.

Винсенс вздрогнул, оторвал руки от лица, чуть приподнялся и взглянул на начальника:

– В том числе запрещённые?

– В том числе. Если я не смогу получить к чему-либо доступ, добудешь сам на любом из известных тебе чёрных рынков. Я проспонсирую.

– Неплохо, – прикинул алхимик. – А что будет, если она справится с испытанием?

– Все просто, – шеф улыбался, нагло демонстрируя тридцать два роскошных золотых зуба; Кастар заподозрил неладное, – ты оформляешь мисс Моррен на службу, а в декабре идёшь на Бал Середины Зимы. Вместе со всем профессорско-преподавательским коллективом.

После слов «бал» и «коллектив» лицо профессора алхимии скривилось и позеленело.

– Ну что? – забавлялся ректор. – Идёт?

Секунду Кастар колебался, а затем вскочил и протянул шефу ладонь с давно не стриженными и местами обкусанными ногтями.

– Идёт, – решительно сказал он. – Если вы обещаете не вмешиваться.

– Само собой. Так даже интереснее.

Мужчины закрепили соглашение рукопожатием. Алькор – ухмыляясь в седые усы, Кастар – с донельзя серьёзной миной.

– А теперь иди домой и поспи часов десять. На тебе лица нет, – махнул рукой ректор. – Брысь!

Кастар не заставил себя упрашивать. Стремительным шагомнаправился к выходу. Когда дверь за ним захлопнулась, Алькор опустился в кресло и устало откинулся на спинку.

– Что скажете по этому поводу, Ханора?

– Скажу, что ваш протеже приложит все усилия, чтобы сначала посмеяться над бедной девочкой, а потом и вовсе оставить её ни с чем.

От пёстрого настенного ковра за спиной ректора медленно отделился полупрозрачный силуэт и двинулся вдоль окна, в свете заходящего солнца обретая человеческие черты.

– Вы правы, а значит, нам нужно приложить все усилия, чтобы поддержать мисс Моррен.

– Но ведь вы обещали не вмешиваться?

– Верно. А вот вы такого обещания не давали…

Профессор Юния подошла к столу и взяла в руки папку с личным делом Кассандры.

– Считаете, что мы должны ей помочь?

– Считаю, что мы должны помочь им обоим.

***

В это время в студенческом пабе «Смотри в оба», на вывеске которого красовался циклоп с биноклем, царили гвалт и какофония. Дребезжали ударные, выли гитары, бармен с татуировкой на шее едва успевал выдавать сладкие коктейли и наскоро вытирать со стойки липкие капли. Повсюду толкался народ, а запах пота не могли перебить ни терпкий виенский табак, ни крепкий солод.

Ариас чувствовал себя героем эпической битвы. Он ловко уклонялся от чьих-то рук, ног, голов, пробираясь между танцующими. В каждой руке он нёс по три большие кружки, наполненные янтарной влагой, и умудрился не расплескать ни капли. Друзья, рассевшиеся за длинным столом, встретили его благодарными воплями и мигом расхватали добычу. Ариас плюхнулся на диван, придвинул к себе покрытую холодной испариной кружку и сделал несколько жадных глотков. Как же хорошо!