Кислород. Неугодный элемент

Амалия Лик

Кислород. Неугодный элемент

© Лик А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Чтобы найти разгадку, нужно увидеть элементы, из которых состоит загадка.

Разгадай шифр и найди ответ.

Каждая цифра имеет значение, каждый элемент – кусочек пазла.

Загадка 1

Каждая цифра – подсказка.

Чтобы найти разгадку и верно собрать разбросанные буквы, тебе нужно не только прогуляться по главам истории, но и побродить по этажам и секциям, исследовать стеллажи, полки и контейнеры, что хранятся в Архиве реликтов.

Подсказка:

1 цифра – номер главы;

2 цифра – номер буквы в слове.

Реликт № 1:

Пролог

Вы когда-нибудь были никем?

Зои сидела в маленькой камере, яркий неоновый свет бил с потолка и освещал каждый сантиметр белых стен и пола.

Когда ты никто, тебя не услышат, не увидят, не поймут. Когда ты другой, лучше бы тебе быть никем.

И Зои была никем последние четыре года, а может, она родилась такой. Другая с самого детства, непонятая, ненайденная, брошенная всеми, потерянная среди других, таких как все.

«Особенная», – говорила бабушка.

«Изгой», – думала Зои.

Только последние недели она ощущала себя нужной… Словно кто-то включил фонарь и осветил ей путь к выходу. Она наконец чувствовала, жила, дышала, перестала быть безликой.

Но она все та же Зои, девушка из Архива со вторым статусом.

Дверь бесшумно отъехала в сторону, и на пороге появились два высоких парня в красно-бордовой одежде.

Она медленно встала с пластмассового стула и на подкашивающихся ногах пошла к выходу. Через несколько минут будет объявлен приговор…

Ее судили за убийство, которого она не совершала.

Если Зои признают виновной – ее обнулят.

И она знала, что ее обнулят.

Зои грустно улыбнулась, понимая, что ее предали, а она даже не может рассказать об этом. Ей уже некому рассказывать, и вчера она сделала свой выбор между жизнью и правдой.

«Видимо, ничего не изменилось, слова людей по-прежнему ничего не стоят, а я ошиблась. Для всех и для него я никто, все тот же ноль. А что будет, если ноль разделить на ноль…»

Глава 1.1.22.1.2.1.2

Объект: _________________

Месяц назад

Зои сидела за крохотным столом на одиннадцатом этаже Архива и вносила новые данные в базу реликтов, мысленно кляня сбой системы, который произошел еще на прошлой неделе. Техники до сих пор полностью игнорировали ее сообщение о неполадках, видимо, устраняя более важные проблемы, чем сбои в Архиве. Сегодня она почти весь день провела здесь, сканируя реликты воспроизводителем, а теперь, чтобы внести все в базу Архива, тратила в пять раз больше времени, чем положено. После каждой загрузки ей приходилось самой проставлять все отметки в карточке реликта и завершать загрузку вручную, вводя следующую информацию: «Данные внесены по состоянию на 404 год от Мировой катастрофы». Работа и так двигалась медленно – Зои была единственным сотрудником Архива реликтов. Ее офис и жилище располагались в самом Архиве, под который было выделено никому не нужное старое высотное здание в пятьдесят четыре этажа, сохранившееся еще со времен прошлой эры и расположенное на окраине Центрального поселения Первого континента. Только в этом здании еще жила история человечества до Мировой катастрофы. Многие считали пустой тратой пространства хранение вещей, книг, механизмов прошлой эры. Но такое решение было принято за сотни лет до рождения Зои, и никто не отваживался оспаривать его. Кроме того, все равно это здание было бесполезным для поселения, никто не пожелал бы разместить тут рабочие или жилые зоны. Зои была единственной, кто любил это место.

Она посмотрела на часы.

«Еще целых два часа до смены картриджа – времени на целую жизнь. Интересно, а у профессора, который изучает реликты на сорок девятом этаже, заряжен баллон? Он там уже целую вечность», – подумала Зои, и внутри зазвучало легкое эхо тревоги.

«Это совершенно не должно меня волновать, я уже делилась с ним. Хотя с моей-то работой у меня нет лишних картриджей, мне самой завтра нужно покупать кислород», – убеждала себя Зои, но беспокойство распылялось по ней с нарастающей силой.

Она заглянула в электронный кошелек и убедилась, что до ежемесячной выплаты у нее осталось еще на три картриджа кислорода и совсем немного на еду. Трех картриджей и того, который у нее сегодня есть на смену, вполне достаточно, чтобы выжить, но не более того. Зои давно научилась дышать экономно и не растрачивать ценные глотки воздуха, но для этого должно быть минимум эмоций и никаких физических затрат.

«Надо бы подняться и проверить, как он там», – наперекор здравому смыслу подумала Зои.

Посетители в Архиве бывали крайне редко, но профессор ходил сюда, сколько она себя помнила. А последние три месяца вообще зачастил, являясь каждую неделю. Но Зои это радовало, для нее он был живым связующим элементом с внешним миром, другом, тем, кто понимал ее. Тревога вспыхнула вновь: профессору было уже около шестидесяти лет, а это опасный возраст, когда организму требуется больше кислорода для поддержания всех функций. Зои читала об этом в первой после Мировой катастрофы энциклопедии, реликте, который нашла на сорок втором этаже.

Она любила свою работу и вещи, которые большинство называли «старьем прошлых веков» и до которых никому не было дела. Но для Зои Архив был целым, не известным никому, кроме нее самой, миром, в нем хранилось столько всего интересного и странного. Ее бабушка любила рассказывать о прошлом, о тех историях, которые дошли до нее. Сейчас это выглядело нереальной сказкой, но реликты подтверждали, что когда-то именно так и было.

Прошел еще час, время неумолимо неслось к закрытию Архива, и Зои спустилась в свой кабинет на первом этаже. Через час нужно заблокировать главные двери и сменить картридж, можно немного посмотреть что-то в «Нейро» или отправиться в капсулу для инкубационного сна. Бодрствовать в ночное время позволительно только богачам, чьи лимиты кислорода неиссякаемы, а она жила в режиме жесткой экономии каждого вдоха.

Зои улыбнулась, представляя, как прогуливается с безлимитным усовершенствованным картриджем, заправленным в баллон, под ночным небом, которое каждый вечер видит из окна Архива, смотрит на густые тучи, а если повезет, то и на звезды. Может, она даже бежит по улице, наслаждаясь движением и свежими каплями пара, которые касаются ее лица.

Прошло еще десять минут, но профессор по-прежнему не возвращался.

«Может, он опять забыл про время?»

В прошлом месяце такое уже случилось, и Зои пришла к нему очень вовремя: кислорода у профессора оставалось на десять минут, и ей пришлось делиться с ним своим. Ну и пусть после этого весь следующий день ей было тяжело дышать, зато она чувствовала себя нужной и, может, не такой одинокой.

Зои свернула голограммное изображение, отключила рабочий планшет, надетый на руку, и вышла из кабинета. В зданиях, сохранившихся с тех далеких времен, было что-то дикое, но уютное: пустые длинные коридоры, огромные безлюдные холлы и лифты. Ее это не пугало, а, наоборот, успокаивало, в отличие от большинства жителей Центрального поселения, да и других центров Первого континента. Люди боялись отголосков прошлого, лифтов и больших зданий, не оснащенных зарядными устройствами для баллонов и другими электронными приспособлениями новой жизни. Зои же испытывала необъяснимое чувство страха именно в новых районах, в капсульных домах, в нейросетевых центрах. Как рассказывала бабушка, Зои с самого детства недолюбливала нейрореальность, она предпочитала играть с пакетиками каши, а не лежать в инкубаторе, блуждая по сети «Нейро».

Зои посмотрела на свою правую кисть, на которую был надет планшет: небольшая квадратная пластина, от которой шли тонкие эластичные проводки, обнимавшие пальцы до самых кончиков. Входить в «Нейро» можно было через такой наручный планшет «устаревшим способом», как многие это называли, или через чип, установленный у каждого жителя в левой мочке уха. Нажал на чип – и ты уже в нейропространстве, обездвижен и спокоен. Погружаясь в сеть полностью, человек мог экономить кислород и другие ресурсы. Но на Зои «Нейро» действовало иначе, и чем больше времени она проводила полностью погруженной в сеть, тем больше ее организм потреблял, сердце бешено колотилось, а легкие требовали кислорода.

Зои потрогала мочку уха. Когда ей было пять лет, родители погибли, а ее передали на воспитание бабушке, которая поселилась с ней в Архиве. Именно бабушка Ро научила Зои экономить кислород, жить в реальном мире, несмотря ни на что и без длительных погружений в «Нейро». Они каждый день существовали среди стен, бетона, стекла и реликтов, среди тех сказок прошлого, что бабушка рассказывала. Но полгода назад бабушка умерла, оставив Зои совершенно одну в этом огромном чужом мире.

Зои дотронулась до стен главного холла и вспомнила, как бабушка Ро первый раз привела ее сюда, показала эти огромные пространства, заполненные реликтами, и помогла найти свое место в жизни и дом, где она была счастлива, где могла быть собой.

Когда Зои исполнилось семнадцать, она поняла, что получить профессию в «Нейро» или, тем более, в «Синтезе» она никогда не сможет, а покупать кислород – жизненная необходимость. И тогда она подала заявку на работу в Архив, чтобы трудиться в нем вместе с бабушкой. Как оказалось, никто, кроме них, не хотел работать здесь – это была бесперспективная, к тому же мало оплачиваемая должность, не та профессия, о которой все мечтали. Престижным считалось разрабатывать, создавать, чинить, перерабатывать программы, нейроресурсы и электронику, которая заполонила все поселение и стала неотъемлемой частью жизни. Ну а как было еще выжить, если все растения на планете погибали и никто не мог остановить этот процесс.

Четыреста четыре года назад настал день, который называют Мировой катастрофой, когда Земля стала непригодна для растений, а количество кислорода в атмосфере уже не позволяло человеку дышать. Только корпорация «Синтез» была готова к этому дню и смогла оградить крошечную часть Первого континента синтезированной кислородной паутиной. Выживших обеспечили специально разработанными баллонами, в которые вставлялись картриджи с кислородом. Но как бы «Синтез» ни пытался восстановить прошлое, ни его постоянно совершенствуемые механизмы, ни искусственно выращенные аналоги растений не могли вырабатывать кислород в нужном количестве. Он стал валютой и богатством современного мира. Так человечество, или то, что от него осталось, начало новую эру.

Звук шагов Зои эхом разлетался по широкому холлу, она повернула за угол к лифтам и взглянула на часы баллона – тридцать минут.

«Надеюсь, успею», – подумала Зои и нажала кнопку лифта.

Она никогда не боялась ездить на лифте, хотя этой фобией страдало большинство жителей поселения, поговаривали даже, что вскоре все лифты старых зданий будут запрещены в целях безопасности, ведь если лифт застрянет, а кислород в картридже закончится, то никто и ничто уже не поможет. Поэтому все современные постройки последних столетий были оснащены только элеваторами и лестницами, а их высота не превышала пяти этажей. А вот высотки прошлых веков оказались бесхозными и никому не нужными, и только две из них были сохранены как напоминание о прошлом и как основные источники энергии, так как их окна переоборудовали в солнечные батареи. Одна высотка была приспособлена под хранилище реликтов и стала Архивом, вторая башня была адаптирована и использовалась для лабораторий «Синтеза», но не ее верхняя часть, а то, что было спрятано под землей. Говорили, что там целый город лабораторий, но все могли только гадать, так как корпорация «Синтез» отлично охраняла свои тайны.

Зои поправила кислородную трубку в носу и улыбнулась. У нее была обычная прозрачная тонкая трубка, которую она могла себе позволить. Недавно в рассылке «Нейро» она видела новые, тонкие, из материала, который сливался с кожей, и трубка становилась почти незаметной.

«Ну и мода пошла, – подумала Зои. – То трубки украшали росписями, то они были матовые или разных цветов, а сейчас все хотят представить себя без них».

Она этого никогда не понимала, какая разница, через какую трубку дышать, главное – дышать. Но для других трубка, картридж и баллон были показателями достатка, должности и статуса человека в поселении.

Двери лифта открылись, Зои зашла и нажала на сорок девятый этаж. Дверь закрылась, и лифт понес ее наверх.

– Профессор, вы где? – крикнула она, и ее голос разнесся по длинному коридору.

Тишина, которая царила на этаже, показалась ей странной. Обычно, когда профессор приходил в Архив, от него было достаточно много шума. Он то разбирал реликты, то пытался включить какие-то штуки и всегда что-то приговаривал сам себе. Сейчас же на этаже была пугающая тишина.

Зои еще раз крикнула и, не дождавшись ответа, пошла к первому отсеку. Открыла дверь и заглянула в темную комнату. Над ней зажглись два длинных светильника, и холодный белый свет залил заставленное стеллажами пространство. Она пробежалась взглядом и машинально посмотрела на часы – двадцать пять минут.

Вышла и быстро пошла дальше. Еще несколько секций тоже оказались пустыми.

«Может, он спешил и ушел, пока я была на одиннадцатом этаже? Хотя странно, профессор всегда прощался со мной, дожидался меня, даже когда я была на других этажах».

Оставалось еще с десяток секций и совсем мало времени. Зои повернула направо и прошла еще три отсека. Ничего. На часах – пятнадцать минут. Через пять минут зеленая кнопка на баллоне и часах начнет раздражающе мигать красным. Она сжала губы, накрыла баллон кофтой, чтоб сигнал не маячил перед глазами, и повернула налево. В дальнем отсеке, в конце длинного коридора мигал свет.

– Профессор, вы там? – крикнула Зои, но ответ не прозвучал.

Она остановилась и огляделась: тишина все так же висела в воздухе, за матовыми стеклами боковых отсеков никакого движения, свет нигде не горит. Она сделала короткий вдох и пошла прямиком к дальней двери. Подойдя ближе, заметила, что дверь не закрыта, потому что в проеме на полу что-то лежит. Наклонилась, подняла странный прямоугольный предмет, и двери тут же сомкнулись.

«Наверное, реликт. Только вот что он здесь делает? Может, профессору зачем-то понадобились приоткрытые двери отсека? Что происходит у него в голове?»

Зои решила, что, как только найдет профессора, сразу выразит ему свое недовольство, а если не найдет, то при следующей встрече. А пока нужно убрать этот реликт туда, где ему и место.

«Только вот где его место?» – Она насупилась и еще сильнее разозлилась на профессора.

Этот этаж пока не занесен в базу, и ей придется сканировать реликт, искать его название в «Нейро», потом спускаться на минус второй этаж и рыться в журналах, чтобы понять, в какой контейнер его нужно вернуть. Она осмотрела тяжелый реликт: сверху он был покрыт шершавой пластмассой, на одной короткой стороне торчали два тонких металлических штырька – острые, тонкие, сделанные из какого-то металла. На другой стороне была небольшая плоская кнопка. Зои хотела нажать на нее, но взгляд упал на часы – одиннадцать минут. Она засунула реликт в карман широких штанов и нажала на панель отсека. Двери разъехались, лампы спокойно осветили помещение, и Зои осторожно вошла внутрь. Перед ней возвышались до самого потолка ровные ряды стеллажей, заполненные контейнерами. Один из них стоял на полу открытым, но профессора не было видно.

«Я все ему выскажу, теперь точно! Мало того, что ушел и не сообщил, так еще и не убрался за собой».

Она подошла к контейнеру, заглянула внутрь и боковым зрением заметила что-то в темном углублении за стеллажами. Сжала запястье левой руки, там, где у нее был шрам, и ее пальцы почувствовали тонкую неровную поверхность кожи, прошлись по очертаниям и надавили на зарубцевавшийся порез, словно пытаясь вдавить его внутрь и спрятать. Немного уняв подступающую злость, Зои отпустила руку и двинулась в сторону углубления. Через каждые несколько шагов загоралась новая лампа на потолке, освещая определенный участок отсека. Она сделала еще шаг, и яркий свет загорелся над углублением. В углу на полу лежал профессор, глаза его были открыты и, не моргая, смотрели в потолок.

Зои вскрикнула и быстро закрыла рукой рот и нос. Оставалось всего шесть минут до смены картриджа, а она застыла и не могла пошевелиться, пытаясь подавить всхлипы и крики, которые рвались из нее. От сбитого дыхания и заканчивающегося кислорода Зои тяжело и шумно задышала, словно всасывая воздух.

«Успокойся, успокойся, успокойся», – твердила она себе.

Потом сжала руки в кулаки и сделала то, что запрещала себе делать уже очень давно: рывком вытащила трубку из носа и закрыла глаза. Сердце все еще стучало, голова кружилась, а кислород в ее легких иссякал. Но только в такие моменты страх и тревоги отпускали ее, а все тело и мысли успокаивались. Она не боялась смерти, у нее не было самого известного страха ее поколения – «кислородного голодания». Вопреки всему, именно в эти секунды она чувствовала себя живой, существующей, способной удержать жизнь в руках.

Зои открыла глаза, вернула трубку в нос, сделала глубокий вдох и, подбежав к профессору, попыталась растормошить его, но его кожа была холодной, а глаза незрячими. Она тут же взглянула на баллон, на котором горела тусклая маленькая зеленая лампочка.

«Не может быть… Видимо, баллон сломался», – подумала Зои и побежала к лифту, задерживая дыхание.

Три минуты.

Лифт едет одну минуту сорок семь секунд, значит, в запасе будет еще минута. Она нажала кнопку, и двери тут же открылись.

«Хорошо, что в здании обычно никого нет, и лифт, как охранник, ждет меня на нужном этаже», – подумала Зои.

Она домчалась до своего кабинета. Дышать было тяжело, и она задерживала каждый глоток воздуха в легких, стараясь не паниковать. Облокотилась о рабочий стол, где на видном месте лежал приготовленный заранее картридж, дрожащей рукой сняла с ремня круглый баллон размером с ладонь, ловким движением достала из него пустой и вставила новый. Ее тело слабело, голова кружилась, но, как только огонек зажегся зеленым, она сделала глубокий вдох и осела на пол…

Глава 2.8.22.2.1.3.12

Объект: _________________

«Одно дело вытаскивать трубку из носа, зная, что в любой момент ты можешь вернуть ее обратно, и совершенно другое – чувствовать, как ты задыхаешься».

Зои восстановила дыхание и закрыла лицо ладонями. Нельзя плакать, ей нельзя плакать: сбитое дыхание – это всегда дополнительный расход. Она задержала воздух внутри, досчитала до пяти и включила планшет на руке. Нажала на экстренную кнопку, которая давно стала частью главного голографического экрана любого планшета, и услышала электронный голос, призывающий к спокойствию. Следом монотонно прозвучала инструкция, что необходимо говорить.

– Зои, статус два, чип № 543 787, восемнадцать лет, Первый континент, Центральное поселение, Западный район пять, здание «Архив реликтов».

– Опишите проблему тремя словами, – произнес механический голос.

– Мне кажется, умер человек. – Зои запнулась, поперхнулась воздухом и, закашлявшись, добавила: – Профессор Володар.

– Продиктуйте номер чипа пострадавшего, для этого отогните мочку уха и посмотрите с обратной стороны, где находится вход для нейроподключателя.

«Нет уж, отгибать ему я ничего не буду», – подумала Зои, трясущимися руками нашла в планшете журнал посещения, открыла его и продиктовала номер чипа профессора.

Голос оповестил, что защитники и медики выехали к ней.

Она сидела на полу и смотрела на металлические ножки стола, черная краска на которых уже начинала шелушиться. Ей хотелось подползти и избавить металл от этих отслоившихся частиц, помочь ему очиститься, но она отбросила глупые мысли, встала и поправила одежду. В кармане мешался тот странный предмет, найденный наверху. Зои вытащила его и стала рассматривать, чтобы хоть как-то избавиться от картинки лежащего на полу профессора с бледной кожей и такими же бледными глазами.

«Наверное, это реликт, который профессор изучал. Или он мог выпасть из контейнера. Но почему тогда он лежал у двери? Как там оказался? Может, профессор его туда зачем-то положил? Надо было мне поехать к нему раньше, он всегда был таким увлеченным и безрассудным, когда втягивался в изучение реликтов, мог ведь и не заметить, что кислород заканчивается, а этот баллон… Как он мог сломаться, не отправить сигнал? О, святой фотосинтез! Он задохнулся в одиночестве Архива. Это я виновата, я! Я же знала, какой он, ну почему не пошла, не проверила его».

Зои открыла замок на центральной двери, села в кресло и, уронив голову на стол, зажмурила глаза. Еще один человек, который общался с ней, кому она была небезразлична, умер, покинул ее, а она ничего не сделала. И что теперь? Она осталась одна в этом Архиве никому не нужной, как и все, что хранилось здесь.

Зои стащила планшет с кисти, сжала его всеми пальцами и, не выдержав, швырнула в стену. Он ударился о толстое матовое стекло, упал на пол, а она, закинув голову назад, тихо сказала в потолок:

– Почему все меня оставляют? Что я делаю не так? Сначала родители, потом бабушка Ро, теперь профессор… Почему?!

С улицы послышался вой сирены. Зои убрала реликт в ящик стола, подняла планшет с пола – ни единой царапины. Заведующий Архивом не солгал, когда говорил о сверхпрочном корпусе и экране, передавая его Зои. Как в дальнейшем оказалось, эта прочность – единственное, на что выделили достаточно средств.

Створки центральной двери разъехались, и Зои увидела, как в помещение входят двое мужчин в форме защитников правопорядка темно-бордового цвета и два медика в форме бледно-желтого цвета. Странная мысль пришла ей в голову:

«Кто и почему выбрал именно эти цвета для разделения профессий?»

Защита – красно-бордовый.

Медики – желтый.

Работники «Синтеза» – белый.

Оттенки зависели от должности и назначения – от кипенно-белого у руководства и Совета «Синтеза» до серого цвета у самых простых техников.

Административно-управленческие функции выполнялись в синей форме. Все остальные могли одеваться, как хотели, видимо, от неважности их профессии для поселения и отсутствия высокого статуса.

– Добрый вечер. Нам поступил сигнал о происшествии, – сказал пожилой мужчина из защиты.

«Еще пару лет, и его отправят на пенсию дожить свою жизнь и додышать пенсионные картриджи», – подумала Зои, вставая. Она как-то читала в архивной книге, что средняя продолжительность жизни человека до Мировой катастрофы составляла семьдесят лет – целые полторы жизни обычного человека по новому счету. Дожить до пятидесяти – это уже огромная удача. Хотя говорят, что богачи Континента, профессора и важные работники «Синтеза» живут и больше семидесяти. Зои таких ни разу не видела, но ей очень хотелось верить, что это возможно.

Покашливание защитника отвлекло ее от мыслей, и она сказала:

– Да, простите.

Защитник достал считыватель и выставил перед собой. Зои подошла и подставила мочку левого уха. Он посмотрел информацию и поднял на нее высокомерный взгляд.

– Я работаю в Архиве.

– То есть тут.

– Да.

– И что же произошло? – с недоверием спросил защитник.

– Сегодня пришел профессор Володар – он изучал реликты на сорок девятом этаже, но к закрытию не спустился. Я обычно блокирую двери в семь вечера. – Она глянула на часы – без четверти восемь – и тяжело выдохнула.

– И?

– Я пошла его искать и… нашла.

– Что нашли? – уточнил один из медиков.

– Мертвого профессора.

– Хорошо. И где он? – продолжал тот.

– Ничего хорошего! – возмутилась Зои.

Защитники усмехнулись.

«Конечно, цинизм в наше время никто не отменял. Чем меньше людей, тем больше кислорода. Но не до такой же степени», – подумала Зои.

– Покажите, где тело, – сказал медик.

– Надо подняться, – ответила она и пошла к лифту.

Но когда сделала несколько шагов, почувствовала, что за ней никто не идет. Зои обернулась – на лицах защитников и медиков явно читалось смятение.

– И как мы поднимемся… на какой, на сорок девятый этаж? – нервно спросил второй защитник.

– На лифте, – спокойно ответила Зои.