Холодный поцелуй смерти

Альтер М.

Холодный поцелуй смерти

Глава первая. Пробуждение Лича

Лаборатория тонула в неестественной тишине, нарушаемой лишь монотонным гудением суперкомпьютера и редким щелчком автоматических манипуляторов. Воздух был стерилен и холоден, пропах озоном и химическими реагентами. Доктор Артур Ланс, откинувшись на спинку кресла, смотрел на огромный экран, где в трехмерной проекции медленно вращалась сложнейшая молекулярная структура. Она переливалась синими и золотыми узорами, напоминая то ли витраж, то ли застывший в цифровом пространстве фрактал. Это был «Код Атанатоса» – плод десяти лет безумного труда, одиночества и фанатичной веры. Теоретическое лекарство от смерти.

Артур провел ладонью по лицу, ощущая шершавую кожу и впадины под глазами. Он не спал больше двух суток, но усталость была сладкой, почти опьяняющей. Взгляд его упал на старую черно-белую фотографию в простой деревянной рамке, стоявшую рядом с клавиатурой. На ней смеялась женщина с ясными глазами и светлыми волосами, развевающимися на ветру. Елена. Рак забрал ее стремительно и безжалостно, оставив после себя лишь тишину, боль и обещание, вырванное из самой глубины души: «Я не допущу этого больше. Ни с кем».

Это обещание привело его сюда, в эту подземную лабораторию, финансируемую таинственным и щедрым «Фондом Прометея». Оно заставляло его игнорировать скептические ухмылки коллег, этику комитетов и тихий голос разума, который шептал, что некоторые двери лучше навсегда оставить запертыми.

– Доктор, – раздался мягкий, но четкий голос сзади. – Все готово. Протокол инициализации завершен.

Артур обернулся. В дверях, отбрасывая длинную тень на сияющий пол, стояла его ассистентка, Вероника Соколова. Молодая, невероятно одаренная биолог, чей ум был так же холоден и точен, как скальпель. Она не разделяла его одержимости, но ее влекла сама задача, ее масштаб и сложность. Для нее смерть была не трагедией, а всего лишь ошибкой в коде, которую следовало исправить.

– Фаза альфа? – спросил Артур, его голос прозвучал хрипло.

– Завершена. Моделирование на приматах показало стопроцентную регенерацию на клеточном уровне после индуцированного клинической смертью состояния. Никаких побочных эффектов. Организм не просто оживал, он… омолаживался.

Вероника подошла ближе, ее пальцы пролетели над сенсорной панелью, вызывая новые потоки данных. – Но мы не люди, доктор. Приматы – не идеальная модель. «Код Атанатоса» взаимодействует с теломрантами, теломерами. Он их не просто удлиняет, он переписывает. Мы не знаем, как это скажется на сложной нейронной сети человеческого мозга. На сознании.

– Сознание – это продукт биологии, Вероника, – отрезал Ланс, поднимаясь с кресла. – Если биология бессмертна, то и сознание будет вечным. В этом и есть цель.

– Или его последняя жертва, – тихо произнесла она, но Артур сделал вид, что не расслышал.

Он подошел к центральной платформе, к прозрачной криокамере, где в клубках белого пара покоилось тело. Доброволец. Терминальная стадия мышечной атрофии. По договору, его в любом случае ждала неминуемая и мучительная смерть в течение нескольких недель. «Фонд Прометея» нашел его, предложив семье баснословную сумму. Его звали Леонид. Пятьдесят два года. На экране над камерой его жизненные показатели рисовали слабую, угасающую кривую. Сердце билось неровно, дыхание было поверхностным.

– Он подписал все бумаги, – сказал Артур, больше для себя, чем для Вероники. – Он знал, на что идет.

– Он знал, что участвует в экспериментальной терапии, – поправила Вероника. – Он не знал, что мы собираемся его убить, чтобы потом воскресить.

В ее голосе не было осуждения, лишь констатация факта. Холодная, неумолимая логика науки.

Артур глубоко вдохнул. – Начинаем фазу бета. Вводим «Код Атанатоса».

Его палец повис над большой красной кнопкой с прозрачным защитным колпаком. Сердце заколотилось в груди, не как у ученого, а как у жреца, готового призвать бога. Он откинул колпак. Миг колебания, столь краткий, что его едва ли можно было измерить. Потом он нажал.

Система ожила. Ярко-зеленая жидкость, похожая на светящийся изумруд, по тонким трубкам устремилась из центрального резервуара в вену Леонида. На мониторах замигали предупреждения, кривые сердечного ритма и мозговой активности затанцевали сумасшедший танец. Артур и Вероника, не дыша, смотрели на экраны. Прошла минута. Две.

– Никаких изменений, – прошептала Вероника. – Организм не отторгает… Погоди.

Кривые внезапно рванулись вверх. Сердцебиение выровнялось, стало мощным и ритмичным. Энцефалограф показал всплеск активности, какой не бывает даже у самого здорового человека – ослепительный фейерверк нейронных связей.

– Смотри! – Артур прильнул к стеклу камеры.

Бледная, восковая кожа Леонида начала менять цвет. Синюшная бледность отступала, сменяясь здоровым розоватым оттенком. Впалые щеки, казалось, наполнялись объемом, морщины разглаживались. Это было чудо. Самое настоящее, научно обоснованное чудо. Человек на их глазах молодел, возвращался к жизни, которую сам уже почти покинул.

– Невероятно, – выдохнул Артур, и в его голосе прозвучали смесь торжества и благоговейного ужаса. – Это работает. Черт возьми, это работает!

Он уже видел себя на обложках журналов, Нобелевскую премию, толпы людей, спасенных от небытия. Он видел лицо Елены, но теперь оно не вызывало боли, лишь тихую, светлую печаль. Он победил. Победил саму смерть.

Но триумф длился недолго.

– Доктор, – голос Вероники прозвучал резко, как удар хлыста. – Энцефалограф. Что с ним?

Яркий фейерверк на экране сменился хаосом. Ровные линии превратились в густой, черный лес пиков и провалов. Активность зашкаливала, выходя за все мыслимые пределы. Это не была работа здорового мозга. Это напоминало эпилептический статус, помноженный на что-то неизвестное, чудовищное.

– Побочный эффект? Нейронная буря? – заговорил Артур, лихорадочно пытаясь анализировать данные. – Возможно, это временно. Мозг просто адаптируется к…

В этот момент криокамера издала громкий щелчок, и стеклянный колпак с шипением начал подниматься. Холодный пар хлынул на пол, расползаясь призрачными клубами.

– Кто открыл камеру? – крикнула Вероника, бросаясь к пульту. – Я не… Система делает это сама!

Артур не слушал. Он смотрел на Леонида. Тот лежал неподвижно, но его грудь высоко и ровно поднималась, вдыхая лабораторный воздух. Воздух, которым он не должен был дышать. Его веки дрогнули.

И открылись.

Артур отшатнулся, наткнувшись на край стола. Он ожидал увидеть взгляд человека, вернувшегося с того света. Радость, смятение, страх, благодарность. Что угодно, но только не это.

Глаза Леонида были молочно-мутными, словно затянутыми бельмом. Но сквозь эту муть пробивался зловещий, фосфоресцирующий желто-зеленый свет, словно у глубоководного существа. В них не было ни мысли, ни эмоции, ни осознания. Только пустота. И голод.

– Леонид? – тихо, почти по-детски, позвал Артур. – Вы меня слышите?

Голова Леонида медленно повернулась в его сторону. Шея издала тихий, похрустывающий звук. Его губы, полные и розовые, какими они не были уже много лет, беззвучно шевельнулись.

– Жизненные показатели стабильны… но это невозможно, – бормотала Вероника, уставившись на мониторы. – Уровень адреналина, кортизола… они за пределами шкалы. Метаболизм ускорился в десятки раз. Это… это не человек.

Леонид сел. Движение было неестественно плавным, лишенным обычной человеческой инерции. Он повернулся и поставил ноги на холодный пол. Его тело, еще несколько минут назад иссохшее и беспомощное, теперь казалось наполненным скрытой силой. Мускулы играли под кожей.

– Надо его обездвижить! – крикнула Вероника, ее пальцы замелькали над панелью управления. – Система безопасности не отвечает! Все заблокировано!

Артур стоял как вкопанный, парализованный невероятностью происходящего. Его творение, его ребенок, смотрело на него глазами абсолютного чужака.

Леонид встал. Он был на голову выше Артура. Он сделал шаг, потом другой. Его движения были немного скованными, механическими, но быстрыми. Он обошел платформу и направился к ним.

– Стой! – скомандовал Артур, пытаясь взять под контроль дрожь в голосе. – Я приказываю тебе остановиться!

Существо, бывшее Леонидом, проигнорировало его. Его мутный взгляд скользнул по Артуру и остановился на Веронике. На ее обнаженной шее, где ясно проступал ритм пульса.

Он издал звук. Нечто среднее между шипением и булькающим предсмертным хрипом. Из уголков его рта выступила густая, черная как смола жидкость.

– Доктор, беги! – закричала Вероника.

Но было уже поздно. Леонид рванулся с нечеловеческой скоростью. Он не побежал, он скорее ринулся, как хищник. Артур инстинктивно отпрыгнул в сторону, и существо пронеслось мимо, врезавшись в стойку с лабораторным оборудованием. Стекло и металл с грохотом полетели на пол.

Вероника, воспользовавшись моментом, бросилась к аварийному выходу. Ее рука потянулась к сканеру отпечатка пальца, но дверь не сработала. Заблокировано.

Леонид уже поднимался. Он встряхнулся, как собака, сбрасывая с себя осколки. Его взгляд снова нашел Веронику. Голод в его глазах стал почти осязаемым.

– Отойди от двери! – закричал Артур, хватая со стола тяжелый металлический штатив.

Он замахнулся и изо всех сил ударил Леонида по спине. Удар был сильным, должен был сбить с ног любого. Леонид лишь качнулся вперед, словно его толкнули. Он медленно обернулся. В его глазах не было ни боли, ни гнева. Только та же неизменная, леденящая пустота и сосредоточенность на цели.

Он снова зашипел, и на этот раз Артур разглядел его зубы. Клыки, которые казались чуть длиннее и острее, чем должны были быть.

Леонид отбросил Артура одним движением руки, словно назойливую муху. Тот отлетел к стене, больно ударившись головой. Мир поплыл перед глазами.

Вероника, поняв, что бежать некуда, стала отступать вглубь лаборатории, к стене с инструментами. Ее дыхание стало частым и прерывистым, в глазах застыл животный ужас.

– Леонид, послушай меня! – пыталась она говорить, хотя разум уже кричал, что это бесполезно. – Мы хотим тебе помочь! Мы…

Он был уже рядом. Его рука, холодная и влажная, даже на расстоянии, молнией метнулась и схватила ее за запястье. Вероника вскрикнула от боли – его хватка была как стальные тиски.

– Отпусти! – закричал Артур, пытаясь подняться. В глазах у него стояли черные круги.

Леонид притянул Веронику к себе. Его голова склонилась к ее шее. Она отчаянно сопротивлялась, бьющаяся в его руках птица, ее свободная рука била его по лицу, по телу, но это не производило на него ни малейшего впечатления.

– Нет… пожалуйста, нет… – ее крик перешел в булькающий стон.

Артур услышал звук. Тупой, влажный, отвратительный. Звук рвущейся плоти. Потом тихое, жадное чавканье.

Он зажмурился, его вырвало на сияющий пол. Слезы текли по его лицу сами собой, смешиваясь с желудочным соком. Он был богом, который только что создал дьявола.

Шум прекратился. Артур, превозмогая слабость и ужас, поднял голову. Леонид стоял над бездыханным телом Вероники. Его губы и подбородок были залиты алым. Мутные глаза, казалось, теперь горели изнутри более ярким, более ужасным светом. Он облизал губы, медленно, смакуя. Потом его взгляд медленно пополз в сторону Артура.

Это был уже не просто голод. Это была жажда. Ненасытная, первобытная жажда крови. И он понял, что перед ним не просто очередная порция. Перед ним был творец. Источник.

Леонид сделал шаг в его сторону.

И в этот момент сработала система пожаротушения. Вероника, в свои последние секунды, сумела дотянуться до аварийной кнопки на стене. С оглушительным ревом из потолка хлынули потоки ледяной пены, заполняя помещение белой пеленой.

Сирена оглушила Артура, но она же вернула ему дар движения. Он вскочил, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь. Леонид, ослепленный пеной, рычал и метался, врезаясь в оборудование.

Артур не видел, куда бежит. Он мчался на звук сирены, на свет аварийных красных ламп. Он врезался в дверь, которая, видимо, разблокировалась при срабатывании общей тревоги, и вывалился в темный коридор.

Он бежал, не оглядываясь, бежал по лабиринту подземных переходов, задыхаясь, рыдая, чувствуя, как по его спине струится ледяной пот. Он слышал за своим следом отдаленные, приглушенные пеной звуки – яростный рев, полный нечеловеческой ярости и разочарования.

Наконец он увидел тяжелую бронированную дверь, ведущую во внешний мир. Он налег на нее всем телом, и дверь с скрипом поддалась. Он выкатился наружу, в холодную, влажную ночь. Шел дождь.

Артур упал на колени на мокрый асфальт, захлебываясь глотками свежего воздуха. Он был жив. Он спасся.

Он поднял голову к небу, позволив каплям дождя стекать по его лицу, смывая блевотину и слезы. И тогда до него дошло. Ужас, который был не позади, а впереди.

Он оглянулся. Дверь в ад была открыта настежь. А из ее темного зева, медленно, преодолевая пену, выползало на свет его творение. Его бессмертный, ненасытный ребенок. Первый из новой расы. Первый живой мертвец.

И в кармане его лабораторного халата лежал маленький, герметично закрытый контейнер с остатками «Кода Атанатоса». Эликсиром бессмертия. Эликсиром апокалипсиса.

Холодный поцелуй смерти только что коснулся мира. И поцелуй этот был полон жажды.

Глава вторая. Нулевой пациент

Ледяные иглы дождя впивались в кожу, но Артур Ланс почти не чувствовал холода. Внутри него пылал ад – ад из вины, ужаса и осознания собственного немыслимого провала. Он бежал, спотыкаясь о мокрый асфальт, по пустынной промзоне, где располагался замаскированный под заброшенный склад вход в его лабораторию. За спиной, в оглушительной тишине ночи, оставался не просто труп его ассистентки и чудовище, бывшее когда-то человеком. Оставался развороченный портал в преисподнюю, который он собственноручно распахнул.

Он не осмелился оглянуться, боясь увидеть в просвете двери тот мутный, светящийся взгляд. Только когда за спиной остались несколько поворотов и он рухнул за груду ржавых бочек, Артур позволил себе остановиться. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. В ушах стоял оглушительный звон, сквозь который ему чудился то жадный, влажный звук, с которым существо впивалось в шею Вероники, то ее предсмертный, булькающий стон.

«Я создал это… Я…»

Он сжал голову руками, пытаясь выдавить из себя хоть крупицу рациональности, хоть тень того холодного ума, что всего час назад управлял судьбами жизни и смерти. Но мозг отказывался работать, залитый паникой.

Внезапно из ночной тишины, совсем близко, донесся протяжный, металлический скрежет. Артур замер, вжавшись в бочки. Это была звук той самой бронированной двери. Его заклинило, он не смог ее должным образом закрыть извне. Или… или оно нашло способ открыть ее изнутри.

Новый звук – тяжелые, шлепающие по лужам шаги. Неровные, но быстрые. Оно вышло. Оно было на свободе.

Адреналин, который уже начал отступать, с новой силой хлынул в кровь. Артур отполз глубже в тень, затаив дыхание. Он видел, как в конце переулка, освещенное тусклым светом одинокого уличного фонаря, промелькнула высокая, неуклюжая, но стремительная фигура. Леонид. Он не бежал наугад. Он двигался с пугающей целеустремленностью, его голова была слегка наклонена, словно он принюхивался, выискивая запах в мокром ночном воздухе. Запах крови. Запах жизни.

Существо скрылось за углом. Оно ушло в город. Спаленный миллионами огней, полный спящих, ничего не подозревающих людей. Питомник.

Артур почувствовал, как его снова рвет, но желудок был уже пуст. Он сидел на холодном асфальте, трясясь от холода и шока, и понимал, что должен делать что-то. Что-то сказать. Предупредить. Но кого? Полицию? «Здравствуйте, я создал эликсир бессмертия, который превращает людей в кровожадных зомби, и один из них только что сожрал мою ассистентку и ушел гулять по городу». Его поднимут на смех. А если и поверят, то первым делом арестуют его самого. «Фонд Прометея»… Эти люди не терпели неудач. Они стерли бы его в порошок, чтобы замести следы.

Его рука судорожно нащупала в кармане халата маленький, холодный металлический цилиндр. Контейнер. В нем оставалось около пяти миллилитров «Кода Атанатоса». Пять миллилитров абсолютной власти и абсолютного проклятия. Он чуть не швырнул его прочь, но пальцы сами сжались вокруг гладкой поверхности. Это была единственная улика. Единственный ключ. Уничтожить его? А если… если можно найти антидот? Если можно все исправить?

Мысль об антидоте зажгла в нем слабый, дрожащий огонек надежды. Да. Это был единственный путь. Он должен был исправить свою ошибку. Он должен был остановить это. Но для этого нужны были ресурсы. Доступ к лаборатории был потерян навсегда. Оставался один вариант – его старая, скромная университетская лаборатория. Там не было такого оборудования, но там были базовые реактивы, микроскопы, клеточные культуры. Этого могло хватить для начала.

Он поднялся на ноги, ощущая, как подкашиваются колени. С него струилась вода, халат был испачкан в рвоте и грязи. В таком виде он привлечет внимание любого патруля. Ему нужно было добраться до дома, переодеться, взять документы и ключи.

С трудом сориентировавшись, Артур поплелся в сторону, противоположную той, куда ушел Леонид. Он шел по темным переулкам, пугаясь собственной тени, замирая при каждом шорохе, при каждом звуке проезжающей вдали машины. Город, обычно такой знакомый и безопасный, превратился в гигантские джунгли, где за каждым углом мог поджидать охотник.

Тем временем его творение, бывший Леонид, двигалось по безлюдным улочкам с инстинктивной уверенностью летучей мыши, пользующейся эхолокацией. Его мозг, переписанный «Кодом Атанатоса», больше не был вместилищем памяти, личности или эмоций. Он стал совершенным биологическим компьютером, единственной задачей которого было поддержание функционирования тела. А тело это требовало топлива. Энергии. Той самой энергии, которую оно в избытке почувствовало в крови Вероники Соколовой.

Его мутные глаза, слабо светящиеся в темноте, почти не видели привычных человеческому зрению деталей. Зато весь его мир был соткан из тепловых следов и химических сигнатур. Холодный асфальт, мокрые стены, металл – все это тонуло в сине-фиолетовых тонах. Но там, где была жизнь, вспыхивали яркие, горячие пятна – оранжевые, желтые, алые.

Он вышел на набережную. Ветер гнал по реке мутные волны, шумел в оголенных ветках деревьев. И тут он уловил первый по-настоящему сильный сигнал. Ярко-алый, пульсирующий сок жизни. Источник находился под одним из мостов – там, где обычно ночевали бездомные.

Леонид изменил курс, его движения стали еще более плавными и целенаправленными. Он сошел с асфальта на траву и, не снижая скорости, двинулся к заветной цели.

Под мостом, в картонном убежище, прижавшись друг к другу для тепла, спали двое: седой как лунь старик по имени Василий и его пес, дворняга по кличке Рекс. Пес спал чутко. Его уши дрогнули, уловив непривычный звук шагов – не вразвалку пьяного человека, а быстрых, шлепающих, тяжелых. Рекс поднял голову и глухо заворчал.

Василий проснулся от ворчания пса.

– Тихо, Рекс, – пробормотал он спросонок. – Коты это, наверное…

Но пес не унимался. Он встал, шерсть на его загривке встала дыбом, и он издал низкий, предупреждающий рык, глядя в темноту за пределами их укрытия.

Василий приподнялся на локте, щурясь. В свете далекого фонаря он увидел приближающуюся фигуру. Высокий мужчина, странно одетый – в каком-то легком комбинезоне, хотя ночь была холодной. Шел он прямо на них, не сворачивая.

– Эй, приятель, ты чего? – сипло крикнул Василий. – Место занято.

Фигура не ответила. Она лишь ускорила шаг. Теперь Василий разглядел лицо. Восковое, неподвижное. И глаза… Боже правый, что с его глазами? Они светились, как у волка в свете фар.

Животный ужас, древний и неоспоримый, сжал сердце старика. Он попытался отползти, крикнуть, но горло перехватило.

Рекс, защищая хозяина, с лаем бросился навстречу незнакомцу. Это была отчаянная, самоубийственная атака.

Леонид даже не замедлился. Его рука метнулась вперед с нечеловеческой скоростью. Раздался короткий, кошмарный хруст. Лай оборвался. Пес отлетел в сторону и затих, его шея была сломана.

Василий успел вскрикнуть, но крик его был недолгим. Холодная, влажная рука впилась ему в горло, пригвоздив к земле. Он видел совсем близко от своего лица это безжизненное лицо, чувствовал зловонное дыхание, пахнущее медью и гнилью. Видел длинные, заостренные клыки…

Боль была острой и жгучей, но быстро сменилась леденящим холодом, расползавшимся по всему телу. Последнее, что увидел Василий, – это алый свет, угасающий в его собственных глазах.

Леонид пил, издавая те же чавкающие, жадные звуки. Жизненная сила, теплая и соленая, наполняла его, разгоняя метаболизм до новых, немыслимых скоростей. Раны и повреждения, полученные в лаборатории, на глазах затягивались. Кожа стала еще более упругой, мускулы – более рельефными. Он становился сильнее.

Когда тело Василия окончательно обескровлилось, Леонид отпустил его. Он поднялся, его светящиеся глаза обвели окрестности. Один источник жизни был исчерпан. Но в огромном, спящем городе их были миллионы. Его ноздри, или то, что выполняло их функцию в его новом, извращенном восприятии, расширились, улавливая целую симфонию соблазнительных ароматов. Он снова зашипел, и на этот раз в этом звуке слышалось нечто новое – не просто голод, а предвкушение пира.

Он оставил под мостом два бездыханных тела и двинулся дальше, в сторону зарева городских огней, туда, где жизнь била ключом.

Артур Ланс, тем временем, добрался до своего дома – старого, кирпичного особняка на тихой улице, доставшегося ему от родителей. Дом был пуст и холоден. Елена умерла здесь, в спальне наверху, и с тех пор он проводил здесь как можно меньше времени, предпочитая лабораторию.

Он запер за собой все замки, прислонился к двери и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь. Тишина дома была гнетущей. Он скинул с себя грязный халат и швырнул его в угол, как нечто омерзительное. Быстро принял душ, вода смывала с него грязь, но не чувство вины. Он смотрел на струи воды и видел в них кровь Вероники.

Переодевшись в обычную одежду – джинсы и свитер, – он почувствовал себя чуть более защищенным, чуть более анонимным. Но это была иллюзия, и он это понимал.

Он собрал в старую спортивную сумку самое необходимое из своего кабинета: несколько жестких дисков с резервными копиями исследований, блокноты с формулами, пачку наличных, которые всегда держал на черный день. Его взгляд упал на фотографию с Еленой на столе. Он взял ее и положил в сумку. Ее лицо теперь напоминало ему не о потерянной любви, а о причине, породившей монстра.

Он уже собирался уходить, когда его взгляд упал на экран включенного на кухне телевизора. Шли утренние новости. Миловидная ведущая с беззаботной улыбкой рассказывала о чем-то, потом сменился кадр. На экране появилась знакомая набережная, оцепленная полицейской лентой. Крупным планом показали тело под белым простыней, из-под которого виднелась чья-то худая, босая нога.

«…шокирующее происшествие под мостом на набережной Грина, – вещал голос диктора. – Обнаружены тела двух бездомных – мужчины и собаки. По предварительной информации, нападение диких животных исключено. Установить причину смерти пока не удается, но, по словам источников в правоохранительных органах, на телах обнаружены странные повреждения, в том числе рваные раны на шее. Расследование продолжается…»

Артур застыл, сжимая ручку своей сумки так, что кости побелели. Он понял. Это была лишь первая ласточка. Леонид уже начал охоту. И он не просто убивал. Он… питался.

Он должен был действовать быстрее. Нужно было добраться до университета, пока город не погрузился в полный хаос.

В ту же ночь, в городской больнице скорой помощи, куда доставили тела с набережной, царило легкое недоумение. Патологоанатом, доктор Ирина Волкова, женщина с двадцатилетним стажем, стояла над телом Василия и качала головой.

– Никогда такого не видела, Сергей, – обратилась она к своему ассистенту. – Смотри. Следы укусов на шее. Глубокие, почти хирургически точные, повреждающие сонную артерию. Но… объем кровопотери не соответствует картине.

– В смысле? – ассистент, молодой парень, смотрел на тело с брезгливым любопытством.

– В смысле, крови слишком мало, – Ирина ткнула скальпелем в бледную, почти восковую плоть. – Человек истекает кровью, она должна быть везде. А здесь… словно ее высосали. Посмотри на ткани – они анемичные, белые. Как будто… обескровлены. И посмотри на этику. – Она указала на странные, черные, паутинообразные прожилки, расходившиеся от ран на шее по всему телу. – Похоже на какой-то коагулянт немыслимой силы. Но что за существо может так… обрабатывать свою жертву?