скачать книгу бесплатно
– И Шерри дер Цеггир, – продолжал доктор. Девушка с волнистыми каштановыми волосами до плеч поприветствовала Хельгу. – Отличница и очень умная девушка. Пришла с большими надеждами, что работа бросит вызов её недурственным способностям.
– Учёба не ставит тех препятствий перед молодым поколением, какие следовало бы, – поделилась Шерри.
– Вот как? – Мантисс в упор уставилась на девушку. – Со сколькими преподавателями пришлось переспать ради хороших оценок?
– П… простите? – опешила Шерри. – Вы намекаете, что…
– Да. Я намекаю, что диплом ты насосала.
Саймон подавился воздухом и спрятал рот за ладонью. Остальные удивлённо переглядывались, одаривая гостью возрастающим неодобрением, а у Шерри покраснели кончики оттопыренных ушей от злости и обиды.
– Извините, можно вас на минуту? – Фолкберг отозвал Хельгу в сторону. Мантисс всё ждала, когда же он начнёт реагировать. Доктор мрачно воззрился на неё и с расстановкой произнёс: – Я, кажется, понимаю, чего вы добиваетесь, но советую так не делать. Мои сотрудники не потерпят унижений, да и я не стану делать вид, словно ничего не замечаю.
– Если ваши сотрудники такие неженки, то как они работают в этом отделе? – наседала Хельга. – Или вы забыли, с кем вам приходится иметь дело каждый день?
– Вот оно что, – протянул Фолкберг, который только сейчас по-настоящему понял стратегию Мантисс. – Я ценю вашу заботу о моих сотрудниках, но спешу заверить вас: в нашем отделе никто не сталкивается с агрессивными оскорблениями. Это в прошлом.
Хельга не поверила ему. Она точно пришла по адресу? Может, МС перевезли в другой отдел, например, на минус третий, а её всё это время звали поболтать с каким-нибудь Сердитым Голосом? Да быть такого не может!
– Я объясню вам. Чуть позже. – Доктор покровительственно взял гостью за предплечье и повернулся к напряжённым сотрудникам. – Простите, пожалуйста, Хельгу. Она хотела притвориться МС-12 в юбке, чтобы подразнить вас. Правда у неё это здорово получилось?
– О да, мастерство на пять баллов, – гоготнул Саймон Доври и заработал неодобрение Шерри и Олафа, чьи выражения кричали, что их коллега выбрал не ту сторону.
– Да, извините меня, – поймав требовательный взгляд Фолкберга, выдавила Мантисс. – Я вижу, что вы хорошие ребята и дружная команда. Мне хотелось посмотреть, насколько вы стоите горой друг за друга. Не принимайте близко к сердцу мои слова.
Она едва сдержалась, чтобы не поморщиться от банальности и заезженности собственных реплик, словно вырванных из плохого сценария. Искреннего в них было мало. Некоторые сотрудники кивнули, однако обстановка не была полностью разряжена. Хорошо, что ей с ними не работать. В таком случае Хельга даже не начинала бы провокации. Она ненавидела быть злой с людьми, поэтому теперь ощущала мерзкий осадок от своей неприятной роли. Ей не понравилось быть МС в юбке, даже если Мантисс всё ещё считала свой тест на выдержку необходимой мерой.
– Шерри и Саймон, вы будете нужны мне. Остальные могут возвращаться к своим обязанностям, – отпустил их Фолкберг.
Они покинули комнату отдыха и направились в один из кабинетов закрытого сектора. С каждый поворотом Хельгу всё больше пробирала дрожь от воспоминаний, как греющих душу, так и терзающих болезненными деталями. Мантисс испытывала на себе пристальное внимание Саймона. А вот Шерри почти не смотрела в её сторону. Всё ещё обижалась, что и понятно: наговори незнакомец такое Хельге, она бы тоже лишь спустя десяток минут начала отходить от унижения. Пусть в последние годы Мантисс обзавелась довольно толстой шкурой, не пропускавшей оскорбления. Её уже давно не задевали слова, только действия и причины поступков, которые Хельга порой угадывала на каком-то почти интуитивном уровне.
Доктор Фолкберг завёл троицу в пятнадцатый кабинет.
– Присаживайтесь, – разрешил он. – Надеюсь, вы осознаёте, что я не могу показывать вам никакие материалы, собранные по делу. Всю информацию вы получите на словах.
Мантисс была согласна. Помощники доктора встали сбоку стола, а Хельга воспользовалась предложением и опустилась на стул.
– Со мной не нужно проводить инструктаж. – Она сложила руки на груди. – Я знаю, как вести себя с МС.
– Не сомневаюсь. Но я обещал вам кое-что объяснить, иначе вы будете сочинять ненужные стратегии, как делали это с моей командой. – Фолкберг обратился к помощникам: – Видите эту женщину? Она работала тут, когда лантановую терапию ещё не применяли. Поэтому она считает, что её ждёт страшный разговор с извергом, в ходе которого её смешают с грязью и вытащат на свет всех скелетов из шкафа.
Саймон сочувствующе покивал. Его напарница завела запястья за спину, непроизвольно покачиваясь с мысков на пятки.
– Шерри, расскажи Хельге Мантисс, сколько раз МС оскорбил тебя за последний месяц… нет, неделю, – попросил доктор.
Цеггир задумалась, устремляя взгляд к потолку. Хельга предположила, что девушка подсчитывала в уме все случаи, когда Шерри пожала плечами и выдала:
– Не знаю. Может, один раз?
– Я уже догадалась, к чему вы клоните, – сказала Мантисс. – Вы ужесточили наказания лантаном, перейдя от угроз к действию. И теперь верите, что МС белый и пушистый, потому что перестал огрызаться на вас.
– Мы уже полгода применяем эту тактику, – снисходительно улыбнулся Фолкберг. Он с неохотой тратил время на объяснения. – Объект с тех пор хорошо себя ведёт. Мне всё равно, притворяется он хорошим или нет, если это приводит к снижению агрессии в адрес моих работников.
– Это правда, – поддакнул Саймон. – Он не пытается влезть к нам в головы и перессорить. Даже когда объект в теле человека, он не предпринимает попыток убить нас.
– В теле человека? – Хельга вскинула брови.
– Покойников, – поправил Фолкберг. – Нечасто, но иногда объекту перепадают тела бродяг и людей, которых всё равно некому хоронить. Никому ненужных несчастных.
– И как же вы их получаете?
– У меня есть связи в морге. Я оплачиваю услуги из бюджета.
– Бюджет у вас вырос, я смотрю.
– Конечно, я ведь больше не трачу средства на бесполезную массу лаборантов. А руководство не тратит свои инвестиции на поддержание работы минус четвёртого этажа, если вы помните наш последний разговор.
– И ещё о плюсах. Мы теперь даже не переезжаем из сектора в сектор, как делали до нас, – вставил Саймон. – Сектора «В» и «С» пустуют. Я предложил открыть там кафе, но мою инициативу не поддержали. Это я всё к тому, что объект очень хорошо себя ведёт и не создаёт гнетущую атмосферу.
– Вы подавляете характер МС. В чём смысл экспериментов, если вы получаете ложные данные?
– Данных о его ужасном характере скопилось тысячи за десятки лет, – парировал Фолкберг. – Мои предшественники всё, вероятно, ждали какого-то чуда, которого так и не случилось. Гора родила мышь. Мы занялись тем, что должны… обязаны были сделать доктора до меня: начали воздействовать на него ради безопасности окружающих. Какое нам дело до того, что он не проявляет свою гнилую натуру, если люди отныне не страдают?
Мантисс одолел скепсис. Она с трудом могла представить, что кто-то способен вылепить из МС послушную личность, выдрессировать его, как домашнюю зверушку. Он слишком горд и независим, поэтому обязан мстить обидчикам. Пусть даже во вред себе. Возможно, незаметно для них самих вывернуть их души наизнанку. А это ещё хуже, чем вступать в открытую конфронтацию, которая дальше слов может и не зайти.
– Как я и сказал, объект хорошо ведёт себя, – продолжил Фолкберг. Он потёр шею и поправил ручки в органайзере, чтобы они указывали кончиками в одном направлении. – Это прогресс. Я решил вознаградить его за работу над собой, потому и пригласил вас.
– Так вы позвали меня в качестве дара для МС? – До Мантисс только сейчас дошло, почему доктор словно едва терпит её присутствие.
– Именно. Неужели вы думали, что мне интересна ваша персона или я как-то ценю ваши прошлые заслуги? Я хотел побаловать объект. Но и вы, очевидно, ждали эту встречу, иначе бы не пришли. Все в выигрыше.
Фолкберг выглядел невероятно злорадно, отыгравшись на чувствах Хельги за оскорбления своей команды. А может, ему и впрямь нет дела до психологического здоровья Мантисс. Он собирался преподнести её в роли подарка для МС. А главное, что Фолкберг прав: Хельга сама пришла в институт. Никто её не заставлял, не угрожал и насильно не тащил. Она не могла обвинить его в том, что он расценивал её как средство, как инструмент, потому что доктор не обещал ей ничего заранее. Ничего, кроме встречи и денег.
– С чего вы взяли, что МС вообще желает меня видеть? – Мантисс никак не выказала возмущения. – Мы расстались на плохой ноте. Он просил вас связаться со мной?
– Нет. Объект слишком скрытен, когда речь заходит о его привязанностях. Тем не менее я уверен, что он обрадуется вам, даже если скроет это. – Фолкберг сцепил пальцы в замок. – Я наблюдаю за ним больше полугода, забыли? Он неосознанно, но выдал своё расположение к вам. В обращении к моим сотрудникам, – доктор указал на Шерри и Саймона, – и другим гостям объект иногда приводит в пример мифическую женщину, которая слишком хороша для моих тупоголовых сотрудников. Этакий единорог в сказках для глупого табуна. Не ошибусь, если предположу, что он имеет в виду вас.
– Это вряд ли.
Хельге неожиданно польстило, что чисто гипотетически МС мог высоко оценивать её способности и ставить их в пример другим людям, пускай она и запрещала себе фантазировать на эту тему дальше. Сейчас она невольно вдохновится, а реальность потом грубо надругается над этими представлениями.
– И в чём заключается ваша «лантановая терапия»? – уточнила гостья.
– Это хороший вопрос, – вместо доктора ответил Саймон. Его глаза заблестели. – Мы каждый день вводим понемногу лантана в «тело» Маски. Долгое время у нас не получалось подобрать идеальную дозу, но мы преуспели.
Мантисс не стала спрашивать, сколько их бюджету обходится доставка редкоземельного элемента. Вместо этого она произнесла:
– Тело – в смысле, внутрь самой Маски? Вы не боитесь, что эта дрянь копится внутри, как токсин? Когда-нибудь он убьёт его.
– Нет. – Фолкберг обогнул стол. – А если и так, то все мы рано или поздно умрём.
– Я имела в виду не это.
– Если это всё, не будем задерживаться. – Фолкберг сверился с часами. Для установки времени он использовал как свои наручные, так и висевшие на стене. – Я не хотел бы тратить на это больше минут, чем предписано стандартами.
Это была команда, предвещавшая ныряние в ледяной бассейн. Вот-вот они зашевелятся, пойдут в соседнее помещение, и… всё начнётся. Хельгу выбросит в волнительный круговорот, в котором легко захлебнуться и потерять ориентиры. Она не знала, чего ожидать, когда ехала в институт. Разговор о лантановой терапии ещё больше запутал, и теперь Мантисс вообще не представляла, кто или что встретит её в соседнем кабинете.
– Он будет с телом? – выдавила она.
– Кто? – Фолкберг, впавший в задумчивость, без интереса уставился на гостью. – А, объект. Нет, увы, подходящих тел не нашлось. Будет по старинке, с манекеном.
– Ностальгически, да? – Подмигнул Саймон Доври, но Хельга не разделила его энтузиазм. Она крайне мало понимала, что во всём этом так возбуждало парня, который за последние несколько минут воспарил духом.
– Есть темы, на которые вы не хотите, чтобы я с ним говорила? – Мантисс вышла следом за доктором.
– О лантане. А если без шуток, то говорите, о чём душа пожелает. – Её уточнение, казалось, развеселило Фолкберга. – Объект стал очень послушным и положительно… нет, терпеливо реагирует на всё.
Саймон и Шерри тоже покинули кабинет, однако за руководителем не последовали.
«В чём-то он прав», – подумала Хельга о словах Доври про ностальгию. Всё повторялось. Вращалось по кругу с характерным звуком трущегося о стенки шара. Разве что в этот раз момент виделся Мантисс испорченным, сдувшимся под гнётом времени. Когда-то она переступала порог владений МС с трепетом и предвкушением незабываемого опыта. Сейчас в ней плескалось раздражение и всё тот же страх неизвестности.
Доктор Фолкберг кивнул Хельге и пожелал удачи. Едва она увидела дверь, как в ней с неожиданной силой закипело упрямство. Словно ото сна пробудился капризный ребёнок, который заверещал, как он не хочет идти туда, как ему надоело терпеть чужие прихоти, что ему всё это не нужно… Мантисс без предупреждения погрузилась в болото столь ярких негативных чувств к этому месту, будто на неё с потолка вылили ведро грязи. Это было не внушение извне – эмоции взвились внутри Хельги. И всё же до двери оставался всего шаг, и отступать уже поздно. Помешкав секунду, гостья вошла в шестнадцатую комнату, в которой её… никто не встречал.
Стол с двумя стульями находился посередине, манекен неподвижно сидел, как прилежный ученик, ожидающий учителя. Но Маски на нём не было. Мантисс обошла стол и заметила её лежащей на полу рядом с ножкой.
– Доктор Фолкберг, – позвала Хельга.
Руководитель отдела обязан был наблюдать за ней через камеру. Пусть Маска неподвижно лежала на полу, внеплановость этого действия давила на нервы. Мантисс невольно отошла подальше, хотя знала, что объект не прыгнет на неё.
– Доктор, тут проблема.
В ней взыграла паранойя. Это была провокация МС, чтобы гостья попыталась перетащить Маску на манекена? Или данная идея принадлежала Фолкбергу? В любом случае Хельга не собиралась ни приближаться, ни касаться объекта, так что ожидание её инициативы было провальным.
Когда бездействие доктора затянулось (и пусть прошла всего минута), Мантисс направилась к выходу. Уже потянулась к ручке, но дверь открыл Фолкберг, встретивший её фальшивой улыбкой извинения.
– Такое иногда случается. – Он прошёл в помещение.
Хельга приготовилась прокомментировать столь странное событие, как едва не зажевала язык: доктор нагнулся и взял Маску голыми руками. У Мантисс всё внутри заходило ходуном от ужаса. В голове тут же завертелись панические мысли:
«Фолкберг не мог не знать о воздействии МС на умы людей! Это ловушка? Надо выбить Маску из рук стулом, пока…»
– Что вы так напряглись? – Доктор повернулся и теперь бесстрастно изучал взвинченную гостью, всё так же сжимая объект в руках. – Вы, похоже, витали в облаках, когда я рассказывал про послушание.
– Но ведь… – Хельга не могла поверить глазам. То, что она лицезрела в эту секунду, было феноменальным. – Все, кто трогал Маску, не могли побороть желание надеть её…
– Вы живёте прошлым. Ваши руководители не могли и вообразить такое, верно? – усмехнулся Фолкберг. – Да расслабьтесь. Хотите подержать?
Он протянул гостье Маску, приглашая разделить с ним обыденность потрясшего её явления, и Мантисс невольно дёрнулась назад. Её подозрительность забавляла доктора, спокойно водрузившего МС на «лицо» манекена.
– Пока коленки совсем не подогнулись, присядьте и выпейте воды, – сказал Фолкберг.
Его издевательский совет отрезвил Хельгу. Она будто увидела себя со стороны: чрезмерно встревоженная, со вспотевшим от напряжения лбом, словно в этот момент перерезала провод у бомбы с часовым механизмом, а не стояла в почти безлюдной комнате. Какой нелепой глупышкой она должна казаться этому надменному доктору с его «всё под контролем». Стыд начал жечь изнутри.
Фолкберг вышел, а Мантисс села. На столе стояла приготовленная бутылка простой воды и пластиковый стаканчик. Хельга освежилась и пришла в себя. Вот теперь всё в норме: манекен в Маске напротив, и гостья чувствовала покалывающее внимание. Почти как пять лет назад, и окунание в привычные воды было утешительным и придающим уверенность. Пора заговорить на банальные темы, чтобы потом от них перейти к более глубоким и сложным. Мантисс заранее приготовила парочку реплик для вовлечения МС в беседу, да только…
В неё вновь вселился упрямый ребёнок. Хельга обнаружила, что ей совсем не хочется разговаривать. Она повертела опустевший стаканчик, откинулась на спинку и молча уставилась на манекена. МС тоже притворялся немым. В Маске чувствовалась жизнь, но Мантисс не передавалось настроение объекта, поэтому она не знала о его эмоциях. Был ли он рад видеть старую знакомую, как предсказывал Фолкберг? Испытывал раздражение из-за необходимости снова терпеть её присутствие? Или равнодушие? Как неправильно, что они вот так сидят и ничего не говорят друг другу. Их встреча после столь долгого разрыва обязана быть другой… или не случаться вовсе. Хельге сделалось обидно, что она не может переписать события дня и повести себя иначе.
Так они и молчали. Минуты болезненными движениями перетягивали себя навстречу первому десятку. Хельга недоумевала, почему доктор не подгоняет и не требует делать то, ради чего её, собственно, и пригласили. Рассматривание стен и нервное подёргивание замочка на брюках не добавляло ничего интересного в так называемое свидание. Мантисс было некомфортно, как бывает ребёнку у доски, когда он забывает слова стихотворения на середине. Она перебирала про себя фразы, которыми планировала начать беседу, но не могла заставить их обратиться в звуки.
Вместе с воздухом Хельга вдыхала безразличие. Хотя атмосфера и давила своей неестественностью, натянутостью, гостья с каждой минутой всё больше погружалась в апатию. Если к концу установленного времени никто из них не проронит ни слова, Мантисс не огорчится. Когда вернётся домой и обдумает всё хорошенько, возможно, но в первый час после ухода ей будет плевать. А сколько времени выделил им на встречу Фолкберг? Перед началом он туманно заикнулся о шестидесяти минутах, но это максимальная длительность сеанса. Может ли Хельга настоять на его сокращении?
Часы на телефоне подсказали, что прошли четырнадцать минут. Целых четырнадцать бесполезных минут давящей тишины! Хельга вздохнула, поднялась и направилась к выходу. Дверь, к вящему удивлению, оказалась заперта, что в очередной раз взвило в гостье подозрения. Кого и в чём, она бы сама не рискнула сказать. С той самой минуты, как Мантисс прибыла в институт, в ней зрела враждебность к самому месту, его сотрудникам, обычаям. Именно поэтому она во всём искала подвох, словно институт мог попытаться предъявить права на её душу.
Хельга постучалась, догадываясь, что Фолкберг её так просто не выпустит. Никак не выдавая своего участия, он будто перестал существовать для этого мира, но, несомненно, всё ещё наблюдал за комнатой через камеру. Мантисс смирилась с временным заточением и зашагала вдоль стен. Всё так же молча. Манекен не поворачивал в её сторону голову и никак не следил. Прорезь для рта у Маски находилась в нейтральном положении.
Прошли почти двадцать минут.
– Третья книга отвратительна.
Хельга поглядела на МС, чей скрипучий голос только что почти заставил её вздрогнуть. Поразительно, а ведь она уже успела испугаться, что его первые слова будут натянуто-вежливыми или приторными до зубовного скрежета. Мало ли, насколько послушным его сделала лантановая терапия. Мантисс упала бы в обморок, заговори МС с ней в манере английского джентльмена. Это было бы чересчур.
Услышать критику от того, кто привык указывать на недостатки, было как-то мазохистски приятно. Хельга сразу поняла, что объект имеет в виду.
– Не спорю, – согласилась она.
И опять их поглотило безмолвие. Мантисс нарезала ещё несколько кругов по периметру и вернулась к столу, чтобы налить воды. Лишь после глотка её озарило, что тема себя не исчерпала и ей в самом деле интересно, откуда МС знает про книги.
– Ты их все читал?
Тишина. Хельга не так сильно хотела получить ответ, поэтому не настаивала. МС не запрещали знакомиться с находившейся в открытом доступе литературой – так повелось, ещё когда руководителем был Стив Амберс. Мантисс сомневалась, что Фолкберг с его «кнуто-пряничным» подходом что-то изменил, поэтому МС мог читать работы за авторством Хельги.
– Это всё очень неловко, – честно высказалась гостья. Их затянувшееся молчание всё больше разъедало её. Оно было слишком неправильным. МС и раньше впадал в меланхоличность, но на краткий срок. Поболтать объект любил, особенно о личностях собеседников.
А ещё чем дольше они ни о чём не говорили, тем чаще Хельга вспоминала свою злость на МС. Мантисс честно выдержала мучительные двадцать минут, во время которых почти не думала о событии, из-за которого она и объект впредь никогда не смогут нормально общаться. Навязчивый образ Уильяма Траумериха всё неумолимей встревал в череду мыслей. Пять лет не затушили обиду и недоумение, с которым Хельга думала о поступке МС. Она могла бы поговорить с ним об этом, но её тошнило от одного представления.
Ещё десяток минут, и Мантисс не выдержит и выпалит что-нибудь о докторе Траумерихе, спровоцировав разговор, о котором впоследствии будет жалеть.
– Кстати, доктор просил поинтересоваться твоим настроением, – выдал объект ровным тоном.
Хельга вскинула брови. Это что ещё за использование третьих лиц?
– Фиговое.
– Я бы спросил почему, но доктор не велел расстраивать посетителей неприятными темами.
– Я уже расстроена. Хуже ты не сделаешь.
– Я тоже, – произнёс объект. И добавил спустя паузу: – Расстроен.
