Призрак поместья Торнхилл

– Женщина умирает в муках, из поместья отправляется сразу в морг. Убитая горем семья продолжает пировать и курить сигары. – Рот невольно скривился при воспоминании о подобии человеческих лиц за столом.

– Честно говоря, поведение домочадцев, когда мы появились, было очень странным. Его, конечно, можно объяснить общим шоком и отсутствием доверия к чужакам, но все равно выглядело дико.

– Что ты думаешь про этого призрака?

– Если в темной комнате шуршит мышь, это не значит, что там тигр, – многозначительно заключил он.

– Как информативно! – Я не удержался. – Думаешь, мышь отравила Ребекку? Или все-таки это был тигр?

Кэп смотрел на меня без тени эмоций, явно не оценив шутку.

– А Бернелл, она сумасшедшая? – уже серьезней добавил я.

Перед глазами, словно кадры из пленочного кино, замелькали картинки сегодняшнего вечера: зеленые глаза, рыжие волосы, чудо в соломенной шляпе, гордый профиль и потерянный взгляд…

– Несмотря на ее последние слова, – Мин говорил медленно, обдумывая каждую новую фразу, – пока что из всех родственников она показалась мне самой нормальной. Единственная говорила с нами, показала место преступления и четко отвечала на вопросы. Я бы сказал, что мыслит она очень ясно и здраво, исключая, разумеется, момент веры в привидения. Но здесь может иметь место внушение и запугивание.

– Думаешь, на мисс Бернелл кто-то влияет извне, внушая странные мысли? – Я поднял глаза к потолку, вертя мысль в голове. – Она не кажется той, кто легко поддается на манипуляции. Скорее наоборот.

– Да, но у всех есть своя ахиллесова пята, слабой стороной Вивьен является ее семья. Только когда она говорила о членах семьи, у нее появлялись живые эмоции. К тому же стоит учитывать ее слова о Уинстоне, он мог как-то на нее влиять. В остальных случаях мисс Бернелл больше напоминала «гунши»[7].

Я пропустил мимо ушей очередное анимешное словечко и вернулся мыслями к нашему делу.

– Тем не менее Вивьен остается нашей главной подозреваемой, – припечатал я. – У нее был явный мотив и возможность, учитывая ее специальность. И я бы хотел узнать подробнее про призрака. Неясно, почему целая группа взрослых людей верит в потустороннее. Мне думается, что это их способ скрыть что-то.

– Что, например?

Я не ответил, так как ответ пока дрейфовал в плоскости интуитивных догадок, но мне вспомнились слова Бернелл.

– Призраки – порождения людских пороков, – повторил я. – Как думаешь, какой порок породил призрака поместья Торнхилл?

– Мне не кажется, что Вивьен убийца, Адриан, – тихо, но твердо проговорил он. – Я знаю, что ты думаешь про подобные теории, можешь счесть это за чутье, но мое мне подсказывает: мисс Бернелл не убивала Ребекку Болейн. У нее были печальные глаза.

– Глаза? – переспросил я. Мне дорогого стоило сдержаться и не закатить собственные.

Мин глядел на что-то в блокноте. Я и раньше замечал, что порой Кэп делал небольшие зарисовки, к слову весьма недурные, и наклонился, чтобы рассмотреть.

– Ну-у, неплохо, – пробормотал я, сбитый с толку реалистичностью. На меня будто смотрела сама Бернелл. – Но к отчету для полиции мы рисунки не приложим.

– Знаю. Просто я читаю людей не как ты, я не замечу заломов на коже руки у офисного клерка и не определю изменщика по мобильному телефону. Иногда таких деталей просто нет, и все, что нам остается, – взгляд. – Пока он говорил, меня не покидало странное ощущение, что речь идет вовсе не о Вивьен и даже не о нашем деле. – У мисс Бернелл во взгляде не было вины, только тоска и боль, когда она говорила о Ребекке и семье. Ты не заметил?

– Нет, – коротко обрубил я, возвращаясь в прежнее положение. – Сантименты, томные взгляды – это не поле деятельности детектива.

Но одно я мог утверждать точно: юная мисс Бернелл определенно умела производить впечатление на мужчин, особенно на таких тонко устроенных особ, как Капитан.

– К слову о семействе: Уинстон тоже весьма подозрительный персонаж. – Я дипломатично перевел тему, припомнив сказанное Вивьен про его неудачный бизнес и пьянство.

– Завтра попробую разузнать, не осталось ли у него незакрытых долгов или недовольных бизнес-партнеров. – Мин внес пометку в блокнот.

– Да, есть вероятность, что яд предназначался для Уинстона, но ситуация вышла из-под контроля. Почерк не особо похож на мафию, но все же стоит копнуть в этом направлении. В конце концов, финансово он и Ребекка были тесно связаны, да и изменения в завещании вряд ли его обрадовали.

– Надеюсь, завтра погодка позволит нам выехать в город, и мы сможем опросить его сотрудников. – Мин посмотрел в окно, дождь барабанил так, что надежды на улучшение ситуации тихонько таяли.

– Честно говоря, нам в какой-то степени на руку возможность остаться в поместье. – Я обвел взглядом унылую комнату: с куда большим удовольствием я бы провел эту и следующую ночи в своей постели. И продолжил: – У нас остались еще две подозреваемые – тетушка Колетт и красотка Шерилл с почасовой оплатой.

– У Колетт, по словам мисс Бернелл, остались долги после смерти мужа, и она была в ссоре с Ребеккой.

– Если добавить сюда пункт завещания, то звучит как мотив, – подтвердил я. – Да и отравление вполне вписывается в образ сварливой старой перечницы. Надо будет завтра с ней обстоятельно побеседовать.

– Почему ты решил, что Шерилл?.. – Мин не договорил. Его джентльменское естество, по-видимому, не позволяло так отзываться о прекрасном поле.

– Проститутка. – Я предпочитал называть вещи своими именами. – Все на поверхности, Кэп. Уинстон стар, уродлив и при деньгах сестрицы. Шерилл – молода и привлекательна, в ее положении можно найти кого-то посимпатичнее, но она выбирает кошелек. Прямо или косвенно, название ее деятельности одно.

Кэп удрученно покачал головой, поднимаясь; было видно, что причин оставаться у него нет, но и уходить к себе он не торопится.

– Ким больше ничего не сказала?

– Кроме того, что предположительно яд попал в организм через дыхательные пути и что ты милый, – нет.

– Не смешно, – огрызнулся Мин, но тон тут же сменился на виноватый: – Извини, я не знал, что у вас отношения, иначе я бы не стал… – Он вдруг замялся и отвел взгляд.

Картина предстала настолько комичная и несуразная, что я невольно вытянулся, дабы получше разглядеть напарника.

«Господь Всемогущий, да он правда извиняется!»

– Во-первых, Кэп, я не шутил, Новак действительно назвала тебя милым. – Мин впился в меня глазами, ища подвох. – Во-вторых, у меня нет отношений с Ким. В-третьих, чего, блин?! – Я еле сдерживал хохот. – Ты хочешь сказать, что твои томные взгляды в ее сторону и попытки провалиться сквозь пол, когда она нечаянно тебя касалась, были неким подвидом китайского флирта?

Степень моего шока можно было измерять фунтами. Мин же развернулся с таким видом, что внутри меня нечто, обычно реагирующее на приближающуюся опасность, дрогнуло.

«Черт, похоже, я перегнул палку, у него сейчас дым из ушей повалит».

– Адриан, хоть ты и мой начальник, но, ей-богу, я когда-нибудь тебе врежу! – Капитан не шутил, его ладони сжались в кулаки. – И просто, чтобы ты знал, не всем женщинам нравятся провокационные шуточки, которые ты постоянно используешь.

– Тем не менее ведьма спала со мной, а не с тобой, – отбил я.

– Тем не менее вы не в отношениях, – резонно добавил он.

«Что же, туше».

– Если Ким тебе действительно нравится, почему не скажешь ей об этом?

Мин остановился у самого выхода. Я уже решил, что он претворит свою угрозу в жизнь, но тот лишь глухо произнес:

– По той же причине, почему этого в свое время не сделал ты. Мы просто два поломанных человека, Адриан, прикрывающихся поимкой преступников.

Я хотел возразить, но Мин уже успел покинуть спальню, не забыв хлопнуть дверью. Отношения в коллективе всегда давались мне с трудом, даже в таком маленьком, как наш с Капитаном. Возможно, всему виной мои вечные подколы в его сторону, медленно разжигавшие азиатско-скандинавский конфликт кабинетных масштабов.

Возможно, он в чем-то был прав, и я бы даже поразмыслил чуть дальше в данном направлении, но после всех событий вечера голова буквально гудела, прося отдыха.

На часах давно перевалило за полночь, и сон буквально одолевал меня. Я едва нашел в себе силы, чтобы запереть дверь на все замки и щеколды, а пистолет предусмотрительно положил рядом с собой. Стоило голове коснуться подушки, как я мгновенно провалился в темноту.

Мне снилось, что я брожу пустынными коридорами Торнхилла, слушая вой ветра, пробивающийся сквозь старинные рамы. Двери сами раскрывались и закрывались по обе стороны от меня, казалось, что вековое поместье стремится что-то показать, но не спешит вести в правильном направлении.

«Сомневается, стоит ли доверять?»

Порой из запертых комнат доносился смех или плач рыжеволосого чуда, а иногда мерещилась и сама девочка – лишь лоскут ее цветастого платья, всполох ярко-рыжих волос за углом. Стоило мне попытаться приблизиться – она неизменно ускользала, а я летел дальше, как ненормальный, предчувствуя надвигающуюся опасность. Я должен был ее спасти. Вот только… от кого?

– Адриан!

Я подскочил на кровати, разбуженный криком из сна. В комнате стояла непроницаемая чернота, однако мне чудилось, как что-то движется в углу.

«Призраки!» – усмехнулся я.

Ливень снаружи только усилился, к нему добавился гром, наверное, он меня и разбудил, а редкие отблески молнии исказили очертания мебели.

Я недовольно вернулся в лежачее положение и поплотнее укутался в одеяло, намереваясь вернуться в царство Морфея, веки буквально слипались. Слабый шум донесся откуда-то из-за стены, где находилась еще одна гостевая. Возможно, кому-то тоже не спалось в непогоду.

Одеяло пришлось откинуть, я потянулся за телефоном. Стоило осмотреться и удостовериться, что все в порядке. В конце концов, в поместье мог по-прежнему находиться убийца Ребекки.

Шум усилился и вдруг перерос в гулкий удар. Такой силы, что мне показалось, что задрожали стены, едва выдержав напор.

Я рывком встал с кровати – не привыкшие к темноте глаза не различали ничего, кроме слабого силуэта предметов. Нашарив одной рукой брюки и закрепленный на них пояс, я быстро достал пистолет из кобуры и подсветил телефоном. Фонарик мобильного ярко осветил пространство – обычное пространство, каким я его запомнил до отхода ко сну.

Одевшись, я вышел, чтобы проверить коридор и близлежащие спальни, продолжая держать пистолет наготове. Однако все снаружи комнаты оказалось пустым и спокойным, а двери безнадежно запертыми. Я постучался в каждую, внутренне надеясь найти за одной из них Мина, но тот либо беспробудно спал, либо расположился на другом этаже. Странные звуки больше не повторялись, а я терялся в догадках, что же все-таки услышал.

«Это и был ваш злополучный призрак, мисс Бернелл?»

Рассудив, что в ближайшие часы сон мне не грозит, я направился вниз, в кухню, где можно было разжиться хотя бы водой. Как ни странно, но ее я нашел довольно быстро: из-под двери протянулась полоска слабого света, указывая дорогу. Я постучался, прежде чем войти, на случай, если внутри находился кто-то из хозяев, но ответа не последовало.

Внутри по-настоящему ресторанного размера помещения горела единственная крохотная лампа на стене, бесконечно отражаясь в отполированных поверхностях холодильников, плит и разделочных столов. Я спрятал пистолет в кобуру, решив, что он мне пока не понадобится, и попытался угадать, в котором из множества одинаковых шкафчиков могут храниться стаканы.

– Вам помочь? – В окружающей тишине голос показался оглушительным.

Я присмотрелся и только теперь заметил ее – в дальнем конце комнаты у самого окна ютилась сжавшаяся в темноте фигурка. Свет, словно боясь потревожить ее, едва касался края стула, на котором она расположилась.

– Вивьен? – Я не слишком удивился, что застал среди ночи именно Бернелл.

Прикрыв за собой дверь, я снова посмотрел в ее сторону – девушка медленно повернулась ко мне, будто очнувшись ото сна.

– Не спится, мистер Ларсен? – Вопрос не звучал ни дежурно, ни саркастично. Не было в тембре и прежних ноток холодного высокомерия.

– Проснулся от резкого шума, показалось, что в соседней спальне что-то гремело, вы не слышали?

Вивьен как-то криво улыбнулась и покачала головой.

– В этом поместье часто происходят странные вещи. – Она немного помедлила, выдыхая дым, я запоздало заметил огонек сигареты в ее руке. – И звуки тоже.

Я отвернулся в поисках воды: глаза невольно приметили небольшую турку на столешнице и пакетики от горячего шоколада.

«Ностальгия по вечерам с тетушкой?»

– Стаканы на полке прямо перед вами, у нас стоят фильтры, можно пить из крана. Или, может, налить чего-то покрепче?

Я покачал головой, желания туманить себе разум алкоголем на месте преступления не было никакого. Да и в целом я был равнодушен к спиртному, никотин – мой личный выбор для приближения неизбежной смерти.

– Если вас разбудил не шум, то почему вы не в постели? – Наполнив стакан, я повернулся лицом к Бернелл, девушка все еще находилась в тени, мешая себя нормально разглядеть.

– Это был не лучший день в моей жизни, как вы понимаете, мистер Ларсен. Мне не спится. – Бернелл судорожно вздохнула, меняя позу. Теперь часть ее лица попала под свет, и я слегка опешил – она плакала, беззвучно, не показываясь.

«До того, как я пришел, или все это время?»

– Вивьен. – Я виновато посмотрел на Бернелл, пытаясь подобрать слова. – Простите, я не мастак утешать других…

Мой порыв бесцеремонно обрубили колючим смехом.

– Бросьте, Адриан. – Бернелл снова откинулась на спинку кресла, уходя в тень. – Я прекрасно понимаю, что вы за человек, и, честно говоря, рада, что именно вы пришли сюда сейчас. Посидим? Раз уж мы оказались двумя полуночниками.

Я пожал плечами и подошел ближе, усаживаясь в такое же кресло-стул напротив нее. Дождь стучался каплями к нам в окно, а мы просто молчали и курили – естественно и не натужно. Внезапно для самого себя я ощутил, что скопившееся за день напряжение начало рассеиваться. Даже подчеркнуто аристократичный и богатый Торнхилл уже так не раздражал показным лоском. Мне было уютно. Вокруг мисс Бернелл словно разливалась особая аура, разительно отличающаяся от той, которую источал дом, и она меня впустила, погрузила в тонкий пузырь из теплого воздуха, наполненного ароматом луговых трав и сигарет.

Все то время, что мы молчали, я изучал ее: тонкие ноги с казавшейся в отблесках молний магически-сияющей белоснежной кожей были поджаты, локти расслабленно покоились на подлокотниках, изредка сдвигаясь, чтобы стряхнуть пепел с догорающего кончика сигареты. На ней уже не было макияжа и шикарного платья, ранее собранные в искусный пучок волосы теперь лежали непослушной рыжей копной – она до ужаса напоминала чудо в соломенной шляпе с фото Ребекки и совсем не походила на манекен. Просто девчонка, просто горюет, очень по-человечески и чуточку трогательно.

Странно, Бернелл сидела прямо передо мной и одновременно находилась в недосягаемости. Вся лишняя и неправильная в родном доме. Даже ее пижама – нелепое полосатое нечто – делала ее похожей скорее на рыжеволосого морячка, чем на благородную аристократку. И я бы улыбнулся своему сравнению, если бы не ее лицо – пустое, с почти высохшими дорожкам слез, которые никто не потрудился стереть.

Я видел много людских трагедий, достаточно, чтобы научиться вырубать эмпатию еще на подлете, но сейчас отчего-то механизм дал сбой. Может, дело было в мерном стуке дождя за окном или в полумраке комнаты, но привычная маска оказалась сорвана.

– Вас часто мучает бессонница?

Вивьен посмотрела на меня своими огромными, влажными от слез глазами – невероятный цвет. В приглушенном желтоватом свете лампы ее изумруды приобрели совершенно необычный оттенок, и я понял, что думаю только о том, как можно его описать.

Заметив мой изучающий взгляд, Зеленоглазка напряглась, группируясь, будто кошка, готовая не то к броску, не то к бегству:

– Вы хотите продолжить допрос, мистер Ларсен? Если так, то вам лучше уйти.

Я мотнул головой. Устраивать допрос среди ночи оплакивающей близкого человека девушке даже для такого чурбана, как я, казалось кощунством. Я попытался выдать дружелюбную улыбку, как бы в подтверждение добрых намерений, и, пожалуй, впервые позавидовал Кэпу. У него трюки с щенячьими глазами получались на ура.

Англичанка ответила спустя несколько секунд, будто примеряясь, стоит ли мне довериться.

– Мы можем просто поболтать, не как детектив и подозреваемая? – Огромные зеленые глаза смотрели на меня почти умоляюще.

– Если вы этого хотите. – Я пожал плечами. – Но завтра я снова стану детективом, а вы – подозреваемой.

– И вы посадите меня за решетку? – Наивный вопрос, наивный взгляд. Я невольно рассмеялся, так по-детски невинно она это сказала.

– Непременно, если докажу, что вы убийца, – отсмеявшись, честно ответил я, и Бернелл медленно кивнула, принимая условия.

– Но это будет завтра! – Вивьен, повеселев, протянула свою маленькую ладонь, заключая сделку, и я удивленно уставился на нее. – До утра я просто Вивьен, а ты – Адриан.

– До утра, – согласился я, сжав ее ладонь и поразившись, какой холодной и хрупкой она оказалась.

Вивьен собрала ноги по-турецки и кинула мне пачку сигарет.

«Лучшее приглашение к беседе, Зеленоглазка».

– Честно говоря, сто лет ни с кем вот так не общалась, тем более с малознакомым человеком.

– В каком-то смысле мы хорошо знакомы. – Я раскурил сигарету, кивнув в знак благодарности. – По крайней мере, я знаю о тебе довольно много из твоих показаний и рассказа вашего адвоката Уозлика.

– Тогда это нечестно. – Бернелл недовольно сморщила веснушчатый нос. – Нормального общения не получится, пока ты не расскажешь о себе.

Я невольно нахмурился: мне не нравилось рассказывать о себе другим людям. По этой же причине я не сидел в соцсетях – никогда не понимал, как можно вываливать содержимое своей головы на всеобщее обозрение.

– Ладно, вредина. – Заметив мою реакцию, Вивьен забавно дернула ногой. – Можешь не говорить, так даже интереснее. Я сама про тебя расскажу, а ты подтвердишь, если я права, идет?

От ее внезапной идеи у меня вырвался смешок. Уж больно девчонка напомнила мне подростков из летнего лагеря. «Ладно, Зеленоглазка, сегодня будет твой вечер». Я кивнул, все еще посмеиваясь, а глаза Вивьен сузились, как у шарлатанов, притворяющихся экстрасенсами.

– Ты – частный детектив, – выдала она, еле сдерживая улыбку.

– Очко, Бернелл. – Я тряхнул сигаретой, сбрасывая пепел.

– Ты не англичанин. – Зеленоглазая внимательно всматривалась в мое лицо. – Говоришь отлично, но есть небольшой акцент. Судя по педантичному стилю работы и твоей фразе во время допроса, я бы сказала – немец, но их акцент иной. – Невольно мои брови дернулись вверх. – Ты порой такой холодный и прямолинейный, будто с севера. – Бернелл снова нахмурилась, задумавшись. – Все красавчики либо финны, либо датчане, ставлю на последнее.

– Ein guter Anfang[8]. – Я изобразил овации, на миг заражаясь ее настроением.

– Ты много куришь, скорее всего, начал из-за нервов на работе, но в то же время не падок на алкоголь. Старая привычка вести подобие здорового образа жизни вкупе с атлетичным телосложением – спортсмен? – Нотки игривости исчезли из ее голоса. – Ты живешь один, и постоянной девушки у тебя нет, никто не названивал тебе, хотя ты не пришел ночевать домой.

Я смотрел на нее, больше не улыбаясь, но и не прерывая. Стало любопытно, как далеко она зайдет в своих рассуждениях.

– Тебе не впервой бывать в подобных поместьях, возможно, ты какой-нибудь потомок старой дворянской семьи или просто сынок богатых родителей. Тебе претит такая жизнь, каждый раз, когда ты заходишь в помещение, у тебя на лице презрение. А еще ты хочешь кому-то что-то доказать или убегаешь от чего-то, поэтому переехал в Лондон и начал карьеру с нуля. Не обижайся, но успехи у вас так себе, хотя ты производишь впечатление профессионала. Ты цепкий и внимательный, но циник, а последнее мешает сближаться с людьми, у твоего помощника таких проблем нет. – Девушка затушила сигарету и задорно улыбнулась как ни в чем не бывало: – Ну как, угадала?

«У нее точно не все дома, так легко переключается с одного состояния на другое. Шизофрения?»

Обычно это я сижу «в том самом кресле», анализируя клиента, было непривычно, хоть и полезно, оказаться по другую сторону. Девчонка говорила спокойным ровным тоном, как, собственно, и я, беседуя с клиентами. За одним исключением – в ее глазах мелькал азартный огонек. Бернелл словно вступила в негласное соревнование со мной и ждала собственной победы, ерзая на месте в нетерпении. На самом деле выводы «мисс Ватсон» куда больше говорили о ней, чем обо мне.

– Я действительно приехал с севера, но ты не угадала с местом, моя родина – Норвегия. Засчитаем очко за старания. Дома мы обыкновенно общались на двух языках, прадед происходил из старинного немецкого рода и носил титул барона, так что да, здесь тоже попадание. – Я принялся загибать пальцы. – Я вырос в похожем поместье, но отец и я не хотели продолжать дела деда, а после мама не смогла… В общем, родители разорились, и от богатства осталась только позолоченная пыль. А про отвращение угадать было несложно, его я даже не скрываю, максимум полбалла. Ты упомянула спорт – в студенчестве я занимался борьбой, до этого было плавание.

– Неудивительно, что у тебя такие широкие плечи. – Я перехватил взгляд Зеленоглазки, но она тут же отвернулась, покраснев.

«Язык летит вперед мыслей, Бернелл?»

– Чем занимались твои предки, что ты предпочел уехать за тысячу миль от дома и жить, – Вивьен сделала затяжку, подбирая более корректный синоним «бедности», – скромно?

– Поверь, ты не захочешь знать, на чем именно мой прадед сколотил состояние. Его часовой завод процветал в тридцатых-сороковых годах прошлого века, после того как он открыл филиалы в Германии. Несложно догадаться, почему я не пошел по его стопам, да?

Девчонка поджала губы, кивнув, и сменила тему:

– Что насчет остального? Мне интересно, сколько у меня попаданий.

– Девушки у меня действительно нет, предпочитаю холостяцкую жизнь, – подтвердил я. – Что же касается последнего, я надеялся, что природное обаяние все же достанется мне от матушки, но, видно, не судьба.

Бернелл прыснула от моей шутки и покачала головой.

– У тебя, конечно, невероятные голубые глаза и щетина тебе идет, но этого мало, чтобы разбивать сердца.

«Скользкая, очень скользкая дорожка, Вивьен».

Я решил сменить направление беседы. Легкий флирт не возбранялся в моей работе, но с такими, как Зеленоглазка, нужно было быть очень и очень осторожным.

– Почему ты стал частным детективом? – неожиданно серьезно спросила Бернелл.

– Платят лучше, чем в полиции.

– Не обижайся, но по твоей машине этого не скажешь.

– Нет хуже оскорбления для мужчины, чем оскорбление его железного коня! – с театральной уязвленностью ответил я. – Не знаю, с детства увлекался шахматами, меня научил отец. Говорят, это игра на развитие логики, но мне всегда казалось, что в ней куда больше о человеческой природе.

– Готова поспорить, ты ловишь кайф, когда получается предсказать следующий ход противника? Хочется видеть во всем закономерности?

– Это лучше, чем убедиться в тотальном хаосе мира и невозможности ни на что повлиять. Я хотя бы могу найти тайную виллу на Багамах у неверного супруга и потом прожить на чек от его жены пару сытых месяцев. Что насчет тебя?

– А что насчет меня? – Она затянулась сигаретой, прежде чем ответить. – Я тоже в каком-то смысле ищу во всем закономерности: почему рак пожирает клетку за клеткой маленького ребенка, а запойный алкоголик всего лишь страдает периодическими болями в животе? И как после всего этого все еще можно верить в справедливость?

«Так же, как в пасхального кролика. Никак».

– Вивьен, ты ведь ученый. – Я постарался говорить как можно более непринужденно, подводя к интересующей меня теме.

– Биохимик, – кивнула она, выжидающе глядя из-за пелены сигаретного дыма.

– Мне интересно, как так вышло, что человек науки верит в такую ересь, как призраки?

– Если уж на то пошло, то многие вещи, считавшиеся ересью, на поверку оказывались самыми что ни на есть достоверными фактами, – в тон ответила Бернелл.

– Только не надо про Джордано Бруно, – перебил ее я, и девчонка тихонько рассмеялась.

– Я никогда не верила в сверхъестественное, но в Торнхилле постоянно происходило что-то, трудно поддающееся объяснению. – Речь Вивьен замедлилась, как бывало всякий раз, когда ей приходилось погружаться в далекие воспоминания. – Когда я была маленькой, по ночам здесь часто раздавались странные звуки, шум или разговоры, и мешали спать. Бывало, что даже днем что-то происходило: двери хлопали безо всякого сквозняка или пропадали вещи.